Глава 6. Дорвей 15 страница

...отец вышвырнул его в сверхпластичный ненастоящий мир, мир-лакмусовую бумажку. Эн привёл сюда Летена.

И Летен превратился в грозного государя.

«Эн, - вдруг подумал Алей. – И ещё кое-что. Я понял уже, что моя жизнь связана с жизнью Летена. Может, этот смысл больше, чем мне кажется? Эн не врал? И наши Пределы тоже связаны? Я должен достичь Предела, чтобы стать соратником Воронова? Чтобы научиться вовремя его останавливать?..»

Он прикусил губу. Невероятно. Слишком самонадеянно.

- Что молчишь? – спросил Летен Истин.

- Думаю, - честно ответил Алей. – Летен Истин, я хотел вам сказать...

- Что, - князь глянул на него испытующе.

Алей запнулся.

- Я хотел поблагодарить вас. И попросить прощения.

Летен прищурился.

- За что?

- Ну... – Алей низко опустил голову, - вы из-за меня ввязались в неприятности... и вроде как...

Он метнул на Летена быстрый взгляд и увидел, как брови Ледяного Князя ползут на лоб, а глаза наполняются весельем. Летен вытаращился на Алея, улыбнулся недоумённо и недоверчиво, а потом со стуком положил в миску обглоданную баранью кость и расхохотался до слёз. Алей и не представлял, что Воронов может так искренне и безудержно радоваться. Оробев, он пугливо покосился на князя и осторожно растянул губы в вежливой улыбке.

- Алик! – сказал Летен, утирая лицо шитым рукавом рубахи. – Алик! Какие неприятности, дурья твоя башка?! Да я никогда в жизни так не расслаблялся!

- А? – на Алея нашла оторопь.

- Алик! – сказал Воронов, улыбаясь во весь рот. – Да я же в сказку попал. Сначала Полянушка моя, потом Предел этот... как мы с автоматами по развалинам бегали? По иным мирам? Чисто сказка. А теперь? Играю в великого князя и счастлив, как дурак. Медведя на рогатину принял. Битву выиграл. Татар мечом рубил. И всё по-настоящему. Это тебе не корпоратив!

- Летен Истин... – пискнул Алей.

- Что, ордынец ты мой? – веселился Летен. – Вот отвезу тебя в Москву, пойдём в баню париться. А потом княжеский пир закачу. Эх, жизнь! Как ни живи, а красоту её никогда до конца не изведаешь. Я тебе благодарен, Алик, не передать как.

Он встал и хлопнул Алея по плечу – от души, так что тот скособочился.

- Доедай кашу, - велел князь, - а то с коня свалишься. По пути будешь думать, как брата искать. В этом ты больше моего смыслишь.

Коня Алею подвели рослого, тонконогого, с высокой шеей и сухой головой – должно быть, из захваченных ханских табунов. Караковой масти жеребец фыркнул, покосился огненным глазом и ухватил его зубами за рукав. Сбруя тоже была дорогая, искусной работы, на ней блестели золотые бляшки. Не конь – песня, улигэр... «Он подобен прекрасным небесным коням, оба глаза его подобны блеску солнца и луны. Пар его рта подобен протянувшемуся небесному туману, от кончиков ушей его словно радуга протянулась, красный язык его словно разгоревшийся огонь, а хвост его — подобен гриве льва...» Алей помедлил, прежде чем поставить ногу в стремя; помстилось вдруг, что чужая память покинула его, и он по-прежнему не умеет ездить верхом. Но нет, рефлексы сохранились: взлетев в седло, он точно прирос к нему. «Интересно, - подумалось ему, - когда мы вернёмся, все эти умения останутся? Не должны. А было бы славно».

Летен одобрительно смотрел на него, восседая на громадном вороном.

