Дикая баба

Пересекли крупную реку Кишу вышли на одно из глубинных урочищ заповедника – на Сенную поляну. Здесь когда-то егеря княжеской охоты заготовляли сено для зубров.

У домика Сенного лагеря людно, а нашу вьючную лошадку Машку восторженно приветствует своим ржанием целый табун коней. Здесь сегодня большой день. Сенная поляна – место своеобразных общих собраний работников охраны заповедника. На такие слеты наблюдателей люди сходятся за сотню километров по трудным тропам, через высокие перевалы. Эти люди с винтовками не только караульщики. На них лежат нелегкие обязанности – по пути на слет ремонтировать тропы, распиливать упавшие стволы, чинить мосты...

Клеенчатые тетрадки в их полевых сумках хранили уже немало наблюдений, ценных для науки, регистрацию встреченных следов, поведения режима питания зверей, фенологию (сроки сезонных событий, происходящих в природе). Ежегодно совершали наблюдатели и труднейшие высокогорные маршруты по учету туров и серн, а осенью по голосам подсчитывали ревущих оленей...

Высота более 1200 метров над морем, но мы сидим на этой поляне, как в глубоком колодце. Его стены – не только стволы пихт, но и высокие крутые хребты. Правее и вниз по Кише – гордая Джуга, вверх по Кише – отроги грозного Джемарука. Прямо над лагерем склон Аспидного хребта, через который мы перевалим завтра. А поляна заросла высокой травой и густым малинником.

Наблюдатели – добрый хороший народ. Многие уже свыше десяти лет в заповеднике, любят и ценят его природу, знают все тропы и повадки зверя, пешком исходили обширные и труднодоступные территории. Они непременные участники тех экспедиций, которые проводили в заповеднике опытные природоведы. Это была хорошая школа. Наблюдатели многое узнали от ученых и с их помощью стали и сами зоркими пытливыми натуралистами, а не просто «егерями охраны».

На слет собираются не только наблюдатели, но и ученые. Вот молодой зоолог Юра Аверин, сам похожий на статного оленя. А вот знакомый мне по Красной Поляне ботаник Соснин... Вечером у костров звучали рассказы о походах и приключениях, о вечном риске при выслеживании браконьеров, о несчетных встречах со зверьем. Находились и такие рассказчики, которые легко и незаметно переходили с описания реальных фактов к самым озорным фантазиям и легендам.

Одной из таких легенд была история о... Дикой бабе. Притчу эту рассказывали всегда увлеченно, да и как было поначалу не верить таким, например, подробностям:

«В девятьсот двадцать четвертом году, в тот самый год, когда бандиты вот на этом хребте профессора Исаева убили, через заповедник туристы шли. Группа была недружная, ссорились, разбредались, и когда к Красной Поляне подходили, не досчитались одной туристки. Заявили в милицию, неделю спасательные партии ходили, хотели пропавшую по следам найти, но женщина как провалилась.

Тут уж кто что думал: и что утонула, и что зверь задрал, и что бандиты... А она, видать, жива была, только со страху ума лишилась да и перешла на дикую жизнь. Месяцев через пять мы на обходах стали ее следы замечать. А на Кише даже ее пещеркуобнаружили, куда она каштан да орехи запасала. Уж как она зиму переносила – подумать страшно. Потом ее издали и видеть стали, а туристов Дикой бабой пугать.

Туристы, конечно, интересовались, как бы это на нее поглядеть. Ну, а мы – сказку сложили, что она по ночам подбирается к лагерям, где туристы ночуют, да и крадет самых красивых. Ой, смеху было!

А потом стали замечать, что не одна живет Дикая баба: у нее ребенок в лесу народился. Много у нас споров было, как с ней быть. Одни на облаве настаивали, считали, заарестовать надо. Другие вызывались уговорить ее миром – дескать, ради ребенка. Однажды обложили ее, как волка, она на скалу забралась и с ребенком годовалым на руках. Визжит, кричит – не смейте, говорит, меня трогать. Если подойдете – со скалы брошусь. А обрыв глубокий – у Чертовых Ворот это было, взглянуть страшно. Так от нее и отступились. Следить продолжали, начальству докладывали.

