Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АрхитектураБиологияГеографияДругоеИностранные языки
ИнформатикаИсторияКультураЛитератураМатематика
МедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогика
ПолитикаПравоПрограммированиеПсихологияРелигия
СоциологияСпортСтроительствоФизикаФилософия
ФинансыХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника

Часть вторая ГАРЦ 4 страница

Часть первая ГРИША 1 страница | Часть первая ГРИША 2 страница | Часть первая ГРИША 3 страница | Часть первая ГРИША 4 страница | Часть первая ГРИША 5 страница | Часть вторая ГАРЦ 1 страница | Часть вторая ГАРЦ 2 страница | Часть третья СЛЕЗЫ ГРЕГА 1 страница | Часть третья СЛЕЗЫ ГРЕГА 2 страница | Часть третья СЛЕЗЫ ГРЕГА 3 страница |


Читайте также:
  1. 1 страница
  2. 1 страница
  3. 1 страница
  4. 1 страница
  5. 1 страница
  6. 1 страница
  7. 1 страница

«Разумно. Хорошо, что исправил, — подумала я. — Неосторожно выносить в заглавие слово «вампир». Хотя и писать об этом вообще не стоило. Но ведь он пишет!»

Гарц как раз закончил первую страницу, отложил ее в сторону и взял чистый лист. Я осторожно склонилась над текстом, поэт по-прежнему меня не видел. Я начала читать.

«Родился я в местечке неподалеку от Гослара, в семье плотника. Не буду здесь писать о моем детстве, оно было довольно обычным. Перейду сразу к юношеским годам.

В моей семье из поколения в поколение передается одно предание. Оно гласит, что все самоубийцы нашего рода непременно превращаются в вампиров. Это происходит из-за проклятия, которое наложил на нас один из предков. Предание передается устно, и я решил записать его в назидание потомкам».

Дойдя до этого места, я вздрогнула. На род Грега тоже было наложено подобное проклятие. Я стала читать с удвоенным вниманием.

«Это произошло, как рассказала мне прабабушка, еще в IX веке. Один из моих предков по имени Жерве имел большую семью. Он жил во Франции, в городе Труа, тогдашней столице Шампани, имел мастерскую по производству витражей и был довольно зажиточным. Но кто-то словно навел порчу на семью. Два его сына и юная прекрасная дочь покончили жизнь самоубийством. Вначале старший повесился в сарае во дворе и не оставил никакой записки. Жерве долго горевал и молча сносил позор, а через два года младший утопился в пруду. Все думали, что это несчастный случай, но когда нашли тело, увидели, что к шее привязан камень. Тщательно обыскав комнату сына, Жерве нашел записку, которая гласила: «Простите меня, родные! Но жизнь больше не имеет смысла без моей любимой». Как выяснилось, его недавно оставила возлюбленная. И слабый юноша не смог справиться с горем. Все дети Жерве отличались необыкновенной чувствительностью. Это передалось им от матери. Жерве женился на ней, когда ей было шестнадцать лет. Она работала вышивальщицей парчовых риз при церкви. Была очень скромна, набожна и в то же время чрезвычайно эмоциональна. Жерве пытался повлиять на супругу, как-то изменить ее характер, но она сразу начинала плакать и замыкалась в себе. И все их дети на удивление походили характером на нее. Даже совсем маленькие мальчики-близнецы, которым было всего по три года, тоже часто плакали, капризничали и впадали в меланхолию, несвойственную маленьким детям».

На этом страница заканчивалась. Я видела, что Гарц дописывает вторую, и с нетерпением ждала, когда он и ее отложит в сторону. И вот он закончил и взял следующий лист, а я с любопытством продолжила читать.

