Проблема смысла в философско-лингвистических концепциях

Часть 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ИССЛЕДОВАНИЯ СИСТЕМЫ ЛИЧНОСТНЫХ СМЫСЛОВ

Проблема смысла в философско-лингвистических концепциях

Смысл – чрезвычайно объёмное понятие, которое занимает немаловажное место во многих гуманитарных науках: философии, языкознании, социологии, культурологии, психологии. Многие исследователи проблемы смысла сходятся во мнении, что, в настоящее время, данное понятие не только не имеет сколько-нибудь строгого общепринятого определения, но и на описательном уровне существует большой разброс суждений о том, что это такое. Кроме того, «смысл» выступая, как единица анализа определенных положений и гипотез, выполняет функцию интегрирующего фактора различных научных дисциплин, и является междисциплинарным (философско-лингвистически-психологическим) понятием.

В общих определениях понятия «смысл» может придаваться несколько значений как бытийных, так и научных, в зависимости от рассматриваемого аспекта. Это может быть идеальное содержание, идея, сущность, предназначение, конечная цель (ценность) чего-либо (смысл жизни и т.д.); целостное содержание какого-либо высказывания, несводимое к значениям составляющих его частей и элементов, но само определяющее эти значения, в ряде случаев (логика и языкознание) тоже, что и значение [26]. Словарь русского языка С.И. Ожегова определяет смысл как содержание, значение чего-нибудь, постигаемое разумом; цель, разумное основание чего-нибудь; разум, разумность [124].

В словаре современного русского литературного языка значение слова «смысл» раскрывается следующим образом: разум, рассудок, ум; внутренне содержание чего-либо, значение; разумное основание, цель, назначение [154].

В толковом словаре живого русского языка В. Даля приводятся два основных определения понятия «смысл». Это способность понимания, постижения; разум и способность правильно судить и делать заключения [53].

В бытийном понимании «смысл» неразрывно связан, прежде всего, со способностью человека воспринимать и понимать элементы реальности. Идея приоритета размышления человека о мире над тем, что называется реальностью, принадлежит Платону, утверждавшему, что все чувственно воспринимаемое, есть лишь затемненные идеи и философам-идеалистам, которые заменяют «реальность» понятием «идеи о предмете». Далее она прослеживается у стоиков. Стоик Эпикет говорил: «Людей больше беспокоят не события, а то, как они воспринимают их» [цит. по 6, с.343]. При этом стоики ставили под сомнение существование самой универсальной идеи. То, что выражается мыслью, есть «ни слово, ни тело, ни чувственное представление, ни рациональное представление». Смысл – это нечто «нейтральное», ему всецело безразлично как специфическое, так и общее, как единичное, так и универсальное, как личное, так и безличное. [54, с.34]. Данное положение было развито в идеях представителей номинализма, для которых универсалии являются простыми словами, служащими знаками вещей и их свойств, и, вне мышления, ничего, никакой объективной действительности выражать не могут. Представители школы Оккама Григорий Римини и Николай Д’Аутреко полагали, что универсалии представляют собой только субъективные формы мысли и являются самостоятельными мыслительными формами [54].

Научным контекстом, в котором впервые обнаружила себя категория «смысл» была герменевтика. Возникшая первоначально как наука о толковании скрытых смыслов Священного писания, герменевтика, объединив научные категории философии и языкознания, позднее превратилась в учение о понимании смыслов. По мнению Д.А. Леонтьева, первое понимание смысла, наиболее близкое современным представлениям, принадлежит Матиасу Флациасу Иллирийскому [97].

В идеях мыслителей античной и средневековой философии были созданы основные предпосылки для возникновения научной проблематики «смысла», как соотношения объективных и субъективных категорий сущего.

Г.Фреге, представитель герменевтического подхода, одним из первых сформулировал проблему концептуального различия смысла и значения как научных понятий. Он определяет смысл как способ представления значения текста или знака (денотат), смысл отражает отношение между денотатом и знаком [174]. Развивая идею противопоставления смысла и значения, Ж.Гийому и Д.Мальдидье пришли к выводу о том, что смысл отражает неязыковой контекст, его пространство интерпретации всегда больше чем значения и, смысл всегда содержит замысел, интенцию высказываемого. [46, С.124-136.].

Проблема смысла в связи с противопоставлением смысла слова его значению рассматривается преимущественно в языкознании.

