Германский Аполлон 3 страница

Победа за средними величинами,

Ибо они используют тех, кому помогали прежде.

В этом выражается совершенная гармония.

Чуждый ненависти, я содействую

Возвышению сильных мира сего

И терпеливо жду конца их славы,

И я горжусь своей вечной

Неспособностью к творчеству.

Из жилых погребов показывается несколько мужчин.

Они толпятся вокруг Танзура.

МУЖЧИНЫ.

Подайте нам, господин, от вашего изобилия.

ТАНЗУР

(Встаёт).

Вглядитесь в меня получше.

Здесь нет ни господина, ни изобилия.

МУЖЧИНЫ.

Взгляните на наше ничтожество.

Даже если у вас есть немного,

Вы всё равно богаче нас.

ТАНЗУР.

Что привело вас в столь плачевное состояние?

МУЖЧИНЫ.

Всему виной шайки из Пассау…

Это произошло два года назад…

Здесь были наши жилища, наше счастье.

ТАНЗУР

(Пожимая плечами).

Да, вас постигла суровая, печальная участь:

Большие рыбы проглатывают маленьких.

МУЖЧИНЫ.

Оставь свои насмешки:

Большеголовый кит,

Который тебя сожрёт,

Тоже неподалёку.

ТАНЗУР

(Смеётся).

Но пока он меня не проглотил,

Я буду над ним смеяться.

(Обращаясь к публике.).

Я – и величие!

Всё моё величие заключается в том,

Что я покинул шарлатана для того,

Чтобы меня угнетал своими

Приказами Вальдштайн.

В сопровождении двух итальянских архитекторов и мастеровых появляется Валленштайн.

ВАЛЛЕНШТАЙН.

Чего надо этой стае оборванцев?

ТАНЗУР.

Они здесь живут.

ВАЛЛЕНШТАЙН

(С отвращением).

И это называется «живут»!

МУЖЧИНЫ

(Горько).

Как вам дорог ваш господский дом,

Так и нам дороги наши крысиные норы.

ВАЛЛЕНШТАЙН.

Вы должны их покинуть.

МУЖЧИНЫ

Покинуть последний, постыдный клочок,

Оставшийся от нашей родины!

ТАНЗУР

(Язвительно).

Какое до этого дело

Благородному господину,

Которому требуется место для того,

Чтобы построить здесь нечто получше?

МУЖЧИНЫ.

Беда – это старый, дряблый платок:

Начав рваться, он разрывается до конца.

ВАЛЛЕНШТАЙН.

Я купил землю, а не то, что по ней ползает.

(Обращаясь к Танзуру.).

Дай им вдоволь еды и денег,

Пусть к утру будет расчищено

Место для строительства.

МУЖЧИНЫ.

Вы милосердно усластили наше горе –

И нам не остаётся ничего иного,

Кроме как вас благодарить.

Мужчины с удручённым видом возвращаются обратно в свои норы.

Валленштайн отстраняет свои мысли от безрадостной действительности и принимается обдумывать свои планы на будущее.

ВАЛЛЕНШТАЙН.

Мы начнём строительство!

Мы возведём такой дворец,

Какого Прага никогда не видывала.

(Обращаясь к архитекторам, которые приближаются к нему, держа в руках чертежи и предписания.)

Позвольте мне посмотреть чертежи.

(Со знанием дела.)

Ах, всё здание видно как на ладони!

Как широко оно раскинулось над косогором.

Зал, конечно, слишком мал

Для проведения предстоящих празднеств.

И видно, что внешний вид замка

Не соответствует натуре его создателя.

(Его охватывает сильное воодушевление.)

Но хорошо, пусть снаружи будет просто,

Почти бедно; внутри же пусть будет всё

Как надо: проёмы в стенах, колонны,

Свет, штукатурка… (Почти просительно.)

И не забудьте о том, что мне особенно любо:

О просторной галерее и об открытом

Sala terrena, который я часто видел на юге,

Об этом итальянском новшестве, появившемся

В нашей закрытой северной земле.

Архитекторы и мастеровые сделали заметки. Валленштайн отпускает их милостивым движением руки, и они, кланяясь, уходят.

ВАЛЛЕНШТАЙН

(Обращаясь к Танзуру).

Ты разыскал для меня это место.

Я доволен. В новом дворце

Тебя ждёт славное поприще.

(Возвращаясь мыслями в настоящее.)

