Синеокое

Среди гранитных грозных гор

В стране лазоревых озер

Живет еще одно.

Нежданно взгляд его сыскал:

Как в чаше каменной, средь скал

Таилося оно.

И надо же мне было спрашивать наблюдателя, откуда и куда мог вести загадочный след, который мы видели с Леной и Всеволодом на снегах Верхней Мзымты. Я не учел, что весь район Кардывача был подведомствен его кордону. Слова о том, что туристы видят в заповеднике следы безнаказанных браконьеров, звучали как прямой укор допускающему это хранителю. Он отвечал нам явно нехотя, смущенно и уклончиво. Маленький пожилой человечек своим видом совсем не убеждал, что он может быть действенным защитником заповедных рубежей от нарушителей.

Рассказываю, как след подводил к озеру у мыска...

– Так там же тропа!

– Как тропа? Покажите.

– Известное дело, прямая тропа на Абхазию...

– А почему же туристы ходят через Ахукдарские болота?

– А это уж я не знаю.

Наблюдатель ведет нас берегом озера и, не доходя до мыска с ручьем (теперь мы понимаем, что и сам мысок возник как дельтовый вынос ручья, показывает уходящую вправо вверх в кусты потайную тропу. Я дважды не разглядел ее в прошлом, не заметил и сегодня. Нет, еще не всемогущие мы следопыты.

Всматриваюсь в примятую траву, вижу едва вдавившиеся в грунт отпечатки.

– Э, да здесь и сегодня кто-то ходил.

– А я и ходил. Там пастухи с Абхазии балуют, на эту сторону заходят. Я гонять ходил.

– Ну и что?

– Ну что – и прогнал.

В тропке можно было сомневаться лишь первые десять метров. Вскоре она превратилась в торную лесную тропу. Мы хорошо читали на ней и давние и свежие следы – тут были конский и козий помет, в одном месте валялась папиросная коробка, не успевшая размокнуть. Кто-то здесь ходит и ходит частенько.

Тропа вывела к самому ручью и побежала вверх, сопровождаемая его веселым журчанием. Лес сменился криволесьем и субальпийскими луговинами. За одним из кустов стадо коз и молодой паренек. Коша у него нет, спит под буркой, из которой легко, всего на двух палках, делается подобие палатки.

– Ты откуда?

– Из Абхазии (называет колхоз).

– Почему же пасешь в заповеднике?

– Не знаю, какой заповедник?

– Как не знаешь? А разве вчера не тебе охрана говорила, что нельзя здесь пасти коз?

– Говорила.

– Ну, а почему же ты не ушел?

– Трава больно хорошая!..

Внушениям юноша поддается плохо. Проходим выше. Пути ветвятся, магистральный теряется,большая часть троп уходит правее, к главным вершинам Кутехеку. Поднимаемся на низшую седловину на гребне Мзымтинско-Бзыбского водораздела и убеждаемся, что через нее в Аватхару нет никакой тропы. Теперь идем левее, к пику Кардывач. Самые турьи места, а нет ни зверей, ни их следов. Видимо, с незаповедной абхазской стороны пастухи пошаливают, и зверь выбит или распуган.

Верховья ручья, впадающего в озеро Кардывач у мыска, тоже ступенчаты – еще одна лестница цирков с водопадами на уступах между ними. Впереди ступень глубоко вдавшегося в гору цирка и... снова уже знакомое нам предчувствие. Опять все – и очертания склонов, слишком круто и низко скрывающихся в кармане цирка, и бараньи лбы, и какой-то туманец над впадиной – все говорит: сейчас мы увидим еще одно озеро...

На карте его нет. Что ж, это нас не удивляет. Предсказатели озер, мы найдем его и нанесем.

Поднимаемся по светлому гранитному щебню.

И вот они видны нам, напоенные дивной силой синевы, два глаза, два кобальтово-синих ока! Сбегаем к ним ближе и видим, что это не два, а одно озеро с двумя расширениями и узким соединяющим их проливом. Цифра «8», написанная линией отвесно скального берега и налитая чернильно-синей водой среди гранитных лбищ...

