Глава 6. Дорвей 7 страница

- С ней связаны все, кто о ней слышал. Это не трагедия, не делай несчастное лицо, - Вася фыркнул, и Алей скосоротился: несчастного лица он не делал, Вася глумился.

Он не стал выдумывать ответную шпильку. Вместо того сказал:

- Я могу получить естественный доступ к возможностям Старицы? Так сказать, лицензионную версию?

Админ посмотрел на него и болезненно сощурился, словно у него заболели глаза.

- В принципе, - сказал он, морщась, - так сказать, условно ты его уже получил. Но получить мало, надо изучить. А изучить всё это... как иностранный язык без учебников. Или, в твоём случае, язык программирования. Тебе проще. Ты кое-что знаешь, а остальное можешь вывести логически.

- Так в чём проблема?

Полохов досадливо вздохнул и пригорюнился.

- А то ты сам не догадываешься. Легко тебе искать из Старицы?

Алей помрачнел.

- Практически невозможно... если без прокси, - и тут он понял: - а у меня сроки поджимают.

- Вот, - кивнул Вася. – Ты можешь тратить время на то, чтобы осваивать язык – или на то, чтобы осваивать инструмент перевода.

Алей замолчал и молчал долго. Он не столько размышлял, сколько прислушивался к интуиции - но она оставалась немой. Ничего не получалось выяснить и предсказать, слишком мало было данных, да и те – косвенные и неточные. Алей не мог отталкиваться от внешнего знания, и тогда он обратился к внутреннему – к самоанализу и пониманию себя.

И сказал:

- Одновременно.

- Что?

- Я буду осваивать их одновременно. Трудностей, конечно, больше, но и коэффициент полезного действия выше.

Вася сполз вперёд в кресле и тихо присвистнул, разулыбавшись.

- Святое пиво! «И можно без хлеба», - повторил он. – Ну ты крут, чингизид... а выдержишь?

- Пока не попробую – не узнаю.

- Крут, - улыбался админ, грея ладони о чашку. – Знаешь, что? Я, пожалуй, буду иногда работать клавишей F1. По мере возможностей. Только учти, днём я сплю, звать меня бесполезно.

Алей усмехнулся в ответ:

- Я запомню.

Чем лучше ты слышишь журчание Реки Имён, тем лучше Река понимает тебя. Она создана людьми – бесконечным течением созидающей, познающей мысли человечества. Есть и другие Реки, но нам они непонятны и не слышны... Наша Река вслушивается в нас, ищет нас - насколько возможно испытывать стремления потоку понятийных частиц. Река радуется пришедшим, и поэтому нужно соблюдать осторожность: она не соизмеряет силу своей радости.

Слушая вдохновенный монолог Полохова, Алей молчал, и только раз спросил Васю:

- Если Реки текут, значит, они текут куда-то? Куда-то впадают?

И админ ответил:

- Да. Все Реки впадают в Море Имён.

Больше он ничего не сказал о Море, но мысль о нём вдруг захватила разум и душу Алея. Нельзя было не попытаться вообразить его себе, и образ Моря оказался так ярок, как будто был очередным видением: девственно чистый, белый безлюдный берег, нежный перламутр крупных раковин, медные сосны и переплеск тёплой, ласковой зелёной волны. И бескрайнее высокое небо, переполненное свечением.

- Видишь? – вдруг спросил Вася и, не дожидаясь ответа, прибавил: - Поздравляю со вступлением в клуб. Все видят.

...Река будет звать тебя. Ты станешь слышать её всё лучше и лучше, великую Реку смысла, а это значит – лучше понимать мир. Видеть корни событий, как корни деревьев в земле, отслеживать паутину закономерных случайностей и случайных законов. Твой ассоциативный поиск будет всё более похож на ясновидение, но в отличие от ясновидцев, ты сможешь влиять на происходящее. Нет, никаких чудес. Влиять в той же мере, в какой способен на это любой человек – словом и делом.

