Адвокатура и магистратура

Адвокатура может находиться в трояком отношении к магистратуре: 1) составлять единственный и исключительный путь к судебным должностям, 2) быть одним из источников магистратуры и 3) стоять совершенно отдельно от нее, в качестве особого, ничем не связанного с нею сословия. Первая система господствует в Англии, вторая во Франции, третья в Австрии, Германии, России и почти всех остальных государствах.

Принятие той или другой системы зависит от решения принципиального вопроса: должна ли вообще адвокатура быть в связи с магистратурой или нет?

В пользу утвердительного ответа могут быть выставлены три соображения.

Во-первых, такая связь оказывает благодетельное влияние на развитие адвокатуры. Возможность получить на старость почетное и материально обеспеченное место судьи служит стимулом к усердному и честному исполнению профессиональных обязанностей. Имея пред собой столь заманчивую перспективу, адвокат будет прилагать все старания, чтобы выдвинуться своими талантами, знаниями и честностью и приобрести право на эту высокую награду. "Малейшая небрежность, - справедливо говорил еще Мезер,- будет ему вредить в этом отношении; неумелость и лень навлекут на него публичный упрек в небрежности. Он носит на себе печать честного общественного мнения, так как он трудится для своего благосостояния и для своей славы: таким образом, он имеет двойную причину быть усердным. Побуждаемый постоянным соревнованием достигнуть прежде других положенной цели, он нередко будет презирать денежную выгоду и служить только чести, будет стыдиться затягивать до бесконечности мелкие тяжбы или впутывать богатые и влиятельные семьи в ненужные процессы" *(1218).

Каждый труд требует не только материального, но и нравственного поощрения. Судьи и прокуратура получают не одно жалованье, но и повышения; чинам администрации даются, кроме того, знаки отличия, кресты и ордена. Для адвокатуры тоже необходима какая-либо награда за долгое и безупречное служение правосудию, а этой наградой может быть только одно: переход на высшие должности судебной магистратуры. Уничтожьте его, и вы уничтожите единственный благородный стимул к деятельности.

Указанный выше автор вполне справедливо заметил относительно германской адвокатуры: "Устранив адвокатов от высших должностей, лишили их всякой надежды, а вместе с нею лучшего поощрения и, по естественному порядку, всякого рвения показать себя великими и достойными мужами. Наш законодатель оставил таким образом им только путь наживы, который тем опаснее, чем дальше он идет, несопровождаемый честью" *(1219). В своем месте (см. Ч. I, гл. V, _ 5 и гл. VI, _ 2) мы видели, куда привел этот путь германскую и австрийскую адвокатуру. Наоборот, связь с магистратурой была одной из главных причин, обусловливавших бескорыстное и честное служение правосудию со стороны французских и английских адвокатов (см. ч. I, закл.).

Мало того. Такая связь возвысит сословие адвокатов в общественном мнении. На него уже не будут смотреть, как на класс лиц, исключительно преданный низким целям денежной наживы и торгующий своим красноречием и знаниями. Адвокатуры станет не только прибыльным занятием, но и почетным званием. Такое явление мы замечаем в англо-французской системе, где адвокатуры стоит так же высоко в мнении общества, как и магистратура. Наоборот, при австро-германской системе адвокаты, в противоположность всем другим судебным деятелям, представляются обществу в виде класса ремесленников, извлекающих из своей профессии только материальные выгоды.

Во-вторых, связь между адвокатурой и магистратурой полезна не только для первой, но и для второй. Пусть ряды последней будут наполнены лицами, отличавшимися своими способностями, знаниями и честностью на трудном поприще судебной защиты и обладающими громадным опытом в практическом применении законов, и в результате получится качественное улучшение судебного персонала. "Если", продолжает упомянутый выше автор (Мезер): "государство призывает на свою службу адвоката на основании его публичной незапятнанной и не заподозренной репутации и в качестве опытного и надежного человека, то привычным взглядом он будет разглядывать самые запутанные тяжбы, обсуждая их с величайшей легкостью и часто в один час делать больше, чем другие, воспитанные иным образом, могут сделать в течение целых дней и недель. Он будет, не колеблясь, избирать из различных мнений ученых юристов наиболее соответствующее, будет сразу открывать извороты плохих адвокатов и не устрашиться ни пред какой работой, как бы трудна она ни была" *(1220).

В-третьих, при таком порядке вещей не будет места для прискорбных столкновений между чинами судебного ведомства и представителями адвокатуры, столкновений, вредных для правосудия и унижающих достоинство их обоих. Судьи и прокуроры, вышедшие из среды адвокатов, будут смотреть на них как на своих бывших и, может быть, будущих коллег. Отсюда - взаимное уважение и солидарность действий. Исторический опыт доказал это несомненным образом, и мы в соответствующих отделах первой части видели преимущество в этом отношении англо-французской системы пред австро-германской.

