Самое важное. 2 страница

Я, улыбнувшись, глянул на Скорпиуса — тот уже успел раскрыть книгу.

— Что? — спросил он, пару минут потерпев мой пристальный взгляд.

— Я привез тебе коготь дракона из Индонезии, — гордо сообщил я.

Скорпиус поднял глаза от книги и подозрительно изогнул бровь.

— Настоящий?..

— Самый-самый, — обиделся я.

— Ну и глупо с твоей стороны, — сочувственно вздохнул он. — Вдруг я сварю какое-нибудь жуткое зелье и превращу тебя в флобберчервя?..

— Буду ждать, — немножко передразнивая его скептический тон, протянул я.

Оказывается, когда Скорпиус улыбался, он становился похож на маленького сытого котенка.

* * *

Отец прислал мне метлу третьего сентября — и снова весь зал радостно пялился на уморенную грузом и дальней дорогой пару сов над слизеринским столом.

Еще через неделю метлу прислал дед — если я не ошибаюсь, древко было инкрустировано изумрудами, хотя с тем же успехом это могли быть бриллианты, я не разглядывал — просто отдал обе метлы в аренду факультетской команде. Они за это обязались приносить мне сладости из Хогсмита каждые выходные.

Сладости я собирался обменять у домовиков на мясо, а мясом надеялся прикормить гиппогрифа.

Не дожидаясь, пока Нарцисса, мама или кто-нибудь другой решит порадовать меня еще одним подарочком, я написал родителям письмо с подробным объяснением причин, по которым я не собираюсь играть в квиддич — ни на самой дорогой в мире метле, ни на распоследнем хафлпаффском Чистомете.

— Но почему?!

Только у Альбуса, черт его побери, Северуса Поттера хватало смелости спрашивать у меня это по четыре раза на неделе.

— Я слышал, Слизерин до сих пор ищет Ловца, — Ал пихнул меня локтем в бок, отчего я чуть не разлил чернила на пергамент с сочинением.

Это было в начале октября, и мы сидели на пустой трибуне Рэйвенкло, на поле — я пытался делать уроки, а Ал, по обыкновению, увлеченно мне мешал.

— Ты бы видел меня сегодня на тренировке! — радостно тараторил он. — Я увернулся от бладжера — вот так, вж-жжух, потом резко спланировал вниз — фффрр — а потом ка-ак — бац! — и это был потрясный гол!!! Ой, Скорпи, я не хотел…

— Ты не переживешь этот вечер, — разозлился я, заклинанием убирая с листа чернильные пятна и устанавливая обратно опрокинутую Алом чернильницу.

— Скорпиус. Извини, — с комически серьезным видом кивнул он.

Я закатил глаза. С ним было бесполезно спорить или ругаться, на насмешки и издевательства он не реагировал, и оставалось только смириться с его вечным присутствием.

— Но тренировка была классная, — немного виновато вернулся он к любимой теме. — Почему ты не хочешь быть Ловцом? Ты бы подошел.

— Ты подразумеваешь, что я — как раз тот хлипкий, малохольный камикадзе, который должен посвятить свое здоровье и свободное время дурацкому высматриванию крылатого мячика вместо того, чтобы заняться чем-то нормальным?..

Ал нахмурился, как всегда, когда слышал предложение больше, чем из пяти слов, и вдруг кивнул:

— Ну, вообще да, примерно так, — и он рассмеялся.

Мерлин, какой же идиот, не правда ли?..

— Брось, Скорпиус, это было бы здорово, — Альбус снова меня пихнул. — Запишись в команду.

— Нет, — терпеливо повторил я. — Я бы и тебе не советовал. Регулярные удары бладжером по голове могут плачевно сказаться на остатках твоего интеллекта.

— Спасибо, — вдруг сказал он.

— За что? — почти испугался я.

Ал улыбнулся.

— Неделю назад ты сказал, что такому троллю, как я, не повредит даже бладжер. Так что я рад, что все не так плохо.

Я начинал подозревать, что с патронусом-выхухолью смириться гораздо легче. Поттер был непереносим.

* * *

— Альбус Северус Поттер, — когда Роза злилась, кончик носа у нее смешно подергивался, и она начинала походить на белку. — Ты сделал хоть одну работу по истории магии самостоятельно?!

