Глава шестая. Cнежная Королева

Подчиненный перед лицом начальствующим

должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы

разумением своим не смущать начальство.

(Указ Петра Первого)

От запыленной поселковой автостанции до бабушкиного дома получался порядочный крюк - квартала четыре, не меньше, - но Яна не жаловалась. Напротив, была довольна: это тебе не в городе по тротуару вышагивать и задыхаться от пыли и выхлопных газов проносящихся на дикой скорости иномарок. Зато здесь все тихо и мирно: если какая машина и проедет за десять минут, то это уже событие планетарного масштаба для разгуливающих по улице медлительных поселковых кур и их атамана, основательно потрепанного петуха. Идешь себе, дышишь воздухом, глазеешь на пронзительно-синее небо в просветах между осенними деревьями, и глаз радуется от этой деревенской идиллии. Не верится, что Город всего в двадцати минутах езды - ну прямо в голове не укладывается!

Единственное "но", по утрам в час пик эти минуты могут растянуться на целый час, а то и полтора. Янке до сих пор нет-нет да и приснится полу-кошмарный сон про прошлый четверг: будто стоит она сиротливо на остановке, перед носом сомкнулась плотной стеной горланящая, пахнущая потом и дешевыми базарными духами толпа... И все пытаются утрамбоваться в одну малюсенькую маршрутку.

За своими привольно блуждающими мыслями она и не заметила, как подошла к дому. Уже взялась было за круглую медную ручку на воротах, но кто-то сзади окликнул:

- Подожди!

Яна обернулась: совсем рядом стояла соседка, жена того самого нового русского из крепости за бетонным забором, которому любят перемывать кости языкатые поселковые кумушки. Дедушка недавно предупредил - и вряд ли, чтоб для красного словца, он-то ведь не кумушка! - что по соседскому забору пущен высоковольтный ток. Яну после этих слов аж мурашки по коже продрали: ничего себе меры предосторожности!..

Самих хозяев она ни разу толком не видела (ну разве что как в анекдоте, издалека и сзади). Откровенно говоря, никогда и не стремилась к близкому знакомству - каждый раз воображение ярко рисовало тот самый высоковольтный забор... А сейчас Янка и не почувствовала, как неуловимая соседская мадам по-индейски бесшумно подкралась из-за спины. "Это ж надо быть такой рассеянной!.." - попрекнула себя девочка и на всякий случай изобразила на лице вежливое внимание. (Примерно такое же, как в лицее на безнадежно скучной паре у исторички, когда окрестный народ дрыхнет поголовно с открытыми глазами, разве что не храпят! Что-что, а опыт вхождения в нужную роль у Яны Владимировны богатый.)

Соседка как-то слишком приветливо улыбалась, одной рукой ежесекундно затягиваясь толстой вонючей сигаретой, а другой нервно дергая за короткий поводок, с которого рвалась оч-чень неприятного вида собака. (Из тех, что истекают при виде тебя слюной или начинают демонстративно зевать, обнажая огнедышащую пасть с клыками собаки Баскервилей.) Янка в собачьих породах разбиралась более чем посредственно, но на всякий пожарный юркнула во двор и пристроилась за калиткой, точно в окопе времен Второй мировой.

- Джек, тихо! - женщина изо всех сил дернула на себя поводок. Собаке, видимо, стало больно и она тихонько заскулила. "Вон даже во весь голос не решается... - пожалела ее Яна. - Кажется, несладко ей, бедолаге, в той крепости приходится."

- Ты ведь Вишневских внучка? Оля, кажется?

- Яна, - какая проницательность, иначе зачем бы она пряталась за чужой калиткой? По какой-то неведомой причине эта новая русская Янке сразу же категорически не понравилась, хоть и видела ее вблизи в первый раз.

До чего же странно: Яна всегда считала, что богатые люди должны в прямом смысле лучиться от самодовольства и пребывать в полнейшей "расслабухе", как говорят у них в лицее. Ну, или хотя бы выглядеть таковыми на публике... А эта до странного взвинченная, с угловатыми скованными движениями, как будто изможденная от тяжкого труда. Широкое коричневое пальто неопрятно болтается до земли, длинная цыганская юбка висит, как на вешалке, - и толку с того, что, наверное, дорогущая! Зато на каждом пальце по золотому кольцу всевозможных калибров да красуется на худой жилистой шее стильное ожерелье. (Один прикид небось дороже, чем весь Янкин гардероб с туфлями в придачу...)