А.А. Потебня работая над проблемой разведения значения и смысла, различал языковую форму слова – «ближайшее значение», и его внеязыковое содержание – «дальнейшее значение», проявляющееся как актуальный речевой смысл [138]. М.М. Бахтин, акцентируя внимание на разведении семантической стороны произведения (значения) и его ценностно-смыслового момента, указывал на то, что смысл в отличие от значения всегда диалогичен [19, с.368-369]. Смысл фразы не состоит из значений слов, ее составляющих, так же, как смысл текста не может быть сведен к сумме частей, образующих текст.

Анализируя обыденное употребление слов «смысл» и «значение» в различных высказываниях, содержащих данные слова, И.М.Кобозева указывает на «отчетливую тенденцию к противопоставлению значения как закрепленного за данной единицей языка относительно стабильного во времени и инвариантного содержания, знание которого входит в знание языка, смыслу как связанной со словом информации, изменчивой во времени, варьирующейся в зависимости от свойств коммуникантов, знание которой не обязательно для знания языка» [78, с.184].

Н.А. Слюсарева исследуя данную проблему, указывает на то, что смысл как явление связан с деятельностью мышления и имеет экстралингвистическую природу. Он может быть выражен самыми различными средствами, находящимися в распоряжении человека. Эти средства могут находиться как внутри одного языка, так принадлежат и разным языкам, кроме того, они вообще могут быть неязыковыми: жест, мимика, движение руки, взгляд, произведения искусства и др. [155].

Подобную мысль высказывает А.В. Бондарко. По его мнению, значение представляет собой содержательную сторону некоторой единицы данного языка, тогда как смысл (один и тот же) может быть передан разными единицами в данном языке. Кроме того, он может быть выражен не только языковыми, но и неязыковыми средствами. Значение единицы есть элемент языковой системы, тогда как конкретный смысл – это явление речи, имеющей ситуативную обусловленность. Значения единиц разных языков могут не совпадать по своей содержательной характеристике, по объему, по месту в системе, в то же время смысл не зависит от различий между языками. По своей природе он является универсальным, представляющим инвариантное содержание отражательной деятельности человека. Во взаимодействии значения и смысла языковые значения служат средством для выражения смысла в том или ином конкретном высказывании [27].

Исследуя современное состояние проблемы смысла в языкознании, А.И. Новиков отмечает следующее: «Лингвистический подход в явном или неявном виде базируется на представлении о том, что эта информация (смысл) непосредственно содержится в высказывании, в тексте, а потому постижение смысла представляется чем-то похожим на вычисление, выведение его в результате выполнения каких-то операций». Он выделяет наиболее общие характеристики смысла, характерные для лингвистического подхода, это его универсальность, инвариантность, но в то же время – его ситуативную обусловленность, изменчивость и вариативность. Все эти характеристики выводятся из ситуации как внутриязыковых, так и межязыковых синонимических преобразований, перефразирований, различного рода трансформаций [122].

Таким образом, можно сделать вывод о том, что, в современном языкознании смысл понимается в двух значениях. В первом значении слово «смысл» используют для обозначения идеализированного объекта, т.е. как совокупность внеязыковых характеристик содержания (семантическая характеристика целостного высказывания или текста), в отличие от значения как обобщения его внутриязыковых характеристик (на уровне отдельного слова). При этом в разных концепциях смысл понимается либо как целое, а значение как его компонент, либо, наоборот, как компонент значения. Во втором значении (в модели «смысл – текст»), смысл выступает как понятие, описывающее глобальное содержание высказывания, т.е. акцент, делается на том, что смысл – есть интегральная целостность, не образующаяся путем комбинаций элементов или частей в составе целого [154].

Проблема противопоставления понятий смысл и значение так же исследуется в философии, логике, психологии, культурологии. Однако в этих науках проблема смысла рассматривается, прежде всего, в связи с человеком, как активным субъектом познания и носителем языка и культуры.

Л.С. Выготский, рассматривая слово как средство знаковой коммуникации, определял смысл, как совокупность всех психологических факторов. Смысл слова является сложным, динамическим образованием, имеющим различные зоны устойчивости. В то же время «значение» есть устойчивая, унифицированная зона смысла, которая не изменяется при всех изменениях смысла слова в различном контексте. «Значение есть не более как потенция, реализующаяся в живой речи, в которой это значение является только камнем в здании смысла» [43, с.87].

