Глава 6. Дорвей 4 страница

Облака просыпали пригоршню дождевых капель. Алей вскинул взгляд на небо. «Как там Иней? – подумалось ему. – Какая... погода – там? Может, холодно? Дождь? Вообще зима, а не лето? Папа, ну почему ты приходил - так? Зачем тебе надо было исчезать снова? Я же тоже... я тоже мечтал тебя видеть».

Шумели деревья в скверах Старого Пухово. Здесь и там окна домов отворялись, впуская в тени квартир свежий ветер. В середине дня по дворам бегали только дети, счастливые наступившим летом и каникулами. «Лето пришло, - подумал Алей, - а я не заметил».

- Витя! Витя! – надрывалась в окне пятого этажа Витина мама. – Иди обедать!

- Ну мам! Ну ещё чуточку!

- Витя, иди обедать, суп стынет!

- Ну ма-ам!..

- Завиток Радостин, немедленно идите домой!

По узкому проулку перед домом Алея медленно двигалась тяжёлая чёрная машина. «Комаровский папа», - определил он, а в следующий миг увидел и Комарова-младшего с собакой Лушей.

Лёнька заметил его раньше и уже мчался наперерез.

Алей улыбнулся, но улыбка его быстро истаяла. «Сейчас спросит, где Инька», - понял он, и на душе стало нехорошо. Надо было быстро изобретать какое-нибудь враньё, как ни противно и тошно врать Клёну...

- А-а-алик! – заорал Лёнька издалека. – Привет, Алик! Ты как? Хорошо, что ты тут! А то бы я до вечера тебя ждал!

- Что? Лёнь, ты с ума сошёл? – Алей ускорил шаг.

- Алик, а когда Иня вернётся?

Алей остановился, и Клён с Лушей налетели на него, как перехватчики на цель: с двух сторон взяли в клещи.

- Что? – переспросил он, отстраняя заполошного Лёньку.

- Алик, когда Иня вернётся? – требовательно закричал Клён, от волнения подпрыгивая на месте. Колли поскуливала и пыталась встать лапами Алею на грудь, он с трудом от неё отмахивался. – Ну, из лагеря своего?

- Из лагеря?

- Ну, он же в лагерь летний уехал, тётя Весела сказала. Его насильно услали, да? Он мне ничего не говорил. Это Лев Ночин его услал? В кадетский лагерь, да? Чтоб он был как пацан? А я бы с ним поехал! Мы же друзья! Даже в кадетский поехал, пускай бы меня тоже постригли, потому что друг должен быть рядом! Правда, Алик? Скажи, правда? Друг всегда рядом!.. Зачем его услали без меня?!

- Лёнь, замолчи, пожалуйста... – пробормотал Алей. Он чувствовал некоторое облегчение: мама придумала всё за него.

- Алик, ну когда Иня вернётся?

Алей глубоко вздохнул.

- Я не знал, что его услали в лагерь, - медленно ответил он и заставил себя взглянуть в молящие, потерянные глаза доброго Лёньки. – Я туда позвоню. Если Ине там не понравится, я сразу его заберу.

- Ага! – выдохнул Лёнька. На ресницах его вдруг закипели слёзы. Алей пересилил себя и ободряюще улыбнулся, потрепал его по макушке.

- А может, - сказал он, присев на корточки, - может, Ине там понравится. Тогда он чуть попозже приедет. Ты не обидишься, если он приедет чуть попозже?

- Нет, - тихо ответил Клён, - не обижусь.

«Инька, Инька, - думал Алей, - от Шишова ты сбежал и маму бросил, а как же ты Лёньку-то бросил? Как забыл о нём? Он тут без тебя... как часовой, у которого знамя пропало. Что ж ты так, Иня».

Он выпрямился: подходила мама Лёньки, рыжая, красивая Изморось Надеждина. Она коротко посмотрела на Алея и надменно извинилась перед ним.

- Клён, - сказала она сыну, - пойдём домой. Папа очень недоволен. Мы искали тебя четыре часа.

Губы Лёньки сошлись в ниточку. Он обернулся к матери и выпрямил спину.

