Глава 23. И пришел Судья.

Дамблдор развил бурную деятельность по всему Хогвартсу и близ прилежащей территории. Он так усиленно «искал» Драко, что даже не искушенным было ясно, насколько все его действия притворны. Он чуть жалостливо смотрел на, как всегда, холодно-надменного Люциуса, высказывая свое сожалению по поводу случившего и того, что вот уже два дня, но ничего еще пока не стало известно. Он за столько лет так вжился в свою роль, что и сам уже поверил в то, что делает и как говорит.

Директор не сразу обратил внимания на изменения, которые стали происходить в школе. Вернее, он не сразу понял, что меняться стал один единственный студент. Тот самый, которого он так долго добивался вернуть в школу. Возможно, ему казалось, что само возвращение под его неусыпное око все это уже почти все дело. И в первый же день его ждало разочарование. Конечно, он все списал на то, что Малфой каким-то образом воздействовали на неокрепшего ребенка, да и к тому же тот и сам винил их в том, что все его друзья и родные не поверили ему. Дамблдор считал это небольшой помехой. Он всегда думал, что все можно объяснить, прояснить и доказать. Вот только Гарри Поттер никак не хотел, ни объясняться, ничего прояснять и доказательства ему, явно были не нужны. Но директор не отчаивался.

Исчезновение младшего Малфоя он принял как дар небес. Уменьшение числа тех, кто окружал мальчишку, делало влияние этого самого окружения меньше. Естественно, теперь надо было доказать, что во всем виноват Волдеморт. И, как говорится, вуаля, все снова станет понятным и таким как нужно. Гарри будет ненавидеть того, кого нужно, ну и ничего страшного, что мстить он захочет за Малфоя. Какая, собственно, разница. И исчезнет новоявленный папочка, так и еще лучше. Весь в своих новых планах Дамблдор пропустил главное.

- Странно, - на четвертый день исчезновения Малфоя-младшего произнесла на завтраке Гермиона.

- Что такое, моя дорогая? – добродушно улыбаясь, поинтересовался директор. Он как раз в уме просчитывал многоходовую операцию, которая вновь столкнула бы Волдеморта и Поттера.

- Он изменился, стал каким-то другим, - в голосе молодой женщины слышалась растерянность.

- Кто? – не понял Дамблдор.

- Гарри, - тихо произнесла она, указывая на сидящего за столом Слизерина мальчика. Директор перевел взгляд туда. Даже для него стало неожиданность то, что он увидел. Гарри вдруг вытянул вперед руку. Ткань мантии разошлась, оголяя руку от самого плеча. Чуть заметная татуировка начала набирать силу, а затем из-под кожи наружу стали вырываться шипы, стебли. На Поттера смотрели с ужасом. Все происходило в полной тишине. Через какую-то минуту вся рука Гарри была обвита как плющом. Дамблдор уже начал вставать, как из этой странной растительности начали набухать бутоны, а потом они раскрылись. Большой зал заполнился тонким ароматом ночного цветка.

- Таурин, - прошептал кто-то сдавленно за преподавательским столом. Дамблдор так и не понял кто, он просто смотрел на мальчика и не понимал, что происходит. Аромат цветка словно бы повис в воздухе, заполняя легкие.

Гарри вдруг поднял голову и посмотрел прямо в глаза директору. Дамблдор многое повидал в своей жизни и многих видел, в том числе и тех, кому удалось прожить немало лет. Но ни у кого и никогда он не видел таких глаз, вернее такого выражения. Там, в этих глазах, ставших почти черными, было все и не было ничего. Здесь и сейчас он смотрел не в глаза ребенка.

- Что это с ним? – пискнула Флетчер, ей было страшно. Одно дело пытаться унизить или оскорбить пятнадцатилетнего ребенка, возомнившего о себе невесть что, а совсем другое это непонятное существо, у которого всего на всего было тело ребенка.

- Не знаю, - поежилась Гермиона. У нее мурашки побежали по телу. А таурин вдруг стал сползать с руки подростка, оплетать стол слизеринцев, затем пополз по стене. Гарри стоял неподвижно, словно вдруг превратился в статую. Даже Северус и Люциус испытывали сейчас не самые приятные чувства, и это притом, что они знали, насколько необычный ребенок с ними живет. Вдруг по всей длине плюща таурина начали раскрываться красивые бутоны – о нежно розового до насыщенно, почти черного, фиолетового цвета. Аромат на несколько секунд стал удушливым, а затем вдруг все закончилось. Растение исчезло, вернее, оно снова только оплетало руку подростка, на тыльной стороне ладони цвел бутон, почти черный в своей красоте. То, что растение и Гарри были единым целым, еще больше пугало и шокировало.