«После смерти старших сыновей Жерве глаз не спускал с 15-летней дочки. Но и ее не уберег. И как он не уследил за ней? Влюбленные девушки умеют скрывать свои тайны настолько хорошо, что и ангел не догадается. Гуляя в саду, она через ограду заметила юношу, который внимательно наблюдал за ней. Тот подошел. Они разговорились. Юноша стал приходить к ограде чуть ли не каждый день. Унаследовав чувствительность своей матери, девушка мгновенно влюбилась. А через какое-то время выяснилось, что он женат. В мастерской Жерве применялась новая техника изготовления витражей, а именно цветное протравливание. Для него использовалась плавиковая кислота. Обезумевшая от горя девушка выкрала из мастерской отца эту кислоту, закрылась в своей комнате и выпила ее. Умерла она в страшных мучениях. Самоубийц хоронили за чертой кладбища. Никто из друзей Жерве не пришел на похороны. Жена лежала дома в беспамятстве. Совершив погребение, Жерве заплатил могильщику и отпустил его. Он сидел возле могилы дочери в полном одиночестве, пока не стемнело. Рыдал, закрыв лицо руками, а затихнув, смотрел на уже осевшие холмики, под которыми покоились два его сына. Когда взошла луна, Жерве словно помешался. Он встал, простер руки над могилами и громко произнес: «Да будут прокляты самым страшным проклятием все члены моего рода, которые только помыслят уйти из жизни добровольно. Пусть их тела после совершения этого самого ужасного из смертных грехов никогда не знают упокоения, пусть превратятся они в исчадия ада, бродят по земле в мерзком облике кровососов, существуют в муках и служат предостережением для всех моих родных по крови. Да будет так!»

И едва он произнес страшное проклятие, раздался отвратительный смех. Жерве опомнился. Он с испугом смотрел, как с неба камнем падают на могилы его детей огромные черные птицы и начинают когтями разрывать землю. Он стал креститься и шептать молитвы. Птицы превратились в огромных черных волков, их красные глаза горели, с клыков капала слюна. Жерве спрятался за ближайшие кусты. Волки разрыли все три могилы, и перед остекленевшим от ужаса взором Жерве встали из ям два полуразложившихся трупа его сыновей, а затем и только что закопанный труп дочери в белом платье. Сыновья встряхнулись…»

Страница закончилась. Я в нетерпении ждала, когда Гарц напишет третью. И вот он отложил ее в сторону.

«…их тела обросли плотью. Они приблизились к сестре. Жерве увидел, как все трое подняли головы к луне и зарычали. Из их пастей торчали длинные клыки. Он вновь начал креститься, бессвязно прося господа простить его за содеянное. Его проклятые дети приблизились к кустам, за которыми он прятался. Жерве с трудом держался на ногах, ужас парализовал его. И вот они стоят перед ним. Увидев их мертвенно-бледные лица, Жерве немного пришел в себя. Хотя восставшие были не иначе как исчадиями ада, и Жерве сам приговорил их к страшной участи, но все равно это были его любимые дети.

— Ты сделал, что сделал, отец, — сказал старший сын. — И пусть тебя содеянное не тревожит! Мы были в аду. И ад самоубийц настолько страшен, что мы не знаем, где нам будет лучше. Возможно, ты совершил милосердие по отношению к нам. О! Если бы мы при жизни знали, каково это — оказаться в невыносимо мучительном мире, где существование — бесконечная пытка, разве мы бы сделали то, что сделали?

— Как можно сравнить мимолетные, незначительные страдания из-за несчастной любви, — продолжил второй сын, — с теми страшными пытками, через которые проходят души самоубийц?! Отец! Запиши проклятие на бумаге, схорони ее и накажи своим детям передавать его из поколения в поколение. Может, так ты убережешь наших родных от этого ужаса.

— Простите, дети, — дрожащим голосом проговорил Жерве, когда сыновья замолчали. — Позаботьтесь о сестре вашей. А я сделаю так, как вы мне велели. И когда близнецы подрастут, я непременно ознакомлю их с этим документом».

Я видела, что Гарц задумался, и с нетерпением ждала продолжения.

В этот момент передо мной появилось лицо Лилы. Оно заслонило все видимое пространство.

— Подожди! — прошептала я. — Я хочу узнать!

— Не сейчас, — строго ответила Лила и коснулась пальцем моего лба.

И я тут же провалилась в черноту.