Вася возвышал голос, глаза его горели, взгляд упёрся в ковёр над Алеевой головой, а Алея всё более занимал один простой вопрос, который он наконец и задал:

- Вася, а как это технически?

Полохов смешался, поперхнулся и крепко задумался.

- Ну смотри, - ответил он после паузы. – Видишь, допустим, мужика, понимаешь, куда он думает. А куда он думает? А он может думать только по своему тоннелю. И ты видишь его тоннель. И видишь, в какое место его надо пнуть, чтобы из тоннеля выпнуть. Раньше тебе на это несколько дней требовалось, присутствие клиента и его согласие. А теперь сможешь элементарно за пару минут и по своей воле.

- Без согласия? – изумлённо переспросил Алей. – За минуту? Но зачем? Вась, зачем такие способности нужны? Это ж непорядочно, во-первых.

- Не зарекайся, - строго сказал Полохов. – Я тоже безвременье для собственного развлечения не включаю. Но может случиться, что я этой штукой когда-нибудь спасу кучу народу. Понял? И ты так думай.

Алей поразмыслил и согласился.

- Вася, - спросил он напоследок, - а кто Якорь Летена Воронова?

Админ молча покачал головой и уставился на люстру.

- Воронов, - сказал он задумчиво, - это особый случай... Воронова не всякий Якорь удержит, - и больше ничего не прибавил.

Ответ его подтвердил смутные Алеевы подозрения и разжёг любопытство – но и только.

- А у моего отца есть Якорь? - сказал он. Васин диковатый взгляд блуждал по потолку, и Алей заторопился, подозревая, что админ сейчас либо уйдёт, либо низвергнется в новые безумные откровения: - А почему меня не пускает в Старицу?

- Кто тебя не пускает? – буркнул Полохов. – Никто тебя не держит. Это надуманная проблема. Трусишь ты, вот и всё.

На первый вопрос он не ответил. Алей уже собрался переспросить, когда админ встал, прогнулся, кряхтя, в пояснице и уточнил, глядя в окно:

- Санузел у тебя в коридоре?

- Да.

Вася без лишних слов выпал в коридор, хлопнул дверью, выругался, ударившись локтем, через минуту спустил воду – и всё стихло. «Сгинул», - сказал себе Алей; это был очевидный факт, и оставалось только выключить за сгинувшим Васей свет.

Машина небыстро шла через город - от светофора к светофору. Май и Корней вполголоса переговаривались о своём, а Алей восстанавливал в памяти детали вчерашнего разговора с админом – каждую реплику и мысль, каждое умолчание.

Корней вслух выругался на водителя маршрутки, и Алей вынырнул из размышлений. Он огляделся – район был незнакомый, по обе стороны дороги высились серые бетонные коробки советского вида, а на горизонте вставали узкие усечённые небоскрёбы. Алей нахмурился, пытаясь вспомнить, где в Листве может быть такая архитектура.

- Метро Савёловская, - спокойно пояснил ему Летен. – Корней по ЛКАДу не поехал. Ещё часок, и выедем за черту города.

- Ну ты скажешь тоже! – фыркнул Корней. – Часок! Через часок я даже до Димино не доеду.

- Да ладно, - деловито заметил Май. – Тебе ж не надо никуда доезжать. Тебе надо свернуть в туман. Туман, кстати, очень удачный сегодня.

Алей не мог с ним не согласиться. Дымка на горизонте была слишком густой для городского смога, дождь не моросил, но воздух дышал влагой. За городом погода должна была стать понятней: либо дождь, либо нет. Всё же Корней обещал ещё не меньше часа пути, в центре Листвы на туманные просёлочные дороги рассчитывать не приходилось, и Алей вновь погрузился в размышления.