"Ну что ж, каждый сходит в ума по-своему! - философски заключила про себя Яна. - Может, ей по приколу в полном параде собаку выгуливать... - И предположила сочувственно: - Болеет, может быть? И чего это я так набросилась на человека? Вполне нормальная женщина."

Особенно не гармонировали с кричащей фирменной упаковкой соседкины глаза: светло-голубые и неспокойные, будто постоянно извиняющиеся. Да и взгляд бегающий, доверия что-то не вызывает... Ну разве так должен вести себя человек, который, по невнятным поселковым слухам, "держит" половину ресторанов в их городе? (Родители Богдана по сравнению с этим милым семейством кажутся мелкими предпринимателями.) "Хотя это ж не она держит, а муж, тут две большие разницы!" - вполне резонно решила Яна.

Соседка же продолжала истово, как в рекламе "Аквафреш", улыбаться. Что-то этой женщине от нее, Яны, нужно... Вот это становится уже совсем интересно: ну что с нее можно взять?..

- Что ж ты к нам не заходишь? Я почти всегда дома, муж обычно в разъездах. Так что времени хоть отбавляй. Ты ведь внутри у нас еще не была, хочешь посмотреть?

"Ага, только забор сперва обесточьте!" - хихикнула про себя Яна и неопределенно пожала плечом вместо ответа. Но новая русская продолжала настаивать:

- Посидим как раз, кофе попьем. ("Ну хорошо, хоть не виски! А то у меня сухой закон", - опять не удержалась от беззвучного комментария Янка.) Мы с твой бабушкой иногда разговариваем, приятная такая женщина. У меня сын твоего возраста или чуть постарше...

Она еще что-то свое рассказывала, напоминая накрученную на полный завод механическую игрушку. (Возникало впечатление, что это она не от себя говорит, а повторяет давно заученный текст.) Но Янка, как зачарованная, все не могла оторвать глаз от собаки: та нагло, почти что с издевательством смотрела ей прямо в лицо и словно бы ухмылялась во весь рот. Яна отчего-то вздрогнула и сделала незаметный шаг назад. К тому же освещение какое-то необычное: хозяйка осталась в тени, а собачья голова на солнце, как у Беляева с его говорящими профессорскими головами... Ну и псина, колоритный экземпляр!

Все так же держа Яну на мушке, псина лениво мигнула слезящимися карими глазами и четко протелепатировала: "Здесь ты пока в безопасности, только смотри..."

"Это что, собака мне так?.. - захлестнули с головой панические мысли. (Прямого мысленного контакта с животными у нее еще не случалось. Если не считать Гаврюхи, но он-то скорее исключение...) И саму себя одернула: - Ну-ну, вот так и сходят с ума от переутомления юные лицеисты! Стоя в собственном дворе под бабушкиной сиренью и вцепившись обеими руками в калитку... Не иначе, вечернее солнце голову напекло." Собираясь уже махнуть рукой на всю эту мистику с эзотерикой, Яна развернулась к собеседнице спиной, но в тот же момент выхватила из соседкиного монолога что-то настораживающее:

- Говорят, ты приносишь удачу.

- Кто говорит?

- Люди. Хотя мало ли чего болтают, если всех слушать... Еще говорят, ты руками лечить умеешь - врут, наверно? - женщина впилась в нее беспокойным назойливым взглядом блекло-голубых глаз, забыв на миг про свою дымящуюся сигарету.

Оторопев от неожиданности, Янка как можно безразличней пожала плечами и внутренне содрогнулась: так вот откуда взялось это неслыханное гостеприимство! Теперь все ясно... Огонек интереса в соседкиных глазах мгновенно потух, дружелюбная улыбка практически сошла на нет - ну что ж, пронесло, кажется...