Сидящая рядом с ней за обеденным столом Лили тихо фыркнула. А остальные рэйвенкловцы все как один пялились на меня, пока Роза продолжала отчитывать:

— …вот и мне кажется, что нет! Перестань, наконец, халявничать, Ал!

Мерлин, я всего лишь попросил дать списать — это что, преступление?..

— …нет.

— Скорпиус, пожалуйста.

Я произнес это чуть громче, чем стоило бы в библиотеке, и мадам Пинс из-за своего стола строго сверкнула на меня глазами.

— Нет, — протянул Скорпиус, и видно было, что мой умоляющий вид приносит ему огромную радость.

— Дай мне списать, иначе я расскажу всем, что ты…

Я не знал, что.

Что он ходит в Визжащую Хижину и тренируется там в трансфигурации, потому что это единственный предмет, который ему не удается?.. Но я ходил туда с ним, помогая с тренировками, и один раз даже заслужил тихое малфоевское "спасибо"… нет, я не хотел чтобы это кто-то знал.

Что он подписан на журнал "Ужасные зелья и леденящие проклятья", который за него получает на почте наш завхоз Тримидас Рэнс?.. Но тогда Скорпиус перестанет рассказывать всякие противные рецепты из этого самого журнала…

Или, может, то, что он спекулирует сладостями?

Безнадега: во-первых, все и так были в курсе, а во-вторых, выговорить слово "спекулировать" без ошибок я все равно не мог, а позориться перед Скорпиусом не хотелось.

— Дилетантский шантаж, — тоном профессионала оценил Малфой. — Ты совершенно не в курсе моих секретов.

Я был в курсе. Ведь они были и моими секретами тоже.

— Просто дай мне сочинение, — грустно попросил я.

— Мерлин, — страдальчески закатил глаза Скорпиус, подвигаясь немного и давая мне место на скамейке рядом с собой. — Садись уже… а то мадам Пинс явно раздражает твоя неприкаянность.

Я сомневался в значении слова "неприкаянность" — наверное, это было что-то обидное — но сочинение я все-таки получил, и жизнь показалась прекраснее, несмотря на разные непонятные слова.

* * *

В вазе у кровати вместо цветов стояло нечто, напоминающее запыленный веник.

— Гриффиндорцы, — пробормотал я, взмахнув палочкой. Веник зацвел, и в воздухе запахло самой настоящей весной.

— Ух, — вдруг подал голос Ал, приподнявшись на локтях и разглядывая получившийся букет. — Здорово.

Черт… Я был уверен, что он все еще без сознания — иначе, конечно, ни за что не стал бы изображать заботу.

— Чего не скажешь о тебе, — состроив кислую мину, протянул я. — Интересно, бладжер вышиб половину твоего мозга, или три четверти?

Этот дурак, конечно, просто улыбнулся — что, спрашивается, может быть неуместнее для человека, только что пришедшего в себя в лазарете?

— Думаю, всего половину, — ответил он, снова откидываясь на подушки. — А мы проиграли, да?

— Еще бы, — хмыкнул я.

— Две игры из трех, — тоном истинного страдальца взвыл Ал. — И с Хаффлпаффом тоже, наверное, ничего не светит.

— Естественно.

Он возмущенно посмотрел на меня.

— Прекрати! Ты так говоришь, как будто мы обречены!

— Но так оно и есть, — порадовался я такой догадливости. — Ваша тактика, уж прости за прямоту, напоминает маггловское решето — старомодная, бесполезная и вся в дырах.

— А вот и нет! — выпалил он.

— А вот и да, — отмахнулся я.

Альбус обиженно теребил край одеяла.

— Только и можешь, что умничать, — пробормотал он. — Если знаешь, как все исправить, просто скажи.

— Но ты будешь мне должен.

Судя по его изумленному виду, он не ожидал, что я возьмусь помочь. Я и сам от себя не ожидал, если честно.

— Л-ладно, — взволнованно кивнул он. — Буду должен.

Конечно же, они выиграли. 180:170 в пользу Гриффиндора, учитывая, что снитч поймал ловец Хаффлпаффа.

Кубок, как и ожидалось, получил Слизерин — само собой, не знай я этого наверняка, я ни за что бы не стал помогать Алу с тактикой. А Кубок Школы уже второй год подряд держали в своем плену Рэйвенкло — пожалуй, мне пора было перестать терять баллы за опоздания и перешептывания с Поттером.