От воды поднималась прохлада. Едва трепетала листва в солнечной тишине. Уходили за край земли розовые лучи рассвета, умывая путь яркому золоту. Небо было высоким и ясным. Совершенно очистилось оно от туч, как будто зеркалом отражало происходящее на земле. Разразилась и истаяла нахлынувшая гроза, разбитый враг бежал, и солнце сияло над русской землёй, щедрое и весёлое. «Может, и так. Если это мультфильм или сказка, - подумал Алей, – любая метафора или параллелизм может воплотиться буквально». Стоило бы продолжить эту цепочку, но Алей слишком устал думать и решил отложить поиски.

По обочинам разбитых дорог длинными вереницами шагала пехота. Верховые огибали её и устремлялись вперёд, вперёд, к далёким домам. С надрывным скрипом ползли телеги. На передних сложили брони и оружие, усадили на них легкораненых ратников. Иных везли медленно и бережно, отставая от войска, и не слышалось здесь их стонов. Лекари не свернули своего лагеря, многие ещё оставались там: ждали, когда тяжелораненые достаточно окрепнут, чтобы выдержать путь, или же умрут... Где-то переругивались, где-то пересмеивались, вдали затянули песню, звучавшую диковато, но всё же знакомо. Тысячи остались лежать убитыми, ещё много дней им будут рыть могилы на поле, но другие тысячи уходили по домам победителями.

Ледяной Князь тронул коня. Позади принялись сворачивать великокняжеский огромный шатёр. Завидев Летена, ратники закричали славу, и приветственный клич прокатился из конца в конец растянувшего строя, ещё раза три он отдавался эхом из-за леса, за которым скрылись передовые отряды. Летен не улыбнулся, но лицо его просветлело.

Алей подавил вздох.

- Летен Истин, - спросил он, - много ли взяли пленных? – и добавил, выговорив через силу: - Женщин?

- Много. Женщин не трогали. Не звери.

- Что с ними будет?

Князь склонил голову набок.

- Кто пойдёт под мою руку – пусть оседают на земле. В кочевья не отпущу. Что кочевник – то налётчик. Казнить станем нещадно.

Алей помолчал и сказал мрачновато:

- Вы, Летен Истин, как на годы закладываетесь.

В ответ Воронов улыбнулся почти мечтательно и ответил:

- Кто-то здесь был до меня. Уйдём, не разруху же ему оставлять.

Великий князь так и светился довольством. Растерял львиную долю своей ледяной суровости. Улыбался солнцу, лесу, воде, и ратники с теплотой оглядывались на государя.

Алей смотрел на него с печалью. Не шло из головы Летеново признание. Ясень Обережь развлекался, распоряжаясь людскими жизнями; для Летена Воронова битва с захватчикам оказалась способом расслабиться. «Стоят друг друга!» - подумал Алей с долей неприязни, но тотчас иная мысль пришла ему, и он устыдился. Поставив себя на место Воронова, он мог его понять. Даже если Эн и не сказал Летену, что мир ненастоящий, этот мир оставался по сути своей чёрно-белым. Дело государя-освободителя здесь было чище и в некотором смысле проще, чем бизнес и политика, которыми занимался Летен в родном мире.

...Колонна углубилась в лес, и на поляне, залитой солнцем, Алей увидал виселицу. Над повешенными кружились птицы. Лица уже расклевали. Тошнота подкатила к горлу, Алей уставился на гриву коня.

- Кто это? - шёпотом спросил он.

- Паникёры, - ответил Летен.

Алей прикусил губу.

Дорога была тягостной. Великий князь не отпускал Алея от себя – беспокоился, хоть и не показывал виду. Ирсубай ни на шаг не отставал от Улаана-тайджи, а Летеновы бояре старались держаться поближе к князю. Грозно топорщились седые бороды, неласково смотрели светлые глаза, когда русичи косились на пленных татар. Алею становилось оттого порой страшно, порой стыдно, а порой - нервный смех разбирал его: кажется, нерусью его до сих пор обзывал только Полохов и только потому, что знал слишком много ненужных и бессмысленных вещей, в частности, об Алеевом происхождении. Азиатская кровь ещё заметна была в Ясене, в детях его осталось этой крови всего четверть. Пускай волосы тёмные и жёсткие - а профиль у Алея славянский. Глаза... и что? У Инея глаза скошенней и уже, чем у старшего брата, а Иней всё равно русский мальчик. Листва - котёл народов. Трое бывших одноклассников Алея числили себя в скинхэдах, и все трое в школе набивались к нему в друзья. Грохот Синин, отец Торопа Чернышова, ещё возил их на дачу на своей машине, пока дача не сгорела...