Одну зиму на Пшекише прожила, другую на Гефо. Узнала, что мы в лагерях спички сухие оставляем в запас да продуктишки кое-какие, наловчилась выкрадывать, сама костры запаливала – и ничего, аккуратно, всегда за собою потушит, лес не зажгла ни разу. А одну зиму, когда у нее пацаненок родился, так даже и прожила тут в лагере – мы же сюда зимой редко когда заходим».

– Что, в этом самом лагере?

– Ну да, в Сенном. Вот тут для ребенка вроде люльки сделала, а тут сама спала. А вещи у туристов крала. У одних рюкзак со штанами, у других, глядишь, клеенку. Так и оборудовалась. А потом у одной группы палатку стащила – ну, тогда стала совсем как экспедиция, с шиком зажила.

Впечатление о достоверности рассказа так усугублялось реальными названиями и деталями, что и сами наблюдатели, в немалой степени соавторы этой легенды, заслушивались. Искусство рассказать о Дикой бабе как можно правдоподобней, крепче сбить с толку непосвященного новичка и заинтересовать своих же сослуживцев ценилось особенно высоко.

Один из самых опытных наблюдателей, Александр Васильевич Никифоров, ставил сегодня новый рекорд. Общий интерес вызвал тезис осамоснабжении Дикой бабы за счет похищения имущества у туристов – это была при нас рожденная импровизация. Сколько неувязок, сколько не сведенных линий сюжета ликвидировалось этим объяснением! Становилось понятно, как она не замерзла, откуда брала спички...

Наш юный диковатый Саша с мрачным видом поднялся от очага и ушел в темноту – очевидно, присмотреть за лошадью. Его нелюдимость уже была предметом шуток со стороны наблюдателей. Шуток не над ним, а над нами. С их точки зрения, дирекция подшутила над молодыми исследователями, дав нам в сопровождение неотесанного лесного парня, когда можно было прикомандировать опытного наблюдателя, знающего заповедник.

Работники охраны любили работать с учеными, ценили творческий и бескорыстный характер их деятельности, по-дружески делили с ними лишения, выручали из беды. Конечно, они могли бы помочь и нашей молодой группе. Но ведь для дирекции мы были только студенты-практиканты – вот и пожалели для нас опытного человека.

Словом, шутки над нами и над нашим Сашей имели под собою нешуточную основу...

Сегодня Никифоров превзошел самого себя. Он заключил легенду о Дикой бабе неожиданным для всех присутствующих аккордом. Он спросил:

– А знаете, кто у вас проводником при лошади?

– Ну как же, наш Саша.

– Так вот, этот ваш Саша есть Дикой бабы сын. Вся аудитория легла от хохота. Конечно, именно в этот момент Саша, вынырнув из тьмы, появился перед собравшимися, вызвав новый приступ веселья. Нам стало даже неловко за незаслуженно осмеянного парня.

– Ничего, вот поработает с нами, – говорю я, – научим его про вас сказки рассказывать – тогда держитесь!

И все-таки ловлю себя на том, что мысленно всерьез занимаюсь опровержением высказанной подробности Сашиной родословной. Если он родился в двадцать пятом году, ему было бы только двенадцать лет, а не семнадцать, как в действительности... Так убедительно было повествование.

«Дикая баба» прочно вошла в наш быт. Наташа пугала нас с Володей призраком этой женщины, ей приписывались разные мелкие потери.

В лице Дикой бабы мы получили как бы свою местную богиню и сами стали воспринимать ее как естественное дополнение к окружающей заповедной фауне. Мы уже поняли, что при Саше о Дикой бабе говорить не стоило: видимо, ему рассказали о причине всеобщего хохота, и он мрачнел при одном упоминании об этой особе.

Нам доводилось слышать потом и другие версии о Дикой бабе и ее судьбе. Были в разной степени талантливые варианты с историко-политическим оттенком – что это дочь белогвардейского полковника, скрывавшегося в лесах с дней гражданской войны; варианты «Тарзана в юбке» – девушки, дружной со зверями, доившей серн и оленьих ланок; были версии о ее гибели и, напротив, в ряде случаев утверждалось продолжение ее существования...

Столь оригинальный фольклор только и мог возникнуть на почве безлюдья и дикости огромных пространств заповедника. Так легко было мысленно населить эти территории неуловимыми существами, загадочными людьми...

Дата добавления: 2015-08-20