| Она не ответила… А ДОЛЖНА была! Я чувствую, что она должна была ответить. Хоть пару слов. Да даже просто озвучить отказ! Ну, не может же она быть такой жестокой!? Только не она! Там – да! Ударила в ответ, но… Это же только от боли. От того, что я сам бил по ее оголенной душе… Вот и лупила в ответ по мне и себе заодно! Сейчас всё по-другому. Может, думает? Решает: «да» или «нет»? Ну, почему так долго?! Долбаные сутки! Мое время меряется секундами и сигаретами, а не часами, и я открываю уже третью пачку. Я курю теперь ее марку, сидя на ее месте, на подоконнике. Ментолом и никотином выжгло уже всю слизистую, и давно хочется пить, но всё как-то не до этого… Выживаю воспоминаниями – это мой кардиостимулятор и иногда дефибриллятор. Я разложил свою муку на несколько частей, и у меня море времени для наблюдения за моей болью. У меня четыре камеры пыток. Первая – это желание близости с ней. Мое тело против ее отсутствия. Моя кожа горит, вспоминая ее прикосновения, а желание касаться вызывает ломку, раздражение, физическую боль и невозможность найти хоть какое-то удобное положение в пространстве. Напряжение загоняет меня до такой степени, что приходится облегчать его физической болью, расхерачивая периодически кулаками стены. Ощущения от ее ласк сводят с ума, налетая на меня, как призраки. На несколько секунд я физически чувствую ее касания, поцелуи, слышу стоны, а потом все резко исчезает. Через мгновения кайфа наваливается осознание того, что больше, блядь, никогда… Этого не случится больше НИКОГДА! И этот перепад температур сминает меня, заставляя просто валиться с ног в том месте, в котором застанет. Это, блядь, отдельная нескончаемая агония… Вторая – это боль от ее потери. Это тоска, отсутствие смысла, давящее ощущение в груди… Это хождение по квартире и прикосновения ко всем вещам и местам, которых касалась она. Это мысленное слайдшоу наших счастливых моментов, и это почти непреодолимое желание закинуться чем-нибудь и забыться… Ее слова… Я перематываю свой воображаемый диктофон и переслушиваю все ее монологи и фразы, стараясь прочнее закрепить в памяти стирающиеся детали и интонации. Ее взгляд…. Ее ласка моих ресниц… Ее нежность…. И то тепло, что окружало меня рядом с ней. И мой трепет, когда она касалась меня. И понимание того, что это мое счастье… И того, что всё это БЫЛО. А я не сумел сделать ничего, чтобы это осталось у меня. Я крушил всё это, словно полоумный… Третья – это осознание ее боли. Осознание того, что она теперь ищет помощи у того, кто обидел ее раньше. Потому что уровень боли, причиненной мной, намного больше, чем причиненной им. Я чувствую ее куклой, которой играют жестокие дети. И я сам, добровольно, отдал ее им для их жестоких игр. Я сломал ее… В этой камере нет никакой детализации ощущений, просто цунами из боли и ненависти к себе. Оно просто накатывает и выключает на несколько секунд, не позволяя ни дышать, ни двигаться. И только пальцы тянутся за очередной сигаретой. Четвертая – это понимание того, что я буду жить. Без нее… И это с воплем заставляет срываться меня с места и опять вихрем разносить все на своем пути, пока я не пройду опять все свои камеры пыток, и меня не отпустит на пару минут. Звук щелчка в замке заставляет меня подскочить, а мое сердце на секунду ожить, чтобы попытаться в очередной раз проломить себе выход. Но истерит только тело. Мозги знают, что это Элис. И я, отворачиваясь, отхожу к окну. – Что за пиздец тут случился, пока меня не было?! Мне хочется, чтобы она ушла… Но я понимаю, что мне нужен хоть какой-то перерыв от самого себя. Поэтому стою и, скрипя зубами, терплю ее мастерски сформулированную гневную тираду. – Опять нихрена не ел, да? – Забыл. – Дай-ка сюда руки… Ебучий случай! Ты, блядь, заражение крови хочешь получить?! Думаешь, с Беллой на собственных похоронах увидеться? Совсем мозги уже сжег… Каллен, ну, что ты… – вздыхает. – Садись, сладкий. Будем лечить твою душевную болезнь… Тихо матерясь, приносит из ванной аптечку и, заливая мои сбитые костяшки перекисью, внимательно смотрит на меня. – Вы не поговорили? – Нет. Я пытался… Не отвечает. Вообще ничего. – Ты знаешь, что Деметри расторгнул наш с ним договор… Он больше не трахает меня… Дышу, дышу, дышу… Это не может быть то, что вертится в моей голове… – Он без вариантов оприходует твою малышку… Потому что ты романтичный