Глава первая 9 страница

– Ладно, забирай свои вещи и пошли отсюда!

Жанне очень хотелось сказать, что она с ним никуда не поедет, но здравый смысл превозмог глупый порыв гордости. Что ей было делать? Не оставаться же здесь, в лесу, с накаченным какой-то дрянью парнем! Идти пешком одной по дороге было бы еще большей глупостью. Неизвестно, кто проедет мимо.

– Ладно! – Она взяла сумочку, оставленную в Ниве, и пошла за Павлом к его джипу.

Сев, достала влажную салфетку и с брезгливой гримасой тщательно протерла обмусоленное лицо. Павел с кривой усмешкой следил за ее манипуляциями.

– Что, не понравилось?

Это было по меньше мере непорядочно, и Жанна, не отвечая, отвернулась от него к окну.

Павел вел машину медленно, чувствуя, как утихает бушующий в крови адреналин. Подвезя ее к дому, тихо признался:

– Извини, но я просто с катушек съехал, когда увидел, как он лапает тебя в машине.

Жанна в ответ только виновато вздохнула.

– Я не думала, что он до такой степени опустился. В школе он был нормальным парнем, а теперь…

Не продолжая, тихо попрощалась с Павлом и быстро зашла в дом.

Поставив машину под навес в своем дворе, Павел задумался. Его одолевали мрачные мысли, и главная из них была одна – неужели он настолько противен Жанне, что она предпочла рисковать, уезжая с подобным типом? Эта мысль была невыносима, и он решил перекусить. Он давно заметил, что на полный желудок становится куда благодушней, и жизнь ему уже не кажется такой пакостной, как прежде.

Приготовив плотный ужин, поел, с часик посмотрел телевизор, не понимая ни слова из того, что говорила приятная ведущая и досадуя, что выбрать совершенно не из чего – в Ивановке более-менее нормально показывало всего-то четыре не слишком любимых им канала.

Когда вовсе стемнело, пошел на конюшню. Выпросил у дежурного конюха мощного гнедого жеребца по кличке Гранд. Тот отличался на редкость горячим нравом, и выезжать его никто не брался. Порой он целыми днями стоял, бедолага, в стойле.

Но Павлу эта норовистая бестия понравилась сразу, и он мог поклясться, что это чувство взаимно. Поэтому по вечерам, когда было особенно невмоготу, он садился на коня и пару-тройку часов проводил, скача по окрестным дорогам. Потом чистил Гранда, ставил его в конюшню, а сам шел домой. Измочаленный, падал в постель и засыпал тяжелым сном без сновидений.

Вот и сейчас он объехал пруд по периметру несколько раз. В темноте под копытами Гранда сверкали искры, выбиваемые подковами из каменистой дороги. Сильно жеребца не гнал, хотя и хотелось отпустить поводья и нестись сквозь ночь.

Утром первого сентября тщательно побрился, надел белую рубашку, темно-серый костюм-тройку, повязал серый переливающийся галстук и с досадой посмотрел на ноги. Пока еще можно пройти до школы в ботинках, но что будет, когда пойдут дожди? Костюм вкупе с кирзовыми сапогами и заправленными в них брюками, как носили в непогоду местные интеллигенты, ему категорически не импонировал.

Решив справляться с проблемами по мере их поступления, пошел в школу, по дороге здороваясь со спешившими в школу нарядными детьми и их родителями. Это было странно – ощущать себя сельским учителем. Но понравилось – с таким уважением с ним заговаривали и взрослые, и дети.

Перед школой на заасфальтированной площадке уже собрался весь педагогический коллектив школы, администрация поселкового совета и почти все правление их ООО. Для всей Ивановки и окрестных деревень первый учебный день был праздником. Стоявшие полукругом за рассортированными по классам детьми родители мерно гудели, обмениваясь впечатлениями.

Павел, боявшийся, что будет выглядеть слишком помпезно, с облегчением заметил, что мужской состав педагогов выглядит ничуть не хуже него.