- Мама, - твёрдо и спокойно ответил он, - я гулял с собакой.

- Алея Веселина ты доставал, - сухо бросила Изморось.

- Нет-нет, - поторопился Алей, - я только возвращался с работы. Изморось Надеждина, Лёня хороший мальчик...

- Лёня ушёл гулять и пропал. Мы чуть с ума не сошли, - ответила Изморось устало и зло. – Уже готовы были в больницы и морги звонить. А он мобильник посеял где-то. Лёня, идём.

- Хорошо, - чужим, ровным голосом сказал Комаров.

Мать взяла его за руку, и он вдруг порывисто глянул на Алея, вскинул брови, несчастный, одинокий, и попросил:

- Алик, а ты когда Ине позвонишь, ты мне позвони, пожалуйста, ладно? Ты мне скажи, когда он вернётся!

Алей сглотнул комок в горле.

- Обещаю, Лёня.

- Спасибо!

Изморось перехватила его за руку крепче и увела. Алей покачал головой. Он стоял и смотрел им вслед, и ветер донёс негромкий голос Лёнькиной матери:

- Что ты к нему прилип, к своему Инею? Ходишь за ним как... верный рыцарь. Лучше бы за девочкой какой ходил.

- Да они все дуры! – изумлённо сказал Лёнька.

- А Иня твой, значит, умный? Троечник. Не связывайся с ним. И к Алею больше не приставай. Они нищеброды.

Лёнька вырвал у неё руку.

- Отстань! – крикнул он. – Что ты пристала! Отстань от меня!

- Как ты с матерью разговариваешь? – еще тише процедила та.

Дальше слушать Алей не желал. Он сжал зубы и недобро вздёрнул верхнюю губу. Изморось ему никогда не нравилась. Он подумал, что Лёньке не повезло с родителями, и ещё раз удивился, как у таких родителей мог родиться солнечный человечек Лёнька...

А машина папы-Комарова застряла в проулке.

Навстречу ей двигалась другая машина – ещё больше, ещё тяжелей и, казалось, ещё чернее.

Напротив подъезда кто-то из соседей припарковал старую «Волжанку». Хотя «Волжанка» наполовину стояла на газоне, место на дороге всё равно оставалось только для одной некрупной машины. Два внедорожника здесь никак разъехаться не могли. Один должен был дать задний ход.

Комаровский папа высунулся в окно и выругал нового гостя. Он подъехал раньше, теперь выбирался из двора, и его обязаны были выпустить.

Чтобы попасть домой, Алею пришлось бы пройти мимо них. Алей остановился в стороне. Он предпочитал переждать. В Старом Пухово нечасто разъезжали внедорожники, тем более - такие. Конечно, можно было надеяться, что это незнакомец на похожей машине... Алей помнил её. На такой приезжали к нему Поляна и Летен Истин.

Комаров оглушительно просигналил.

Громада, похожая на чёрный танк, не шелохнулась.

Комаров просигналил снова, и тогда Воронов вышел и хлопнул дверцей.

- Что такое? – потребовал он.

Воцарилась тишина. Даже дети на площадке умолкли.

Комаровский папа спал с лица. Голова его скрылась, он быстро поднял стекло и дал задний ход. Изморось, стоявшая на площадке, крепко перехватила руку Клёна повыше кисти. Комарову-старшему пришлось по новой припарковаться на пятачке между гаражами, чтобы пропустить во двор внедорожник Летена. Изморось мгновенно затолкала Лёньку в машину и нырнула за ним сама. Всё рыжее семейство притаилось там, будто в норе. Будто их вовсе не было.

«Вот два волка, - подумалось Алею, - один помельче, второй – матёрый... Хотя тоже вопрос, насчет волков-то. Комаров – бизнесмен, Воронов – бандит. Ну пусть бывший. У него на лице написано, что он бандит. И на капоте тоже написано, некоторым образом. Наверняка в девяностые Комаровы имели дело с этой породой. Господи, с кем я связался, с кем я связал Поляну! Чёрт меня подери...»