Очнулась я в гостинице, в кровати. Сев, посмотрела на часы. Было почти девять. Я встала, отдернула шторы и выглянула на улицу. Утро было пасмурным. Густой голубоватый туман застилал улицы практически до крыш. Я попыталась вспомнить события прошлого вечера, но они словно тонули в непроницаемой мгле. Мне казалось, что мою память плотно окутывает дымка, сквозь которую я ничего не вижу. Я подумала, что, возможно, Лила таким образом обезопасила мою психику, и не стала слишком напрягаться и вспоминать. Но периодически, пока я умывалась, одевалась, завтракала в кафе гостиницы, нет-нет да и всплывало передо мной бледное лицо Грега, его грустные глаза. И я слышала его печальный голос, он говорил, что уже начал забывать меня. Сердце сжималось от тоски, я усилием воли отгоняла это видение, хотя окончательно поняла, что больше не могу находиться вдали от него.

«Если Рената все-таки пригласила Атанаса на церемонию, нужно решительно поговорить с ним и потребовать, чтобы мне вернули Грега. Сколько это может продолжаться?!»

Видимо, из-за мрачного настроя я накрасилась сильнее обычного. На лицо наложила белый тональный крем, глаза подвела черной линией, густо наложила тушь, на губы нанесла красную блестящую помаду. Из-за яркого макияжа, темных волос с густой челкой, алого платья и черного шарфа, который я накинула на декольте, я выглядела как последовательница готичного стиля. Но менять ничего не хотелось, да и времени почти не оставалось. Мы договорились с Ренатой, что они заедут за мной около половины одиннадцатого.

Когда она позвонила из холла гостиницы, я сразу же спустилась к машине. Волнения, как ни странно, я почти не испытывала и думала только о Греге. Мне не терпелось сообщить ему, что я увидела в трансе. А вдруг именно этот самый Жерве был предком Грега? Уж очень походило то, что я узнала из рукописи Гарца, на семейное предание Грега. Но ни с Ренатой, ни с Атанасом я не хотела говорить об этом, хотя они были членами одного рода. Возможно, они эту историю знали и без меня.

Подойдя к машине, я увидела за рулем Ата-наса. Он был в черном смокинге и выглядел необыкновенно элегантно. Рядом сидела Рената в белом платье, похожем на свадебное. Правда, лиф был искусно расшит мелкими красными рубинами, и казалось, что белоснежная ткань обрызгана каплями крови. Волосы она убрала в высокую прическу, украшенную крупным цветком белого клематиса.[9] Сердцевина у него была багряная. На заднем сиденье находился Ганс. Он был одет в смокинг и белую рубашку. Его редкие волосы были зачесаны назад и блестели от геля. Лицо выглядело взволнованным и высокомерным одновременно. Мне показалось, что Ганса просто распирает от гордости и сознания собственной значимости. Я уселась рядом с ним. Когда мы тронулись, он повернулся ко мне и сказал, что я отлично выгляжу. Было заметно, что он очень взвинчен. Неудивительно! Я решила сделать последнюю попытку отговорить его, хотя понимала, насколько она бесполезна.

— Ты встречался раньше с Атанасом? — тихо спросила я, придвинувшись к Гансу.

— Нет, — ответил он, — только сегодня удостоился такой чести. Значительная личность! Не хочу, чтобы он меня кусал. Я его боюсь, — добавил он мне на ухо.

— Понятно, — прошептала я. — Я сама его боюсь. Тебе не кажется все происходящее чудовищным?

— В смысле? — удивился он и посмотрел на меня округлившимися глазами.

— Мы с тобой обычные парень и девушка едем в машине с двумя вампирами на весьма подозрительную церемонию, — сказала я и посмотрела на седовласый затылок Атанаса. — Еще не поздно отказаться! — добавила я и сжала руку Ганса.

— Ты что?! — искренне возмутился он. — Я ждал этого дня всю свою жизнь! И прекратим этот разговор. Я ценю твою заботу о моей душе, но ты сама постоянно ходишь по краю пропасти.

Я поняла, что убеждать его бесполезно, и отвернулась к окну.