Вперед выступил Дмитрий Сергеевич и произнес приветственное слово. За ним минут пять проговорил председатель правления, отец Александра Иван Александрович. Потом по кругу, как полагается, здоровенный одиннадцатиклассник пронес замиравшую от восторга первоклассницу с огромным серебристым колокольчиком, и новый учебный год начался.

Павел, внезапно ставший Павлом Владимировичем, пришел на свой первый урок в выпускной класс, как полагается, из минуты в минуту, не желая выслушивать обвинения директора в необязательности. За партами сидело человек двенадцать, не больше. Но для такого сравнительно небольшого села это было своего рода достижением.

Познакомившись с классом, принялся повторять пройденный в прошлом году материал. К его недоумению, ни один из них не сумел решить самой простейшей задачи. Павел не мог понять, в чем дело. Он знал, что учительница, ушедшая этим летом на пенсию, была хорошим профессионалом. Так с чего бы это?

Внезапно до него дошло – да это же очередная проверочка! Они просто наблюдают, как он будет себя вести!

Сделав вид, что ничего странного в их ответах нет, Павел принялся объяснять якобы не понятый ими материал. Потом поднял к доске длинного парня с насмешливым выражением лица, отчего-то сильно напомнившему ему себя в этом возрасте.

Плоховато запомнив учеников, Павел был вынужден спросить у него имя и фамилию. Тот с вызовом ответил:

– Семен Иванов! – заслужив смешки, веером разлетевшиеся по классу.

Припомнив проказы, что выкидывал в школе, Павел усомнился.

– Ой ли? А почему при общем знакомстве у тебя было другое имя? И кто это такой – Семен Иванов? – он оглядел класс и остановился на старосте, Кате Мельниковой, весело, как и все остальные, хихикающей над стоящим у доски парнем.

Встав, она не стала скрывать настоящего имени проказника:

– Да это Петька Сенченко. Он у нас клоун.

Павел повернулся к скалящему зубы парню.

– Ну что ж, многоименный Петр, он же Сеня, не повторите ли вы мое выступление?

Несколько ошалевший от подобного обращения Сенченко, бросив выкрутасы, довольно внятно пересказал объясненную тему, и Павел успокоился. В классе учились явно не дебилы.

Под конец выразил удовлетворение малочисленностью класса и пообещал подготовить их к поступлению в любой вуз страны, для чего на следующем уроке проведет контрольную работу. Это заявление вызвало нешуточное уныние в рядах учеников. Потом задал домашнее задание и распустил класс под трезвон звонка, сообщающего о наступившей перемене.

В учительской были уже все Берсеневы, исключая имеющего отдельный кабинет Дмитрия Сергеевича. Жанна перебирала уже полученные от учеников тетради, Елизавета Александровна разговаривала с агрессивной Клавдией Петровной, не одобряющей нынешнюю систему ценностей.

Не вникая в разговор, Павел тихо спросил у Жанны:

– Встретимся сегодня вечером?

Она ответила также тихо:

– Не хочу!

Это было ужасно неприятно, и он сердито насупился, но тут в учительскую ворвался Митек с воплем:

– Кошмар! Только этого нам и не хватало!

Все головы тотчас повернулись к нему.

– Что случилось? Говори толком!

Глубоко вздохнув, тот выпалил на одном дыхании:

– У председательши комиссии унесло ветром шляпку, а на ней старинная брошь! Она висит на крыше и ее никак не достать! Кончится тем, что шляпку утащит какая-нибудь шустрая сорока, и ищи тогда ветра в поле!

Этой председательше Жанна, как и собиралась, высказала свое мнение по поводу проверки, и та была этим фанфаронством, как она выразилась, крайне недовольна. Она зловеще пообещала Дмитрию Сергеевичу принять соответствующие меры, и составила такой акт проверки, после которого оставалось школу только закрыть. И вот теперь очередная неприятность!

Побледневшая Елизавета Александровна, негромко проговорив:

– И какого лешего было напяливать шляпки с драгоценностями, отправляясь в деревню? – пошла во двор. За ней потянулись остальные.