Оставалось ещё несколько вопросов без ответа. Главным из них был Предел Летена – немыслимо длинная и сложная цепочка, удивительно сухая и одномерная при всей своей мощи. Рядом с нею маячил вопрос помельче: Алей пытался понять, почему его впечатления от Воронова так неровны и нелогичны. Его кидало от мучительного волнения и едва ли не страха к чувству полного спокойствия и защищённости – вот как сейчас. Частично это можно было объяснить двойственностью Летеновой натуры. Был же он одновременно бандитским паханом и мудрым отцом народа. Но не получалось вывести закономерность, увязать эмоции с ситуацией, и оттого не стихала тревога. Алей страшно нервничал в тот день, когда Летен был настроен благожелательно и предложил ему помощь; а в день знакомства Алей опрометчиво привёл Воронова в ярость, но совершенно его не боялся...

И Металл Майоров. Человек, который умел давать советы. Неслучайна была их встреча, о чём-то Алею предстояло у него спросить, но о чём?

Об отце же и его загадках Алей думал мало. Нужно было сначала выручить Иньку из передряги, а потом уже допытываться у отца, где он потерял рассудок. Не собирался Алей играть с ним в его игру.

- Ну вот и Кольцо, - удовлетворённо сказал Корней. Алей вместе со всеми проводил взглядом проплывающий над головой автомобильный мост. – Ещё полчасика, и пойдут твои просёлки. Ты уж смотри, не пропусти нужный.

- Не пропущу, - пообещал Алей.

Он расстегнул рюкзак и сунул руку внутрь, нащупав на самом дне ледяное текучее тело железной змеи.

В змею он велел превратиться Эну, помня о словах Осени. Вряд ли она была совершенно серьёзна, но мультяшный попугай действительно казался слишком уж безобидным существом. Стоило перестраховаться даже в такой мелочи.

А ночью Алей ходил в Старицу.

Он творчески переработал вычитанный на форуме «метод поражения» и использовал его дважды. Не пользуясь проксидемоном, он забил в Ялик админский код и уже из зелёного, вечно полуденного мира отправился на поиск нужной параллели. Решение пришло быстро: в качестве ориентира он задал собственное недавнее видение.

Старица подсказала ему ещё одну важную вещь. Для того чтобы разбудить демона, его не нужно было жаловать живым телом. По идее, лишённый способности возражать Эн должен был сдаваться намного быстрее.

...Машина стремительно пронеслась сквозь спальный район. Дорога вела на север, погода едва приметно менялась. Туман сгущался, вскоре он скрыл горизонт непрозрачной жемчужной дымкой. По обеим сторонам дороги встала стена леса. Дневной свет растворялся в сумерках и тенях.

- Хоть фары включай, - прокомментировал бодрый Корней.

А Май сказал:

- Ого. Нас сейчас тормознут.

Впереди из ватных пелён тумана показалась машина ГАИ.

- План «Перехват», - прибавил Май с небрежной досадой.

Корней хмыкнул и остановил машину.

Он опустил стекло и что-то неразборчиво сказал постовому. Протянул книжечку документа в тускло-серой обложке. Постовой взял под козырёк, отступил, и чёрная машина сорвалась с места.

Отчего-то эта рядовая, непримечательная встреча подействовала на Алея как звонок будильника. Он встрепенулся и выпал из прострации, напряжённо огляделся и снова сунул руку в рюкзак, вытаскивая змею на свет. Длинные острые выступы на её нижней челюсти можно было зацепить за плетение чешуи. Алей обернул проксидемона вокруг запястья и сложил руки на коленях.

Дорога сузилась. Уже впадали в неё с обеих сторон сухие ручьи просёлков. Они ещё не годились в дело, потому что со всей очевидностью вели к загородным ресторанчикам и старым дачам. Жидкий лесок просвечивал, мимо проносились попутные и встречные машины, и даже туман не спасал положения. Но Листва осталась позади. С минуты на минуту могло наступить время действия.

Алей крепко стиснул шею железной змеи.

- Провесить тоннель, - одними губами произнёс он, - из Подлистовья в Подлистовье-прим.

Летен искоса окинул его внимательным взглядом. Алей не обернулся. Он смотрел на дорогу, выжидая. Тревожное напряжение пробудилось и поднялось к сердцу, сдавило горло, давая понять: скоро.