Забыв о существовании Комарова, Летен припарковался и вышел из машины. Алей не двинулся с места: уже поздно было скрываться, да и ни к чему. Он только удивился, что Воронов оказался здесь в такой час. «Наверно, Поляну навестить приехал», - догадался он.

- Здравствуйте, Алей Веселин, - сказал Воронов. – Хорошо, что я вас застал.

Алей молчал. Летен шёл к нему, и он смотрел на громадного Воронова как завороженный. Как кролик на удава.

- Я к Поляне решил наведаться, - сказал Летен Истин, подтверждая Алееву догадку. – С парковкой тут беда, улицы узкие. Я вас, помнится, просил сегодня позвонить.

Алей едва заставил себя ответить. Сила Воронова казалась какой-то огромной, чугунной, чёрной тяжестью, физически реальной, как тяжесть его машины. Только что она наваливалась на злосчастного Комарова, и она ещё не вернулась туда, где Летен придерживал её до надобности. Воронов надвигался, как грозовой фронт. Алей обладал слишком тонким и изощрённым чутьём, чтобы никак не реагировать на подобное. Он не боялся, но близость кого-то настолько могучего всё равно его цепенила.

«Танки, - вспомнились ему найденные ключевые точки. – Идол. Культ армии и культ личности... Гранит - как твёрдость духа и как памятники. Металл... а вот у металла-то два толкования, - неожиданно подумал он. – Есть у меня один знакомый Металл. Может, Дейрдре что-то подскажет?..»

Летен скупо улыбнулся, и ощущение надвигавшейся тьмы ушло – так отступают при отливе океанские воды.

- Д-да, - наконец, выговорил Алей. – Я собирался...

- Я считаю, личная встреча всегда лучше телефонного разговора.

- Д-да.

- У вас есть для меня информация?

Алей судорожно сглотнул.

- Д-да. То есть...

Летен спокойно кивнул.

- Давайте зайдём куда-нибудь. К вам. Или ко мне в машину.

Алей совершенно не хотел снова видеть его у себя дома, но садиться к Воронову в машину хотел ещё меньше. Нет, он не боялся. Просто находиться рядом с Вороновым само по себе становилось для него испытанием. Оказаться на его территории было бы ещё тяжелее.

- Да, - повторил Алей, - пожалуйста... Давайте зайдём ко мне.

На этот раз, входя в его маленькую квартирку, Воронов не излучал ни скепсиса, ни насмешки. Только уважение. Алей удивлялся тому, как чётко понимает его чувства. Выражение лица у Воронова менялось редко, мимика его не отличалась богатством. Настолько тонко и ясно Алей чувствовал людей, когда искал их кодовые цепочки в их присутствии, но ни разу – просто так. Возможно, дело было в сокрушающей властности Летена, страшной мощи его духа, которая словно бы превращалась в агрессивный химический агент и прожигала чужие психические защиты...

Алей незаметно сделал глубокий вдох. Приходилось справляться.

Летен сел в кресло, сложил на коленях большие руки. На миг Алей увидел в его ладонях револьвер – маленький, словно игрушечный. Сморгнул, мотнул головой – видение исчезло.

Он встал перед Летеном, немедля ощутил себя неловко и сел на тахту.

- Летен Истин, - начал он сбивчиво, - я прошу прощения...

- Ничего страшного.

- Нет... я прошу прощения, что отнимаю у вас время... то есть, я хотел сказать, что затягиваю с ответом. Не ответом, а...

- Я понял.

Алей вздрогнул. Летен наклонил голову к плечу, глянул пытливо.

- Вы не нашли мой код, - докончил он.

Алей напряжённо выпрямил спину.

- Нашёл, не целиком. Понимаете... цепочка должна быть полной, чтобы ей воспользоваться. Я закончу работу, обязательно... мне не хватило времени...

Он осёкся. Выражение лица Летена не менялось. Воронов поразмыслил, едва заметно сощурился и спросил:

- Алей Веселин, у вас проблемы?

- Что?! – в растерянности выронил Алей. – Да, то есть нет... то есть я хочу сказать...