Но в тот день, конечно, только и разговоров было, что о последней игре Гриффиндора, и особенно об Але — ведь четырнадцать из восемнадцати голов забил именно он.

За ужином, глядя, как его поздравляют и хлопают по плечу, как горд его братец, как радуются его сестрицы за столом Рэйвенкло…

В общем, это, наверное, стыдно, но: я чувствовал себя страшно одиноким. И презирал себя — потому что еще и завидовал всем этим Поттерам и Уизли, всей этой дружной семейной идиллии.

В школе у меня не было друзей — ну, скажем честно, я и не стремился их иметь. И у меня не было родственников — за исключением двоюродного брата Стэфана, сына тетушки Дафны, который был старше меня на два года и тоже учился в Слизерине.

И в тот вечер, насмотревшись на счастливого, окруженного толпой Ала, я впервые за все мое обучение в Хогвартсе поздоровался со Стэфаном Дэйном.

Простой и незначительный факт.

Вроде как уронить с балкона кусок торта.

* * *

Летом к дяде Чарли уехали Джеймс и Тедди — Викторию с ними не пустили, и теперь мы ежедневно слушали ее жалобы на несправедливость судьбы к влюбленным сердцам.

Это она себя и Тедди имела в виду, конечно. В конце этого лета они собирались пожениться. Лили и Роза уже придумывали себе наряды на свадебную церемонию — смешные все-таки существа девчонки, я-то вот не мог сочинить, куда бы мне улизнуть на это время, чтобы не оказаться втянутым в приготовления.

Вся семья временно переселилась в «Нору», где было решено праздновать — и вокруг были почти незнакомые леса и поля, по которым я гулял с утра до ночи, иногда вместе с дядей Джорджем, который тоже только и делал, что увиливал от домашних обязанностей.

Дядя Джордж был, наверное, единственным из всех моих родственников, кто спокойно говорил о войне. Нет, конечно, "спокойно" — это совсем не то слово, но он хотя бы говорил об этом. Остальные отмалчивались или печально качали головой, или трепали меня по макушке, как пятилетнего малыша, и отсылали ко мне в комнату.

А он рассказывал всякие истории, веселые и грустные, то из школьной жизни, то о последних днях войны, о сражении в Хогвартсе, о дяде Фрэде, и о родителях Теда, и о моем папе тоже. Я иногда даже забывал, где нахожусь — казалось, вокруг меня вырастали стены Большого Зала, а вокруг сияли лучи заклятий… так страшно, и так по-настоящему.

В то лето я расспрашивал его о Драко Малфое — сразу честно признавшись, что подружился со Скорпиусом. Он посмотрел на меня, как на психа — да, собственно, тут же так меня и назвал. Я показал ему язык, а потом полчаса объяснял, что Скорпиус — не такой уж ужасный тип. Я бы мог говорить об этом и дольше, но дядя Джордж меня перебил и сказал, что про Драко Малфоя мне рассказывать не будет, потому что все равно уже ничего не изменится.

И в чем-то он был прав.

* * *

— Скорпиус, я тебя поздравляю, — Нарцисса церемонно склонила голову.

Я, едва сдерживая веселое фырканье, поцеловал ей руку и произнес:

— Благодарю.

Нарцисса улыбнулась — лишь уголками губ, но так светло, что мне тоже захотелось разулыбаться.

— Пойду знакомиться с юным Абракасом, — сообщила она, уже поднимаясь по лестнице.

Моему младшему брату — "юному Абракасу" — сегодня утром исполнилась одна неделя, и отец наконец позволил своим родителям нанести нам визит. А назавтра ожидалась целая толпа родственников мамы.

Я проводил Нарциссу взглядом и с любопытством покосился на деда. Тот скептически приподнял брови.

— Два сына, — задумчиво протянул он. — Скорпиус, ты знаешь, сколько Малфоев погибло в борьбе за наследство?..

Я невольно вспомнил Поттера. Очень хотелось сказать что-то вроде: "…а?"

Почему бы не обойтись просто поздравлениями, ради Мерлина… Но именно за это я деда и любил больше всего — за оригинальный взгляд на вещи.

— Множество? — равнодушно предположил я.

Он насмешливо хмыкнул и направился вслед за Нарциссой, тяжело опираясь на трость, но умудряясь при этом идеально держать осанку.