Но прежде пройдут года…

Я должен стать ещё более могущественным,

Чем ныне; и я должен измениться.

Я стал соратником императора и папы, –

И ты этому способствовал.

ТАНЗУР.

Папа, император и испанское королевство

Могущественнее, чем протестант.

ВАЛЛЕНШТАЙН

(Рассудительно).

Император Маттиас – слабейшее звено этой цепи.

Он неумён, безобразен, бездетен…

Кто унаследует Богемию, если он умрёт?

ТАНЗУР.

Его двоюродный брат штириец Фердинанд.

ВАЛЛЕНШТАЙН.

Фердинанд находится в ссоре с Венецией

И нуждается в войсках.

Ты был отличным вербовщиком

Для моей моравской конницы.

ТАНЗУР

(С той гордостью, на которую только способен).

Лучшего вербовщика в наше время не найти!

ВАЛЛЕНШТАЙН.

Сколоти мне новый отряд солдат –

Войско, состоящее из кирасир и мушкетёров.

С ним я помогу эрцгерцогу одержать победу.

И если он некогда станет императором,

То, вне всякого сомнения,

Его счастье всё более и более

Будет зависеть от меня.

Так начнётся славный восход,

И я зрю его по звёздам.

(Глядя вдаль.)

Солдатская жизнь должна проходить

В непрерывной войне,

В войне по новым правилам,

И эти правила придумал я.

Моя идея такова: война,

Которая питает саму себя,

Живёт своей жизнью!

ТАНЗУР.

Война ради войны?

ВАЛЛЕНШТАЙН.

Война во имя могущества!

ТАНЗУР.

И могущество ради могущества!

ВАЛЛЕНШТАЙН.

Могущество – это путь к славе!

ТАНЗУР.

Ради славы?..

ВАЛЛЕНШТАЙН.

Груз мыслей не в силах остудить

Моего намерения.

(Холодно и настойчиво.)

Вскоре станет ясно – где быть границам.

Мой замысел совершенен,

И у него нет недостатков.

(Задумчиво.)

Был бы только я здоров!

ТАНЗУР.

Позвольте мне молвить слово.

Я с недовольством вижу,

Как вас тайком окружает опасность.

ВАЛЛЕНШТАЙН

(Недоверчиво).

Как? Какая опасность?

ТАНЗУР.

Об этом мучительно говорить.

ВАЛЛЕНШТАЙН.

Говори!

ТАНЗУР.

Ваш врач в тревоге. И причина тому –

(С осторожностью) ваша супруга,

Которая так мало походит на вас.

Я полагаю, что её телесное здоровье…

ВАЛЛЕНШТАЙН

(Чёрство).

Говоря откровенно, она стара, зато богата.

ТАНЗУР.

…и вот, осмотрительно,

Дабы сохранить ваше расположение….

Одним словом, она дала вам средство,

С помощью которого можно

Внезапно совершить злое дело.

ВАЛЛЕНШТАЙН

(Мрачно).

Ты правдив. Но, несмотря на это,

Мне неприятно об этом слышать.

Часто я бываю парализован

По рукам и ногам. У меня жар,

И мой разум уже отравлен ядом.

Не говори никому.

Её смерть не за горами.

ТАНЗУР

(С нетерпением).

Откуда вам это известно?

ВАЛЛЕНШТАЙН

(Как само собой разумеющееся).

С самого начала

Об этом поведал гороскоп.

Её миллионное богатство

Окажется в моих руках,

И оно отворит мне дверь в мир.

ТАНЗУР.

Ad astra – через это мусорное место.

ВАЛЛЕНШТАЙН.

Минуя всё, что встанет на пути.

Валленштайн быстро уходит. Танзур остаётся. Его охватывают разноречивые чувства: торжество, покорность судьбе, наглость и неуверенность. Он снова садится на груду руин.

ТАНЗУР.

С какой искренностью он

Осуществляет план военного похода!

С какой ловкостью он идёт в гору!

И если он однажды упадёт и разобьётся,

Какая поднимется суматоха!

Сцена меняется.

Линц.

Вилла с красивым главным входом и двором, окружённым аркадой. Помещения, в которые ведёт вход в виллу, наводят на мысль о том, что эта вилла – местная школа. Справа, должно быть, расположена церковь.

Весеннее воскресное утро. Со всех сторон идут городские и сельские прихожане, направляющиеся в церковь. Студенты, обучающиеся в школе, выходят из аудиторий и в ожидании толпятся вокруг. На них воскресные платья. Ульрих пытается выстроить их в ряды. Ожидается появление Кеплера, который должен вести студентов в церковь.