- Скоро Красногорск, - сказал Корней с ленцой. – К Волоколамску поедем?

Алей хватанул ртом воздух, как рыба: не получилось выговорить с первого раза.

- Корней, поверните налево, - попросил он, переведя дух, - пожалуйста.

- Так я эту дорогу знаю, - не без удивления ответил тот. – Там дачи. Моего дружбанчика тёщи дача.

- Поверни, поверни, Корень, - весело сказал Летен, - жалко тебе, что ли.

- Не жалко, - со смехом ответил Корней.

Он сбросил скорость и свернул на дорогу, от которой с шоссе виднелось только подножие, порог – вроде волны песку, выплеснувшейся на асфальт. Дальше между высокими соснами всё поглощал туман.

На миг водитель ослеп: стёкла автомобиля точно завесили снаружи белой тканью. Корней беспечно ругнулся и включил противотуманные фары, а Алей не без труда избавился от мерзейшей ассоциации с саваном. «Только не саван!» - в ужасе думал он, пока Корней ругал погоду и спрашивал у Мая, исправен ли навигатор, пока Летен советовал сбавить скорость, чтоб не вписаться ненароком в сосну, - и Алей упустил момент перехода. Эн сработал слишком быстро. Его неожиданное послушание встревожило Алея ещё больше – не приходилось сомневаться, что намерения у демона самые неприятные, и в сочетании с возникшим ниоткуда «саваном» это было страшно. Несколько минут Алей не мог сориентироваться в ситуации, не знал, куда глядеть, что искать - попросту сидел и боялся.

Машина шла прямо, прорезая туман светом фар. Мелькали укутанные в белизну, точно призрачные стволы сосен и тёмные высокие гребни ельника. Дорога оставалась пустой.

- Эге, - пробормотал Корней, - а посёлок-то где? Поворот должен быть... Тут нет развилок.

«Тут нет развилок, - в ужасе повторил Алей про себя, сжимаясь на кожаном сиденье, которое стало вдруг холодным и жёстким. – Тут... я сделал развилку».

Он озлился на себя за глупые мысли. Немедля ему пришло в голову, что из-за него подвергают себя опасности трое совершенно посторонних людей. От этого стало ещё хуже. «Я ничего им не сказал, - отчаянно думал Алей, - они не знают, на что пошли. Нет, я же предупредил Летена, что папа вооружён. Они знают, что он вооружён. Но я не сказал, куда мы едем на самом деле. Я не мог сказать. Они бы не поверили, никто бы не поверил. Но получается, что я... подставляю их... но...» Он болезненно зажмурился и стиснул зубы. Реальность оказывалась какой-то непомерно страшной – куда там планам и теориям. Она была слишком простой и настоящей. Непредсказуемой.

Лес тем временем кончился.

Дорога пересекала поле, обрамлённое, как камень оправой, тёмной зеленью чащи, и в этой неглубокой чаше туман стлался по самому донышку, не загораживая обзор.

- Что за чёрт, - тихо сказал Корней. - Тут должны быть дачи. Развилок нет. Дачи где?..

Алей осторожно глянул на Летена.

Воронов улыбался.

- Я же обещал, что будет интересно, - сказал он Корнею. – Сохраняй спокойствие.

- Сюрпризы у тебя, Лёд, - неодобрительно отозвался Корней.

Май промолчал.

Алей подумал, что побратимы-десантники его и за человека-то не считают. Эта мысль его почему-то успокоила. Всю ответственность брал на себя Воронов. Он был тем человеком, которому ответственность можно отдать. Хозяином. Алей подумал, что Воронов многого добьётся и сам, без взлома Предела. Пожалуй, он даже не поймёт, что отданный ему код был неполным. Эта мысль окончательно умиротворила Алея.

Корней озадаченно ворчал и требовал от Мая ответить, где они находятся. Май возился с навигатором, чертыхался, а потом сказал, что навигатор, видимо, сломан: судя по его показаниям, они вообще стоят на месте.