Взгляд его сам собой приклеился к железному попугаю: проксидемон, задрав лапки, валялся на углу компьютерного стола. Алей понимал, что Летен не хочет давить. Нервы взыгрывали сейчас вовсе не из-за Воронова. «Эн? – в ужасе спросил Алей кого-то невидимого. - Подлая тварь не спит?»

- У вас проблемы, - Летен медленно кивнул. – Серьёзные?

- Да, - беспомощно ответил Алей. Дыхание сбивалось. Он опустил взгляд, выламывая пальцы, потом поднял, словно повинуясь чужой воле, и посмотрел Летену в глаза.

Незлые глаза.

Голубые, глубоко посаженные глаза Воронова, казалось, выражали заботу.

- Расскажите, - велел Летен.

Алей стиснул зубы, пытаясь совладать с нервами, - и вдруг ощутил бессилие. «Его нельзя обмануть, - понял он, глядя в лицо Воронову. – От него ничего нельзя скрыть. Он и без взлома Предела многое может».

- Я... – Алей глубоко вдохнул, выдохнул и признался, точно бросился головой вниз в штормовую волну: - У меня пропал брат. Младший. Маленький.

- Не вернулся домой?

- Да.

- Сколько времени прошло?

- С вечера понедельника.

- Вы обзвонили больницы и морги?

Алей подавился воздухом, но ответил:

- Оперуполномоченный проверил.

- Объявили в розыск, - утвердительно сказал Летен.

- Да.

Летен задумался. Алей беспокойно смотрел на него. Он будто ждал от Воронова какого-то важного ответа. «Что это со мной?» – смутно удивился он, но додумать мысль не успел.

- Вы, - медленно сказал Летен, - поисковик-профессионал. Человек, который может найти что угодно. И вы не знаете, где сейчас находится ваш брат.

Алей ссутулился и заслонил ладонью глаза.

Он знал. Но он совершенно не знал, как рассказать об этом Воронову. Посвящать его в полуфантастические подробности тоннельных перемещений и работы с проксидемонами он никак не мог, да Летен бы и не поверил. Но обмануть Летена не сумел бы никто. По крайней мере, в этой параллели.

- Я знаю, - сказал, наконец, Алей. – Но у меня проблемы... Очень большие проблемы, Летен Истин.

А Воронов понял его на свой лад.

Он помолчал. В его взгляде не было ни разочарования, ни гнева, ни пренебрежения. Не знай Алей, что перед ним тот самый Воронов, решил бы, что видит сочувствие. Или то и было сочувствие своего рода, растворённое в спокойной жестокости и стальной воле к власти.

- Если возникнут проблемы с милицией, - сказал Воронов, - или нужно будет собрать выкуп, обратитесь ко мне. Я всё решу.

И Алей растерялся.

- Вы...

Воронов кивнул.

- Я понимаю, что вы не можете сосредоточиться на моей задаче, пока не выручите брата. Не тревожьтесь из-за меня. Брат важнее. Если я могу чем-то помочь, обращайтесь смело.

Алей туповато смотрел на него. Он ждал чего угодно, но не этого.

Казалось, чутьё под конец всё-таки изменило ему. Но немедля Алей понял: всё точно наоборот. Интуиция только начала раскручивать свой маховик, разведывать глубинные пласты смыслов. Ситуация гораздо сложнее, чем кажется. Он, Алей, на пороге того, чтобы увидеть нечто важное, намного важнее даже внезапной Летеновой человечности.

Летен помедлил.

- Я не хочу обращаться к другому лайфхакеру, - сказал он. – Я помню впечатление, которое произвёл на вас мой Предел. Я хочу, чтобы его характер остался тайной. Вы понимаете?

- Разумеется! - поторопился Алей. – Существует профессиональная этика. Я мог бы раскрыть сущность вашего Предела после взлома...

- Не стоит.

-...перед коллегами и клиентами, как свидетельство качества моей работы. Но конфиденциальность важнее. Достаточно одного вашего желания, чтобы всё, в том числе факт вашего обращения ко мне, осталось в тайне. А до взлома я просто не могу ни о чём говорить.

- Это хорошо. Ни о чём не говорите.

- Да, - Алей неслышно перевёл дух.

