Между этими двумя моделями на уровне сознания специализированного.

…

Говоря о соотношении цикличной и линейной моделей истории, необходимо

отметить, что цикличность в восприятии времени может проявляться несколько

по-разному. Цикличность, базрфующаяся на смене времен года и других

относительно коротких природных циклах, является ключевой в архаичном мировосприятии; как было показано исследователями, в значительной степени

подобный феномен присущ и более поздним культурам, например, европейскому

средневековью, несмотря на линейность христианской модели исто-

рии. Происходило это прежде всего оттого, что уклад жизни сельского населения

по-прежнему базировался на природных циклах. Данный уровень цикличности

не имеет, однако, прямого отношения к теме настоящего исследования,

поэтому подробно здесь не рассматривается.

…

Другой, более масштабный уровень цикличности в модели истории, который

касается гигантских космических циклов обновления вселенной, несмотря

на структурное сходство с «малым» уровнем цикличности, по ряду параметров

представляет собой явление совершенно иного порядка, ибо имеет отношение к

ощущению человеком смысла истории и бытия в целом. Именно к этому уровню

циклического восприятия истории относится заявленный тезис о стирании

граней между циклической и линейной моделями истории на уровне массового

сознания. В «восточных» религиях в массовом сознании из бесчисленных циклов

мировой истории на первый план выдвигается лишь один - существующий

ныне. Значимость приобретает также перспектива смены текущего периода

чем-то новым. Все это имеет непосредственное отношегше к судьбам ныне жи-

вутцих людей или, по крайней мере, их потомков. Как уже говорилось во второй

главе работы, массовое созна1ше может включать в свое содержание только

те факты и проблемы, которые связаны с интересами ныне живущих масс

(так называемый «принцип целесообразности»). Поэтому судьбы обществ, могущих

возникнуть в неопределенно отдаленные периоды в будущем уже после

гибели нынешнего человечества, равно как и существовавших в неопределенно

отдаленном прошлом и опять-таки отделенных от нынешнего общества полосой

небытия, не могут волновать массовое сознание.

…

В результате схемы грандиозных и «многоэтажных» циклов существова-ния человечества и вселенной, которые мы находим, в частности, в индуистских

и будюшских трактатах, просто не находят места в массовом сознании

соответствующих обществ. Вместо этого в сознании широких масс стран Южной

и Восточной Азии на протяжении веков господствовала приблизительно

следующая модель истории: золотой век в прошлом, последующая деградащвд,

неудовлетворительная ситуащш в настоящем и предстоящее преображение мира

благодаря приходу мессии (Майтрейя в буддизме, Калки-аватара в индуизме);

далее - снова золотой век, в принщше тождественный золотому веку в

прошлом.

Следует подчеркнуть тот факт, что массовым сознанием восточных обществ

практически никак не осмысливались не только грядущие пдклы с их

вновь и вновь возникающим и погибающим человечеством, но и обрисованная

в священных писаниях перспектива деградации грядущего идеального общества

и ожидающей его в конечном рггоге гибели. Весьма значительная длительность

грядущего золотого века позволяла игнорировать его конечность и воспринимать

его фактически так же, как воспринималась эсхатологическая перспектива

в «западных» религиях, то есть как конечное освобождение человечества

от всех невзгод, как финальную точку истории.

…

Немаловажны и те отличия между эсхатологией интеллектуально-

элитарной и массовой, которые касаются идеала преображенного эсхатологическим

актом мира. Массовым сознанием этот идеал оказывается востребован,

он становится объектом массовых эсхатологических чаяний, что находится в

согласии с «принципом целесообразности»: в поле интереса масс попадает

только то, что связано с их актуальными потребностями. В соответствии с тем

же принципом эсхатологический идеал массового сознания носит ярко выраженный

материальный характер: мир после преображения дает людям полное

разрешение существующих проблем, и прежде всего - материальное процветание.

Впрочем, неверно было бы сводаггь эсхатологический идеал массового сознания лишь к этому: целый ряд ценностей духовного характера играл в нем

очень важную роль. Но если в религиозно-философских трактатах могло существовать

понимание постэсхатологического состояния мира как торжества духовных

ценностей при фактически полном игнорировании материальных, то

для массового сознания это было невозможно.

…

Необходимо отметить, что основания для такой трактовки заложены уже в

самих священных писаниях. Даже описания высших миров в них производятся

зачастую с использованием «земных» красок, тем более эта тенденция присуща

для описания грядущего земного, хотя и преображенного, бытия. В Библии и

Коране можно найти, например, упоминания о виноградниках, которыми праведники

будут окружены в будущем мире, о вечной молодости этих людей, об

отсутствии среди них болезней и т. п. Согласно Талмуду, после эсхатологического

преображения земля будет ежедневно приносить новые плоды, а люди

См., например, описание прошедшего золотого века в Махабхарате: Махабхарата. - Кн. I. Адипарва / Перевод

с санскрита и комментарии В. И. Кальянова. - М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1950. - С. 171-172.