Мы уже выехали за пределы Гослара и стремительно мчались по дороге, уходящей в горы. Я заметила, что на трассе немало машин и практически все они ехали в одном с нами направлении. Я поняла, что это пары, спешащие на церемонию в Ледяную лилию. На миг мне стало нехорошо от их количества. Очутиться среди множества вампиров в качестве приглашенной гостьи казалось мне совсем небезопасным. Но я помнила, что сказала Рената. Сегодня особый день. Вампиры могли безбоязненно ходить при дневном свете, но в то же время они были намного спокойнее и заторможеннее, чем в обычные дни, вернее ночи. Я тайком наблюдала за Атанасом, но он выглядел вполне привычно. Никакой особой заторможенности я не заметила.

Мы приехали на место. Атанас ловко втиснул машину между двумя джипами. На узком пятачке перед поднимающейся вверх скалой, заросшей еловым лесом, уже практически не осталось места. А машины все прибывали. Когда мы вышли, я увидела девушек, одетых в белые длинные платья. Их лица при свете тусклого туманного дня были мертвенно-бледны. И хотя их щеки розовели от румян, а губы блестели от помады, выглядели они еще более похожими на ожившие трупы. Вампиры-женихи тоже использовали макияж, и эффект был аналогичный. Они оставались невыносимо притягательными и такими… ненастоящими. Меня невольно передернуло от этого зрелища, я сжалась от отвращения. Но ведь мы с Грегом были, по сути, столь же неестественной парой! К тому же день был мрачный. Горы тонули в сером тумане, неба не было видно. Я посмотрела на Ганса. Его лицо выглядело не лучшим образом, словно пасмурное низкое небо бросало на него серый отблеск.

— Пошли? — предложил Атанас.

И протянул мне согнутую в локте руку. Я передернулась, но оперлась на нее. Ганс повел Ренату. Мы медленно поднимались по узкой тропинке, почти скрытой высокими мрачными елями. Впереди и позади нас шли пары. Я подумала, что идти придется далеко, и пожалела, что надела туфли на каблуках. Атанас оставался молчалив и суров. Мне был неприятен холод его руки, но я терпела. Минут через пятнадцать пара, идущая впереди, исчезла из поля зрения, тропинка закончилась, впереди шел крутой спуск в пещеру с высоким полукруглым входом. Атанас уверенно повел нас туда.

Ледяная лилия оказалась огромным пространством внутри горы. Я заметила, что, как только очередная пара появлялась в арке входа, возле нее тут же возникали два флайка, мальчик и девочка. Мальчик был со стороны жениха, девочка — невесты. Я посмотрела на Ганса и Ренату. Возле них уже светились воздушными силуэтами Лила и Лол. На душе стало немного спокойнее.

В пещере я невольно подняла голову, не понимая, где здесь источник света, и увидела, что далеко вверху вершина горы словно раскололась на широкие неровные трещины, расходящиеся от центра и напоминающие лепестки огромной лилии. Расколотая вершина была покрыта слоем прозрачного льда.

«Так вот откуда название Ледяная лилия! И правда похоже».

— Скоро полдень, — сказал Атанас. — Все готовы?

Он вопросительно взглянул на сжавшегося Ганса.

— Мы — да, — ответила Рената.

Она была бледна, собранна и спокойна.

— А ты? — неожиданно спросил Атанас, повернувшись ко мне и больно сжав мой локоть.

— Я тут при чем? — нахмурилась я и отодвинулась. — Я лишь свидетель и ничего более.

— Может, ты захочешь последовать примеру Ганса, — заявил Атанас, — и наконец станешь полноправным членом нашей семьи. Я укушу тебя нежно, — добавил он и рассмеялся, широко раскрыв рот.

От вида его острых клыков Ганс побледнел, с трудом удержавшись на ногах и почти завалившись на Ренату. Она придержала его и что-то зашептала на ухо.

— Не собираюсь следовать ничьему примеру, — сухо ответила я.

— Это так… на всякий случай, — невозмутимо ответил Атанас и придвинулся к Гансу: — Ну что, дружочек, ты готов?

— Нет! — еле слышно пискнул тот и спрятался за Ренату.

Она смутилась. Ее глаза с тревогой смотрели то на Атанаса, то на меня.

— Может, мы пойдем домой? — предложила я и схватила трясущегося Ганса за руку, пытаясь вытащить его из-за Ренаты. — Где выход, знаем.