Всё-таки он очень устал и давно не спал нормально... Силы и выдержка заканчивались слишком быстро. Говорить с Летеном было тяжело, а говорить одновременно с ним и с собственными предчувствиями – задача не для человека, вымотавшегося вконец, сонного и, кажется, голодного. «Блик! – вдруг вспомнил Алей. – Я же второй день не ем! Я только у Васи пустой чай пил. Блик, да вот в чём всё дело! Конечно, меня ветром сдувает».

Летен сдержанно улыбнулся.

- Я подожду, - сказал он. – Вы сейчас не можете заниматься моим делом. Это нормально. Но я хочу, чтобы вы как можно скорее решили проблему с братом. Поэтому я предлагаю вам помощь. Насколько я понял, вы его уже нашли, препятствие в другом. Нужны деньги? Сила, в том числе вооружённая? Нужно обойти закон или беззаконие? Алей Веселин, скажите прямо. Так будет гораздо проще. Никаких дополнительных проблем я вам не создам.

Алей прикрыл глаза. Сердце ёкало. Летен говорил правду: он мог всё. Уже сейчас. Главной ключевой точкой в его коде значилось – «хозяин»...

- Нет, - сказал Алей. – Спасибо вам, Летен Истин. Пока что... помощь не нужна. Но если станет нужна, я... позвоню вам.

- Хорошо, - сказал Воронов. – Тогда до свидания, Алей Веселин. Я передам Поляне привет.

И он ушёл, мягко прикрыв за собой дверь.

Когда Алей запер за ним и привалился спиной к дерматину обивки, его одолело жестокое головокружение. Слабость, как вода, подтапливала колени и поднималась к кистям рук. «Нужно поспать, - подумал Алей, чувствуя, что сейчас сползёт на половичок у двери и заснёт прямо на нём. – Только сначала поесть. А то опять забуду. Ещё хуже станет...» Его хватило только на то, чтобы вскипятить чайник и намазать маслом зачерствевшую булку. Дожевав её, он прошатался к тахте, завернулся в плед и вмиг свалился в глубокий, тяжёлый сон без сновидений.

Проснулся он спустя четыре часа. Было без двух минут семь. Кинув взгляд на циферблат, Алей вспомнил, что назавтра в институте значилась какая-то консультация, и немедленно об этом забыл.

На столе ждал проклятый железный попугай. Для вещи по сути живой он выглядел слишком грубо сделанным; тем не менее, нутро его было устроено чрезвычайно хитро... «Ничего, - решительно пообещал себе Алей, - справимся». Он постоял немного над столом: разглядывал попугая, но руками не трогал. Потом отправился в ванную.

Он принял душ и переоделся, перекусил, напился кофе. Включил компьютер, проверил почту и минут двадцать почитал форум. За последние дни он много раз кидался действовать, очертя голову, и ничего хорошего, кроме плохого, из этого не получилось. Надо было менять метод.

Алей откинулся на спинку кресла и взял попугая в ладони. Ощутил холод металла, остроту клюва и зазубрин, схематично изображавших перья, - и запустил предельный поиск.

Проксидемон.

Эн.

Эрниксиан, Демон Врат, бес-искуситель, туннелирующая сервис-программа Васи Полохова.

Вася-администратор, Якорь Алея и неведомого множества других людей и существ. Якорь надежды, железная связь...

Связь. Цепь, которую можно порвать, которую нужно порвать, выходя за Предел. Спортсмен, бегущий на последнем этапе, раньше или позже рвёт грудью финишную ленточку.

Ленточка, лента, синяя, тёмная, искрящаяся, текучая... река. Таинственная, легендарная Река Имён.

Старица.

«Надо всё-таки идти в Старицу. Без Эна, - предположил Алей. – Там я быстрее найду, как с ним совладать».

Но он уже однажды выходил в Старицу с помощью проксидемона, сейчас попугай был рядом и следил за Алеем сквозь свой металлический сон, капризничал, морочил голову, заплетал в узелок путеводную нить... путеводную ленту Реки Имён.