Кокетливая шляпка из отбеленной соломки и кружев, которая и в самом деле смотрелась в деревне по меньшей мере нелепо, покачивалась почти на самом краю крыши, зацепившись за неровности старинной черепицы. Время от времени ее поднимало очередным порывом ветра, но снова опускало обратно под разочарованные вздохи зрителей.

Дети весело признали, что из шляпки получится отменное воронье гнездо.

Возмущенная председательша, повернувшись к хмурому Дмитрию Сергеевичу, с напором проговорила:

– Неужели у вас нет достаточно длинной лестницы, чтобы достать шляпку? Мне на нее, честно говоря, наплевать, но вот брошка мне досталась от бабушки, и она жутко дорогая.

Директор школы искоса глянул на не слишком умную, но амбициозную начальницу.

– У нас нет таких лестниц. К тому же лестница ничего не даст – шляпка застряла там, где ее с лестницы не достать. По крыше ходить опасно, там черепица старая и мхом заросла, сами видите. Если только ждать, когда шляпку собьет порывом ветра.

Он не сказал, что со шляпкой нужно распрощаться, но это было понятно и так. Председательша нахмурилась. Она и без того была изрядно раздражена нелицеприятными высказываниями какой-то сельской учительницы и чувствовала, что вот-вот взорвется.

Молча наблюдавший эту картину Павел отошел на несколько шагов, прикидывая высоту знания. До крыши было метров десять, не меньше. Школа хотя и считалась двухэтажной, но строилась в те времена, когда на образовании не экономили, и высоту помещений делали по пять метров. К тому же Дмитрий Сергеевич прав, скользкая, затянувшаяся от времени мхом черепица не располагала к физическим упражнениям. Передернув плечами, Павел решил рискнуть. Как известно, кто не рискует, тот не пьет шампанского.

Быстро добравшись до своего дома, Павел переоделся в спортивные штаны, натянул футболку и обул кроссовки, в которых, как он надеялся, ноги не будут скользить по старой черепице.

Вернувшись к школе через пять минут, он застал все ту же неприятную картину – на крыше шляпка, вокруг толпа зрителей. Ему не хотелось демонстрировать ловкость на глазах у всех, но уступы в стене были только с этой стороны. Зная, что директор не поощрит его за подобное лихачество, Павел отошел от него подальше, чтобы не остановил.

Разбежавшись, легко допрыгнул до первого уступа, перелетел на второй, перебежал по декоративному карнизу над окнами второго этажа и очутился на крыше. Тут было уже проще. Черепица скользила, но не очень, и Павел поблагодарил природу за то, что давно не было дождя. Добравшись до шляпки, отцепил ее от растрескавшейся плитки, и, тщательно прицелившись, бросил вниз.

Красиво спланировав, шляпка угодила прямо в руки начальницы. Стоявший внизу народ вне себя от восторга громко выдохнул. Девочки закричали, мальчишки засвистели, а Павел принялся спускаться вниз. Это оказалось труднее, чем подниматься. Когда он спрыгнул вниз с трехметровой высоты, у него от перенапряжения заболели мышцы ног.

Но это была ерунда, потому что восхищенная его ловкостью и отвагой начальница расцеловала его в обе щеки и заявила:

– Дмитрий Сергеевич! Я вижу, что вы жутко недовольны безрассудным поступком своего учителя! Но мы все гордимся, что у нас на Руси не перевелись еще настоящие мужчины! – эта выспренность была Павлу крайне неприятна, но приходилось слушать. – Я перепишу акт, и надеюсь, что вы не будете ругать этого доблестного молодого человека за его отвагу!

Берсенев неопределенно хмыкнул, но ничего не возразил. Сообразив, что скоро начало урока, а он в столь непедагогичном виде, Павел снова кинулся домой. Переодевшись, успел вбежать в десятый класс при долгом трезвоне школьного звонка. Ему показалось, что тетя Тася, уборщица, по совместительству отвечающая за начало и окончание уроков, нарочно дала ему возможность не опоздать.