Гарри вдруг взмахнул рукой, и в воздухе повисло с десяток бутонов таурина, выполненных из белого золота и украшенных драгоценными камнями. Еще один взмах рукой. Бутоны отправились в полет. Один закрепился в качестве броши на шейном платке Люциуса, второй – на лацкане мантии Северуса, третий – на отвороте воротника Гелла. На мантии МакГонагалл стал видел ее цветок, которого она удостоилась ранее. Остальные бутоны зависли в воздухе, а затем по мановению руки подростка просто растворились в воздухе, отправившись к тем, кого он считал достойными или к тем, кого он уже простил.

- Мистер Поттер, что это за демонстрация? – заверещала Флетчер. Гарри спокойно перевел на нее взгляд абсолютно нечитаемых и до ужаса бездонных глаз.

- ДА БУДЕТ СУД! – потусторонним голос провозгласил он.

Гелл поднялся со своего места. Он несколько секунд смотрел на Гарри, вернее, ему в глаза, затем кивнул и растворился. Даже для Дамблдора это было слишком.

- Что здесь происходит? – встал он со своего места.

- НИКТО НЕ МОЖЕТ ВМЕШИВАТЬСЯ В ДЕЛО СУДА! – голос Гарри не был особенно громким, просто он звучал как бы везде и нигде. Он воспринимался не столько слухом, сколько всем своим существом сразу. Подросток взмахнул рукой. Дамблдора какой-то силой припечатало в стол. Магия, сила окружила его, не давая ни подняться, ни говорить. Он пытался сопротивляться, даже мысленно позвал своего феникса. Но как только тот появился в зале, Гарри снова взмахнул рукой. Фоукс оказался в клетке, из которой выбраться просто не мог.

- Я ЕСТЬ АЗКАБАН! Я ЕСТЬ СУДЬЯ! Я В СВОЕМ ПРАВЕ! – Гарри выпрямился. Он начал меняться. Это уже был не мальчик. Все чувствовали силу, страшную, угнетающую. От юноши веяло холодом и чем-то таким, от чего хотелось залезть под стол не только детям. Таурин снова зашевелился, он начал сплетаться. И вот в руках юноша уже держит посох, навершием которого стал бутон кроваво-красного цвета.

- Я не пот…, - взвилась, немного пришедшая в себя, Флетчер, но тут же умолкла, как только Гарри на нее посмотрел.

Гермиона боялась издать хоть звук. Ей еще никогда не было так страшно. Наверное, только сейчас она действительно поняла, что Гарри Поттера больше нет, что этот мальчик никак не может быть тем, кого она когда-то знала и предала. В голове все время крутились не так давно слышанные слова: «Каждый получит по заслугам ровно настолько, насколько он заслужил. Время суда настало. И каждый окажется перед Судьей, чтобы получит свой приговор».

Удар посоха об пол стал для нее полной неожиданностью. Вздрогнув, Гермиона посмотрела на когда-то своего друга. На Гарри сейчас была серая мантия, которая очень была похоже на те, которые сейчас носят современные маггловские судьи, его глаза ничего не выражали. Вот это-то и пугало – полное отсутствие эмоций. За спиной у юноши появился помост, на котором было пять кресел. Одно стояло выше других и как бы позади, а четыре в ряд и перед ними были маленькие, но очень удобные кафедры.

- ВРЕМЯ СУДА! – голос проник в сознание каждого.

Гермиона с удивлением смотрела на Снейпа и Малфоя, которые вышли из-за преподавательского стола и двинулись к Гарри. На первом была черная, почти, словно бы поглощающая мантия, а на втором – сияющая белая. «Демон и Ангел», - почему-то пришло ей в голову сравнение. Оба мужчины поднимаются на помост и усаживаются в два из четырех кресла. На спинке самого величественно вдруг усаживается большой черный ворон, который с древней мудростью осматривает зал. Почему-то в голове сразу вспыхивают воспоминания о когда-то в детстве прочитанных сказках. Гарри, а может быть и не Гарри, Гермиона уже ни в чем не уверена, поднимается на помост и усаживается в кресло, больше напоминающее трон. Он поднимает посох и опускает его снова. Грохот от удара бьет по ушам. В середине зала появляется небольшое то ли загон, то ли еще что. И все замирает…

Гермиона, осторожно оглядывает зал. Она не совсем воспринимает происходящее, не понимает случившегося. Ее взгляд натыкается на домовика Малфоев. В огромных глазах плещется ужас, губы что-то безмолвно шепчут. Она прослеживает его взгляд и понимает, что эльф неотрывно смотрит на Гарри.

Ожидание… Это всегда что-то невозможно негативное, особенно, когда ты не понимаешь, чего именно ты должен ожидать. Но в то же время ты вдруг осознаешь, что мир, в котором ты живешь, давно уже изменился, а ты как-то не заметил этого. Тебе кажется, что все по-прежнему, а, оказывается, все давно уже не так, и ты давно уже не «правишь» миром.