«Вот оно как, - понял Обережь. – Действительно, сначала надо разобраться с Эном, но лучше обойтись без помощи, потому что это будет помощь самого Эна. Что ж! Раз нельзя в Старицу, примемся работать по старинке». Он отложил в сторону тяжёлую литую фигурку, опустил пальцы на мышь и открыл главную страницу Ялика, вечно плывущего по реке запросов.

...И поиск не потребовался. Образ вьющейся ленты-реки вмиг, будто собственной волей перетёк в бесконечно далёкую ассоциацию. Ялик плыл по реке: по пользовательским запросам к системе.

Вопрос.

Решение заключалось в вопросе, точнее, вопросах, и это был первый ответ. Алей откинулся на спинку кресла, терзая нижнюю губу. «В Одессе все отвечают вопросом на вопрос», - мелькнула не то поговорка, не то старая шутка; так и следовало поступать, беседуя с демоном. Ни с чем не соглашаться, ничего не отрицать, только спрашивать, спрашивать, спрашивать... «Почаще интересуйся: «ну и что?» - вспомнил Алей советы Стародубцева и фыркнул, невольно подражая ягуару.

- Нет, - резюмировал он вслух, - ну-и-чтокать мы будем только в крайнем случае. Обойдёмся чем поинтереснее...

«Эн станет болтать, - закончил он про себя. – Может, скажет что-нибудь важное. Или многозначительно соврёт. А я лайфхакер, в конце концов, или нет? Я пойму. Если не пойму – поиграю с ассоциациями». Пару раз Алей и экзамены таким образом сдавал: ловил халяву, предельным поиском находя ответы. Не только с задачами удавалось справиться так, но даже с теоретическими вопросами. А разобраться в словесном мельтешении проксидемона должно быть проще, чем составить ответ по билету, который первый раз в жизни видишь.

Алей покрутил в пальцах статуэтку птицы, отодвинул клавиатуру к монитору и поставил попугая на стол перед собой.

- Проснуться и петь, - доброжелательно сказал Алей, - выходить на работу.

Эн отозвался мерзким скрипом и свистом. Так могло бы скрежетать нутро механизма. Птица оставалась металлической, но Алей почувствовал взгляд и улыбнулся.

- Ну же, - окликнул он, - выходи... Эрниксиан.

- Вот это другое дело, - немедленно отозвался тот.

«Ага, - с внутренним смешком подумал Алей, - попался!» Недаром титулы и звания самопровозглашённого демона стали первой ассоциацией с его именем. Сервис-программа страдала склонностью к самолюбованию.

Волна бриллиантовой зелени прокатилась по тельцу попугая от лап до макушки. На минуту перья его обрёли цвет старой меди, а потом металлическая скорлупка посыпалась с проксидемона тёмной, пачкающей графитовой пылью. Пыль повеяла по Алееву столу, быстро истаяла и пропала в разводах шпона.

Эн нахохлился и стал чистить пёрышки на шее. Переступил лапками, скосил на Алея желтоватый глаз и вновь предался своему занятию.

- Пора резать тоннель, - сообщил ему Алей. – Подлистовье, платформа «Девяносто первый километр», соседняя параллель, та, где стоит наша дача целая.

- Зачем тебе туда? – немедленно отозвался Эн.

- А почему ты спрашиваешь?

Эн прекратил чиститься и уставился на Алея. Некоторое время он пялился на него сначала одним, потом вторым круглым глазом; поняв, что реакции не последует, пренебрежительно свистнул и сказал:

- Такой умный парень, а собираешься сделать такую глупость. Интересуюсь, с какого перепуга.

- Перепуга? – Алей нарочито вскинул брови. – Какое тебе до этого дело? Я же тебе не нравлюсь.

Эн радостно захихикал.

- Не нравишься, ой не нравишься, - подтвердил он. – Я, может, даже позволю тебе сглупить, это будет весело. Мне, понимаешь, в твоих мыслях покопаться хочется - они смешные. Вася тоже смешной, но он мерзостный. А ты просто смешной. Ты думаешь, раз Осень Васю на тебя променяла, так ты уже ему и равен? А то и круче? Чингизид, надо же, - и он рассмеялся, каркая, как ворона.