"Кто же ей сказал? Бабушка, дедушка или папа - больше некому... С другой стороны, они бы не стали меня подставлять. Неужели Ярик кому-то из старых дружков ляпнул?! В виде прикола про третий глаз, с него станется..." - и опять эта почти невидимая грань из теней между ними двумя, а собака точнёхонько посередине. Ни за что на свете она теперь не сделает шаг на ту сторону, не дождутся!.. Собака добродушно ухмыльнулась во всю пасть, почесывая огромной лапищей за ухом, и показалась никакой не кровожадной псиной, а вполне безобидной домашней зверюгой. (Только лопает, наверно, за пятерых, попробуй эдакую махину прокормить!)

С трудом отделавшись от разговорчивой соседки, Яна сорвалась с места и вихрем рванула к дому, бормоча на ходу какие-то нечленораздельные "до свиданья" вперемешку с извинениями. (От расстройства совсем забыла про свои неудобные "лицейские" каблуки, при обычных обстоятельствах на них особо-то и не побегаешь. Скорее как в песне: "Ковыляй потихонечку...")

Она на лету ворвалась в прохладную полутьму бабушкиной веранды, уставленной яркими цветами в глиняных горшках, и неожиданно успокоилась. Мысли резко замедлили свой бег и выкристаллизовались, как от мороза. Хотя это были даже не мысли, а четкое и ясное осознание, куда она должна сейчас пойти и что сделать... Стараясь не думать, чтоб не спугнуть эту морозную свежесть в голове, Яна тихонько открыла дверь в дедушкину святая святых - библиотеку - и наугад выудила с книжной полки растрепанный томик каких-то стихов. Ахматова, ее любимая, это ж надо было так удачно!.. (У нее дома остался точно такой же том, только новенький, до сих пор вкусно пахнущий типографской краской, с первозданно-чистыми страницами.) По-прежнему бездумно книжку раскрыла и глаза выхватили знакомые с детства строчки - поэма "У самого моря":

"Часто случалося, что хозяйка

Хутора нового мне кивала,

Кликала издали: "Что не заходишь?

Все говорят, ты приносишь счастье."

Я отвечала: "Приносят счастье

Только подковы да новый месяц,

Если он справа в глаза посмотрит!"

В комнаты я входить не любила."

"Это знак, что-то должно произойти. И очень скоро. Я кому-то нужна..." - поплыли в голове пугающе-отстраненные мысли, но через несколько секунд все прошло. Встревоженным голосом позвала из глубины дома бабушка, следом за ней налетел со своими шуточками Ярослав - видать, отдохнул после универа и теперь жаждал интеллектуального общения и дружеского трепа. Завертелась обычная карусель, только в душе осталось смутное предчувствие чего-то важного, неминуемого, что вот-вот накроет с головой.

Примерно так же ей не понравилась с первого взгляда и Инга. Янка, помнится, еще про себя удивлялась: ну как настолько привлекательный внешне человек может вызывать настороженность и глухую неприязнь?.. И к тому же без всякой на то причины. Сразу же возникла ассоциация со Снежной Королевой: наверно, у той были такие же небрежно раccыпанные по гордым плечам иссиня-черные волосы - краска, не иначе! - и голубые льдинки-глаза. Красивая и изящная, с этим не поспоришь; можно даже сказать, совершенная. Только вот как-то холодно становится от этой красоты, будто ползаешь на коленках по обжигающему снегу и складываешь из острых льдинок слово "Вечность"...

С другой стороны, их Мастер Рейки говорит, что физическая красота от рождения просто так никому не дается - значит, чем-то в прошлых жизнях человек ее заслужил. (Это Яна хорошо запомнила, ну и без ложной скромности тут же, не отходя от кассы, применила к себе. А что, заслужила ведь!..)

Инга нагрянула к ним на дефиле без предупреждения, как снег на голову, небрежно представилась директором модельного агентства (Яна не расслышала, какого именно) и презрительно задрала точеный нос. На ее прекрасном снежно-белом лице яснее ясного читалось: "Ах, я и сама не понимаю, что здесь среди вас, простых смертных, забыла!.. Вот ведь занесло!" На вторую женщину, маленькую и неприметную, с волосами блеклого мышиного цвета, Яна сперва не обратила внимания - настолько та терялась на фоне величественной "Королевы" с ее ростом под добрые метр восемьдесят.