дурак, а он продуманный манипулятор. Надавит, куда нужно, подкрутит ей болтики в ее развороченном тобою мозгу. Пару бокалов вина… Музыка… Тебя вспомнит нехорошим словом… Прижмет к себе покрепче, естественно исключительно только для того, чтобы утешить… И музыка… и, может, танец… потом горячее дыхание в районе ушка… пара мастерских касаний… Она ему еще и спасибо скажет на утро! Хотя, не успеет, утром он ее еще разок… – Заткнись, Элли!!! Ухмыляется, не прекращая перематывать мои избитые кулаки. – Не нравится, Эдвард?! Тогда, блядь, делай что-нибудь! – Я думаю… – Думай, думай, сладкий… Пока он там поудобнее пристраивается… – ХВАТИТ! Я и так все понимаю прекрасно… Сколько время? – Девять… Где она сейчас? – Да откуда, блядь, мне, это знать-то!?! Завязывает последний узелок на бинтах. – Поешь! На столе появляются пакеты с какой-то едой в пластиковых контейнерах. – Не буду! – качаю я головой. Просто не полезет в горло! – Спорим, спорешь сейчас всю тарелку? Лисица… Что-то задумала. Что? Молчит и требовательно смотрит. Ладно! Поиграем в твою игру, Кроха. Открываю какую-то ближайшую хрень и беру в руки вилку. Твой ход, детка! Кручу вилку в руках и требовательно смотрю в ответ. – Мы переписывались сегодня с Беллой… И первая порция еды отправляется мне в рот. Глотаю, почти не жуя. Быстро подцепляю следующую и останавливаюсь. – Я заманила ее в гости… Быстро проглатываю следующую порцию и запускаю вилку в салат. Да, это салат. – Примерно через час… Салат с ветчиной, сыром и оливками… – И ночевать она будет у меня… Охуенно вкусный салат! И я сметаю все, что есть в контейнере, задумчиво водя вилкой по голому уже через пару минут дну. Элли открывает следующий контейнер и ставит передо мной. – Я спросила у нее… Во втором контейнере лазанья… вкусно… – Про вас… Комок встает в горле, и я начинаю кашлять. И, прокашлявшись, готов проткнуть ее вилкой насквозь! Потому что я теперь не смогу не узнать, что Белла ответила ей, и, блядь, боюсь, что ее ответ… Нахуй! – Что она сказала?!? – Кушай… – подчиняюсь. – Сказала, что после вашего очешуительного траха в чилауте – ничего. – Что, блядь, так и сказала…? – вилка почти вываливается из моих рук вместе с челюстью. – Нет, конечно! – закатывает глаза. – Это моя творческая обработка ее невнятного бормотания. – Я написал ей вчера… Просил о встрече, о разговоре. Когда вы списывались? Как она вообще? – Сегодня и узнаем! Я забираю ее через час у оперного театра – передача состоится из рук в руки, – подмигивает она. – Хочу, чтобы наш темный принц понервничал немного, увидев меня рядом с ней. Он умный чувак и быстро сложит картинку «она-я-ты». Может, засуетится и накосячит чего… Вот лиса! Кто бы мог подумать?! – Элли… Какой твой интерес? Почему ты встреваешь за меня? Ты ведь не обязана… Улыбается... – Исключительно корыстный! – ее руки ложатся на мои плечи и немного сжимают. – Вот скажи мне, кто будет вытаскивать меня из моих откумаренных загулов? Вставать в пять утра просто потому, что я что-то неадекватное прислала ему по смс, катить на край города, выясняя, хер пойми каким образом, где именно я зависла? А потом еще и не претендовать на благодарственный трах? Да и в принципе, ты единственный обладатель члена, который не лезет ко мне под юбку. Нет, лезешь, конечно, при необходимости, но у тебя даже не встает! Это приятно, черт возьми! Но звучит, блядь, шизануто… – хихикает она. – Ну, а если опять нагрянут родители, кто будет играть роль моего ванильного бойфренда? Опять же побухать время от времени с приятным человеком… Нееет! Я не могу допустить, чтобы такой уникальный экземпляр загнулся от любви… Тем более взаимной! Ну, и тупо хочется досмотреть сказку до конца! Опять же шоколад… – Ты такая дурёха… – Я такая… – тискает мою шевелюру. – Кушай, набирайся сил! Они тебе ОЧЕНЬ понадобятся. У тебя сильный соперник… Не недооценивай его. Она права. У меня, блядь, хитровыебанный и сильный противник. И все козыри сейчас в его руках. – Хватит! – выхватывает вилку из моих рук с последним куском лазаньи и съедает сама. – У тебя двадцать минут, чтобы прикинуться сексиком! Иди в душ, а я пока разберу твои шмотки и выберу подходящие… – Элли! Я, блядь, и сам могу! – Иди, моги в душ… Блядь, и эта девчонка сабмиссив… *** Я никогда не любил оперу. И сейчас припарковавшись возле Civic Opera и понимая, что Белла там с ним, я понимал, за