Я с силой притянула Ганса к себе, но он словно одеревенел. Атанас презрительно рассмеялся. Ганс затравленно на него глянул, выпрямился и попытался принять невозмутимый вид. Но это ему не удавалось, я слышала, как стучат его зубы.

— Пойдем отсюда, Ганс? — сделала я еще одну попытку. — Что нам здесь делать?

— Нет! — вдруг истерично вскрикнул он и резко выдернул руку из моих пальцев. — Если я сейчас струшу и убегу, то больше не смогу себя уважать. Лучше сразу покончить с собой, чтобы избежать позора от сознания собственной трусости. Как я буду жить?!

В Атанасе проснулось любопытство.

— Нормально будешь жить, — с уверенностью произнесла я. — Забудешь обо всем.

— Ты меня больше не любишь? — раздался слабый голос Ренаты.

Мы все посмотрели на нее. Мне показалось, что она испытывает сильнейшую боль. Ее лицо исказилось, глаза были неподвижны и расширены, алый рот искривился в страдальческой гримасе. Ганс перестал трястись и замер, не сводя с нее глаз.

— Ты больше меня не любишь? — повторила Рената.

— Снова эти любовные бредни! — гаркнул Атанас. — Надоело! Куда катится мир!

«Да помолчи ты!» — так и рвалось с моего языка, но я тихо ждала, что ответит Ганс. Мысль увести его отсюда и спасти от участи вампира казалась мне вполне осуществимой. Ганс все не отвечал и смотрел на притихшую Ренату не моргая. Я подумала, что он сейчас грохнется в обморок.

«Решай! — приказала я. — А то начнется церемония и будет поздно!»

Я краем глаза следила за огромными стрелками, которые медленно двигались на скале прямо напротив нас. До полудня оставалось буквально пять минут. Под часами было что-то типа возвышения, на которое сверху падали тусклые лучи света. К нему стягивались прибывающие пары.

— Я люблю тебя, — тихо сказал Ганс. — И я не передумал.

Рената слабо улыбнулась. У Атанаса сверкнули глаза.

— Но я до смерти его боюсь, — еле слышно добавил Ганс и кивнул на расплывшегося в улыбке Атанаса. — Пусть это сделает кто-нибудь другой.

— Воля ваша, — не возразил Атанас и развел руками. И исчез, затерявшись в толпе. Я с облегчением вздохнула. Рядом с Атанасом я всегда чувствовала себя крайне неуютно.

В этот момент раздался трескучий звон, словно одна льдинка билась о другую. Наступил полдень. После двенадцатого удара в зале воцарилась полная тишина. Все повернулись к возвышению под часами. Там, словно из воздуха, возник величавый старец. Он был облачен в красную тогу до пола. Его седые длинные волосы сбегали серебристым водопадом поверх тоги. Он встал в поток света, лившийся сверху, и поднял руку. Присутствующие склонились. Старец что-то громко пророкотал. Раздались ответные возгласы, видимо приветствия.

— Это самый древний из существующих вампиров, — тихо пояснила Рената. — Говорят, что он видел Христа при его жизни на земле.

— Супер! — восхитился Ганс.

Я заметила, что он уже пришел в себя. Дальше все произошло очень быстро. Я настроилась на длительную мистическую церемонию, но старец произнес всего несколько фраз, из которых я не поняла ни слова, затем взмахнул обеими руками и что-то громко прорычал. Над толпой тут же взлетели флайки. Они были в воздушных белых одеяниях и парили над женихами и невестами сонмом ангелоподобных существ. Из их рук полетело множество белых крохотных перышек. Это послужило сигналом. Что тут началось! Вампиры стали кусать своих возлюбленных. Белые платья невест тут же покрылись кровавыми пятнами и разводами. Хрипы, стоны, крики заполнили Ледяную лилию. Многочисленное эхо усиливало звуки, у меня от страха мороз прошел по коже. Я видела ожившую картину преисподней: впивающиеся клыки, остекленевшие глаза, руки, на которых вырастали когти, кругом кровь. А сверху летели белые перышки, тут же окрашиваясь в алый цвет. От приторного запаха крови меня затошнило. Я проклинала себя за то, что согласилась пойти на эту жуткую церемонию.