Похожий подход к этой проблеме можно обнаружить у А.Н. Леонтьева, А.Р. Лурии, с.Л. Рубинштейна. Говоря о смысле как об отношении мотива к цели, А.Н. Леонтьев отмечал: «Смысл выражается в значениях (как мотив в целях), а не значение в смыслах» [88, с.301]. С.Л. Рубинштейн, акцентируя внимание на единстве знания и переживания, отражающегося в смыслах, как производных устоявшихся в языке значениях писал: «Фиксированные в языке обобщенные значения, отражающие общественный опыт, приобретают в контексте индивидуального сознания, в связи с мотивами и целями, определяющими речь как акт деятельности индивида, индивидуальное значение или смысл, отражающие личное отношение говорящего – не только его знания, но и его переживания в том неразрывном их единстве и взаимопроникновении, в котором они даны в сознании индивида». [цит по. 3, с.66]. А.Р. Лурия, исследуя слово как элемент языка, обозначающего вещь, признак или отношение, указывал на тот факт, что слово в процессе длительного развития становится носителем кодовой системы. Слово не просто обозначает предмет, имеет предметную отнесенность, но и «вызывает целое «смысловое поле», слово имеет функцию определенного «значения», иначе говоря, оно выделяет признаки, обобщает признаки и анализирует предмет, относит его к определенной категории и передает общечеловеческий опыт» [102, с.55-56]. В.П. Зинченко указывает на еще одно различие между значением и смыслом. По его мнению, смысл всегда обнаруживается одномоментно. Значение высказывания есть последовательная структура, образующаяся из значений знаков, из которых составлено высказывание. В то же время «Смысл, <…> складывается (извлекается) не последовательно, линейно из различных уровней языка, в котором описана, дана ситуация, а схватывается нами комплексно, симультанно» [67, с.51].

Проблема смысла как психолингвистической категории подробно рассматривалась в трудах Н.И. Жинкина, Т.В. Ахутиной, А.А. Леонтьева, Т.В. Черниговской, В.Л. Деглина и др.

Указывая на экстралингвистическую природу смысла, Н.И. Жинкин определял смысл как явление, несомненно, связанное с деятельностью мышления «Смысл – это то, что отражает наличную действительность» [62, с.131]. Смысл по Н.И. Жинкину предшествует информационному сообщению текста. Он вводит понятие «замысла» целого текста и порождение текста как развертывания этого замысла. Смысловая организация текста определяется центральными (основная мысль) и маргинальными (периферийными, несущими текстообразующую нагрузку) смысловыми компонентами текста. Содержательный аспект текста при его реализации предполагает направленность на адресата, обладающего определенными знаниями, не выраженными в тексте и «домысливаемыми» им. Таким образом, смысловое отношение как средство коммуникации может существовать в субъект – субъектных отношениях, а смысл есть не что иное, как средство понимания этого отношения.

Т.В. Ахутина, рассматривая проблему порождения речи, указывает на факт предшествования смыслового уровня всем остальным в процессе формирования речевого высказывания. Она выделяет последовательные уровни порождения. Самый первый уровень, это уровень смысловой программы высказывания, в которой происходит смысловое синтаксирование и выбор смыслов во внутренней речи. На следующем уровне происходит выбор языковых значений слов и семантическое синтаксирование. Затем осуществляются грамматическое структурирование и выбор слов (лексем) по форме. На последнем уровне выполняется моторное программирование и выбор артикулем [16]. В модели порождения речи Т.В. Черниговской и В.Л. Деглина уровню индивидуальных смыслов, начала внутренней речи предшествует уровень мотива. На последующих уровнях происходит определение объекта и перевод индивидуальных смыслов в общезначимые понятия [184]. И.А. Зимняя различает мотив и коммуникативное намерение, которые составляют мотивационно-побуждающий уровень речепорождения. На следующем уровне – происходит смыслообразование и формулирование мысли, которая, в свою очередь, реализуется на следующем этапе [65, с. 72-85.].

В философском контексте понятие смысл неразрывно связано с категорией сознания. Исследуя проблему смысла в философских школах, Н.В. Зоткин отмечает отсутствие общепринятой концепции и четкого определения относительно данного понятия [69]. Данная проблематика является центральной у представителей феноменологической парадигмы: Э. Гуссерля, М. Хайдегера, К. Ясперса, Ж.П. Сартра. Однако философские теории экзистенциально-феноменологического направления в основном дают общее представление о смысле, либо раскрывают его отдельные стороны.