СТУДЕНТЫ.

Если в воскресное утро

Заспанные школяры

Осквернят дом Божий

Своей зевотой, достигнет ли

Она слуха Господня?

УЛЬРИХ.

Стройтесь в ряды!

Придёт профессор,

А вы стоите тут,

Как настоящий скот.

СТУДЕНТЫ

(Между собой).

Он мог бы избавить нас

От своих учительских прихотей.

(Имея в виду Ульриха.)

Лучше бы он не причинял

Нам этой неприятности.

Он так важничает, словно он –

Новая, открытая звезда:

Вокруг полная тьма –

И мы видим одно лишь её мерцание.

УЛЬРИХ.

Вам одним так кажется,

Ибо учителю не удалось

Поставить единицу

Перед вашим нулём.

СТУДЕНТЫ.

В мечте ты уже видишь шесть нулей, –

И если поставить перед ними единицу,

Получится миллион.

Появляется Кеплер. На нём праздничное платье. Подходя, он слышит последние слова.

КЕПЛЕР.

Возьмём за икс наше основание:

Оно – вера во всемогущество Господа.

Эта вера возвышает нас

До подлинного величия.

Помните об этом, не осрамите меня!

Наши властители, аристократы –

Представители земли –

С благоговением направляются в церковь.

Пока Кеплер ведёт студентов в церковь, те шепчутся между собой:

СТУДЕНТЫ.

…и ведут с собой своих миловидных девушек.

Пока Кеплер со студентами уходят, появляются главы города, с ними – представители земли – окрестные дворяне. Их сопровождают их жёны и дочери. На пути в церковь они приветствуют друг друга. Среди них находится барон Штархемберг. Его сопровождает Сусанна. Как и все остальные дамы, она одета в национальный костюм. У неё на голове золотистый чепец – одна из частей этого национального костюма.

УЛЬРИХ

(Глядя вослед студентам).

И ведут своих миловидных…

Игривому и смущённому

Любовному чувству в эти

Нежные весенние деньки

Самое время.

(Замечает Сусанну.)

Вот и я испытываю его.

Я видел её прежде,

И теперь она не идёт

У меня из головы.

Куда бы я ни пошёл,

О чём бы я ни подумал –

Её образ всегда со мной.

Она пришла.

Я должен задать ей вопрос.

ПРЕДСТАВИТЕЛИ ЗЕМЛИ.

Посещение школы и церкви –

Отличный повод провести

Несколько дней в уютном Линце.

ИХ ЖЁНЫ И ДОЧЕРИ.

И показать здесь завистникам

Платья, украшения и короны.

ШТАРХЕМБЕРГ.

И увидеть жителей Линца,

Дорогих сердцу товарищей.

Все прихожане в сборе, и они направляются в церковь. Сусанна идёт последней.

УЛЬРИХ

(Обращаясь к Сусанне).

Сусанна, одно лишь мгновенье.

Я предчувствовал,

Что ты прибудешь в город

Вместе со своим опекуном,

И потому сам прибыл сюда.

Увидев тебя недавно,

Я почувствовал себя ребёнком:

Я вспомнил дружелюбное детство,

И ко мне вернулось желание

Играть, шутить и быть серьёзным.

Я хочу снова пережить это счастье.

СУСАННА

(Смущённо).

Ты меня пугаешь.

Ты – взрослый умный мужчина,

Детское же счастье осталось в прошлом!

(Хочет идти.)

УЛЬРИХ.

Это – новое счастье!

Останься сегодня здесь.

Они устраивают праздник

С танцами и музыкой.

СУСАННА.

Позволь мне...

Я сильно опаздываю в церковь.

УЛЬРИХ

(Настойчиво).

Ты останешься?

СУСАННА

(Уходя).

Спроси об этом у господина опекуна.

(Уходит).

УЛЬРИХ

(Залихватски).

Взрослый умный мужчина

Отважится не только на это!

Конечно, я спрошу твоего опекуна,

Но вовсе не о танцах:

Я попрошу у него твоей руки.

Известно ведь, где лучшие женихи.

Ни один аристократ не возьмёт

В жёны дитя столяра,

Несмотря на благородное

Воспитание, которое он ей дал,

И он не уступит её простолюдину

Появляется Танзур. Он – офицер-вербовщик. На нём кожаный колет, ботфорты и шляпа с султаном. За ним следуют два холопа с железной денежной кассой, затем ещё один со знаменем и ещё один, несущий плащ и дорожную сумку Танзура.