Алей упросил Летена отправить людей, чтобы разыскать в ордынском полоне Саин, и её искали два дня, расспрашивали, обещали награду, но так и не нашли. Даже вести о женщине, сражавшейся как воин, не принесли. Алей думал о ней. Пускай Саин любила не его, а того, в чьём теле он оказался, но она, такая искренняя, смелая и преданная, не заслуживала смерти... Он вспоминал слова проксидемона о книге. Если это правда, то книгу можно найти, прочитать? Но нельзя же описать в книге судьбы тысяч людей. Где-то там, в неведомом тексте, Саин упомянута в паре строк, а здесь она стала настоящей, живой... потом - мёртвой...

После виселицы Алей почти не смотрел по сторонам: ехал, уставившись на золотую стрелку между конских ушей, плёл косички в гриве. Жеребец, послушно следуя за конём Летена, переходил на рысь и возвращался на шаг, опять поднимался в рысь. Тянулись вокруг леса, поля, реки, показывались вдали деревенские избы и пасущиеся коровы – всё то же, что видишь из окна электрички, выезжая с Савёловского или Белорусского. Только медленнее. Мало-помалу обоз таял: расходились пешие ратники, возвращались по домам – под Рязань, под Владимир... Оставались дружинники и те, кто шёл в Москву. «Туристический маршрут, - думал Алей с глухим раздражением, - Золотое Кольцо».

Конец его собственного пути отодвинулся в неизвестность. Будущее сулило новый труд и риск. Алей гнал от себя лишние мысли. Но порой воля его слабела, и тяжёлые чувства одолевали его. Алей скучал по своей работе - по монитору и клавиатуре, по строчкам кода, по проекту, который наверняка уже закончил Джипег. По зелёной лодке Ялика и реке запросов. По менеджеру Осени. По толкотне в метро и пробкам в час пик. Далеко, слишком далеко, в иной Вселенной через семьсот лет... «Я разыщу Инея, - говорил себе Алей, - и мы пойдём домой». Как бесконечно далёк стал час возвращения! Смутен, даже не вообразить его толком. Алей вспоминал приказ Воронова и пытался исполнить: вновь и вновь принимался за предельный поиск, определяя местонахождение брата. Вскоре ассоциативные цепочки стали повторяться: стартуя с мальчика на вороном коне среди золотых злаков, Алей выходил к образу Великой Степи, беспредельной и продолжающейся в мириадах параллелей, а от неё следовал по связке противоположности к иному образу – серебряному и зелёному лесу Старицы, маленькому закольцованному мирку, прекрасному, как шкатулка. Поначалу Алей думал, что его уводит в прошлое: рассказывал же Иней ему о том, как они с папой путешествовали по берегам Реки Имён. Потом Алей стал утверждаться к мысли, что в этой параллели брата уже нет. Отец увёл его. Поиск надо начинать заново и делать это из Старицы – только так можно найти человека в другой параллели.

Воронов не спешил. Государь возвращался в свою столицу. Дела ждали. Поднимая взгляд, Алей видел то широкую спину великого князя над крупом коня, то резкий грубый профиль совсем рядом... Он почти не разговаривал с Алеем. Как будто забывал об истинной своей личности, оставаясь только великим князем московским; отдавал приказы, вершил скорый суд, порой, отъехав в сторону, внимательно выслушивал бедно одетых людей на простых конях, которые после этих бесед мгновенно исчезали, растворяясь в окрестных лесах и болотах.

От Летена исходило ощущение надёжности и мира. Ему повиновались беспрекословно, он всё держал под контролем, никто не оспаривал его власти. Грозная потаённая сила его, та, что уподобляла его термоядерному реактору или пробуждающемуся вулкану, сейчас дремала в покое. Сытый лев на припёке, победоносный маршал на даче, Летен Воронов в отпуске. Алей думал об этом и грустно усмехался.