В феноменологии Э. Гуссерля понятие смысл является центральным. Оно выполняет функцию характеристики сознания. По Э. Гуссерлю смысл есть онтологическая характеристика человеческого бытия с одной стороны, и элемент самого сознания, с другой. Сознание является осознанием, переживанием предмета, а предмет есть то, что обнаруживается лишь в акте сознания, конструирующим его бытие. [52]. Бытие и сознание друг без друга не существуют, если исключить один феномен, то исчезнет второй. «Все бытие мира заключается в определенном «смысле», который предполагает абсолютное сознание как поле, из которого извлекается смысл…» [Цит. по 24, с.14]. Таким образом, можно сказать, что у Э. Гуссерля понятия «смысл» и «значимость» употребляются как равнозначные, для него смысл – это актуальная ценность, значимость предмета для субъекта. Отсюда следует, что смыслы функциональны: предмет, поступок, действие, высказывание приобретают смысл в рамках целого – жизненной ситуации и шире – жизнедеятельности человека, если это оказывается значимым для ее самосохранения, развития.

М. Хайдеггер понимает смысл как объективной сущности вещей, у него смысл выступает в качестве объекта специально направленного особого познания. Смысл, накладываемый субъектом на происходящее, и есть окружающий субъекта мир. Вещи, доступны человеку как смыслы, т.е. «бытие-в-мире» всегда уже осмысленно. Как отмечает А.А. Михайлов, «все осмысленное получает свой смысл именно в мире как живом пространстве человеческой деятельности» [Михайлов А.А. 108, с. VII-LII]. Однако понимается не смысл, а сущее, соответствующее бытие – «Смысл есть то, на чем держится понятность чего либо» [Хайдеггер М. 177, с.151]. При этом М. Хайдеггер уточняет, что смысл не есть свойство сущего, он «…располагается «за» ним или где-то парит как «междуцарствие». Это экзистенциал присутствия: «Смысл имеет лишь присутствие, насколько разомкнутость бытия-в-мире «заполнима» открываемым в ней сущим. Лишь присутствие может быть осмысленно или бессмысленно» [там же С.151].

У М. Хайдеггера, как и Э. Гуссерля смысл обладает динамической характеристикой. Если у Э. Гуссерля актом придания смысла (значения) предмету при постоянной возможности различения предмета и смысла выступает интенциональность как направленность сознания [156], то М. Хайдеггер в большей степени говорит о интенциональной направленности «раскрытого бытия», «направленности жизни», исходя из которой бытие и может быть понято как таковое [Михайлов И.А. 109].

Данный подход в понимании смысла продолжен в исследованиях немецкого философа и психиатра К. Ясперса. Будучи учеником Э. Гуссерля, К. Ясперс также рассматривает смысл как предмет понимания. Однако если Э. Гуссерль рассматривает смысл в связи с процессом осознавания предметности, а М. Хайдеггер подходит к изучению смысла в контексте проблемы познания целостного бытия, то К. Ясперс говорит о смысле как о субъективном феномене. Смысл по К. Ясперсу характеризует взаимосвязь психических явлений в душевной жизни человека: «Мы понимаем психические взаимосвязи изнутри, как нечто значащее, как некоторый смысл; и мы объясняем их извне, как регулярные или существенно важные параллелизмы или последовательности» [197, с.546]. Человек постигает объективный смысл, рациональное содержание, осознанную цель в доступных человеческим ощущениям данных, относящихся к речи и поведению. При этом экспрессивные явления противопоставляются всем тем объективным психическим феноменам, «смысл которых вкладывается в них индивидом, обуславливается его осознанными намерениями, реализуется им самим. Прежде чем понять самое душу, мы должны понять этот смысл» [там же, с. 337]. Рассматривая проблему смысла жизни, Ясперс связывает личностный мир индивида с историческим сознанием, которое характеризуется осмыслением бесконечного переплетения каузальных факторов и объективацией в некаузальных категориях (морфологических структурах, закономерностях, идеально-типических построениях): «Смысл нашей собственной жизни определяется тем, как мы определяем свое место в рамках целого, как мы обретаем в нем основы истории и ее цель» [198, с.271].