будут жить по 1000 лет^''\ Можно отметнггь, что священные писания запечатлевают

в данном случае именно массовое восприятие эсхатологической перспективы.

-

Однако в богословской литературе «западных» религий, в частности, христианства,

часто осознавалась и подчеркивалась неизбежная непохожесть' грядущего

эсхатологического преображения и последующего состояния мироздания

на все привычное и знакомое, невозможность адекватно описать и даже

помыслить себе этот грандиозный сверхъестественный акт в образах существующего

материального мира, метафорический характер пророческих его описаний

в св5пценных книгах^^^. Речь здесь идет о грядущем «пересотворении»

мира, самих основ бытия. Массовое же сознание игнорировало эти нюансы,

вынося на первый план материальный характер грядущего идеала.

…

В «восточных» религиях грядущее идеальное состояние мира мыслилось

лшпь как возвращение к идеальному веку прошлого. Это приводило, во-

первых, к тому, что сугубо материальный характер ожидаемого идеала был изначально

заложен в религиозной модели истории: в отличие от «западных» религий,

о фундаментальном изменении характеристик мира речь здесь не шла.

Во-вторых, описания «золотого века» прошлого автоматически работали и на

создание образа социального идеала будущего. Однако и в «западных» религиях,

где постэсхатологическое состояние мира мыслилось как принципиально

отличное от существующего, грядущий идеал приобретал в массовом сознании

весьма материальные черты. Сверхъестественный характер преображения делает

возможным и сверхъестественные черты возникающего после него мира,

так что грядущее бытие наделяется самыми фантастическими характеристиками,

неизменно служащими беспредельному благоденствию будущего человечества.

…

Согласно концепции Августина, обычно поддерживаемой

церковью, предвещаемое в Апокалипсисе тысячелетнее царство праведных началось

уже с первым пррш1ествием Христа и продлится до второго Его прише-

ствия; выражается же оно в существовании христианской церкви.

[Это же ничто иное, как официальная утопия в редакции христианства!!!]

…

Первые века христианства - период расцвета хилиазма, как и эсхатологических

ожиданий в целом. Новый подъем хилиастических умонастроений приходится

на развитое средневековье Европы, проявившись в деятельности множества

сект (бегарды, вальденцы, «апостольские братья» и многие другие; подобные

секты были и в России) и достигнув апогея в восстаниях таборитов

(XV век) и анабаптистов (XVI век). Эти периоды явили наивысший накал хилиастических

ожиданий в массовом сознании, однако в той или иной мере проявления

хилиазма можно найти практически на всем протяжении христианской

истории. По свидетельству В. Н. Нечипуренко, исследование источников исторического

материала привело его к выводу, что «...всякая народная эсхатология

является милленаристской»; с этим трудно не согласиться.\

[так является ли хилиазм утопией (важно с точки зрения определения того, является ли рациональное конструирование идеального общества атрибутом утопии)? Да, и не только, очень многие учения замешанные на эсхатологии (цари-избавители, все то, что описано в этой работе) – тоже утопии. Но они не рациональны, псевдорационализм утопий – это свойство некоторых нововременных утопий (и античых: Платон! Везде, где теоретико-познавательный подход обуздал ценностный), когда стали аппелировать не к мифу, не к веру, а к разуму]

…

Что же вносит хилиазм в эсхатологическую модель истории? По существу,

в нем грядущее идеальное состояние мира осуществляется в виде тысячелетнего

(то есть очень длительного) царства праведных еще до финального преображения

мира. Будучи, согласно Библии, лишь ступенью эсхатологического

процесса, это тысячелетнее царство фактически становится в массовом сознании

итогом и целью истории, вытесняя образ идеального постэсхатологического

состояния мрфа и делая его ненужным. Социальный идеал хилиазма разрешает

все проблемы существующего общества, благодаря своему сверхъестественному

характеру он в принципе не столь уж и сильно отличается от финального

эсхатологического идеала. Согласно Откровению Иоанна Богослова, идеальное

состояние тысячелетнего царства праведников не будет разрушено (то

есть не сменится новым ущербным состоянием мира), но лишь будет логически

продолжено окончательным устранением зла и «пересотворением» мира. Понятно,

что в народных ожиданиях эти две стадии эсхатологического акта не

противопоставлялись, а скорее сливались в одну.

…

Дата добавления: 2015-08-17