Остаток лета я прожил у них — родители были заняты ребенком и приемами гостей, а в дедушкином старом имении я был предоставлен сам себе, что радовало несказанно. Днем в основном летал на метле — квиддич я терпеть не мог, но сам процесс полета меня завораживал — а вечером придумывал новые схемы-стратегии для матчей: в Хогвартсе на эту чепуху наверняка найдутся покупатели, а параллельно можно будет открыть спортивный тотализатор.

На вокзал меня провожала Нарцисса — мне казалось, что перед ней расступалась толпа, такой она была строгой и величественной. Я, хоть и в новенькой школьной форме, чувствовал себя гадким утенком — и в то же время невероятно гордился тем, что иду рядом с этой женщиной.

На платформе мы расстались, но в одиночестве мне побыть так и не пришлось.

— Скорпиус! — одновременно с этим радушным восклицанием, на мои плечи легла чья-то рука. — Готов к учебе?

— Стэфан, — безошибочно определил я уже по голосу, оборачиваясь к нему.

Стэфан Дэйн — не самая приятная причина для небольшого отступления, но, увы, такова необходимость. Мой двоюродный брат был, как уже говорилось, старше меня на два года — самоуверенный пятнадцатилетний староста факультета, с щеголеватой стрижкой, темными волосами и темными же глазами, и выше меня где-то на голову. А еще он постоянно улыбался, видимо, будучи убежден, что это делает его неотразимым.

Впрочем, примерно так оно и было.

И вот, этот парень сейчас практически прижимал меня к себе, при этом с каким-то странным любопытством заглядывая мне в глаза.

— Привет, — натянуто улыбнулся я, ощущая, как его ладонь сдвигается с моего плеча, устраиваясь у меня между лопаток.

Прикосновение неожиданно обжигало даже сквозь рубашку и джемпер — нет, это не было неприятно, но я все-таки предпочел отступить на шаг.

— Рад, что ты снизошел до общения, — он прищурился, и тут же стал похож на хищного зверя.

— Не сомневаюсь, что ты рад, — жестко ухмыльнулся я.

Стэфан выглядел, почему-то, очень довольным — и его взгляд скользил по мне от пяток до макушки, я чувствовал себя все неуютнее, и тут издалека раздалось спасительное:

— Скорпи! — и я увидел приветственно машущего мне Поттера.

— Идиот, — пробормотал я себе под нос, вяло помахав ему в ответ.

— Как мило, — заметил Стэфан. — Сын национального героя — твой поклонник?

Он повернулся и пошел вдоль поезда, а у меня было странное, такое мерзкое чувство, что все начинает меняться — прямо сейчас, и, возможно, навсегда.

* * *

Это был отличный год — нет, на самом деле, просто прекрасный. На втором курсе иногда все еще ощущаешь себя новичком — то теряешься в закоулках замка, то забываешь имена преподавателей, в общем, только и делаешь, что попадаешь впросак.

Но третий год обучения — дело совсем другое. Я чувствовал себя самым настоящим студентом, уже почти взрослым человеком, и к тому же дела с командой по квиддичу пошли в гору — ну, по крайней мере, мы проиграли первый матч не с таким разгромным счетом, как могли бы.

Учиться я едва успевал — много времени отнимали тренировки, а оставшиеся свободные часы я шарился по Запретному Лесу — то вместе со Скорпиусом, то в поисках Скорпиуса.

Последнее было просто безнадежно — он умудрялся забираться в самые жуткие чащи, теряться там, и выходить в каких-то неизвестных местах — при этом называя это "запланированными отклонениями от курса".

— Просто признай, что потерялся, — предложил я, выловив его однажды из озера — лес вывел его на крутой берег, и он не нашел ничего лучше, как свалиться в воду.

— Оставь свои оскорбительные подозрения чистокровного Малфоя в топографическом кретинизме, — пробормотал он, отфыркиваясь и встряхивая волосами, как кот тети Гермионы. — Я знал, что выйду к озеру.

— Да-да, знал — и не захватил полотенце, — улыбнулся я, заворачивая насквозь мокрого Скорпиуса в свой плащ.