Существенный вклад в исследование проблемы смысла внесли представители «аналитической философии». Б. Рассел и Л. Витгенштейн, предприняли попытку логического анализа языка. Данный подход выразился в четком различении обозначаемых предметов и действий, их имени и смысла, как способа обозначения. Б. Рассел, рассматривая проблему значимости предложения, разводит понятия значение и значимость. Значение определяется правилами синтаксиса в естественном языке, понятие значимости фактически сводится Б. Расселом к понятию смысла «Я использую «бессмысленный» как противоположный значимому» [145, с.187]. Значимое (наделенное смыслом) предложение всегда обладает определенной возможностью и заключается в том, что оно выражает. Рассел рассматривает две стороны значимости – субъективную, выражающую состояние говорящего (она может существовать и без слов), и объективную, указывающую на факт. Предложение, выступающее «как цепочка слов, которая не способна выразить какое-либо состояние говорящего, является бессмысленной» [Там же].

Дж. Остин критикуя положения аналитической философии о «чувственных данных» («сенсибилии» в терминологии Б. Рассела – ощущения и восприятия, непосредственно постигаемые в познавательном акте и передающие смысл объекта), отстаивает точку зрения о том, что смысл извлекается не из наблюдаемого объекта, а, из самого процесса наблюдения (действия, выражающего процесс). Для разграничения осмысленных и бессмысленных высказываний Дж. Остин вводит понятие «иллокутивного акта». Отличительными признаками иллокуции являются целенаправленность и конвенциональность – отношения к манифестируемой цели и ряду условий осуществления единого речевого акта [117]. Соответственно, осмысленным высказыванием (истинным или ложным) может быть только то, которое отражает интенциональное действие, сами же объекты могут обладать значимостью (т.е. представлены в сознании «сенсибилиями»), их значимость определяется контекстом ситуации. На вопрос что вы видите в телескоп? Можно дать несколько ответов: яркое пятнышко; звезду; Сириус; отражение в четырнадцатом зеркале телескопа. Все эти ответы могут быть правильными. «Стало быть, мы имеем здесь разные смыслы «видеть»? Четыре разных смысла? Конечно нет. Отражение в четырнадцатом зеркале телескопа и есть яркое пятнышко, это яркое пятнышко и есть звезда, а эта звезда и есть Сириус. Я могу сказать совершенно правильно и без всякой двусмысленности, что я вижу все это. Какими словами я решу сказать о том, что вижу, будет зависеть от конкретных обстоятельств – например, от того, в каком ответе, на мой взгляд, заинтересованы вы, насколько я сведущ в этой области или в какой мере я готов подвергать себя риску сказать не то» [128, с.214].

Для Л. Витгинштейна смысл выступает в качестве семантической характеристики, которую он закрепляет за предложением, являющимся образом фактической ситуации, т.е. обозначает меру значимости объектов окружающего мира, их ценность. Значение же присуще «именам», простым знакам, обозначающим объекты. Предложения, не обозначающие фактов (логические тавтологии и противоречия), а только показывающие структуру «мира фактов» и его пределы есть бессмысленные предложения [156, с.61]. Следовательно, по Л. Витгенштейну, сам смысл не находится в мире фактов, он обнаруживает себя в процессе значимого для человека восприятия этого мира фактов, его осмысливания: «Смысл мира должен находиться вне мира. В мире все есть, как оно есть, и все происходит, как оно происходит, в нем нет ценности – а если бы она и была, то не имела бы смысла» [41, с.70.].

Ж. Делез, опираясь на традиции стоицизма, рассматривает проблему смысла в контексте персонального сознания. «Смысл – это выражаемое в предложении – это бестелесная, сложная и не редуцируемая ни к чему иному сущность на поверхности вещей; чистое событие, присущее предложению и обитающее в нем» [54, с.34]. Смыслы не есть нечто пред-данное, они порождаются событием. Выразительная функция языка и есть форма постижения смысла, понимания жизни и бытия. Смысл выражается предложением, но в то же время присутствует в вещах, он не в бытии, он сверхбытиен. Это своего рода граница, разделяющая и, одновременно соединяющая вещи и предложения – «…смысл не существует вне выражающего его предложения. То, что выражено, не существует вне своего выражения. Вот почему мы не можем сказать, что смысл существует, но, что он, скорее, упорствует или обитает. С другой стороны, он не сливается полностью с предложением, ибо в нем есть нечто «объективное», всецело отличающееся [от предложения] <…> смысл – то, что придается в качестве атрибута, но он вовсе не атрибут предложения, скорее, он атрибут вещи или положения вещей» [Там же, с.37].

В отечественной философии проблема смысла рассматривалась в различных контекстах: смысл любви (В.С. Соловьев), смысл жизни (С.Л. Франк, Н.А. Бердяев), смысл идеализма (П.А. Флоренский). Однако анализу смысла, как научной категории в большей степени уделяется внимание в работах Г.Г. Шпета и М.М. Бахтина.