УЛЬРИХ.

Вот тот, кто положит конец воскресному миру.

ТАНЗУР.

Напротив, он – тот, кто добивается

Установления окончательного мира.

УЛЬРИХ.

Вербуя людей на предстоящую войну!

ТАНЗУР.

Да. Во-первых, война убережёт от чумы;

Во-вторых, как нам известно,

Число боевых действий ограничено.

Как только они будут произведены,

Наступит гармония мира.

УЛЬРИХ.

А для кого она наступит?

Наступит ли она для нас?

ТАНЗУР.

Она наступит для некоторых из тех,

Кто воюет, и для всех тех,

Кто руководит воюющими.

УЛЬРИХ

(Насмешливо).

Не для тебя ли?

ТАНЗУР.

Быть может.

Гармонию обретёт тот,

На кого падёт выбор.

УЛЬРИХ

(Насмешливо).

Благодарю тебя за то,

Что ты открыл мне глаза.

Но что за высший дух

Устанавливает сей порядок?

ТАНЗУР.

Если бы я это знал,

Я постиг бы и его замысел

И спешно покинул бы его,

Чтобы разгадывать иные загадки.

Покорись этой логике,

Вместо того чтобы ей противиться.

УЛЬРИХ.

Противиться?

ТАНЗУР.

Уже в Праге я понял тебя насквозь.

Жить праздным честолюбием

И надеяться лишь на случай –

Это не дело.

УЛЬРИХ.

Это превосходное кредо,

Которое противоречит тому,

О чём они там поют!

Из церкви доносится напев прихожан.

ПРИХОЖАНЕ.

Все мы возносим благодарность

Господу нашему Христу,

Который Своим рождением

Озарил нас светом

И Своею кровью спас нас

От власти дьявола.

Вечная слава Господу в вышних.

ТАНЗУР.

Крепкий ли ты приверженец

Церковного обряда?

УЛЬРИХ.

Я католик… и не слишком усерден…

ТАНЗУР.

Посвяти себя высокому делу,

Вступи в наши ряды.

У нас всё честно.

Ни один из тех,

Кто находится там,

В церкви, не знает,

Что такое рай и спасение.

Тот, кто бьёт других,

Находится наверху.

Ни один честный

Человек не предложит

Тебе лучших условий.

УЛЬРИХ.

Идти в солдаты? Никогда!

ТАНЗУР.

Победив впервые в жизни

Свою трусость, ты увидишь,

Где будут развеваться мои знамёна.

УЛЬРИХ.

Нам, как говорится, не по пути.

Танзур вместе со своими людьми уходит. Из церкви выходят прихожане. Они чем-то сильно удручены. Сначала выходят студенты. Они шепчутся и о чём-то взволнованно говорят. Затем показываются представители города и земли и дамы. Все они столь же поражены и охвачены любопытством. Под конец появляются Штархемберг, Кеплер и Хицлер.

СТУДЕНТЫ.

Неужели сан пастора

Позволяет ему быть и судьёй,

И судебным исполнителем, и прохвостом?

Без сомнения, строгим учителям

Хочется дать разок лёгкого тумака,

Но так, как был наказан он,

Не наказывают ни одного из убийц.

ДАМЫ.

На глазах у всех нас

Отказать благочестивому

Христианину в причастии!

Всё это – козни дьявола.

МУЖЧИНЫ.

Такого позора наша община,

Наш город и наша земля

Доселе не знали.

КЕПЛЕР

(Обращаясь к Хицлеру;

Кеплер смущён и взволнован).

Дорогой друг, земляк,

Понимаете ли вы,

К каким последствиям

Приведёт сделанный вами шаг?

Вы опозорили меня перед знатью,

Перед учениками и перед всем городом!

ШТАРХЕМБЕРГ

(Обращаясь к Хицлеру).

Что он вам такого сделал,

Что вы не допускаете его

К столу Господню?

МУЖЧИНЫ.

Почему это произошло с тем,

К кому мы все испытываем уважение?

ХИЦЛЕР

(Надменно и непреклонно).

Я поступил так, как мне

Повелела консистория.

Кеплер на свой лад исповедует веру,

И он презирает учение церкви.

КЕПЛЕР.