По выходным мы ходили в Хогсмит — иногда с нами напрашивалась Роза, в такие дни Скорпиус начинал играть в истинного джентльмена и покупал ей сахарные перья, вполголоса обещая потом взять с меня их стоимость в троекратном размере. Несмотря на эти вылазки, Розе Малфой не нравился — в основном, наверное, потому, что она так ни разу и не смогла ни в чем его переубедить.

Без нее было гораздо веселее — можно было заходить в странные лавчонки с зельями и магическими талисманами, где Скорпиус успешно торговался даже с самыми хитрыми продавцами. Правда, покупать мы все равно ничего не покупали, ведь проносить в школу все эти вещи было запрещено.

На уроках Скорпиус сочинял стратегии для квиддича — а я пытался списывать их тайком, чтобы потом использовать. Иногда он делал вид, что не замечает моих маневров, а пару раз в наказание заколдовывал мое перо так, чтобы оно начинало писать японскими иероглифами. Расколдовывать, при этом, он отказывался, изображая полную непричастность.

Наверное, со стороны это выглядело по-дурацки — то он доставлял мне неприятности, то ему из-за меня доставалось наказание — но ничего иного я уже и не представлял.

И мне это нравилось.

* * *

Даже к плохому можно привыкнуть. Чем не философский вывод?

Именно так я объяснял самому себе тот факт, что общение с Поттером медленно, но верно переходило из разряда Жутких Наказаний Судьбы куда-то в разряд Почти Нормальных Явлений.

Точно знать, что рядом, за твоим плечом, находится человек, на которого можно положиться… интересно, многие Малфои обладали такой роскошью?..

Я не хотел доверять ему. Не хотел сближаться. Даже немного боялся всего этого, ведь Ал был настолько… другим.

Искренним. Смешным. И чересчур — честным.

Да, доверять было огромной ошибкой.

И я регулярно пытался игнорировать его, хамить, делать гадости — но он все равно всегда был рядом, улыбался, ерошил мне челку, сыпал очередными рассказами про квиддич… и все было по-прежнему.

Это — как с мармеладными драконами: отказаться все равно невозможно, как бы ты не хотел.

Меня спасало то, что он был идиотом, и просто не осознавал своего места в моей жизни — но и это длилось только до Рождества третьего курса, когда моей маме все-таки вздумалось выполнить старую угрозу и выслать Альбусу подарок.

— Что это? — восхищенно спросил он, глядя на коробку, которую я ему протягивал.

— Похоже, что я осведомлен? — мрачно отозвался я. — Это было в моей посылке. Надписано — тебе.

Он осторожно взял коробку и медленно-медленно начал разворачивать бумагу — Мерлин, и это Ал Поттер, не способный усидеть на месте и лишней секунды?..

Ничего такого там не было — коллекционные шоколадные лягушки, полироль для древка метлы и открытка, подписанная просто "С Новым годом!" — но Ал выглядел так, как будто ему подарили половину сокровищ мира.

— Здорово… — выдохнул он, с явным смущением глядя на меня. — А я тоже могу дарить твоим родителям подарки?

Живо представив себе выражение лица моего папы в момент, когда он получит открытку за подписью А.С. Поттера, я поперхнулся тыквенным соком.

— Лучше не надо.

— Н-но… погоди, это получается, ты рассказывал обо мне дома? — радостно спросил он.

— Жаловался, точнее говоря, — проворчал я, ощущая, как щеки начинают гореть.

— Ааа, — по обыкновению протянул Ал, не прекращая улыбаться.

* * *

Панамка была смешная и пестрая, и сползала Скорпиусу чуть ли не на нос. Я сразу вспомнил Распределительную Шляпу — правда, Малфой тогда выглядел не таким растерянным.

— С днем рожденья, Скорпи!

Он двумя пальцами ухватил панамку и стянул с головы — волосы распушились, делая его похожим на одуванчик, и я рассмеялся.

— Это… тщетная попытка подойти к выбору подарка с оригинальных позиций? — кисло протянул он.

На уговоры его выражаться попроще я тратил по полчаса ежедневно — бесполезно, конечно же.

— Нет, — я покачал головой. — Просто, когда ты поедешь летом ко мне в гости, она тебе понадобится.

Скорпиус опять смотрел на меня, как на пикси — только на этот раз пикси тяжелобольную и, возможно, даже умирающую.