Алей медленно вёл кончиками пальцев по ледяной чешуе змеи. Во рту сохло.

На дороге, там, где к обочинам вновь подступал с двух сторон лес и сгущался туман, медленно прорисовывалась на белом тёмная человеческая фигура.

- Эй! – закричал мужик, когда машина приблизилась. – Эгегей! Стой! Выходи!

Он замахал руками, подскакивая. Корней сбросил скорость, опасаясь сбить голосующего. Май хмыкнул, нехорошо сощуриваясь.

- Что, выйдем? – спросил Летена Корней.

- Почему бы нет, - задумчиво сказал Летен, и машина остановилась.

Мужик подобрал что-то с земли и вразвалочку направился к ним.

Мурашки сбежали у Алея по спине. Встречный был одет в страшное рваньё и обноски, хуже любого бомжа, но он отнюдь не походил на бомжа – начать хотя бы с того, что был совершенно трезв. Двигался он уверенно. В осанке чувствовалось достоинство и сознание своей силы. Высокий и дородный, он зарос бородой так, что та лопатой ложилась на грудь. Пряди длинных вьющихся волос торчали во все стороны, на темени сквозила плешь. В руках бородач на манер копья держал кусок тонкой металлической трубы.

Летен сощурился – точно так же, как Май.

- Доставай, - непонятно велел он.

Май мгновенно скособочился и в следующий миг уже сидел с автоматом на коленях.

Алея продрала дрожь.

- Что?.. – едва выговорил он. – Вы...

- Тихо, - не глядя, велел ему Летен.

- Выходи из машины! – крикнул мужик.

- Зачем это? – недружелюбно поинтересовался Корней.

- Я велю – выходи!

- Ты кто, председатель колхоза?

- Да! – с хохотком ответил бородач. – Имени Красного знамени. Выходи, говорю.

Никто не шелохнулся. Алей впился ногтями в ладони: его душил ужас. Он не мог бы ответить, кого именно боится – странного оборванца или всё-таки братвы Воронова. Кажется, больше всего он боялся, что кого-нибудь сейчас убьют. Всё равно кого. Думать он мог только об одном: раз Вася сказал, что звонил ему на следующей неделе, значит, на следующей неделе он будет дома и целый.

Точно ниоткуда рядом с бородачом возникло ещё пять человек. До сих пор они лежали, укрывшись в зелени посевов, на поле. Все были... вооружены? По сравнению с Маевым «калашом» арматура и обрезки труб выглядели нелепо, но хозяева их, сутулые и угрюмые, смотрелись куда как серьёзно.

И страшно.

Крайний слева был одноглаз. Глазница заросла мясом - багровым бугром, из которого торчала щетина бесформенной брови. У другого синей шишкой торчал изуродованный нос. Щёку третьего пробуравил широкий шрам. Не найти здесь было ни одного привычного лица, пусть даже испитого лица алкоголика из выморочной деревни. На всех наложили свою печать странные болезни и уродства. Все были бородаты, одеты в рваньё - и трезвы.

Корней посерьёзнел.

- Вы партизаны, что ли? – сказал он. – Так война давно кончилась, мужики. Хорош, пустите, по делу едем.

- И я говорю – хорош, - откликнулся «председатель». – Вылазь из машины. Машина моя будет. А вам всем дело найдём. Избы, баб найдём. Всё хорошо будет. Ты где бензина столько взял?

- На заправке.

«Председатель» укоризненно покачал головой, явно не веря, и едва заметно повёл в воздухе концом своей железяки.

Пятеро двинулись вперёд. Цепенея от ужаса, Алей медленно перевёл взгляд на Летена – и задохнулся.

Так не могло быть. Никто не мог относиться к происходящему – так. Это было неправильно, неестественно. Не по-человечески.

Воронов смеялся.

Май поглядел на него и улыбнулся.

- Твои шутки, Лёд?

- Нет. Алея Веселина, - сказал Летен и снизошёл до того, что хлопнул перепуганного Алея по плечу, выражая одобрение. – Он нам потом объяснит. Правильно я говорю, Алей Веселин?