И вот ожидание заканчивается, в «загоне» из ниоткуда возникают Скримджер и Фадж, два министра, которые больше навредили этому миру, чем сделали добра. Мгновенно активизируется барьер, который заглушает любые звуки из «загона».

Гелл направляется на свое место, и одно кресло остается свободным. Хранителя здесь нет.

- Корнелиус Фадж, Руфус Скримджер, на правах Вестника, я объявляю Вам ваши преступления, которые будет судить Высший суд. Вы обвиняетесь в уничтожении магического общества Британии, загнивании экономики и политического строя, неспособности нести ответственность за общество, за пособничество и разжигание гражданской войны, - Вестник умолк. Зал тоже молчал. Дамблдор все еще пытался снять с себя путы, но никак не мог разобраться, что за магию нему применили. Но одно директор понял, Гарри Поттер был могущественным магом, очень сильным и очень опасным. И он не был на его, директора, стороне.

- СМЕРТЬ! – холодный приговор. Казалось, уста Гарри даже не разомкнулись. Дамблдор замер, пораженный вердиктом. Если до этой секунды все еще можно было принять за дурную шутку, то в эту секунду он вдруг понял, что все до невозможности серьезно.

- Подтверждаю! - произносит Снейп. Барьер вспыхивает. Ужас на лице студентов и преподавателей не передать словами. В голове у всех возникают ассоциации со средневековьем, когда ведьм сжигали заживо. Пламя скрыло подсудимых, а затем потухло. Легкий ветерок развеял пепел.

- СЛЕДУЮЩИЙ! – голос Гарри гремит в зале.

Внутри «загона» появляется Мундугас Флетчер.

- Вор! – одно слово, как обвинение.

- ОТРУБИТЬ РУКИ! – приговор.

- Подтверждаю! – Снейп.

Студенты закрывают глаза, чтобы не видеть того, как этому странному перепуганному человечку сейчас отрубят руки, но преподаватели смотрят. У всех в глазах только ужас.

- СЛЕДУЮЩИЙ…

- СЛЕДУЮЩИЙ…

- СЛЕДУЮЩИЙ…

И так бесконечно долго, один за другим, один за другим. Люди умирают, лишаются конечностей, жизненно важных органов, магии. Среди тех, кто оказался сегодня среди подсудимых, были: Рита Скитер, который и руки отрубили, и язык вырвали; несколько членов Ордена, несколько Пожирателей, обычные воры и мошенники…

- ХВАТИТ!!! – Гермиона не выдержала.

- Это ваша вина, - произнес Вестник, посмотрев на нее.

- ЧТО?! – она вскочила со своего места. Магия вдруг спала. – Это чудовищно, бесчеловечно…

- Это ваша вина, - снова произнес Вестник. – Только вы виноваты в том, что Судья стал таким.

- Какой Судья? Он всего лишь мальчишка! – закричала Гермиона.

- И ПРИДЕТ ВЫСШИЙ СУД, КОГДА АЗКАБАН ПЕРЕСУПИТ НОГА НЕВИННОГО И НЕВИНОВНОГО. И СТАНЕТ ОН СУДЬЕЙ ОТ МАГИИ И ДЛЯ МАГИИ. И КАЖДОМУ ВОЗДАСТЬСЯ ПО ЗАСЛУГАМ. КАЖДЫЙ ЗАПЛАТИТЬ ТАК, КАК ТОГО ТРЕБУЕТСЯ. И СУДЬЯ БУДЕТ СПРАВДЕЛИВЫМ. НО БОЙТЕСЬ, ЕСЛИ ВЫ ЛИШИТЕ СУДЬЮ ЕГО ХРАНИТЕЛЯ. НЕ БУДЕТ ВАМ ПОЩАДЫ. ИБО СЕРДЦЕ ЕГО – ЭТО ХРАНИТЕЛЬ. ПРИДУТ СТРАШНЫЕ ВРЕМЕНА, ПРИДЕТ СТАРОЕ ВРЕМЯ, И НЕ БУДЕТ ВАМ ПРОЩЕНИЯ. НЕТ СЕРДЦА – ЕСТЬ ПРИГОВОР. ЕСТЬ СЕРДЦЕ – ЕСТЬ ШАНС…

Преподаватели в шоке смотрели на шестикурсницу Райнвекло, которая вещала сейчас на весь зал. Девушка стояла с совершенно отсутствующим видом. И ни у кого не было сомнений, что сейчас все слышали пророчество. Только вот оно, кажется, запоздало, поскольку сбылось раньше, чем было произнесено.