Г. Г. Шпет используя понятие «смысл» в контексте познания внешней реальности, указывает на эмпирически-исторический характер бытия смысла. Смысл объективен, он не только укоренен в бытии, он сам является предметом и бытием. Но при всей объективности и бытийности, смысл не есть вещь, которую можно осязать или каким то образом манипулировать с ней. «Это есть «вещь» осмысленная, следовательно, мыслимая, омыслимая, и именно поэтому и через это преобредшая возможность войти в мыслимые же формы сообщаемого, в формы онтические и логические.<…> Смысл – не вещь, а отношение вещи (называемой) и предмета (подразумеваемого)» [цит. по 66, с.98-99].

Также Г.Г. Шпет разграничивает понятия смысл и значение, однако это разграничение носит сложный и не однозначный характер. Он считает некорректным разграничение этих понятий по принципу изолированности слова или его включенности в текст. Разграничение этих понятий должно основывается, прежде всего, от того, какую функцию выполняет слово. Значение выполняет номинативную функцию, т.е. означает предметность слова. Это средство, в передаче смысла, его сущность заключается в том, что бы «называть что либо», «указывать на что либо», «относиться к чему либо», оно прагматично. Слово в своей номинативной функции есть «…чувственно-воспринимаемая вещь, вступающая в чувственно-воспринимающую связь с другой чувственно воспринимаемою вещью» [там же, с.55]. Другая функция – семасиологическая – есть смысловая предметность. Эта функция предполагает наличие смыслового акта, т.е. акта утверждения, установления, полагания. Она основывается на логических формах слова, которые являются внутренними по отношению к морфологическим (внешним) и онтическим (чистым) формам. Именно в этом случае «…содержание предмета есть внутреннее прикрываемое его чистыми формами содержание, которое внутренне оформлено, и есть смысл» [там же, с.54]. Смысл укоренен в слове, он объективен, онтологичен и обладает динамикой.

На необходимость смыслового акта в процессе понимания указывает и М.М. Бахтин. Без утверждения, полагания, признания, конструирования или отрицания смысла невозможно постичь мир смыслового содержания, смысл сливается с фактом только в человеческом поступке. «Все содержательно-смысловое: бытие, как некоторая содержательная определенность, ценность как в себе значимая, истина, добро, красота и пр. – все это только возможности, которые могут стать действительностью только в поступке на основе единственной причастности моей. Изнутри самого смыслового содержания не возможен переход из возможности в единственную действительность… Отвлеченно-смысловая сторона, не соотнесенная с безысходно-действительной единственностью, проективна; это какой-то черновик возможного свершения, документ без подписи, никого не к чему не обязывающий» [цит. по 66, с.58]. При этом Бахтин понимает смысл не как изолированную сущность, некую вещь в себе «Смысл всегда отвечает на какие-то вопросы. То, что не на что не отвечает, представляется нам бессмысленным, изъятым из диалога» [19, с.350]. Смысл подчиняется закону единства. Не может существовать обособленного, изолированного смысла, он существует только для другого смысла, только вместе с ним «Смысл потенциально бесконечен, но актуализироваться он может, лишь соприкоснувшись с другим (чужим) смыслом, хотя бы с вопросом во внутренней речи понимающего» [там же].

В современной отечественной философии проблема смысла рассматривается сквозь призму таких признаков этого феномена как ценность и значимость. С.А. Васильев, рассматривая проблему синтеза смысла при создании и понимании текста, считает, что прекрасной аналогией для определения смысла является ценность: «Вещи неразличимы, если имеют для человека равный смысл, как неразличимы штампованные экземпляры одной и той же детали» [33, с. 96]. Всякий объект обладает ценностью исходя из своих материальных свойств, но как только он теряет свой смысл, он теряет и свою ценность, не теряя при этом своих материальных свойств. Следовательно, основу смысла, по мнению автора, составляет способность устанавливать тождество и различие.

С.А. Васильев различает предметный смысл (смысл – ценность), который имеет отношение не только к предметному миру, но реализуется и на уровне текста, составляя один из его смысловых уровней, и текстовый смысл (смысл-сообщение) т.е. замысел автора. Предметный смысл является механизмом вычленения, осознания предметов реальной действительности. Он характеризуется предметной объективацией человеческого опыта в виде знания о данном предмете. Это, по мнению автора, образует лишь наиболее общую составляющую смысла, интерсубъектную по своему источнику, имеющую общечеловеческую ценность. В качестве других компонентов смысла выступают жизненные установки их носителей, их особые отношения к предметному миру. Эти составляющие смысла, откладываются в сознании и фиксируются как устойчивые, повторяющиеся компоненты, постоянно воспроизводимые в речи, и лежат в основе межиндивидуального общения.