что… Иррационально? Да, я сплошная иррациональность с первого дня нашей встречи… Я не планирую сейчас разговаривать с Беллой, хочу только посмотреть на нее. Я скучаю… Я так тоскую, что готов умереть за день рядом с ней. Мне просто необходимо увидеть ее хотя бы издалека, чтобы у меня появилось хоть немного сил на борьбу за нее. Кроха метрах в десяти на своей «вишенке». Понимаю, что если не планирую встретиться с ней, то нужно перепарковаться – не узнать мою тачку просто невозможно. Но у меня есть несколько причин, почему «нет». Хочу увидеть ее реакцию на меня. Увидеть ее глаза и убедиться, что они не умерли. А еще охуительно хочу, блядь, зацепить ее темного принца. Но и это не все. Мне просто жизненно необходимо увидеть их вместе. По одному ее взгляду на него я пойму все. Я не верю, что она может быть с ним… Но до умопомрачения боюсь этого! Телефон вздрагивает сообщением. Элис – «Пару минут, и она моя…». Я сейчас ее увижу! Кровь в висках заглушает даже музыку, орущую в тачке. Закрываю глаза и делаю несколько медленных вдохов. И нет никаких шансов, что смогу наблюдать беспристрастно и издалека. Мне нужна она! Как воздух. Даже больше… Мне нужно прикоснуться к ней, чтобы жить дальше! Когда его тачка выруливает в наш ряд, становится совсем невыносимо! Еще пара минут и… Элли жмет на клаксон, и они притормаживают возле нее. Я открываю свою дверь. Мне нельзя выходить – это может всё испортить. Вольтури еще не видит «подружку» принцессы… Выходит со своей стороны, чтобы открыть ей дверь. И мое дыхание со стоном срывается! Моя… Белла… Прекрасная девочка! И снова в открытом вечернем платье. Я не вижу ее глаз!!! Их прикрывают поля шляпки, и еще он не отпускает ее руку, которую она подала ему, выходя из машины. В другой руке у нее розы, и на их черно-белой палитре они смотрятся, как кровь. Моя кровь… Хочу к ней! Целовать эти открытые плечи и тонкую шею, смять в объятьях, вскружить голову ласками, увезти от него! Только моя! И я уже в нескольких метрах от них. Элли выходит из машины, и кино нажимают на паузу. Все замерли. Я не вижу его лица, только вижу, как он медленно немного склоняет голову к одному плечу, разглядывая Кроху, и его рука тянет Беллу ближе к себе и немного за спину. Тебе страшно, темный принц? Делаю еще несколько шагов вперед, оказываясь прямо за ее спиной. Мои глаза ласкают ее изящную шею и прядь волос, вьющуюся по ней возле выступающих вдоль спины позвонков. Прекрасная… Моя любимая… Под моим взглядом по ее спине идет дрожь, и я, задохнувшись от ее близости, резко выдыхаю на ее кожу – моя открытая грудь почти касается ее голой спины, и я вспыхиваю. Как я оказался так близко?! Со сдавленным стоном она медленно поворачивается ко мне. Между нами только розы, а вторая ее рука все еще в плену, и я замечаю начало его движения. Он тоже почувствовал что-то и отвлекся от Элис. Но у нас с Беллой есть еще пара секунд наедине. И мы тонем друг в друге, пока еще не успели включиться все эти обиды, недомолвки, осознания косяков и другой мишуры. Сейчас мы просто любим друг друга и счастливы... – Я люблю тебя, Белла… И розы падают к нашим ногам. – Принцесса… – оттягивает он ее за руку. – Тебя подруга ждет… – Но… – переводит она на него свой ошеломленный взгляд, ее губы немного двигаются, пытаясь что-то сказать. – Это ко мне, – прищуривается он, глядя мне в глаза, – у нас назначена встреча. Элли уже тянет Беллу за руку, пытаясь вытащить из накалившегося между нами пространства. И Белла, подчиняясь, делает несколько шагов следом за ней, натягивая за собой все мои болевые рецепторы, но вдруг резко останавливается и разворачивается. И мы опять вдвоем. – Я люблю тебя… – говорю теперь только одними губами, и она закрывает глаза. Элис, как маленький вихрь, сгребает ее в охапку, и что-то там щебеча, все-таки всовывает в кабриолет. Мы разлетаемся в стороны под ее сердитым взглядом и агрессивным маневром тачки, когда она похищает Беллу у нас. Между нами раздавленные колесами крохиной тачки цветы, и мы оба смотрим на них. – Символично… – произносит он и поднимает взгляд. – Мне казалось, мы обо всем договорились. Ты должен… – Я с тобой ни о чем не договаривался. И ТЕБЕ я не должен ничего. Но я должен ей… – Каллен, слишком поздно и уже неуместно. В эти выходные у нас помолвка. Не дергай ее за нервы! – Она выходит за тебя?!? – Слишком поздно...
|