Все еще не укушенный Ганс взвизгнул, заметив приближающегося Атанаса. Рената преградила ему дорогу и сказала, что сделает это сама. Атанас был словно не в себе. Однако Рената с силой оттолкнула его и повернулась к сжавшемуся в комок Гансу. Атанас раздул ноздри, наблюдая, как она склоняется над Гансом. Затем, словно в замедленной съемке, я увидела, как вампир поворачивается ко мне и его рот вновь распахивается. Я не стала дожидаться, когда он на меня бросится, и побежала к выходу. Но на пути находилось множество пар, которые ни на кого не обращали внимания. Я перескочила через лежащего без движения обескровленного юношу, обогнула сцепившуюся в объятиях пару, попыталась миновать еще одну, но невеста, лежащая на руках крупного высокого вампира, билась в судорогах, и мне было довольно трудно их обойти. Я беспомощно оглянулась — Атанас шел по моему следу. Я видела его рот и горящие глаза. Более подходящий для него случай сделать меня вампиршей и представить трудно.

«Господи, помоги! — метались мысли. — Только бы уйти отсюда! Зачем, зачем я в это ввязалась?!»

И тут Атанасу, видимо, надоело обходить «брачующихся». Оглянувшись, я увидела, как он взмыл над парами и стремительно летит ко мне. Не обращая ни на что внимания, я ринулась к выходу, до которого оставалось всего несколько метров. Услышав позади тяжелое дыхание и хриплый смех, я схватилась за кулон Грега, развернулась и увидела Лилу. Она плыла в воздухе за моей спиной и быстро рисовала пальчиком. Под ее движениями возникал Грег. И вот он уже во плоти стоит перед ошарашенным Атанасом. Я прижалась к двойнику Грега сзади и выглянула из-за его плеча. Атанас, видимо, не понял, что происходит. Мне доставило мстительное удовольствие видеть, как захлопнулся его рот и округлились глаза. Он явно ничего не знал о таких способностях флайков.

— Откуда ты тут взялся? — пробормотал вампир, не сводя с него глаз. — Ты же в монастыре! Как отец Грегори тебя выпустил?!

— Я не верил, — сказал Грег, — но сейчас убедился собственными глазами. Ты обещал мне, что не тронешь Ладу. Так какого дьявола ты гонишься за ней?! Отвечай!

Его голос звучал грозно. Даже у меня мурашки побежали по коже. Атанас явно смутился. Но только на миг.

— Вы очень глупые дети и сами не понимаете, на что идете. Я лишь хочу избавить вас от ненужных страданий. Вы многого не знаете.

— Мне надоели твои загадки! — ответил Грег. — Если ты действительно что-то знаешь, скажи прямо. Все равно мы сами во всем разберемся. И я обещаю, если ты еще раз попытаешься напасть на Ладу, я тебя уничтожу!

Грег взял меня за руку и вывел на улицу. Мы шли быстро, не оглядываясь. Атанас нас не преследовал. Я периодически поглядывала на Грега. Его брови были нахмурены, губы сжаты. Когда мы оказались на площадке, где были припаркованы машины, Грег посадил меня в первую попавшуюся и отвез к гостинице. Он всю дорогу молчал. Мне показалось, ему настолько плохо, что он сейчас упадет в обморок, но в чем дело, не понимала. Возможно, раздвоение было не так безобидно, как казалось на первый взгляд.

Когда мы остановились возле гостиницы, Грег выключил мотор и повернулся ко мне. Он был невероятно бледен, почти прозрачен.

Сквозь тонкую голубоватую кожу виднелись темные полоски вен.

— Возвращайся в монастырь, — предложила я, с трудом сдерживая слезы. — Я же вижу, как тебе плохо.

— Я люблю тебя, — прошептал Грег.

Его голова запрокинулась, глаза закатились. Я поцеловала его ледяную щеку, едва коснувшись ее губами, и дотронулась до его виска. Он исчез. Через некоторое время, с трудом взяв себя в руки, я вышла из машины и поднялась в номер. Упав на кровать, я рыдала, не переставая, несколько часов, пока окончательно не обессилела и не провалилась в сон, похожий на обморок.