Тот не нашёл в себе сил даже кивнуть. Вопрос всё равно был риторическим.

- Нет, я не понимаю, - как ни в чём не бывало бурчал Корней. – Здесь стоят дачи. Корефанчика моего дача, Лёд! Дурдомов тут никогда не стояло.

- Это не дурдом, - с удовольствием сказал Воронов. – Это, мужики, всерьёз.

- Шутишь, - огорошенно сказал Корней. – Да что это за хрены моржовые?

Летен азартно крякнул, не сводя взгляда с приближающейся компании, и вдруг сказал Маю:

- Дай.

Ухмыляясь, Май отдал ему автомат, прибавив: «Ты осторожней». Воронов бешено оскалился в ответ. Казалось, он помолодел лет на десять. Глаза его горели. Он снял «калаш» с предохранителя, распахнул дверцу и вышел.

- Вот это другое дело... - начал «председатель» и осёкся.

- Давай-ка по-хорошему, - сказал Летен, пока все шестеро, как завороженные, осматривали автомат у него на груди. – Снимайся с места и вали откуда пришёл. Своим передай: в случае чего – стрелять будем.

«Председатель» опасливо отступил. Но что-то мешало ему сдаться – то ли алчность, то ли необходимость поддерживать авторитет среди своих; он свёл брови, набычился и наконец бросил:

- Не будешь ты стрелять.

- Это почему же?

- Патронов у тебя мало. И взять неоткуда.

В ответ Летен саданул короткой очередью. Пули выбили песчаные фонтанчики у ног «председателя». Словно по волшебству, шестеро в один миг оказались на десять шагов дальше, чем были. Крайние медленно потекли обратно в заросли, но Воронов предостерегающе повёл дулом, и они замерли. Май с Корнеем оглядывали поле – не подбирается ли кто с тыла? Алей боялся дышать. Он бы сполз на пол машины, но самообладание совершенно его покинуло. Без приказа он не осмеливался шевельнуться.

- Понял, - нехотя выдавил «председатель». – Понаехали, м-мать вашу... стрелки в-ворошиловские, уж и из дому не выйди...

«Стрелки, - озарило вдруг Алея. – Воронов не первый здесь с огнестрелом! Первым был папа. Это в них папа стрелял. Он тут. Я привёл их куда надо... Теперь надо найти его. Надо спросить «председателя», он знает».

Оставалось выйти из машины и задать вопрос... Но у Алея язык присох к гортани, руки и ноги не слушались, он был не в состоянии сдвинуться с места. Голова наливалась болью от дикого напряжения; как он ни старался, заставить себя не мог.

К счастью, Воронова посетила та же догадка.

- Стой! – велел он. – Остальные стрелки где? Мужика с ребёнком ищем.

«Председатель» хмыкнул – как показалось, с долей облегчения.

- Да тут двух километров не будет, - с неожиданной доброжелательностью сказал он. – Поезжай прямо, там пустая деревня стоит, в крайней избе твой мужик засел. Только у него винтовка.

- Знаю, - так же дружелюбно ответил Воронов, - спасибо.

- Ну мы пошли, - сказал бородач.

- Удачи, мужики.

Широко улыбаясь, Летен вернулся в машину и отдал Маю автомат.

- Поехали, - сказал он довольно.

Корней взял с места.

- Ну и сафари под Листвой, - неверяще пробормотал он. – Чище чем на медведя.

- Я же обещал, что будет интересно, - добродушно сказал Летен. – А вон и деревня.

Алей подобрался и обеими руками вцепился в грубую чешую проксидемона.

«Лёд, - вдруг прозвучало в голове, как будто он услышал кем-то произнесённое: – Летен – Лёд... когда он приходит в ярость, лёд тает и показываются подснежники...» Он снова озлился на себя за то, что думает чушь, а потом вспомнил: «подснежниками» на жаргоне судмедэкспертов называются трупы, пролежавшие зиму под снегом.