Было страшно неловко смотреть, как их умница тренер Ирина расстилается перед этой шишкой цветистым восточным ковром, нашла перед кем! Ира почему-то нервничала, как при встрече президента, заискивающе улыбалась и не знала, куда деть руки. Немного освоившись, сразу же устроила для важных гостей "показ" (чего никогда раньше не делала). Девочки столпились перепуганной кучкой посреди зала, напоминая стайку желторотых птенцов, и никак не могли понять, чего же от них хотят. Хотя, может, одна только Яна чувствовала себя настолько неуверенно: бестолковый маленький цыпленок среди шумных голенастых товарок. (Остальные-то повыше, им и море по колено...) Принялась себя мысленно костерить, что за компанию с подругами записалась на это дефиле - триста лет было нужно!.. Вот сейчас эта новоприбывшая заморская Королева ка-ак выскажется в ее адрес! (Почему вдруг заморская, Янка и сама не знала, просто почудился в Ингиной речи едва заметный акцент. Да и имя достаточно редкое, экзотическое, у них на юге так почти не называют.)

Тренер Ира уже не раз весело заявляла, что рост для девушки - это не проблема, да и вообще занимаются они только для себя. Работают на будущее, можно сказать. Янка ей поверила без оглядки... И что осанка в любом случае будет, как у прима-балерины с двадцатилетней выправкой, и походка королевская, и уверенности в себе прибавится - о чем еще можно мечтать? А тут здрасьте, привела с собой эту мымру! Откуда же Янке было знать, что в один прекрасный день будет стоять на холодном полу в маминых босоножках на шпильках, в своем старом темно-синем трико, оставшемся со времен художественной гимнастики, и переминаться с ноги на ногу, а все девочки вокруг выше нее... (Ну или почти все, одна Зая меньше, единственное утешение.)

- Сколько у тебя здесь? - вырвал из задумчивости Галькин голос, Яна от неожиданности вздрогнула. Галина батьковна обхватила ее растопыренными пальцами за талию, как бы обмеряя на глазок: - Так сколько? Давай колись.

- Пятьдесят пять, кажется, - неохотно ответила Янка. Уж кому-кому, а ей сейчас не до размеров...

- О ноу! - трагически застонала Галя и в изнеможении закатила глаза под потолок. Она на этой неделе в очередной раз худела.

- Суповый набор, - ехидно вставила Машенция.

- Пристрелить! - поддержала сию же минуту Юлька и энергично захлопала Яну по бокам, повторяя нараспев с блатным одесским акцентом: - Мада-а-м, гдэ будэм делать талию?

Девчонки с готовностью захихикали, Яна по инерции и сама рассмеялась: вот ведь Юлия Александровна, с ней и в пустыне не пропадешь! Но тут подошла Ирина и оборвала веселье на корню, погнала их друг за дружкой дефилировать через весь зал. Напряжение потихоньку спало, дело пошло чуть повеселее - пожалуй, оттого, что Инга никаких комментариев не выдавала, молчала себе в тряпочку, словно ее здесь и нет... Все шло как по маслу до тех пор, пока не пришла Янкина очередь (опять по закону подлости!). Чувствуя предательскую слабость в ногах, она помимо воли попятилась назад.

- Мне это не нравится... - шепнула стоявшей позади Машке-Марианне, просто никто другой из подруг не попался в поле зрения. Остальные члены банды уже столпились компактной кучкой на безопасной стороне. (Сюда б сейчас Юльку, та бы мигом успокоила: выдала бы что-нибудь умопомрачительное из своего бездонного репертуара.) Но остались только они втроем с Машей и Заей Беловой - вот Зае, кажется, было еще больше не по себе...

Машенция Янкины душевные излияния не дослушала, резким толчком в спину выпихнула на сцену. И ничего другого не оставалась, лишь задрать по-королевски подбородок и идти вперед, воображая себя суперзвездой на голливудской красной дорожке перед вручением Оскара. (Впрочем, вместо желанного звездного коврика под ногами прорисовывался изрядно заезженный тысячами ног линолеум, Голливуд отдыхает!) Инга смотрела на нее, не отрываясь и как будто бы с интересом, взгляд ее почудился странно, пугающе знакомым. В какое-то мгновение предательски качнулся внизу пол и уплыл куда-то у Яны прямо из-под ног...