Я занимаюсь научными исследованиями,

И я глубоко верую и крепко стою

За идею спасительной силы религии.

ХИЦЛЕР.

Вопреки очевидному, Кеплер

Убеждён в том, что Господь

Не присутствует в причастии телесно.

КЕПЛЕР.

Можно подумать, что моя вера – ересь!

ХИЦЛЕР

(Его речь становится всё более и более гневной).

Corpus et sanguis vere

Et substantionaliter sint praesentia,

Да будут присутствовать тело и кровь…

Так написано. И это неоспоримо.

В пылу своего волнения Хицлер, с исступлением, всё больше и больше углубляется в идею присутствия Господа в причастии.

КЕПЛЕР

(Сохраняя полное спокойствие).

Это решение безрассудно и опрометчиво.

ХИЦЛЕР.

А «Аугсбургском исповедании»,

Formulae concordiae, в «Бергской книге»

Достаточно сказано о том,

Что Господь присутствует в причастии.

НАРОД.

Вера теснит с двух сторон.

Мы не понимаем, о чём они спорят.

КЕПЛЕР.

А где свидетельства отцов церкви?

А где об этом говорится в Библии?

А как же древняя религия?

А исповедание иных реформистов?

ХИЦЛЕР.

Что для всех этих еретиков, кальвинистов

И несторианина Цвингли присутствие

Господа в святом причастии?

Он для них отсутствует.

КЕПЛЕР.

Могу ли я покориться с одним условием?

ХИЦЛЕР.

Никаких увёрток!

Вы должны признать,

Что тело и кровь Христа

Присутствуют в святом причастии.

КЕПЛЕР.

Они присутствуют

Как духовное действие.

ХИЦЛЕР

(Яростно и повелительно).

Господь присутствует

В причастии телесно!

КЕПЛЕР.

Значит, вы изгоняете меня

Из-под защиты церкви?

ХИЦЛЕР.

Я согласен с решением консистории:

До тех пор, пока вы упорствуете

И отрицаете телесное присутствие

Господа в святом причастии,

Я отказываю вам в благословении

Причастия и запрещаю вам

Присутствовать в церкви.

Последующее все поют вместе.

СУСАННА.

Христианину никогда

Нельзя так поступать,

Ибо он должен предостеречь,

А не уничтожить.

Если его должность

Заключается в том,

Чтобы он был

Образцом для народа,

То как он может –

Преисполненный гнева –

Судить того, кто готов

Встать на путь смирения?

Все присутствующие понимают,

Что правда искажена,

И никто не желает

За неё вступиться.

Неужели, если он – в беде –

Сбился с дороги, ему никогда

Не обрести прощения

За свой проступок?

Я смело беру на себя то,

На что не отваживается ни один

Из присутствующих здесь мужчин:

Хоть это и не подобает девушке

И ей не к лицу, я встаю

На защиту оклеветанного.

УЛЬРИХ.

Ещё неизвестно, кто здесь ошибается.

И кто в силах это понять?

Телесно присутствует Господь

В причастии или духовно,

Благочестивому человеку

Нет нужды глубоко вникать в это,

Пока его осеняет благодать.

Не дело, если один излагает

Свои взгляды, а другой в ответ

Отказывает ему в хлебе и вине.

Как легко – указать ближним

На грешника, постыдно оскверняющего

Божий храм, а себя считать

Провозвестником справедливости!

КЕПЛЕР.

Пусть церковь кричит во всё горло,

Пусть прихожане поносят меня,

Всё равно я буду отстаивать

Свои убеждения.

Важно Слово Божье,

А не буква соглашений.

На свете нет человека,

Которому вера была бы

Более дорога, чем мне,

Мне, видящему во всём

Образ Божий.

И за это меня гонят от алтаря

И лишают святого причастия.

ХИЦЛЕР.

Я поступаю так,

Как мне было предписано.

Даже своему другу, который,

Помимо всего прочего,

Мне дорог и люб,

Я не могу предоставить право

Излагать своё религиозное

Учение в доме Господнем.

Если бы тому, чей дух воспламенён,

Было позволено поступать так,

Как поступил Кеплер, и при этом

Он бы не получил за содеянное

Строгого наказания, узы церковного

Сообщества бы распались.

Его следует удалить из загона,

Дабы скорбные овцы

Не заразились его своеволием.

ШТАРХЕМБЕРГ.

В его ярости проступает

Католическое рвение.