- ИМЯ МОЕ СУДЬЯ! Я ДЛЯ ВАС СОВЕСТЬ! Я ВАШ ПРИГОВОР! – Гарри поднялся со своего трона. – Именем своим, силой своей, назначаю СУД над миром магии Британии. ЖДИТЕ Вестника, Ждите своего СУДА! Силой своей рву договор с Хогвартсом. Именем своим признаю Гарри Поттера завершившим свой жизненный путь. Отныне в мире мое имя Гарольд Александр Малфой!

Вспышка была очень яркой. Когда свечение померкло, оказалось, что ни Гарри, ни Малфоя, ни Снейпа, ни Грина и ни МакГонагалл в зале не было, как не было помоста с креслами-тронами и загона для подсудимых. Сила, удерживающая все в молчании и на месте спала. Зал наполнился голосами, криками, шумом. И только спустя несколько часов удастся выяснить, что первые пять курсов не имеют никакого понятия о том, что же все время происходило в зале. Каждый из них видел что-то свое, словно видели красивый сон.

***

Гарри перенес всех в Малфой-менор, сбросил себя силу, словно одежду, рухнул на колени и расплакался. Люциус опустился рядом с ним, обнял его и стал укачивать, как маленького.

- Шшш, ребенок, все хорошо, - шептал он в макушку. МакГонагалл беспомощно смотрела на юноша. Снейп уселся на стул у стены и прикрыл глаза. Казалось, он где-то далеко-далеко.

- Гарри? – раздался тихий голос. Юноша поднял голову и посмотрел на замершего в проеме дверей Ремуса.

- Это больно, противно, - Гарри прорвало. – Даже зная, что это всего лишь обман, что это только качественная иллюзия… Я не хочу стать таким. НЕ ХОЧУ!!! – слезы градом лились из его глаз.

- Ты и не станешь, - уверенно произнес Ремус. Он решительно подошел к Люциусу и Гарри. – Прости меня, мальчик. Прости за то, что я никогда даже не пытался бороться за тебя, за то, что был таким трусом. Прости меня, что позволил испоганить тебе детство, лишить тебя юности. Прости, что меня никогда не было рядом.

Слова шли от самого сердца, из души. И каждый, кто сейчас находился здесь и стал свидетелем этого, знал, что слова эти искренни и наполнены покаянием.

- Прощаю, - прошептал Гарри. Он дотронулся до бутона таурина, закрепленного на воротнике Ремуса. Вот, куда отправился один из исчезнувших цветков. Бутон ожил и из розового стал белоснежным. – Ты прощен, полностью, - прошептал Гарри. Он приложил ладонь к груди Люпина. От руки потянулись нити магии, которые стали окутывать мужчину с ног до головы. – Ты маг, та теперь только маг, никакого волка внутри.

Ремус поймал руку Гарри, когда тот ее отнял, и прикоснулся губами к тыльной стороне ладони.

- Если ты позволишь, я хотел бы остаться рядом с тобой, - прошептал Люпин. – Я просто хочу быть рядом.

Гарри со слезами на глазах смотрел на него, а затем только коротко кивнул. Он откинулся в объятия отца.

- Ремус, я больше не Поттер, - устало произнес он.

- Это не важно, Гарри, - улыбнулся тот в ответ. – Ты – это ты, а фамилия не важно.

- Спасибо, - прошептал юноша. – Ты вернул мне веру в людей. В то, что они способны понять и принять свои ошибки и начать все сначала. Спасибо.

- Гарри, а где все те люди…, - МакГонагалл передернула плечами и не стала договаривать.

- Здесь, в камерах подземелья, - вздохнул он. – Они должны поверить в их смерть и исчезновение. Иначе все будет напрасно.

- Я сообщу Драко, - наконец, подал голос Северус.

- Не надо, пусть они сначала разберутся в своих чувствах, - покачал головой Гарри. – Я в порядке. Устал только, - он закрыл глаза.

Люциус осторожно поднял его на руки и отнес в спальню. Он смотрел, как его сын, теперь уже полностью и безоговорочно его сын, сворачивается на кровати, как его плечи начинают подрагивать.

«В последний раз, это был последний раз, когда я кому-то позволил достать моего сына», - поклялся сам себе Люциус. – «Больше никто и никогда!»

Он лег за спиной Гарри, обнял его и стал напевать какую-то песенку на французском в макушку юноши. Просто присутствовать, просто дать понять, что он больше не один, что всегда рядом будет кто-то, кто поддержит, защитит и не осудит. Так они и заснули.

- Вот и пришло новое время, - пробормотал Рогнар, перевоплощаясь в ворона и вылетая из комнаты на втором этаже. Ему надо было узнать, что теперь будет делать Дамблдор. Очень многое теперь зависело от решения директора.

Дата добавления: 2015-08-17