Дерево жизни

Это одно из деревьев, произраставших, согласно библейскому повествованию, в Эдемском саду, где Господь поместил первых людей – Адама и Еву. Это дерево и дерево познания добра и зла были особо выделены в Эдемском саду (Быт 2,9). Первые люди получили от Бога разрешение вкушать от любого дерева в Эдемском саду, за исключением дерева познания добра и зла (Быт 2,16-17). Запрет на вкушение не касался дерева жизни. Человек лишился этой возможности только после нарушения запрета Божия относительно дерева познания добра и зла (Быт 3,22).

Вкушение от дерева жизни первых людей рассматривалось церковными авторами как символ бессмертия, от которого люди отказались, нарушив Божественную заповедь. Согласно прп. Иоанну Дамаскину, дерево жизни «было древом, имевшим силу, подававшую жизнь, или годным для еды только тем, которые были достойны жизни и не подлежали смерти». Человек вкушал от дерева жизни, душа же его наслаждалась созерцанием Божества, а «сладость божественного общения сообщает удостоившимся его жизнь, непрерываемую смертию».

В библейской литературе Премудрости образ дерева жизни встречается в описаниях добродетелей мудрого праведника, а также как символ присутствия Божия и помощи Божией. С деревом жизни сравнивается премудрость, которая ценнее богатства (Притч 3,13-18), исполнившееся желание мудрости (Притч 13,12), немногословие человека (Притч 15,4), оно – «плод праведника», идущего путем соблюдения заповедей и не надеющегося на мирское богатство (Притч 11,24-31).

Данный образ дерева жизни символизирует животворящее присутствие Божье. Плод дерева дает бессмертие (Быт 3,22). В пророческой эсхатологии будущая преображенная земля описывается как вновь обретенный рай, где «будут расти всякие дерева, доставляющие пищу: листья их не будут увядать, и плоды на них не будут истощаться; каждый месяц будут созревать новые, потому что вода для них течет из святилища; плоды их будут употребляемы в пищу, а листья на врачевание» (Иез 47,12). В книге Откровения (22,1-3) мы видим, что этот образ использует евангелист Иоанн: «И показал мне чистую реку воды жизни, светлую, как кристалл, исходящую от престола Бога и Агнца. ² Среди улицы его, и по ту и по другую сторону реки, древо жизни [2], двенадцать раз приносящее плоды, дающее на каждый месяц плод свой; и листья дерева — для исцеления народов. ³ И ничего уже не будет проклятого; но престол Бога и Агнца будет в нем, и рабы Его будут служить Ему».

Образ «дерева жизни» был хорошо известен в мифологической и иконографической традиции древнего Ближнего Востока. Еще в шумерской литературе дерево жизни представлено растущим рядом с реками («живой водой») в райском саду. Рядом с деревом жизни в саду гуляют боги. Вот как об этом написано в одном из древних текстов:

В Эриду [город] есть черное дерево кишкану,

Растущее в чистом месте,

Вид его как лазурит,

Оно посажено на Апсу [шумерское божество=подземные воды].

Энки [шумерское божество, жившее в подземных водах], когда проходит там, наполняет Эриду изобилием.

В его основании преисподняя,

Там покои Намму [матери Энки].

Там в храме есть тенистая роща,

В которую не входит ни один человек.

Посреди нее бог солнца и бог небес (Шамаш, Таммуз),

А между ними река с двумя устьями.

На многих древних рельефах изображены цари, возливающие воду на дерево жизни. Итак, нужно отметить, что тема о дереве жизни, а также конечно и темы о райском саде и живой воде играли важную роль в культуре древних цивилизаций и сохранялись на протяжении многих поколений.

Известно, что человеку всегда свойственно то, что все, что он видит, слышит и ощущает, объяснять разумно и апробировать своим разумом. Мы должны понимать, что те или иные религиозные ощущения людей в древнем мире на определенном этапе обретали ту или иную форму. И далее, конечно же, развиваясь, эти формы были подхвачены и тем или иным образом изменены другими народами и общностями.

На древнем Ближнем Востоке считали, что омолаживающими свойствами обладают различные растения. В эпосе о Гильгамеше[3] рассказывается о растении, носившем название «цветок вечной молодости», которое росло на дне первозданной реки. Герой эпоса с великим трудом добывает этот цветок, но на первом же привале на пути в Урук[4], когда он совершает омовение в водоеме, цветок утаскивает выползшая из своей норы змея. С отчаянием видит Гильгамеш, так и не вкусивший от цветка молодости, как уползает к себе в нору омолодившаяся, сбросившая свою кожу змея…

Дата добавления: 2015-08-26