— Альбус, — терпеливым тоном начал он, отдавая головной убор обратно мне. — Позволь сообщить, что в твои рассуждения, и без того не имеющие никакого смысла, закралась логическая ошибка. Вероятность моего присутствия в твоем доме…

У меня даже голова начала болеть. Он, все-таки, был невыносим.

Я смерил его неодобрительным взглядом, гадая, что он имел в виду под "…столь же ничтожна, как и твоя возможность понять принцип построения сложносочиненных предложений" — и тут вдруг до меня дошло: он волновался! Потому и говорил в два раза больше, чем обычно.

— То есть, ты отказываешься? — прямо спросил я, перебивая его на полуслове.

Такие штуки он терпеть не мог, вот и сейчас замер и нахмурился, явно растерявшись.

— Н-нет, — тихо произнес он.

— Согласен?! — от радости я даже заорал, и в этом, наверное, и была моя ошибка: Скорпиус тут же очнулся и презрительно скривил губы.

— Нет, не согласен. Ноги моей не будет в твоем доме, Поттер.

И мне вдруг стало очень обидно от того, как он это сказал. То есть… я обычно на него не обижался — не за что было, на самом деле, а сейчас… кажется, на этот раз он правда хотел меня обидеть.

— Ну и дурак, Малфой, — я поднялся и пошел к замку, оставляя его под деревом одного.

Кто был дураком, еще вопрос — шагов тридцать спустя я вспомнил, что злиться особо не умею, а вот он, он будет только рад, если я от него отстану. Грустно было ужасно, но оборачиваться я не стал, только побрел помедленнее, размышляя, что теперь буду делать целыми днями.

— Альбус.

"Не-может-такого-быть", — в одно слово, задержав дыхание, пораженно подумал я и остановился.

— Ты в курсе, какое это хамство — подарить жуткую безвкусную панамку… — голос становился все ближе, а мне все больше хотелось улыбаться, — …а потом забрать ее назад?

Через мое плечо потянулась рука, пальцы ухватили за край панамки, которую я сжимал в кулаке. Скорпиус утянул панаму к себе — и у меня наконец нашлись силы обернуться.

— Но я все равно не приеду, — произнес он, ковыряя траву лакированным носком ботинка. — Потому что… вот ты, например, вряд ли поехал бы в Малфой-мэнор, верно?..

— Приглашаешь? — обрадовался я.

Над гриффиндорской "самонадеянностью вкупе с непонятливостью" он издевался еще целых три дня.

* * *

— Костерост — бее, это гадость, — Ал плюхнулся рядом со мной на траву, тут же умудряясь задеть коленом стопку моих учебников. — А мадам Помфри иногда пугает.

— Неужели, — как можно безразличнее откликнулся я, собирая рассыпавшиеся книги.

Поттер убежденно покивал, откинулся назад, прислоняясь спиной к дереву, и вдруг улыбнулся:

— Видел игру?..

— Нет, — не раздумывая, соврал я.

— Ви-и-идел, — насмешливо протянул Ал, ероша волосы у меня на макушке. — Правда, мы стали лучше?.. В следующем году Слизеринской команде не видать победы, точно тебе говорю.

Я скептически поджал губы.

— Не думаю. Наш Ловец — не такой растяпа, как хаффлпаффский Кэрри МакМиллан, которому сегодня вся трибуна болельщиков показывала на снитч пальцами, а он все равно его пропустил… Что?

Альбус, широко улыбаясь, потряс головой:

— Ничего. А ты болел за Гриффиндор?..

— О Мерлин, — я закатил глаза и демонстративно уткнулся в книгу. — Лучше займись учебой, Поттер.

Он потянулся за одним из учебников, мимоходом снова развалив всю стопку, а когда раскрыл его, тут же издал веселый возглас:

— Ух, это твой брат, да?..

Колдографию Абракаса я использовал, как закладку — очень удобно; да и потом, наблюдать, как десятимесячный мальчишка пытается поймать летающую над ним игрушечную метлу за хвост, было забавным. А навыки, как и бесполезность усилий, напоминали игру гриффиндорской команды.

— Отдай, — холодно предложил я.

Ал, разглядывая изображение, помотал головой — демонстрируя этим самую вредную черту своей натуры.

Последовавшая короткая борьба увенчалась успехом — колдография, лишь слегка помятая, была в моих руках, а побежденный Поттер отбивался от зачарованных мною тетрадок.