Ещё он думал о том, что для Летена совладать с проксидемоном оказалось так же просто, как для админа Васи. Летену, по сути, вообще не пришлось переламывать злую волю Эна или пытаться перехитрить его. Демон подчинился ему сам, чуть ли не с радостью. Конечно, он преследовал собственные цели: хотел столкнуть лбами Летена и Ясеня и посмотреть, что получится. Но интуиция подсказывала Алею, что дело не только в этом. Дело в масштабе личности. То, что давалось Алею ценой огромного напряжения и риска, Летену было легко. И это распространялось не только на отношения с сервис-программой. У Воронова было всё, чтобы стать Якорем. Наверняка для кого-то он уже был Якорем – для Мая и Корнея, например...

И мысли Алея возвращались к отцу.

В пластичном вымышленном мире Летен несмотря ни на что одержал победу. Но сверхъестественные области не были ему доступны. Он не мог взяться за вселенские верньеры и подкрутить их – а Ясень мог. Что дальше? Алей знал, что отец не отступит. Ясень Обережь не сдаётся. Он хочет, чтобы Алей довёл его до Последнего моря.

И здесь Алей переставал что-либо понимать.

Ему ещё не удалось дойти даже до Реки Имён. Пусть рано или поздно удастся. Почему папа считает, что Алей способен дойти до Моря? Если даже у почти всемогущего Ясеня не получилось?.. Или дело в Полохове? Вася мог подставить плечо? Но и сам полубог Вася о Море только грезил, а Ясеня просто боялся. Нет, искать ответы следовало не здесь.

И всё сильнее Алей хотел возвратиться – уже не домой, а в Старицу, чтобы начать новый поиск, выйти к Реке, поравняться с отцом и одолеть его на его поле. Это был единственный выход – и это был очередной вызов, которого Алей Обережь не мог не принять.

...Дня через три они услышали перезвон колоколов. Алей понятия не имел, почему звонят, но воины приободрились и разулыбались. Прислушиваясь к их разговорам, Алей понял, что звон праздничный и доносится из монастыря. Там ратников ждал отдых и отличная кормёжка. Названия монастыря Алей не разобрал.

Летен оглянулся на своего пленника, подмигнул ему и одними губами сказал: «Приехали». Алей не понял, но встрепенулся.

Леса расступились. Дорога пролегала через цветущие луга, благоухающее разнотравье. Сладкий медовый дух стоял здесь, травы росли плотно. Лиловые, жёлтые, малиновые гроздья цветов покачивались лепесток к лепестку, сливались в широкие мазки щедрой, богатой кисти. Словно горячие и пышные, только из печи, пироги были эти луга, и дорога разрезала их, как след хозяйкиного ножа...

Когда стены монастыря показались вдали, а князь ускакал вперёд, к царевичу приблизился Ирсубай.

Ирсубай следовал за царевичем молчаливо, как тень. Порой Алей вообще забывал о его присутствии, а кэшиктэн не привлекал к себе лишнего внимания.

- Улаан, - окликнул он.

Именно в это время Алей думал о структуре мультивселенной и семантических сетях: мурашки скатились по спине, когда ожила его вторая, здешняя личность.

- Слушаю, - ответил он по-монгольски.

- Теперь я понимаю, - сказал ему друг и впервые за много дней улыбнулся по-прежнему светло. Улаану приятно было видеть это, но печаль коснулась его сердца серым крылом: никогда не вернётся былое.

- О чём ты? – спросил он.

- Ты нужен Ледяному Князю и с каждым днём нужен всё больше, - сказал Ирсубай. – Не знаю, что ты делаешь, и как это получается у тебя.

Улаан поднял брови и повторил:

- О чём ты?

- О том, что ты не пленник ему, даже не почётный, - Ирсубай прищурился, - он смотрит на тебя так, будто ты его дорогой младший брат. Это видно, Улаан! Теперь я думаю: если бы Гэрэлхан прислушивался к тебе! Возможно, теперь Москва была бы нам союзником.