Секунда - и она опять на сцене, только другой, небрежно сколоченной из потемневших грубых досок, стоит отчего-то босиком и ощущает голыми ступнями каждый древесный изгиб и шероховатость. Вокруг этого своеобразного помоста гудит и балагурит толпа каких-то незнакомых людей, и одеты все по-старинному, вроде массовки для исторического фильма... Люд большей частью простой, местами чумазый и кое-где оборванный, некоторые почти что в тряпье. А в стороне от них приютилась яркая нарядная группа какой-то знати: женщины под кокетливыми кружевными зонтиками, с причудливыми прическами, черноволосые мужчины с тонкими усиками, затянутые в смешные длиннополые пиджаки. Все смотрят на нее, ждут выступления. Кое-кто из толпы прихлопывает в такт в ладоши, другие подбадривают свистом и грубыми шутками...

Их гам прорезает чей-то тонкий вскрик: "Изабелла, Изабелла!" И Янка начинает кружиться в очень быстром и страстном - испанском, наверное? - танце, темп все ускоряется, публика все громче свистит и аплодирует... Разлетается парашютом красная юбка и длинные черные косы, мелодично позванивают на руках медные браслеты... И опять этот взгляд из толпы, насмешливо-оценивающий, презрительный, он словно бы ощупывает ее с ног до головы, прожигает до самых костей...

Яна внезапно пришла в себя: кажется, несколько секунд простояла на месте как истукан, почему они ничего не говорят?.. Сбиваясь на мелкий семенящий шаг, она добралась-таки до подруг на другом конце зала и ощутила неимоверное облегчение, будто в тихую гавань доплыла из последних сил. Не успев еще обернуться, услышала, как Инга своим преисполненным едкого сарказма голосом наседает на их Ирину:

- А улыбаться они умеют?

"Значит, не заметила, что рост не модельный... - догадалась Янка и шумно с облегчением выдохнула. - Да здравствуют мамины десяти-сантиметровые шпильки, честь им и хвала!"

И словно накаркала: неторопливый и протяжный Ингин голос за Яниной спиной неожиданно взорвался от раздражения, в одно мгновение став визгливым и неприятным, как у базарной бабы:

- А это еще что такое?.. Зачем ты таких держишь?!

Зая не успела дойти хотя бы до середины импровизированного подиума, круто развернулась и побежала в раздевалку, спотыкаясь на высоких каблуках. Маленькая и кругленькая, крепко сбитая, в неизменных своих очках на коротком носу - нежно-розовый симпатяга Пятачок на коротких ножках... Не успев подумать ничего другого, Яна ринулась за ней, догнала и прижала к себе, как маленькую. Сашка Белова не плакала, только смотрела снизу вверх покрасневшими мокрыми глазами из-за смешных круглых очков, пока наконец не всхлипнула жалобно. Яна поглаживала её по плечам, по спине, по коротким русым косичкам и тихонько приговаривала, что на ум придет. Сейчас даже не важно, что говоришь... Главное, с какой интонацией, чтобы шло прямо от сердца:

- Ну чего ты? Нашла из-за кого расстраиваться, из-за ЭТОЙ! Не слушай ее... Кто-то когда-то обидел, вот она и обозлилась на весь мир. Её пожалеть надо...

Зая на секунду перестала плакать, подняла с Янкиного плеча голову и деловито шмыгнула носом:

- Ты что-то увидела?

От изумления Янка поперхнулась очередным утешением: так вот почему никто и слова не сказал, когда она стояла только что посреди зала, как памятник вождю пролетариата на площади Свободы! Теперь девчонки ждут-не дождутся всяческих живописных подробностей: что именно увидела, что услышала, да и вообще, что это опять на нее нашло? Сто пудов в раздевалке пристанут, как репейник, Галька - уж эта точно возьмет за жабры... Как же не хочется им всё объяснять!

- Увидела... - нехотя подтвердила Яна, деваться-то некуда.

А на другой, враждебной стороне зала разыгрывалось нечто драматическое, Янка одним ухом прислушалась. Инга по-прежнему агрессивно наседала на их Ирину, та слабо отбивалась:

- Я беру всех, кто хочет заниматься...