Здесь тоже плавают глыбы льда, синеющие далеко в глубине. Сколько же еще таких сокровищ прячут наши горы? Сколько подобных «малых открытий» приготовлено нам природой?

Таинственная, изнутри льющаяся синева высокогорных озер не могла не рождать поэтических образов и догадок. На Карпатах подобные озера называют Морскими Очами. Существуют даже легенды о подземной связи озер с морем: морская синева будто бы простерла сюда через неведомые туннели свои зоркие, смотрящие в небо глаза...

Наташа бросает в воду косточку от чернослива, и в воде загорается драгоценный камешек, долго спускающийся на дно. Глубина здесь, наверное, десяток метров, но в прозрачно-синей воде видна каждая трещинка скального ложа.

Один из зоологов раздевается и лихо фотографируется в позе ныряльщика, собирающегося прыгнуть в ледяные синие воды. Но осуществить то, что изобразил, не решается – нам и одетым не жарко.

Как назовем это озеро, нами найденное, ни на каких картах не значащееся! Под гипнозом первых впечатлений предлагаю название: Синеокое. Наташа согласна, зоологи тоже. И даже прозаичный Володя, не раз охлаждавший наши восторги, на этот раз заявляет: – Ничего не скажешь. Действительно Синеокое.

Забегу несколько вперед. Наши описания Синеокого получили права гражданства. Сотни туристов поднимались и будут подниматься к нему. В сотнях экземплярах перечерчиваются кроки и приметы подхода к озеру. Название привилось, стало его неотъемлемой принадлежностью. Получила имя и речка, берущая начало в Синеоком и впадающая в Кардывач: ее стали называть Синеозерной.

Мы на сотни метров выше Синеокого. Вот и справа, уже на Бзыбской стороне, в самом истоке Аватхары заваленный снегом цирк... Но в середине снег протаял и...

– Наташа, опять озеро!

Сколько же здесь озер.

Словно ожерельем из сапфиров украшены окружающие хребты.

По поводу Синеокого у меня еще было сомнение. Не его ли видели спутники Евгении Морозовой, писавшие о Кутехеку, что выше в горах есть «еще одно озеро»? Значит, возможно, что Синеокое не совсем наше.

А этот безвестный лазурный глазок в верховьях Аватхары – ведь он тоже отсутствует на картах, не упоминается в научных статьях, и он совсем ничей, известный одним местным охотникам, он сам удивлен, что мы его разыскали.

Подъем по гребню выше Удивленного озера оказался совсем не легким. Были моменты, когда начинали бояться друг за друга.

Пик Кардывач [Узловой] покорен. Высота около 3100 метров. Перед нами бассейн давно манившей нас большой реки Цахвоа {* Приток Малой Лабы}, долина которой украшена в субальпийской зоне крупным (обширнее Кардывача) озером. Мы надеялись, что с пика Кардывач откроется и озеро Цахвоа {* На новых картах его стали называть Дамхурс [Инпси]}. Но нет, всю панораму севера загораживал мрачный пик [Лопата], обнятый крупным переметным ледником. Такого пика и ледника тоже нет на карте - значит, и это наше маленькое открытие. По своему положению пик явно аналогичен Скальному Замку Псеашхо и Черной Пирамиде: ледником он оседлан как современный останец ледникового обтекания.

Теперь мы спускаемся к седловине между Кардывачом и Цындышхой. Из-за мрачного пика-останца, обнятого переметным ледником, показывается все более обширный участок днища долины Цахвоа и на этом днище появляется кусок синевы – совершенно новый, невиданный. Купоросный, как из аптеки, пронзительно синий цвет. Большое, в два Кардывача озеро – новый предмет нашей жадности, жажды, желаний. Но сегодня Цахвоа нам не под силу.

Возвращаемся новой дорогой. Трог водопадного притока Верхней Мзымты оказывается ступенчатым, но вполне пригоден для спуска.

У наших палаток озабоченный наблюдатель. Он говорит, что ходил в обход по Верхней Мзымте и что там все благополучно. Голос какой-то странный, словно он нам рапортует.

Дата добавления: 2015-08-20