Улаан только покачал головой, усмехнувшись. Менее всего он ожидал услышать подтверждение слов Эна от Ирсубая. «Что же, - подумалось ему, - если я должен быть рядом с Летеном... это не худшее из предназначений», - и мысль эта не вызвала в его сердце ни протеста, ни страха.

Вечером остановились в деревне под стенами монастыря. Синие и сизые дымы поднимались из печных труб: жили богато, топили по-белому. В двухэтажной избе тиуна было тихо, как в могиле. Летен вызвал Алея к себе. Он был один, расхаживал по горнице, заглядывал в блёклые, затянутые бычьим пузырём оконца. Пахло травами и корешками. Из красного угла строго смотрели иконы. Беседу князь начал довольно странно. Алей понял так, что ему просто захотелось выговориться – о том, чего никто, кроме Алея, не мог понять здесь. Алей тоже не очень-то его понимал, но слушал покорно.

- Кино и немцы! – пробурчал Летен. – За что ни возьмись, ничего нет. Ни авиации, ни связи, ни бронетехники. Пушек, и тех нет. Хорошо хоть разведка налажена. А пехоте тяжко. Окопаться и залечь нельзя. Я бы здесь в пехотном строю стоять не смог. То есть стоял бы, конечно. Обосравшись.

Алей, сидевший на тиунском сундуке, диковато покосился на князя и ничего не ответил.

Летен помолчал, оглаживая короткую бороду. Красивая удавалась борода, но с нею он всё меньше походил на серьёзного человека со связями, и всё больше – на былинного витязя. Впрочем, кем и были былинные витязи, если не серьёзными людьми со связями?..

- Меня вот что удивляет, Алик, - сказал он. - Да, у меня есть опыт руководства. Но я сержант ВДВ. Я не могу уметь драться на мечах и командовать армиями старого образца. А я умею. С чего?

Алей вздохнул.

- Я никогда в жизни не стрелял из лука. То есть до этой недели. Я даже на лошади никогда не сидел. А Эн... который Аникей, разве не сказал вам?

- О чём?

Алей в задумчивости поскрёб ногтями оковку сундука. «Значит, всё-таки не сказал».

- Этот параллельный мир, он в некотором смысле... – не очень уверенно начал Алей, - ненастоящий. Вымышленный кем-то. Может быть, мир книги, может – фильма. Поэтому он пластичный. В нём возможно то, что невозможно в настоящих мирах. Например, такие вот... ролевые игры.

Летен хмыкнул.

- А я-то радовался, что всё по-настоящему. - Но известие явно не слишком его огорчило. Он подошёл, сел рядом с Алеем и спросил: - Если книга, то в книге нельзя описать всего. А здесь каждый из тысяч – живой человек. Это как?

Алей покачал головой.

- Я не знаю. Наверно, вымышленные миры сами достраивают себя по каким-то законам. Я бы и не догадался, что он ненастоящий. Мне папа сказал. А вам Эн не сказал?

Летен поразмыслил.

- А что это за тварь – Эн?

- То есть вы не знаете? – переспросил Алей, скосив глаза на Воронова.

- Я его не спрашивал. Не до того было.

Алей вздохнул снова, уставившись в плетёную дорожку на полу горницы.

- Эн – проксидемон, туннелирующая сервис-программа. Его написал Вася, вселенский админ.

- Какой-какой админ?

Алей потёр глаза, сжал пальцы на переносице. Он сам себе-то не мог с исчерпывающей полнотой объяснить, кто такой Вася, а тут – человек практически непосвящённый...

- Каждый мир, - сказал он, прижмурившись, - держится на некотором смысловом контуре. Ну... на понятиях.

- На бандитский жаргон можно не переходить.

- Я терминологии сам не знаю. Может, она вообще не разработана. К тому же, кое-чьи миры действительно на понятиях держатся... В общем, этот смысловой контур иерархичен и представляет собой огромное дерево, в смысле – связный граф. С самого верха до самого низа. В каждом узле ветвления стоит Якорь, который определяет... понятия. На нижних уровнях, где речь идёт о людях и их представлениях о жизни, это просто авторитет. Блик! Летен Истин, я не нарочно.