— Не жадничай, — возмутился он в конце концов, наклоняясь ко мне ближе и снова глядя на колдографию. — Он смешной… я Лили совсем не помню маленькой, мы же погодки…

Я его не слушал — просто сидел, вжавшись в дерево и сверля беспомощным взглядом его темноволосый затылок, оказавшийся вдруг так близко.

Волосы у Ала пахли яблоками и цветами.

И я мог думать только о том, как же неправильно замечать такие вещи.

* * *

Иногда — хотя, честно, очень редко — мне все-таки кажется, что Скорпиус прав, и мне не хватает половины извилин.

Только через три недели любопытных расспросов мамы, тети Гермионы и Виктории на тему моих знакомых девушек до меня наконец дошло, чего они все ждали: что я тут же, с порога, выложу все свои симпатии.

…да нет, я бы так и сделал — существуй эти симпатии вообще.

В этом сумасшествии я винил Джеймса: тот, наконец, прекратил пудрить всем мозги и начал переписываться со своей Гортензией. Теперь все почему-то были уверены, что те же проблемы с головой есть и у меня.

— А кто твоя соседка по парте, милый? — немножко сюсюкая, спросила бабушка Молли в первый же день августа, как только я приехал в «Нору».

Я сидел со Скорпиусом. Или с Джеком Вудом, если Скорпиус за что-нибудь на меня злился. И ни один из них не заслуживал того, чтобы обзывать их «соседкой». Поэтому я решил не врать.

— Это мальчик, — сказал я. — Скорпи Малфой.

— Ээ… — нервно протянула бабушка. — Малфой?

— Да, — кивнул я, совершенно не переживая, что, возможно, нарвусь на неприятный разговор. Плюс общения со Скорпиусом был в том, что любые тирады по сравнению с его повседневной речью казались просто детскими считалочками.

Бабушка неодобрительно скривила губы.

— Твои родители в школе не очень-то ладили с Драко Малфоем.

— Я знаю, — кивнул я. — Но ведь это было давно. Да и причем здесь мистер Малфой?

— А Артур однажды… — тут она запнулась, будто раздумывая над тем, стоит ли продолжать, — чуть не подрался с Люциусом Малфоем.

— Да, в магазине, — улыбнулся я. — Дядя Джордж рассказывал.

Бабушка еще долго бормотала что-то неодобрительное, и в адрес дяди Джорджа в том числе, но больше о Скорпиусе мы не говорили.

Самое странное, что и девчонки в школе тоже, видимо, считали, что должны занимать все наши мысли. Это я понял, когда в наше со Скорпиусом любимое дальнее купе почти сразу после того, как Хогвартс-экспресс тронулся, заглянула Софи Забини.

— Привет! — она произнесла это громко, четко, и широко улыбаясь — так, как будто мы были иностранными гостями, плохо знавшими английский.

— Хм, — сказал Скорпи, не отрывая взгляд от книги.

— Привет, — ответил я, надеясь, что ее не обидит его хамское поведение.

Но все было наоборот — на меня она и не посмотрела, зато тут же села рядом с Малфоем и начала заглядывать в его книжку.

Скорпиус терпеть не мог, когда кто-то к нему приставал — мне он это худо-бедно прощал, а вот любой другой человек, начав к нему лезть, стопроцентно вляпывался в большие неприятности.

— Кхм, — выразительно кашлянул он, захлопнув книгу прямо у Забини перед носом.

— А… что ты читаешь? — так и не отодвинувшись, спросила она, моргая как-то неестественно часто.

Ресницы у нее были длиннющие. И сидела она все-таки очень близко, интересно, Малфою еще не тесно?..

Я, хмурясь, посмотрел на него — он был невозмутим, и только чуть ухмылялся. Это выражение… можно было спорить, что случиться дальше.

— Я читаю повесть, содержащую описание как художественно вымышленных, так и имевших место быть в реальности фактов грабежа, кровавых битв…

Софи моргала все медленнее, а мне пришлось изображать приступ кашля, чтобы не смеяться вслух. Малфой с каменным лицом продолжал:

— … продажи в рабство и торговли запрещенными веществами, составлявших быт преступников, выбравших в качестве средства передвижения корабли, на которых они и плавали в Атлантическом и Тихом океанах несколько столетий назад.

Дата добавления: 2015-08-17