Десятый класс в отличие от одиннадцатого встретил его восхищенными взглядами и уважительным перешептыванием. Ему даже захотелось, чтобы восторга в глазах девчонок было поменьше. Хватит с него одной Ольги.

После процедуры знакомства одна из учениц, видимо, считающая себя неотразимой красоткой, спросила:

– А где вы научились так прыгать?

Павел небрежно передернул плечами.

– Нигде. Это природные способности. И давайте оставим в стороне мою персону и займемся физикой. Что последнее вы проходили в прошлом году?

Несколько разочарованные подобным прагматизмом школьники с трудом принялись вспоминать, что было в таком далеком прошлом году. Павел подошел к окну и ошарашено замер. Жанна перед всей школой обнималась с каким-то высоким худым парнем. Но вот она отскочила и с силой двинула своего ухажера по ребрам. Но тот принял это за поощрение и снова подступил к ней.

Поняв, что объятия были не совсем добровольными, Павел одним рывком распахнул окно и выскочил наружу. Хотя класс и находился на первом этаже, но высота была изрядная – метра два с половиной, не меньше. Уже подскочив к пытающемуся удержать Жанну парню, разглядел, кто это был. Перед ним стоял владелец той самой оранжевой Нивы Витька Петров, от которого ему уже приходилось отбивать Жанну.

Видя, что на них пялился весь его десятый класс, Павел старался вести себя спокойно.

– Тебе что здесь надо? – он понизил голос вовсе не для того, чтобы его не слышали дети, а чтобы охальник проникся значимостью момента.

Но Витька понял это по-своему. Гнусно хмыкнув, предположил:

– А что, Жанка теперь с тобой, что ли? Она по жизни моей девчонкой была.

Жанна взвилась.

– Не ври! В школе я хорошо к тебе относилась, это верно. Но в те времена и ты другим человеком был. И вообще катись отсюда, а то я Александру скажу.

Витька, видимо, или забыл, или вообще не помнил, кто вытащил его из Нивы, и смачно пообещал:

– Да говори кому хочешь. А я все равно тебя сделаю. Подумаешь, цаца какая. Сначала распаляешь мужиков, а потом от ворот поворот?

Жанна начала говорить, что она никогда с ним никакого дела иметь не хотела, но побелевший от гнева Павел отодвинул ее в сторону и угрожающим тоном попросил:

– А ну, повтори, что только что прогундосил?

Витька, всегда считающийся одним из самых смелых и задиристых парней Ивановки, с насмешкой начал повторять, но не успел сказать и двух слов, как получил такой удар левой, что кубарем полетел к кусты, старательно взращенные Клавдией Петровной.

Именно это и испугало Жанну.

– Павел, осторожно! Что скажет Клавдия Петровна?!

Это его насмешило. Она не о нем беспокоится, не о этом наглом Витьке, а о каких-то кустах и учительнице ботаники!

От нескольких добротных оплеух Петров опомнился и попытался дать сдачи, но заработал еще пару молниеносных ударов. Поняв, что противник ему достался явно не по силам, вскинул руки в примирительном жесте.

– Ладно, ладно, сдаюсь! – И, стирая медленным ручейком текущую из носа кровь, вскинул глаза на окна школы, ехидно добавил: – Теперь у тебя популярность в нашем селе будет запредельная. Девицы сами на шею будут вешаться.

Подняв вслед за ним глаза, Павел увидел весь свой класс, прильнувший носами к окнам. Погрозив ученикам пальцем, потребовал у Витьки:

– А ну, убирайся сейчас же, мне урок продолжать надо!

Насвистывая какую-то блатную песнюшку, Витька наконец убрался, а Павел сердито потребовал у Жанны:

– Какого лешего ты с ним хороводишься?

Его напористый тон возмутил Жанну, но она, помня о множестве наблюдающих за ними глаз, ответила спокойно. Во всяком случае, внешне.

– Он сам пристал. Увидел меня и полез обниматься. Но учти – я тебя меня спасать не просила. Я с ним и сама бы справилась.