Воронов улыбнулся.

- Я понял.

- Чуть выше, - продолжал Алей, уставившись в бревенчатый потолок, - стоят настоящие админы. Полубоги, что ли. У них возможности больше. Вася, например, принял такой закон, чтобы в его мире честным людям везло чаще.

- Молодец.

- Ещё у него своеобразные отношения с информацией. Он как считывает её из воздуха. Может управлять временем, только умеет плохо. Может... ну как это... телепортироваться. Он написал программу, которая позволяет перемещаться из одной параллели в другую. Но он живёт в обычной квартире, днём спит, а ночью пасётся в интернете.

- Вот как.

- Он в самом низу иерархии, - сказал Алей. – Я не знаю, что или кто над ним. Думаю, что очень много людей... существ... неведомо кого, чья власть просто непредставима. Но у Васи уже есть доступ к интерфейсу, из которого админы управляют мультивселенной.

- К Старице? – вдруг спросил Летен.

Он произнёс это просто и спокойно, как ни в чём не бывало. Алей сначала не понял его, потом не поверил ушам и, наконец, уставился на Воронова в замешательстве. Воронов приподнял брови, беззвучно спросил: «Что?»

Алей в смущении отвёл глаза.

- А вы там были? – осторожно спросил он после паузы.

- Был, - не стал отпираться Воронов. – Демон твой вывел. Хорошее место.

И Алей снова плотно зажмурился.

Он чувствовал, что разуму его недостаёт свободы и остроты - как будто часть его впала в спячку. Не хватало чёткости формулировкам, мысль ходила вяло, хватала по верхам; ассоциативные цепочки не напрашивались сами, как обычно. Это огорчало и настораживало. Алей знал, что это состояние ума - временное. Оно пройдёт – оно вызвано усталостью и перегрузкой восприятия. Помнить и сознавать две личности одновременно – тяжёлое испытание для мозга. Но как всё не вовремя! Сейчас Алей меньше всего мог позволить себе беспечность и невнимательность. Эн побывал в Старице. Почему-то это было важно. Лайфхакерская интуиция уже забила тревогу, но известие оказалось слишком неожиданным, чтобы Алей сразу понял, в чём дело.

- Как – демон – вывел? – раздельно спросил он.

Летен посерьёзнел.

- Я потребовал, чтобы он вёл меня к тебе. Он сказал, что для этого ему нужно попасть в Старицу. На это потребно моё разрешение. Я дал.

И ужас дёрнул Алея, как удар током.

- Блик, - прошептал он, - блик, блик!

- Что?

- Он может врать, - в приступе паники Алей вскочил с места, кинулся вперёд, не видя пути, наткнулся на холодный бок нетопленой печи, прижался лбом к изразцам. – Он соврал. А ведь Вася предупреждал меня!.. Блик! Блик!

Летен тяжело поднялся с сундука, подошёл, взял Алея за плечи и развернул к себе. Тряхнул слегка, приводя в чувство.

- В чём дело?

- Вася предупреждал меня, - выдохнул Алей. – Проксидемон не должен попасть к Старице. Это опасно. Но я не знал!.. Я думал, я сам его туда не возьму, и всё. Мне и в голову не могло прийти!.. Я не знал, что ему нужно только разрешение! Блик! Чёрт! Что теперь будет?!

Распахнутыми глазами, полными страха, он смотрел Летену в лицо. Взгляд великого князя оставался спокойным, но на челе его собирались тучи.

- И что теперь будет? – хладнокровно уточнил он.

- Не знаю! – вскрикнул Алей. С каждым мгновением ему становилось всё жутче. Он почти ничего не понимал даже в урезанной, демонстрационной версии Старицы, он не способен был работать с ней без вспомогательных программ и кодов. Он толком не знал, как выяснилось, и всех опций проксидемона. Летен мог подавлять Эна своей волей – но Эн мог Летена обмануть! Воспользоваться его неведением...