Еще одной составляющей смысла является индивидуальный опыт, который выделяет предмет из множества похожих на него при помощи ожиданий, привязанностей, эмоций, памятных ассоциаций. Характеризуя «смысл-сообщение», с.А. Васильев обращает внимание на то, что смысл целого высказывания оказывается всегда больше суммы значений, образующих его слов. Приведенные в тексте слова сами по себе не воссоздают смысла. Смысл текста рождается благодаря использованию невербальных средств в вербальном тексте. По мнению автора, заключенный в тексте «смысл-сообщение» является специфическим свойством, отличающим его от всех прочих предметов, которые текстами не являются, а «смысл-ценность», который текст приобретает вследствие включенности его в систему жизнедеятельности человеческого общества, наоборот, сближает его с другими предметами. Это делает его элементом того предметного универсума, в котором разворачивается вся человеческая жизнь. Следовательно, смысл носит экстралингвистический характер и является внешним по отношению к тексту, поскольку связан с актуализацией прошлого опыта, знания, оценочно-эмоциональных компонентов сознания личности. Кроме того, является производным от процесса понимания текста, в котором он собственно и возникает как некоторая субстанция [Там же].

И.Г. Петров относит понятие «смысл» к субъект-объект-субъектным отношениям. Оно заключено во взаимодействиях любых объектов с субъектами и складывается в возможном и реальном отнесении ценностей к любым проявлениям субъекта. «Смысл – это субъективное бытие ценностей, то есть это ценности, как бы помещенные в субъект по средствам переживания и опыта, включенные в его жизнь и деятельность» [135, с.29]. Ценности являются материальными образованиями, которые будучи идеально воплощенными по отношению к человеческому «Я», образуют смысл. Однако отношения ценности и смысла не аналогичны количественным отношениям прямой или обратной зависимости. Они выступают как составляющие разнонаправленных процессов. Ценностные ориентации имеют субъект-объектные отношения, т.е. исходят от человека в направлении к предметам и ценностям, а смысловые – подразумевают противоположение смысла объекта для субъекта. «Объект как ценность не теряет своей ценности, утрачивая смысл для того же субъекта» [Там же, с. 32]. Аналогичным образом И.Г. Петров разводит понятия значение и смысл. Значение определяется как комплекс признаков целостного, функциональный образ. Смысл же характеризует не предмет сам по себе, а то, что он несет личности, т.е., личностное принятие предмета, его свойств, его функциональное содержание и назначение.

Р.И. Павиленис считает, что проблема смысла должна рассматриваться как поиск ответа на вопрос о том, что знает человек, когда он понимает выражение языка. Он предлагает рассматривать проблему смысла не в узком, специально лингвистическом аспекте, а как логико-гносеологическую проблему его понимания. Смысл, в данном случае, выступает как некий непрерывный невербальный конструкт в сфере «концептуальных систем», т.е. систем информации, включающих знания и мнения о действительном и возможном положении дел в мире, аккумулирующих знания людей, приобретаемых в результате отражения ими окружающего мира, формирующихся в сознании носителей языка. А осмысливание как интерпретация в индивидуаль­ной концептуальной системе, приводящая к качественным различиям в понимании одних и тех же языковых выражений. Таким образом, смысл рассматривается Р.И. Павиленисом сквозь призму анализа концептуальных систем и их взаимоотношений друг с другом и с объективной действительностью. При таком подходе человек-носитель языка рассматривается не как «исполнитель» некой абстрактно-абсолютной «семантики языка», а как активный субъект познания, наделенный индивидуальным и социальным опытом, системой информации о мире, на основе которой он осуществляет коммуникацию [129].

В.В. Налимов в своей вероятностной теории смыслов интерпретирует смысл как не дискретное, динамическое образование, носящее космологический характер и обладающее силой «миронеобходимого начала» [3]. Сознание, являясь пространством смыслов, выступает у В.В. Налимова как один из текстов, составляющих любого рода реальности. На уровне ноосферы сознание выступает в виде текста, имеющего индивидуальные и коллективные проявления и состоящего из вероятностно взвешиваемых смыслов. Смыслы, представляющие собой размытое семантическое поле, заполняют пространство сознания. По В.В. Налимову, смысл носит космологический характер и, наряду с текстом и языком, составляет универсальный инструмент познания и понимания любых реальностей и явлений, включая само сознание. Соответственно, природу смысла не возможно понять обособленно от характера всего текста и языка. [119].