Оно – зло, чего не скажешь

О протестанте, который,

Терпя стыд, держит себя достойно.

Реформация должна освободить нас

От священников, которых

Господь не признаёт.

Если такое случилось

С самим Кеплером,

То что же ожидает

В будущем мирян?

Они ведь ещё беспомощнее,

Чем Кеплер!

НАРОД.

Нет, церковь вовсе

Не была осквернена тем,

Кого пастор уличил в своеволии.

Уважаемый всеми Кеплер,

Не заслуживает такой кары.

Он никогда не желал

Оскорблять Господа.

Кеплер страдает безвинно.

Неужели благочестивому

Христианину нельзя своим

Умом осмыслять Слово Божье?

Святое причастие раздаётся

Греховной рукой,

И этот упрямый пастор –

Тому виной.

Сусанна с решительным видом выходит вперёд.

СУСАННА.

Долее я сдерживаться не в силах.

Я говорю то, что думает каждый из нас.

(Обращаясь к Хицлеру.)

С великой скорбью мы видим,

Как вы, преисполнившись гнева,

Говорите о священнейшем,

Тогда как вашим уделом

Должна быть кротость.

НАРОД.

Наш долг – вторить её словам.

Среди верующих должен царить мир.

ХИЦЛЕР.

Дева, я наделён саном.

Позволь же мне решать,

Что ложь, а что истина.

СУСАННА

(Почти плача).

Вы бьёте одного из ваших агнцев –

Мужа, преисполненного чести

И обладающего огромной славой.

УЛЬРИХ

(Настойчиво шепчет Сусанне).

Ты встала на сторону Кеплера –

Как это неразумно!

КЕПЛЕР

(Обращаясь к Сусанне, просительно).

Замолчите, прошу вас.

ХИЦЛЕР.

Ах! это заговор!

Едва ли это поможет его делу.

СУСАННА

(Плача, поворачивается к Штархембергу).

Я знаю, что мои слова

Ни к чему не приведут,

Но кто же, скажите,

Остался бы нем, видя всё это?

ШТАРХЕМБЕРГ.

Успокойся, мы уладим это дело.

НАРОД

(За исключением представителей земли).

Здесь плетутся подковёрные интриги,

И нас это не касается.

Всё это слушать неприятно.

Заткните уши, замкните уста

И держитесь от этого дела подальше.

Студенты, дамы, Сусанна и большая часть прихожан уходят.

ПРЕДСТАВИТЕЛИ ЗЕМЛИ

(Обращаясь к Хицлеру).

Господин пастор, вы, как наставник,

Определены на службу нами, землёй,

И вы не вольны поступать

Игнорируя всё и вся.

ХИЦЛЕР

(Сердито).

Для меня нынешний вопрос –

Это вопрос Божией и церковной славы.

ПРЕДСТАВИТЕЛИ ЗЕМЛИ.

Нам не по душе форма,

В которую всё это вылилось.

Позвольте нам удалиться

И посовещаться о том,

Как следует в данном

Случае поступить.

Представители земли вместе с Хицлером уходят. Штархемберг остаётся вместе с Кеплером и кричит уходящим вослед:

ШТАРХЕМБЕРГ.

Идите, господа, я последую за вами,

Позвольте лишь молвить слово

С нашим доктором.

КЕПЛЕР

(Смиренно).

Таков бесславный конец

Моей здешней работы.

ШТАРХЕМБЕРГ.

Нет-нет, вы же знаете,

Как мы вас любим.

КЕПЛЕР.

Вам ли не знать студентов.

Как же я стану преподавать,

Видя неуважение к себе,

Царящее в классах?

ШТАРХЕМБЕРГ.

Мы намерены освободить вас

От учительской должности,

И вы останетесь здесь

Как геометр и астроном.

КЕПЛЕР.

Я могу выдвинуть

То же самое возражение.

ШТАРХЕМБЕРГ.

Вы заблуждаетесь.

Пастор был настолько неумён,

Что учил нас, говоря так:

«Ныне, более чем когда-либо,

Нам требуется сплочённость

И способность дать отпор».

Мы спасались от папской

Нетерпимости, чтобы нас

Поразила ещё более злая болезнь:

Наш внутренний раздор.

Он настежь раскрыл ворота

Для возобновлённого католиками

Религиозного притеснения,

И это притеснение будет страшнее

Всех существовавших доныне бед.

Вот почему мы благодарны

Любому человеку, который

Дата добавления: 2015-08-17