- Ти-хо, - вполголоса, совершенно спокойно сказал Воронов. Алей беспомощно трепыхнулся в его руках и отвёл взгляд.

А Летен сказал:

- Всё под контролем.

Великий князь отворил дверь горницы и нашёл за нею отрока-прислужника: судя по позе последнего, он изо всех сил подслушивал. Алей бросил косой взгляд на белобрысого подростка и мельком подумал, что тот много, конечно, понял в связных графах и мультивселенных... Алей сполз на пол возле печи и сидел, привалившись к ней спиной – отчаянно мечтал, чуть ли не молился о том, чтобы Вася проснулся и вспомнил о них. Всё оборачивалось как нельзя хуже. Ясень ушёл. Какие возможности обрёл демон, попав к Старице? Какие возможности у него вообще были? В сложившейся ситуации Эну не нужно особенно изощряться в подлости, достаточно просто бросить их здесь, и тогда... Алею не хотелось об этом думать. Где местный админ? И есть ли он вообще? Здесь есть Якоря. Но вполне логично будет, если у вымышленного мира вообще не окажется внутреннего админа, местный админ - вовне, он – автор... и, может быть, его уже нет в живых, как того отца Иоанна, который был Якорем дружинника Андрея-Месяца...

- Аникея сыщи, - велел отроку князь. – И скажи хозяину, чтобы баню стопил. В баню пойду.

Отрок поклонился и кинулся исполнять.

Летен прикрыл дверь и сказал Алею - точно между делом, почти небрежно:

- Алик, ты мне веришь?

У Алея холодок сбежал по спине. Он облизнул пересохшие губы и ответил:

- Да.

- Успокойся. Я разберусь.

Но в это Алей не верил.

- Летен Истин, - в тоске уронил он, - вы же не умеете...

- А тут уметь нечего.

Алей закрыл глаза и спрятал лицо в ладонях.

- Успокойся, - повторил Летен. – Ты не виноват.

- Мы можем застрять здесь, - монотонно проговорил Алей, ткнувшись лбом в колени. – У меня нет ни малейшего желания здесь оставаться. Я должен найти брата. Мне нужно вернуться. Мне нужно домой... - Он услышал сдержанный вздох Летена.

И князь пообещал:

- Завтра же будем дома.

Алей отнял руки от лица и недоверчиво уставился на Воронова.

- Ты же поисковик, - сказал ему Летен, улыбаясь. – Выведешь.

- Как?

- Через Старицу.

Алей дёрнул головой так, что ударился затылком о печь. Снова заныла голова.

- Летен Истин, - сказал он ожесточённо, - да, я могу попасть в Старицу. Только мне для этого интернет нужен, понимаете! А здесь нет интернета и не будет ещё семьсот лет!

- Нет, - легко согласился Летен. – Интернета нет. Но есть речные старицы и зелёные лодки.

Алей онемел. Некоторое время он смотрел на Воронова неверящим взглядом, потом медленно поднялся с пола, сжал руки, выпрямился. Каким непостижимым образом Воронов догадался о том, чего не мог знать? Или он знал? Понял, исходя из имеющихся сведений? Понял же он, что значит железная змея на Алеевом запястье. Такие люди, как Воронов, обязаны мыслить быстро и верно, иначе их просто съедят...

Летен усмехнулся, глядя на него.

- Знаешь что, ордынец, - сказал он, - поищи-ка ты его сейчас по-своему. А то есть у меня подозрение, что смиренного монаха Аникея мы больше не увидим.

- Я его уже дня четыре не видел, - прибавил он, - рыщет где-то. Но он и раньше пропадал. Возвращался, как собака. Я думал, и сейчас вернётся. Теперь не думаю.

Алей не слышал его. Он прислонился спиной к изразцовой стенке, скрестил руки на груди и закрыл глаза, сосредотачиваясь на образе демона. Попугай – змея – человек, странный и противоестественный путь эволюции... То ли ужас встряхнул Алея, пробудив его мозг, то ли наоборот – присутствие Летена и его уверенность успокоили, позволив всецело посвятить себя задаче, но Алей, не задумываясь, начал поиск в три потока. Прежде он так почти никогда не делал, а когда делал – быстро уставал, путался и выключал дополнительные каналы. Теперь же тройной поиск дался ему без малейшего напряжения.