Павел вспомнил их обжималки в Ниве, и свирепо пообещал:

– Ну, погоди! Я вот тоже к тебе пристану, и попробуй со мной справиться.

Ей хотелось ответить адекватно, но любопытных мордашек вокруг все прибавлялось, поэтому она лишь прошипела:

– Иди на урок! Тебя дети ждут!

Решив не спорить зря, Павел с разбегу заскочил в класс тем же путем, что и пришел. Ребята, не ожидавшие от него такой прыти, кинулись по своим местам. Сделав вид, что ничего особенного не произошло, Павел продолжил точно с того места, где остановился. Но детям сосредоточиться было трудно.

Павел их не осуждал – еще бы, после двойного представления, что он устроил сегодня! Интересно, Дмитрий Сергеевич уволит его сразу или немного опосля? Эта мысль занимала его весь день.

После занятий в учительской на него с легкой укоризной посмотрела завуч Инна Ивановна и попросила:

– Павел Владимирович! Вас просил подойти к нему Дмитрий Сергеевич. – И, чуть склонив голову, предостерегла: – Вы уж будьте повежливее, не лезьте на рожон. Дмитрий Сергеевич человек справедливый, но некоторых вещей совершенно не терпит. Так что вы уж будьте поосмотрительнее.

Сразу поняв, о чем пойдет речь, Павел поплелся к директору. Почему-то чувство было точно таким же, как тогда, когда учительница черчения отправила его к директору. Он себя виноватым не считал, но все равно было противно и боязно. А тут еще хуже – в этом случае он точно был виноват.

Дмитрий Сергеевич встретил его молча. Указал на стоящий перед ним стул и задумчиво постучал по столу карандашом, который крутил в крупных сильных пальцах.

Павел машинально потер подбородок. Если Берсенев припечатает своим кулаком, мало не покажется. А если учесть, что сдачи дать нельзя будет ни под каким соусом, – не будет же он драться с будущим тестем! – то картина получается и вовсе безотрадная. Единственная надежда, что Дмитрий Сергеевич вспомнит о своем руководящем статусе и до мордобоя дело не дойдет.

Директор, скептически покачав головой, спросил:

– Для чего было устраивать весь этот цирк, Павел Владимирович? Я, конечно, понимаю, что вы по жизни позер, но все-таки?

Павел поежился. Все было еще хуже, чем он предполагал. Этот похрустывающий льдом неприязненный голос ясно показывал, – он Дмитрию Сергеевичу не нравится. Причем совершенно. Осторожно поинтересовался:

– Какой цирк?

Дмитрий Сергеевич умудрено уточнил:

– Понятно. Значит, представлений было несколько. Буду признателен, если вы поделитесь со мной информацией обо всех. Вы же понимаете, что мне все станет известно. Причем, вполне возможно, в неожиданной для вас интерпретации. Так что будет лучше услышать обо всем из первоисточника.

Павел по-мальчишески махнул рукой.

– Да ерунда! – Ему очень хотелось добавить любимую фразу Карлсона «дело житейское», но он не рискнул шутить подобным образом. Для подобных вольностей у него было слишком неустойчивое положение. – Просто Витька Петров опять приставал к Жанне, я дал ему пару раз по морде, только и всего.

– И когда это было?

Пришлось неохотно признаться:

– Во время урока физики в десятом.

– Чудненько. И вы, как обычно, пренебрегли дверями.

Отпираться было бессмысленно.

– Ну да. Тянуть было некогда. В окно оно как-то быстрее.

Дмитрий Сергеевич задумчиво признал:

– Это верно. Но теперь не стоит удивляться, если добрая половина школы будут следовать вашему примеру. Вы и так в глазах наших мальчишек пример для подражания.

Павел поежился. Он не хотел быть подобным примером для подражания. Тем более Дмитрий Сергеевич ясно дал понять, что подобные подвиги не поощряет.

– Я больше не буду!

Павел и сам не понимал, как у него вырвался этот детский вопль. Но вполне понимал вызванных на ковер к директору учеников. Тут что хочешь пообещаешь, лишь бы выпустили.