Воронов убивал людей.

Он убийца.

Алей закрыл глаза.

Летен Истин может выглядеть защитником и опорой, но в действительности он убийца. Нельзя ему верить, нельзя на него полагаться. Он страшен. Он не должен получить код Предела. Никогда.

Машина поравнялась с чёрной избушкой.

На этот раз Май вышел первым. Сторожко пригибаясь, он скользнул вдоль покосившегося забора, заглянул в окна и крикнул:

- Чисто!

За секунду до этого Алей понял, что красной «Листвянки» в деревне нет. Это значило, что они опоздали. Что он – опять - опоздал. Но Летен уже открыл дверцу и поманил его к себе, и Алей покорно вышел из машины.

- Ну, - сказал Воронов, - что?

Алей молчал. Закусив губу, он как сомнамбула двинулся к Маю. Избушку он узнал, он видел её, но красная машина успела скрыться...

Алей не помнил, как открыл скрипучую дверь, как вошёл. Только что он стоял на воздухе рядом с Летеном Истиным, и в следующий миг уже склонялся над чёрным гнилым столом под чёрным потолком у разбитого закопчённого окошка. Воронов по-прежнему был рядом, в окошке виднелась спина Мая, который зорко оглядывал окрестности. В избушке скверно пахло: воняла химией какая-то дрянь, налипшая на бок древней «буржуйки».

На гнилой столешнице ногтем было процарапано: «Алик». И ещё чуть помельче, пониже, чуть наискось: «Алечка».

В глазах у Алея почернело. Подломились колени. Он сполз бы на грязный пол, но Летен ловко поймал его поперёк туловища и поставил на ноги. Дыхание у Алея прервалось от резкого толчка под дых, и он не смог ничего выговорить, так и шатался безвольно, вцепившись в рукав Летеновой чёрной куртки.

- Ну-ну-ну, - успокаивающе сказал Летен и кивнул на стол. – Брат твой тебе весточку оставил. Во дворе следы от покрышек. Уехали они?

- Да, - прошептал Алей.

- Куда? Будем догонять.

- Я...

Алей снова покачнулся, и Воронов перехватил его крепче.

- Держись, - сказал он. – Я с тобой.

Он поразмыслил и повёл Алея наружу. Аккуратно наклонил его голову, положив ладонь на макушку, иначе Алей вписался бы лбом в низкую притолоку. На свежем воздухе Алею стало немного легче, он судорожно вдохнул и потёр лицо ладонью. Летен ждал. В молчании прошла минута, потом Летен окликнул Корнея, велел, чтоб тот кинул ему фляжку. На фляжке был оттиснут герб СССР, твёрдое металлическое горлышко ткнулось Алею в зубы и ливануло жгучим ароматным коньяком. Алей закашлялся, сглотнул, больше половины пролил.

- Эх, ты, - добродушно сказал Летен и похлопал его по спине. Легко и естественно он вдруг перешёл на «ты», и так получалось даже спокойней – пока он обращался к Алею по имени и матичке, в этом неизменно слышалась ирония. Теперь Летен, казалось, окончательно записал Алея в «свои».

Алей глубоко вздохнул.

Мысль о том, что Летен убийца, уже утрачивала вес и значительность. «Ещё бы, - отрешённо подумал Алей. - А ведь если бы я пошёл сюда один, чёрт знает, чем бы это обернулось. Могли бы и убить. Как хорошо, что я его попросил... хорошо, только теперь что мне делать?»

И вопрос этот отворил шлюзы едва отхлынувшему беспамятству. Руки и ноги стали ватными. Белое небо и бледно-зелёную траву затопила волна чёрной воды. Алей подавился воздухом, земля покачнулась, желудок подпрыгнул к горлу, сердце скатилось в живот, и последним, что он увидел, были глаза Летена, серьёзные и встревоженные – и очень близкие, потому что Летен держал его на руках.