Не было времени гордиться собой. Ассоциативный поток набирал скорость, как истребитель.

Попугай. Змея. Человек.

Клетка. Яд. Герпетолог.

На третьем звене потоки сошлись в один, но не слились, обещая вскоре разойтись вновь. Серпентарий, где навеки заключены змеи; их яд выдаивают, заставляя прирождённых убийц исцелять, приносить людям пользу. Проксидемон Эн подобен такой змее. Но он бежал из плена.

Птичьи крылья, ветер и свобода, синева поднебесья. Серо-золотые чешуи, прохлада жирной земли, потаённость нор. Человек, которого невозможно поймать.

Ясень Обережь, побежденный, но свободный, великий хан Гэрэл, закованный в чешуйчатую золочёную броню.

Алей стиснул зубы.

Эн бежал. Но бежал он не в пустоту. Сервис-программа не рвалась на свободу, не по рангу и не по сердцу была ей человеческая мечта о воле. Программа меняла хозяина, и в хозяева выбрала Ясеня.

- Плохо, - вслух проговорил Алей, - очень плохо.

Цепочка ещё не закончилась.

Три канала поиска, три золотозвенные цепи, три серебряные реки. Три живых существа, которые держатся вместе. Один из них неуловим, непостижим, почти всемогущ, как небесный дух-тэнгри; второй ядовит и изворотлив, как змея; третий же – человек, пленённый нечеловеческим небом и коварством норной твари, маленький человек, затерявшийся в мультивселенной, далеко от мамы и брата...

Иней с ними.

Странно сплетались видение брата и символ змеиной чешуи. Змея оплетала Инея, сковывала его, отравляла ядом и замораживала инъекциями ледяной крови. Сердце Алея захолонуло. Что-то плохое творилось с братом, и никто не мог охранить его. Отец, который обязан был встать на защиту маленького сына, гнался за своей высокой, невозможной целью, а Иней был при нём как инструмент. Манок, магнит. Не был он нужен отцу сам по себе. Ценной вещью становился он, украденной степняком чужой добычей, за которой ожидалась погоня.

Алей медленно открыл глаза.

Ясень Обережь продолжал свои игры. Зачем-то он прихватил с собой Эна. Алей не сомневался, что папа раскусит проксидемона и взнуздает его так, что тот уже не вырвется и не трепыхнётся. Мало не покажется... Эн предрекал когда-то, что Летен раздавит Ясеня, но сам-то Эн для Летена был как блоха под ногтем. А Ясень хорошо знаком с админским интерфейсом, не раз гулял по берегу Реки Имён. Зачем ему проксидемон? Всё, что умеет Эн, Ясень умеет и так. Стало быть, демона он прихватил с собой только затем, чтобы Алей лишился своей подпорки, даже такой ненадёжной.

Был тут ещё один смысл, который Алей уловил напоследок. Папа хотел сделать из него лоцмана. Папа тренировал его. И то, что он делал сейчас, могло оказаться не более чем следующим этапом тренировки. Даже Летен Истин догадался, как можно покинуть эту параллель и попасть в Старицу без помощи проксидемона. Алей не вполне представлял, как совершит этот шаг, но уже чувствовал, что сможет.

И он изумился точному, блестящему расчёту отца. Победа и поражение равно приближали Ясеня к его цели. Поэтому-то он не боялся проиграть битву. «Мне далеко до него, - признал Алей, кусая губу. – Он всё предусмотрел. Как бы я ни поступал, всё окажется ему на руку. И если Эн не врал, говоря, что Летен сильнее, то Летен... нет, это неважно. У меня своя цель. Мне плевать, что это тоже часть папиного плана. Мне нужно выручить Иньку. Всё остальное – не моё дело».

Дата добавления: 2015-08-20