В пользу полной обособленности сословия адвокатов от судебной магистратуры приводится, собственно говоря, только одно соображение. Именно, указывают на то, что от судей требуются совершенно не те качества, какое необходимы для адвокатов. В то время как адвокат должен обладать ораторским талантом, умением развивать одну сторону вопроса, устанавливать одну точку зрения на предмет, приспособляя для этой цели фактический материал дела, находчивостью и умением спорить, от судьи требуется беспристрастие, способность обнимать предмет со всех сторон и производить сравнительную оценку доводов за и против *(1221). К этому некоторые еще прибавляют, что адвокат "подавляет свое мнение, подчиняет свою совесть интересам защищаемой им стороны и стремится к торжеству ее, не различая права она или нет, а судьи, свободный от всяких посторонних побуждений, сохраняет невозмутимое беспристрастие к тяжущимся и имеет в виду осуществление справедливости" *(1222). Это возражение, весьма важное с первого взгляда, при ближайшем рассмотрении теряет всю свою силу. В самом деле, адвокат - правозаступник и уполномоченный общества; он защищает не интересы своего клиента, а его права, поскольку они представляются ему достойными защиты. Следовательно, прежде чем принимать защиту какого-либо дела, он сам должен, как заметил еще Квинтилиан *(1223), поставить себя в положение судьи и решить, основательно ли требование его клиента или нет. Только убедясь, что оно основательно, и что доводы в пользу его не могут быть опровергнуты доводами против, он идет в суд, чтобы пред его лицом доказать свое мнение. "Честный адвокат", справедливо замечает Пришль: "принимает и защищает не мнение каждого, кто желает быть защищаемым им, а только то, которое сам считает истинным. Но ведь отстаивать дознаную истину должен также и член-докладчик, и подающий голос судья" *(1224). Таким образом, для адвоката не менее, чем для судьи, необходимо умение беспристрастно осуждать все стороны дела и все доводы за и против, для того, чтобы узнать, какие из них имеюн больше значения. В противном случае он рискует потерпеть жестокое фиаско в заседании суда от своего противника. Адвокат, так сказать, предварительный судья; его кабинет, по выражению одного французского автора (Camus) *(1225) частное судилище. Решив на этом судилище дело в пользу обратившегося к нему клиента, он из судьи обращается в защитника. Тут, действительно, является надобность в красноречии, находчивости, умении спорить и других качествах, излишних для судьи. Отсюда ясно различие между судьей и адвокатом: оно заключается не в том, что они обладают противоположными качествами, а в том, что адвокат должен совмещать в себе качества судьи и еще целый ряд других способностей. Другими словами "хороший адвокат", как заметил один немецкий автор, "будет и хорошим судьей, но отличный судья иной раз совершенно не годится для роли адвоката" *(1226).

Другое выражение против связи адвокатуры с магистратурой, высказанное Бентамом и состоящее, как мы уже говорили, в том, при такой системе образуется сословие, склонное "поддерживать недостатки законодательства, из которых адвокаты извлекают выгоды, а судьи извлекали", относится специально к английской системе, где все высшие судьи назначаются из адвокатов. Но такой способ комплектования магистратуры едва ли может быть принята, по крайней мере, при современном судоустройстве европейских государств, в какой-либо другой стране, кроме Англии. Только здесь вследствие господства судов присяжных, как в уголовных, так и в гражданских делах, число высших судей настолько незначительно, что без труда может быть избираемо исключительно из членов адвокатуры. В других государствах дело стоит совершенно иначе. В то время, как в Англии ежегодно открывается не более 3-4 вакансий на места высших судей, во Франции в тот же период времени открывается от 140 до 180 *(1227). Сверх того, институт кандидатов на судебные должности, неизвестный в Англии, широко развить на континенте Европы. Да и теоретически нет основания делать адвокатуру единственным путем к судебным должностям. Если от адвоката и требуются такие же качества, как от судьи, то ведь существует немало лиц, тоже обладающих ими, хотя и неспособных к занятию адвокатурой. К чему же устранять их от судейского звания, если они могут подготовиться к нему и помимо адвокатуры, просто в качестве кандидатов на судебные должности?

Ввиду изложенных соображений, мы приходим к выводу, что адвокатура должна составлять один из источников магистратуры.

В какой форме может быть установлена такая связь, это второстепенный вопрос, разрешение которого зависит от специальных условий судебной организации в каждом отдельном государстве. Теоретически можно только выставить два требованья. Во-первых, для того, чтобы место судьи представляло заманчивую цель для адвокатов, необходимо поставить судей в независимое от администрации и материально обеспеченное положение. В противном случае выдающимся адвокатам не будет никакого расчета менять свою профессию на должность судьи. Идеалом в этом отношении может служить английская система, где высшие судья, избираемые исключительно из адвокатов, пользуются полной независимостью, несменяемостью и получают громадное жалованье, именно, лорд-канцлер около 100 тысяч, а остальные судьи от 40 до 80 тысяч рублей в год. Кроме того, верховная власть, может назначать им после 15 лет службы и в случае неспособности продолжать ее пенсию в размере половины жалованья *(1228). При таких обстоятельствах понятно, что назначение на должность судьи представляет собой заветную мечту английских адвокатов.

Во-вторых, связь между адвокатурой и магистратурой должна быть не случайной, а постоянной. Другими словами, законодателю необходимо не только разрешить назначение судей из числа адвокатов, но и установить обязательность его в известных пределах, предписав, напр., чтобы в составе судебного персонала было не менее одной трети или одной четверти бывших адвокатов. Иначе постановление закона может оказаться мертвой буквой и остаться без применения на практике, как это произошло у нас *(1229).

Дата добавления: 2015-08-20