Проснулась я поздно и сразу подумала о Гансе. Мне и хотелось увидеть его в новом облике, и в то же время душу сжимал страх. После превращения практически всех новоявленных вампиров обуревала такая неистовая жажда крови, что справиться с ней самостоятельно они не могли. Однако я надеялась, что Рената ему поможет.

«Черт побери! — сказала я себе. — Неизвестно, в каком состоянии сейчас Рената! Ведь это она укусила Ганса! Я сама видела».

Я решила пока не предпринимать никаких попыток встретиться с ними, а спокойно выждать.

Позавтракав, я отправилась гулять по Гос-лару. Сегодня туман рассеялся, погода была солнечная. Я бесцельно побродила по улочкам, рассматривая архитектуру старинных зданий, затем выпила кофе, присев за столик уличного кафе. Но мысли постоянно крутились вокруг Ганса и Ренаты.

Вечером мне в гостиницу позвонил Атанас. Услышав его хрипловатый голос, я замерла, но тут же взяла себя в руки и спокойно спросила, как дела. Он, по-моему, в первый миг опешил и замолчал.

«А ты думал, что я все еще трепещу от страха, — размышляла я, не нарушая его молчания и выжидая. — Нет, я больше тебя не боюсь!»

— Хотел спросить, что это вчера было, — все-таки проговорил он.

Меня удивил его вопрос, я явно услышала страдальческие интонации.

— Ничего особенного, — как можно равнодушнее ответила я. — Не понимаю, что вас так изумляет! Это был Грег. И ваш план разлучить нас на веки вечные не удался.

— Это не мог быть Грег, — глухо произнес Атанас. — Отец Грегори заверил меня, что Грег по-прежнему спит в склепе. Очень крепко спит…

— Что вы имеете в виду? — тут же встревожилась я.

— Я сейчас не об этом! — невежливо оборвал меня Атанас. — Тебе интересно узнать, что стало с этими идиотами?

— Вы о ком? — удивилась я.

— О Ренате и Гансе, — сказал он. И после паузы добавил: — Упокой дьявол его душу!

— Что?! — вскрикнула я.

— Да-да, он мертв, — подтвердил Атанас. — Собственно, я потому и звоню тебе. Ты бы пришла к Ренате. Я сейчас у нее. Она не в себе. По правде говоря, я в растерянности. Может, ты как-то ее утешишь.

Вначале, услышав его приглашение, я напряглась и решила, что это ловушка, но голос Атанаса был по-настоящему печальным. Я согласилась. Атанас продиктовал мне адрес, объяснил, как добраться. Рената жила в частном доме, недалеко от моей гостиницы.

Подойдя к калитке, я заметила осанистую фигуру Атанаса. Он явно меня поджидал. Я приблизилась. Атанас ходил вдоль ограды, сжав руки. Заметив меня, бросился навстречу. Я невольно отпрянула. Но он действительно выглядел растерянным и опечаленным.

— Лада, я не силен в ваших любовных делах, — торопливо начал он. — Но Рената мне родня, и я не могу равнодушно наблюдать за ее страданиями. Ты знаешь, что такое депрессия вампира? Это состояние может очень плохо закончиться!

Я слушала его, смотрела в прячущиеся под нахмуренными бровями глубоко посаженные глаза и понимала, что Атанас и правда испытывает похожие на человеческие и оттого понятные мне чувства.

— Что произошло? — спросила я.

— Рената много лет не пила человеческой крови, — хмуро ответил он. — Ей не нужно было касаться этого Ганса! Но ты сама все видела. Он не захотел принять превращение от меня. Когда Рената впилась в его шею, свежая кровь ее одурманила. Она не смогла остановиться, и я был не в силах помочь.

— Еще бы! — не удержалась я от ехидного замечания. — Вам было некогда!

Атанас моргнул и отвел глаза.

— Такое часто бывает, — продолжил он более спокойным тоном. — В Ледяной лилии после Лунного дня остаются десятки трупов.

— Кошмар, — пробормотала я. — Где Рената?

— В доме, — тихо ответил он и направился к калитке.

Я пошла следом.