Зазвонил телефон, и Дмитрий Сергеевич снял трубку. Услышав густой начальственный бас, нахмурился и сказал Павлу:

– Ладно. Идите, Павел Владимирович. Надеюсь, вы сделаете надлежащие выводы из нашей сегодняшней беседы.

Выскочив из кабинета, Павел вытер выступившую на лбу испарину. Пронесло! Он-то думал, что речь пойдет о Жанне, и боялся расспросов Берсенева до дрожи. С его проницательностью недолго было вытянуть из него все, что произошло четыре года назад.

Спустился вниз, в фойе. Вяжущая толстый шерстяной носок тетя Тася пояснила:

– Да все уже ушли, милок. Домой ведь все торопятся. У всех семьи, хозяйство.

У Павла не было ни семьи, ни хозяйства, и торопиться ему было некуда. Выйдя на улицу, он посмотрел на небо. Тучек не было. Может, на пруд сходить? Не зная, пристойно или нет сельскому учителю играть с учениками в волейбол, немного подумал и решил, что все в рамках морали. Ведь играет же он с ними в школьном спортзале? А чем хуже берег пруда? Там оборудована точно такая же волейбольная площадка.

Переодевшись и пообедав вчерашним супом, который сварил сам, отправился на пруд и играл там до вечера. Потом сел за написание планов многочисленных уроков, ругаясь про себя. Сколько же в этом деле бюрократии, черт бы ее побрал! Не столько преподаешь, сколько отчитываешься!

Когда стемнело, не вытерпел и пошел к дому Берсеневых, чтоб просто посмотреть на Жаннины окна.

Пристроился на своем обычном месте, в тени большой раскидистой рябины. Там стоял полузаросший молодой порослью пенек, с которого хорошо просматривались окна Жанны. Сначала светились окна только в родительской половине, и сквозь незашторенные окна мелькали знакомые силуэты. Пару раз он видел Жанну, и сердце делало лихие кульбиты. Но вот шторы задернули, и он тоскливо вздохнул.

Вышла полная, какая-то скособоченная луна с глуповатой ухмылкой на щербатом рте. Павел закурил, тяжко вздыхая, время от времени прихлопывая на щеках надоедливых комаров. Внезапно понял, что уже не один, и медленно повернулся.

Никого не увидел, но тем не менее приветливо предложил:

– Присоединяйся, дружище! Чего торчать в одиночестве! Будем караулить вместе.

Из темноты отпочковалась огромная фигура, и он узнал Александра. От сердца отлегло. По крайней мере, мордобоя не будет. Спокойно посочувствовал:

– Да, плохо, когда нет рядом того, кого любишь. А ты ведь любишь Аньку?

Немного помолчав, Александр скованно признался:

– Ну да. А ты как догадался?

В ответ Павел только фыркнул:

– Ты на нее уж слишком нежно смотришь. И дурак бы догадался.

– А ты, естественно, не дурак. – Присев рядом, с тяжким вздохом добавил: – А вот Аня не догадалась.

– Да ладно тебе! Будто сам не знаешь, что она еще совсем ребенок. И по виду, и по сути. Божий одуванчик, одним словом.

– Это верно.

Бывшие соперники помолчали, думая каждый о своем.

– Ты давно сюда ходишь? – Александр был не любопытен, но считал своим долгом беречь достоинство семьи своих друзей.

Павел не счел нужным скрывать:

– Да как приехал, так и хожу.

– А намерения у тебя какие?

Это было бы смешно, если бы не было печально, и Павел мрачно хохотнул.

– А ты сам не понимаешь, что ли? Какого бы лешего я все бросил и поехал в такую глушь, если бы просто переспать хотел? Для этого дела у меня знакомых девиц немеряно.

Александр недовольно покосился на него, но, поняв, что тот не хвастает, а просто констатирует факт, сочувствующе хлопнул его по колену.

– И не скучно тебе здесь?

– Да как сказать. Я компьютер привез и работы у меня много. В принципе, скучать некогда. Вот если бы еще… – Он не договорил, но все было ясно и так.