Исследуя состояние проблемы смысла в философских дисциплинах, Д.А. Леонтьев обращает внимание на две основные характеристики смысла, объединяющие большинство подходов к данной проблеме. Это контекстуальность и интенциональность смысла, которые инвариантны по отношению к конкретным его пониманиям, определениям и концепциям [97].

Говоря о точке пересечения лингвистического и логико-философского подходов в исследовании проблемы смысла, А.И. Новиков указывает на то, что в обоих подходах смысл соотносится с информацией, знанием. Но для логико-философского подхода характерно соотносить эту информацию с концептуальными системами, структурами знаний, социальным и индивидуальным опытом индивида, являющегося активным субъектом познания [122].

Культурологический подход к проблеме смысла отличается от философских и психологических трактовок. Указывая на то, что между человеком и миром всегда наличествует опосредующая призма культуры, А.А. Пилипенко считает, что проблему смысла необходимо формулировать «не в плоскости, что есть мир, человек или объект, а как то или иное нечто функционирует в пространстве смыслов», поскольку именно сознание неизменно пребывает в пространстве смыслов [133, с.141]. Смысл, рождаясь и функционируя в структурах сознания, есть универсальная самоорганизационная форма культуры. Исходя из данной формулировки, Пилипенко определяет смысл как «дискретное переживаемое сознанием состояние, способное быть объективированным посредством выражения в кодифицированных системах культуры» [там же]. При этом смысл не приравнивается к значению. Значение – есть семантическая компонента смысла, в то время, как «смысл – это ценностно переживаемое значение, иноположенное (выраженное) в кодах (знакообраз), которое социально транслируясь, реализуется в контексте культуры» [132, с.22].

Э.В. Сайко, исследуя состояние проблемы смысла в гуманитарных дисциплинах, отмечает, что в рамках культурологического определения взаимосвязи и смысла вычленяются важнейшие характеристики последнего. Смысл, прежде всего, функционирует как факт сознания, осознающего природную и не природную действительность и означающего ее в пространстве культуры как условия человеческого бытия. Сама культура определяется Э.В. Сайко как пространство смыслов, т.е., пространство, заключающее осмысленное отношение субъекта к действительности. Однако смысл, выполняя важную функциональную нагрузку в сущностной характеристике культуры, не раскрывается в культурологии целенаправленно в его смысловой сущности [150]. Таким образом, смысл есть не только некий феномен культуры, он является онтологической связью докультурной и культурной реальностей, выполняя функцию универсальной матрицы отношений культурного и внекультурного в пространстве человеческого существования.

Заканчивая обзор состояния проблемы смысла в смежных с психологией дисциплинах необходимо обратить внимание на существующее многообразие характеристик смысла, большой их разброс, существующую несогласованность и противоречивость. Большинство противоречий сводятся к тому, что смысл является результатом понимания, его конечной целью, он извлекается из текста в результате его понимания, следовательно, смысл необходимо обнаружить и «разгадать», что, несомненно, свидетельствует о творческом характере этого процесса. В то же время сущность понимания заключается в приписывании смысла тексту и в памяти должен хранится полный набор готовых смыслов и задача заключается лишь в том, чтобы актуализировать соответствующий данному тексту смысл, т.е. он выступает в качестве инструмента понимания, а не его результата. Кроме того, смысл принадлежит сфере сознания с одной стороны, и, в то же время он характеризуется целостностью, неразложимостью на составляющие, а, следовательно, недостаточной осознаваемостью, и соответственно локализуется в сфере подсознания.

Природа этих противоречий по нашему мнению кроется, прежде всего, в наделении смысла субъективными или объективными характеристиками.

Поскольку мы не можем однозначно верифицировать положение о существовании объективного или субъективного смысла (или чего-либо подобного), то нам представляется, что данную двойственность, возможно, объяснить исходя из понимания смысла как психологической категории, связанной с личностью, ее развитием и жизнедеятельностью. При этом смысл целесообразно рассматривать как индивидуальное (личностное) психическое образование, факт (феномен) сознания, который характеризуется отношением к другим фактам психической жизни.

Дата добавления: 2015-08-20