- Замучил тебя Вася, - в тон демону продолжил Алей, - в клетке держал, кормить-поить забывал, вот у тебя характер и испортился. Ты, Эн, устроен просто, как валенок. Ткнут – верещишь. Не верещать тут нужно, а работать. Тоннель прокладывать отсюда-туда.

Демон взъерошил перья, растопырил крылья и раздражённо свистнул.

- Дался тебе этот тоннель, - проворчал он. - Думаешь, это приятно – по параллелям летать? Тебя на выходе рвать будет минимум три минуты. А ты поужинал, как нарочно. Бутерброд со шпротами съел. Вот это зря! Чем блевать шпротами, хуже нету, я-то знаю!

- Тебя Вася шпротами кормил? Нехороший человек, у-у-у.

- Дался тебе твой Вася! – заорал попугай, подпрыгнул и вторым рывком порхнул под люстру. Алей, сощурившись, смотрел, как он под ней летает кругами, задевая стеклянные подвески. – Вася! Вася! Здесь и там! Меня от него тошнит!

- Шпротами?

- Сука ты! – Эн уже визжал, насколько позволяло птичье горло. – Ненавижу вас всех! Гады, гады! Алей, ты же гад и подонок! Ты у Осени даже прощения не попросил! А она тебя любит. Она на тебя обиделась. А ты её не любишь, тебе всё равно, ты о ней даже не вспомнил. Ты её не заслуживаешь. Её даже Вася не заслуживает. Демиург в масштабе административного округа!..

«Ого, - подумал Алей. – Интересно. Это, похоже, правда. Кто же тогда над Васей? Админ столицы?»

Подвески люстры позванивали. Эн быстро запыхался летать и сел на спинку Алеева кресла. Крылья его нервно дрожали.

- А ты, - отрубил он, - а ты мелок. И жалок.

- Ты хочешь об этом поговорить?

- Да, я хочу об этом поговорить! – выдохнул Эн.

- Хочешь надо мной посмеяться?

- Ты смешон!

- И жалок?

- Жалок!

- По сравнению с тобой?

- По сравнению со мно... – начал демон и осёкся.

- Тоннель, - быстро сказал Алей, - провешен из Старого Пухова, улица Ленина, дом сорок, квартира восемь, в параллель к целой, негоревшей даче семьи Обережь, на платформу «Девяносто первый километр».

Повисло молчание.

Алей пристально смотрел на Эна.

Тот прятал глаза.

Алей выжидающе склонил голову к плечу.

- Провешен тоннель? – беспомощно переспросил наконец попугай. – Провешен? Провешен? Прове... ве-ве... Ах ты ж мать твою налево!..

Он перелетел со спинки кресла на стол и начал нарезать круги по нему. «Крылья тебя не особо держат», - подумал Алей, улыбаясь, и пальцем поставил Эну подножку. Эн споткнулся, но на врага даже не посмотрел. Взъерошенный и растревоженный, попугай бешено прыгал по полкам с дисками и монитору, оттоптался по модему и в конце концов с протяжным писком перелетел на самый верх, на левую аудиоколонку. Алей проводил его насмешливым взглядом.

Попугай определил его нецензурно и помолчал. Потом уныло спросил:

- Доволен?

- Чем? – Алей на всякий случай выдержал линию.

- Провешен твой тоннель. Вот прямо туда и провешен. Сволочь.

«Попался! – торжествующе повторил Алей про себя. – Так я и знал. Этот метод мы запомним».

На самом деле толкового предварительного плана у него не имелось. Заранее Алей знал одно: ни в коем случае нельзя становиться в позицию обороны. И ещё он помнил, что сервис-программу только развлекают попытки говорить с ней серьёзно и по-человечески. Но стоило пару раз ответить демону в духе демона же, как Алея понесло. Более или менее осмысленные остроты посыпались с языка сами, и неожиданно оказалось, что для Эна этого вполне достаточно. «Блик! Стародубцев прав, - с этого часа Алей уважал ягуара ещё больше, чем прежде. – Прокси хорошо осведомлён, но мозгов у него не так много... Что же, попугай – он попугай и есть».