Александр заинтересовался:

– Компьютер? А игрушки у тебя какие-нибудь есть?

– Есть. Я их и сам пишу на досуге. Но ты же вроде старовер? Вы же телевизор не смотрите и уж тем более в компьютерные игрушки не играете?

– Да глупости все это! И телевизор у меня есть, и компьютер. Просто надо думать, что смотреть и что делать. Мы не пьем и не курим. Заповеди соблюдаем. Не греховодим, одним словом. Но и от жизни не отстаем.

– Ну, если хочешь, могу показать диски с играми.

Тщательно затушив сигарету, Павел положил ее в приличную уже кучку, и пошагал с Александром к своему дому. По дороге они говорили о том, о сем, все больше проникаясь уважением друг к другу.

Войдя в дом, Павел прошел на кухню за пивом, собираясь угостить гостя, а Александру крикнул:

– Иди в комнату, я сейчас приду!

Тот послушно отправился в комнату. Тут же раздался громкий женский вопль и сердитая ругань Александра. Забыв про пиво, Павел метнулся в комнату, и застыл при виде сногсшибательной картины. На его диване, прикрываясь простыней, сидела Ольга с пылающим лицом.

Александр растерянно посмотрел на хозяина, но тот только саркастично рассмеялся.

– Вот так сюрприз! Обнаженная, так сказать, полностью готовая к употреблению. Что ж, недаром ты обещала мне, что невеста не стена, можно и подвинуть. Нормально не получилось, так таким образом решила меня захомутать? Ну, тогда сейчас и свидетели моего падения должны явиться.

В самом деле, в сенях послышался чей-то топот, и в комнату забежало трое возбужденно хихикающих девиц. Увидев Александра, они затоптались на месте и попытались выскочить обратно, но он перерезал им путь.

– Ага, вот и наша группа поддержки появилась, назначение которой одно: должным образом засвидетельствовать мое грехопадение. – Павел был язвительно-вежлив. – Но мне что-то не верится, чтобы в этом были задействованы столь юные леди. Наверняка должен появиться и кто-то постарше, чтоб придать их словам достойный вес.

Не успел он это произнести, как на пороге появилась сердитая немолодая пара. Увидев странную картину, они замерли, не зная, что и подумать. Вошедший мужчина, нахмурясь еще больше, и став похож на первый весенний сморчок, потребовал ответа:

– Что здесь происходит, черт возьми? Зачем меня сюда вызвали?

Александр мрачно поздоровался:

– Здравствуйте, дядя Коля. А что здесь происходит, то это я вам сейчас объясню. Вашу племянницу, похоже, в детстве мало пороли. Она видите ли, решила нашего нового учителя к рукам прибрать. Так просто соблазнить его у нее не вышло, так она видите что удумала – забралась к нему в постель голая и ждала его здесь полночи, соблазнить решила. При свидетелях, чтоб вернее было. А если бы я не зашел в эту комнату первым?

Ольга попыталась протестовать, но Александр перебить себя не дал.

– Да знаю, знаю, ты сейчас мне будешь заливать, что это он тебе здесь свидание назначил. Ну так не свисти – я точно знаю, что он любит другую. Так что давай выметайся отсюда, а дядя Коля, я думаю, вправит тебе твои тупые мозги.

Но тот отрицательно покачал головой.

– Ничего я ей вправлять не буду. Я сейчас брату позвоню. Пусть он сам в своем семействе порядок наводит.

Поняв, что попала в нешуточную переделку, Ольга залилась горючими слезами. Нисколько ими не разжалобленный дядя Коля пообещал другим участницам занимательного шоу:

– И вашим родителям я все скажу. Пусть-ка они тоже вашим воспитанием займутся. Неделю сидеть не сможете, в следующий раз, глядишь, не станете в разного рода подлянках участвовать.

Девушки хором запротестовали, говоря, что и не предполагали, что они здесь увидят. Но Александр быстро пресек их смешные увертки:

Дата добавления: 2015-08-20