- Зря берешь! Вообразит себе невесть что! Какие нежные, слова им не скажи!.. - кажется, злючке-колючке Королеве и самой стало неудобно за свою бестактность, теперь старается всеми силами замять конфликт, чтоб охранить лицо. - Какие-то они у тебя стриженые! Мне нужны с длинными волосами.

- Ну смотри, есть же с длинными волосами...

В эту минуту модельерша, стоявшая до того скромно в сторонке, словно бы проснулась от долгой спячки и подала голос. Он оказался звонким и сильным, как это часто бывает у маленьких птиц:

- Вот эта черненькая подойдет! - на Галькином лице отразилось мучительное сомнение: видать, не слишком-то она горит желанием встречаться с этой мегерой вторично... Надо же, нисколько не обрадовалась, что ее героические усилия в плане похудения оценены по достоинству. - И вон та беленькая тоже, в черных лосинах, - указала на Алину.

Галя с Алинкой переглянулись, придвинулись ближе друг к другу и взялись за руки, напоминая перепуганных малышат в детсаду. "Наверно, вдвоем не так страшно", - посочувствовала им с безопасного расстояния Янка.

- Надо еще одну и хватит, будем закругляться, - модельершин взгляд описал крутую дугу и приземлился прямиком на Яне. Приземлился и более того, в глубокой задумчивости задержался... Галька с довольным видом ухмыльнулась и поманила издали, а модельерша ей в такт энергично замахала руками, подзывая Янку к себе. Та очень удачно сделала вид, что ничего не поняла, и закрутила усиленно головой во все стороны: вы это что, мне?.. Но Ира без церемоний оборвала этот спектакль, окликнула на весь зал:

- Яна! Вишневская, не валяй дурака! Иди сюда.

Пришлось состроить хорошую мину при плохой игре и подойти с самым непринужденным видом. Девчонки с Ирой во главе напряженно молчали, а Инга издевательски улыбнулась прямо ей в лицо:

- Значит, Яна, да еще и Вишневская! По совместительству мать Тереза, - почему-то сейчас её колкие слова не вызывали в Янке ни малейшего возмущения. Больше того - показалось, что директорша защищается своей агрессией и раздражением, только-то и всего. (А от кого или от чего защищается - это уже другой вопрос...)

Инга тем временем продолжала разлагольствовать со своим неуловимым прибалтийским акцентом (наконец-то Яна его определила!):

- Ты уверена? Не знаю, не думаю... Рост здесь не очень.

Янка вспыхнула до ушей: вот и напоролась на комплимент, именно этого и следовало ожидать!.. Модельерша бесцеремонно ухватила ее за руку, точно лошадь у цыган покупала, и двумя пальцами обхватила девочкино запястье. (Руки у нее, Яны, и действительно тонкие, с длинными музыкальными пальцами, вызывающе-аристократического вида. Она этим втайне гордится.) Но все равно ужасно подмывало отдернуть свою ни в чем не повинную конечность и спрятать за спину, Янка с трудом сдерживалась. Ну прямо наваждение какое-то с этими картинками из прошлого!.. Модельерша чисто для приличия осведомилась:

- Можно? - и, не дожидаясь ответа, чуть спустила ее трико, обнажив плечи. - Смотри, как хорошо!

"Ну да, хорошо! Вот с плечами мне не повезло - цыпленок жареный, папа не зря смеялся..." - покритиковала себя Янка и вывернула голову назад, пытаясь разглядеть свою спину в противоположной зеркальной стене. Модельер все изучала ее задумчивым взглядом, и огорошила внезапно:

- Случайно не голубых кровей?

Соображая, что бы на это ответить, Яна безучастно пожала тем самым голым плечом, что начало уже порядком подмерзать, а в голове лихорадочным пульсом билась одна-единственная мысль: "Ну и слава Богу, что я невысокая! Чтобы каждый день терпеть такое унижение, мясной рынок!.." А модельерша все не унималась, принялась энергично ее расхваливать, будто не пользующийся особой популярностью товар пыталась выгодно спихнуть:

- Еще и волосы длинные! Ведь длинные?

- До пояса, - вмешалась Ирина и сделала знак - распусти, мол, чего стоишь как замороженная! Янка опять притворилась, что ничего не поняла - да что это за дух противоречия в нее сегодня вселился!..