...Как отличается дивиди-рип от записи на старой кассете, как ясновидение отличается ото сна, так отличалась эта грёза от всех прежних. Наконец Алею доступен стал эффект присутствия, и не то что бы Алей этому радовался.

Он стоял на брусчатке и чувствовал её неровности сквозь подошвы ботинок. Было очень темно. В чернильном мраке угадывались громады высотных домов. Ни одно окно не светилось. Слева возвышался забор из сетки-рабицы, на нём тускло белел какой-то плакат. Справа, как молчаливая река, тянулось шоссе. В тишине было слышно, как гудит ветер, проносясь вдоль него. Ни машины, ни человека.

Страшным одиночеством сдавило горло. Глаза Алея закатились, и в этот момент он увидел, как в головокружительной высоте загорелся единственный квадратик окна.

Иней был там. Теперь Алей видел брата будто бы в бинокль: издалека, но очень чётко. Иней сидел за тяжёлым старинным столом из красного дерева и что-то вяло рисовал шариковой ручкой. Горела настольная лампа в зелёном бахромчатом абажуре. Иней поднял взгляд и посмотрел с отчаянной, обречённой горечью – как будто бы прямо в глаза Алею, и Алей набрал в лёгкие воздуха, пытаясь позвать его, но не мог произнести ни звука.

Вошёл Ясень, хмурый и озабоченный, сел на стол, поболтал ногами, что-то сказал сыну. «Не бойся, - прочитал по губам Алей, - всё хорошо». Невольно сжались кулаки. То, что делал отец, становилось уже преступлением. Нервы маленького человека могли не вынести подобного ужаса. Даже взрослого Алея мучил страх! «Папа! – немо крикнул Алей, - прекрати! Отведи его домой, если ты хоть чуть-чуть его любишь!» Но Ясень не услышал.

И так получалось, что Алик, старший брат, остался единственным, на кого Инька мог надеяться, единственным, кого он мог ждать. Маленький Инька нацарапал его имя на столе в страшной избе. Как бы жутко и тяжело ни приходилось Алику, он не имел права отступить, дать слабину: он был один в поле воин. Кроме него, никого не было.

Последним усилием воли Алей запомнил пустое шоссе и брошенную стройку, чтобы приказать Эну провесить туда тоннель, а потом нахлынувший ниоткуда бурный поток света увлёк его за собой, и он вернулся в сознание.

- Да, дела... - услышал он голос Мая. - Эпилептик?

- Не знаю, - задумчиво отвечал Летен, - Рябинушке надо показать. Непохоже... Нет, не эпилептик. Это профессиональное.

- А кто он по профессии? – подтянулся Корней.

- Маг, - с неожиданной ласковостью сказал Воронов, - волшебник. Очнулся? Водички дайте человеку...

Алей жадно выхлебал половину протянутой бутылки. Летен придерживал бутылку поверх его трясущихся пальцев и улыбался ему, точно щенку. Другой рукой он поддерживал голову Алея, на пару с Маем. Алей лежал на траве, а они с двух сторон от него сидели на подогнутых ногах. Когда Май склонился над ним и стал с любопытством заглядывать ему в лицо, Алей окончательно почувствовал себя щенком, потом идиотом, разозлился и встал.

- Надо ехать, - сказал он. – Мы их догоним.

- А сил у тебя хватит? – мягко спросил Воронов.

- Хватит, - коротко ответил Алей. – Времени мало.

Он нащупал на запястье змею. Эн молчал. Бодрствовал молча. Алей знал, что демон затаил на него зло, на миг он задался вопросом, что может затевать мстительная тварь. Но пока что Эн подчинялся... «Будем решать проблемы по мере их поступления», - сказал себе Алей и зашагал к машине.

- Что, - спросил его Корней, - снова в туман?

Алей сел, захлопнул дверцу, глубоко вдохнул. Рядом грузно опустился улыбающийся, не то растроганный, не то просто довольный Летен. Алей чувствовал исходящее от Воронова одобрение. То, что случилось, для Летена Истина было не более чем занятным приключением, и он веселился.

Дата добавления: 2015-08-20