Тревожило Алея другое: он всё ещё не знал, как воспользоваться провешенным тоннелем.

Но у Эна он спрашивать не собирался.

- В металл, - без лишних слов велел он, шмыгнул на кухню и бросил статуэтку в сумку. Потом стал торопливо одеваться в дорогу. «Тоннель провешен, - гудело в голове, - провешен». Материальный тоннель - это значит, что где-то появилась ещё одна точка соприкосновения миров, ещё один прокол в пузыре Вселенной... Тут Алей осёкся. Так говорил о тоннелях Ворон Вежин, но Вася Полохов говорил иначе. А Вася знал лучше. Он всё это держал в руках.

Проксидемон создаёт дополнительную Вселенную, служебное пространство. Во время перехода человек попадает в его полную власть. «Это значит, - задался вопросом Алей, - что демон может растянуть время перехода? На сколько? Или не может, время ему неподвластно? Блик! Мне оно точно неподвластно, а я его тяну без толку! Мне к Иньке нужно, и быстро. Прямо сейчас».

Запустить предельный поиск.

Чужое пространство, иная параллель. Впервые о параллелях рассказал Алею Ворон Вежин. Что он рассказал?

Он начал с безымянного парня, оболтуса-игромана, который познакомился в интернете с девушкой и отправился на свидание.

Девушки, бывает, опаздывают на свидания...

Осень никогда никуда не опаздывает.

Алей нахмурил брови: ассоциативный поток прервался. Но смысла в его случайной ошибке не нашлось, и Алей вернулся в поиск, логически выстроив, что парень-оболтус на то свидание не опоздал.

Он не опоздал. Он даже не заметил, как миновал случайно возникший тоннель. Это значило, во-первых, что соседняя параллель до идентичности походила на эту, возможно, парень угодил в тот самый мир, куда направлялся сейчас Алей Обережь... А во-вторых это значило, что переход был мгновенен.

«Обнадёживает», - подумал Алей.

Уже в уличной обуви он стоял над кухонным столом, упёршись в столешницу кулаками. На него смотрела тёмным нутром раскрытая сумка, полупустая: что может понадобиться в ином мире? Одно дело, если удастся уйти и вернуться, а если придётся подзадержаться? Если нужно будет ждать, искать, спрашивать? Алей додумался взять зонтик и плащ, деньги и паспорт были при нём всегда, а больше ничего в голову не приходило. Вон Эн-попугай валяется между паспортом и кошельком... «Ладно, - решил Алей. – В крайнем случае вернусь».

А где находится собственно точка перехода, он уже знал.

Он не прерывал поиска, тот шёл в фоновом режиме. Как только понадобилось, Алей понял, почему в его мысли так неотступно возвращалась Старица.

«С этими переходами всё как в Старице, - думал он. - Можно войти в неё вместе с кем-то, но нельзя – если тебя видит посторонний. И уйти из неё нельзя, пока кто-то за тобой наблюдает. Но достаточно скрыться с глаз, спрятаться в зарослях, завернуть за угол...» Вход в служебное пространство окажется там, где Алей этого пожелает. За ближайшим углом, скрытым от чужих глаз.

Алей улыбнулся.

В квартире он был один.

Он обогнул полуотворенную дверь кухни и шагнул в коридор.

Ветер ударил ему в лицо.

Электричка уходила. С платформы виднелся её толстый обрубленный хвост. Но никто в этом поезде не смотрел назад, а может, платформу оттуда было уже не различить. «Вечер четверга, - подумал Алей, - это завтра здесь будет полно народу». Из переполненных дачных электричек посыплются люди с корзинами и рюкзаками, лопатами и саженцами, граблями и прочим садовым инвентарём... здесь, в чужом мире, точно так же, как в мире покинутом. Зимы и лета, будни и выходные, срубы, вагонка, грузовики... «Интересно, - пришло Алею в голову, - тут папа успел обшить дом вагонкой? Он собирался. И покрасить собирался - в синий цвет. Ещё про духовность шутил: синий, говорил, цвет духовности, и будет у нас духовная дача. А потом он погиб, дача его сгорела... И всё не так».

Дата добавления: 2015-08-20