Инга их обеих перебила, одним небрежным жестом позакрывала всем рты:

- Я беру этих троих. Расскажешь им, куда приходить, - и смотрела при этом, надо заметить, неотрывно Яне в глаза. Немая дуэль, по-другому и не назовешь... Или "битва за силу", как сказал бы сейчас Янкин старый знакомый, индеец, неуловимо похожий на дона Хуана. Дух отрицания в очередной раз поднял свою непокорную голову: девочка с упрямством произнесла, не отрывая пристального взгляда от "врагини", что возвышалась над ней почище колокольни:

- Я, наверное, не смогу.

Галька, добрая отзывчивая душа, отреагировала с молниеносной скоростью: легонько наступила лакированным носком своей туфли прямо на Янкину ногу в открытой босоножке. Яна аж подпрыгнула и негодующе на нее зашипела, тряся в воздухе пострадавшей ступней. Инга сделала вид, что ничего из ее опальных речей не расслышала, и величественно поплыла к выходу - ну и гордячка, не удосужилась ни с кем попрощаться, чтоб не уронить, понимаешь, достоинство! Модельер, своя в доску тетка, почти что вприпрыжку поскакала за ней следом, а Ира опять как-то заискивающе пропищала им в спины:

- Я с ней поговорю!

Девчонки окружили Яну плотным кольцом - из такого окружения с первой попытки не выберешься, и не надейся! - и загалдели в один голос. (М-да, чего уж она никак не ожидала, так это сделаться гвоздем сегодняшней шоу-программы...) Настырней всех нападала Галя - у той, казалось, даже искры из глаз сыпались от возмущения:

- Ты что, с ума сошла?!

- Снесло крышу, однозначно, - иронично заметила Алина и покрутила со значением пальцем у виска.

- Я к ней не пойду! - с прежним своим упрямством выпалила Янка и для пущего эффекта отчаянно замотала головой.

- Давай я вместо тебя, - с великодушием предложила Марианна.

А Юлька в два счета оценила ситуацию: без объяснений отодвинула супер-тактичную Галину батьковну в сторонку и задушевнейшим голосом начала:

- Поем мантры!

Пока Яна раздумывала, улыбаться ли, не улыбаться, Юлия с протяжным подвыванием во весь голос затянула:

- О-ом-Мани-и-Падме-Хум! - Яна недавно рассказывала ей про эту знаменитую буддийскую мантру, что в переводе с санскрита означает: "О благословенный цветок лотоса!" Мастер утверждает, что при многократном повторении этих простых слов аура чудесным образом восстанавливаются, негативные эмоции улетучиваются без следа...

Но девочки, по-видимому, были не в курсе подобных тонкостей, так что дружно изнемогали, хватаясь за животы от смеха. Через полминуты Яна и сама не выдержала и рассмеялась, злость (как и было обещано) улетучилась в неизвестном направлении:

- Научила на свою голову!

Расторопная Юлька решила ковать железо, пока горячо:

- Меня вон вообще не взяли, так я ж не возмущаюсь...

- Она к нам как к скотине относится! - перебила ее Яна, опять распаляясь потихоньку.

- Поем следующую мантру! Оло-хэмэм-оло-хэм! - с гортанными нотами завела Юля, да еще с таким гражданским рвением, что любо-дорого смотреть!

Ира по каким-то неизвестным причинам в их птичий базар не вмешивалась. С завидным терпением дождалась паузы, когда девчата пересмеялись, и преувеличенно громко на весь зал объявила:

- Девочки, кого не взяли, не расстраивайтесь! Планируется показ бальных платьев девятнадцатого века, так что нужны длинные волосы для причесок. Видите, от вас это даже не зависит...

Галя с мечтательным вздохом протянула за Янкиной спиной (понятное дело, к кому обращаясь):

- Придворные платья...

Но оскорбленная Яна Владимировна ни на какие платья не повелась, упорно затрясла растрепанной от всех переживаний головой с тяжелым пучком волос на затылке. (Вот не зря она не любит закручивать свою драгоценную шевелюру в эту гимнастическую "дульку", теперь даже голова от нее разболелась! Хотя нет, тут скорее не от "дульки", а от чего другого...)

Дата добавления: 2015-08-20