Рената сидела в углу комнаты, отвернувшись к стене. На ней было длинное черное одеяние, напоминающее балахон. Голову покрывало что-то напоминающее фату, только черного цвета.

— Вот так она и сидит со вчерашнего дня, — сказал Атанас. — Я отвез ее сюда после церемонии и все время нахожусь с ней. Она лишь переоделась в этот наряд и села сюда. С тех пор не произнесла ни слова.

Я приблизилась. Рената не шелохнулась. Я присела на корточки и попыталась заглянуть ей в лицо, закрытое черной вуалью.

— Все пройдет, — ласково произнесла я. Но она не отреагировала. Я говорила ей о том, что жизнь готовит нам самые разнообразные сюрпризы, и не всегда приятные, что нужно уметь все принимать как есть, время лечит и не такие раны. Я старалась произносить стандартные фразы искренне и от всего сердца, но на Ренату они не действовали. Она по-прежнему оставалась неподвижна и безмолвна. Я встала и подошла к стоящему у двери Атанасу. Он был угрюм.

— Мне кажется, ее нужно отвезти домой, в Москву, — сказала я. — Там у нее любимая мастерская, может, живопись ее излечит.

— Тут у нее тоже мастерская, — хмуро заметил Атанас.

— Но здесь ей все будет напоминать о Гансе. Ей лучше уехать из этого города.

— Пожалуй, ты права, — согласился он. — Завтра же этим займусь. А ты не собираешься отправиться домой?

— Собираюсь, — ответила я и невольно вздрогнула.

Ехать в компании Атанаса и обезумевшей от горя Ренаты мне совсем не хотелось.

Но все получилось иначе. Я переночевала в гостинице и уже собралась в путь. Даже за номер расплатилась, и тут позвонил Атанас. По его голосу я поняла, что он не на шутку встревожен.

— На улице солнце, — пробормотал он, — я не могу выйти. Лада, немедленно к нам!

Его звонок меня напугал. Я решила, что Ренате стало намного хуже, быстро покидала вещи в сумку, вызвала такси и поехала к ее дому. Когда вошла в комнату, увидела, что она по-прежнему сидит, отвернувшись лицом к стене. Тяжелые плотные шторы были наглухо задернуты, в помещении царил мрак. Атанас расхаживал по периметру. Увидев меня, приблизился, взял за руку и молча увел в другую комнату.

Шторы здесь были не такими плотными, и я смутно различала лицо Атанаса. Он был суров и собран. Пригласив меня присесть на диван, он устроился в кресле напротив.

— Ренате стало хуже? — я не выдержала гнетущего напряжения.

Атанас вскинул голову и посмотрел на меня. Его пальцы сжались, но он тут же убрал ладони между коленей.

— Стало хуже Грегу, — глухо сказал он. — И я виню в этом тебя и… Лилу. Флайки вообще в последнее время стали слишком много себе позволять, — мрачно добавил он.

— Что с ним?! — заволновалась я. — Что значит хуже? Вы можете нормально объяснить?

— Откуда я знаю? — злобно проговорил он. — Это вы затеяли свои странные игры! Я сам видел явление Грега, а ведь он при этом находился в склепе, в глубочайшей прострации. Зачем было тревожить его сущность?! Я общался с отцом Грегори. Сегодня утром Грега должны были вывести из этого состояния, допустимый срок закончился. Но он все еще остается в таком виде. Жизнь уходит из него, а он не сопротивляется.

— Этого не может быть! — закричала я и вскочила. — Вы все нарочно подстроили, чтобы не дать нам быть вместе! Я вас всех ненавижу!

Сама не понимая, что делаю, я кинулась к Атанасу и начала его бить. В первый миг он опешил. Потом отбросил меня, как пушинку, одним движением руки. Я увидела открывающийся рот и клыки. И тут же выбежала из комнаты. Меня трясло, и хотелось как можно скорее покинуть и этот дом, и этот город, и даже страну. Но я не могла, я должна была точно знать, что случилось с Грегом.


Дата добавления: 2015-08-20; просмотров: 55 | Нарушение авторских прав


<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Часть вторая ГАРЦ 3 страница| Часть вторая ГАРЦ 5 страница

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.028 сек.)