История становления экологии

«Экология – наука о взаимодействии живых организмов и их систем с окружающей средой, об их взаимовлиянии и взаимопроникновении, что позволяет определить пути оптимизации и возможного изменения условий для окружающей среды и живых организмов» [2, с. 3].

Под экологией (термин введен Эрнстом Геккелем в 1873 г.) также понимается научная дисциплина, дескриптивный и даже этический принцип [3].

В истории развития экологии можно выделить три основных этапа.

Первый этап – зарождение и становление экологии как науки (до 60-х гг. XIX в.). На этом этапе накапливались данные о взаимосвязи живых организмов со средой их обитания, делались первые научные обобщения.

Второй этап – оформление экологии в самостоятельную отрасль знаний (после 60-х гг. XIX в.).

Третий этап (50-е гг. XX в. – до настоящего времени) – превращение экологии в комплексную науку, включающую в себя науки об охране природной и окружающей человека среды [4, с. 16].

Вся история становления и развития человечества проходила в теснейшем взаимодействии с природной средой. Исторических примеров взаимодействия природы и человека уже в древности было подмечено бесчисленное множество.

Начиная с V в. до н.э. выяснение отношения природы к жизни человека составляло излюбленные вопросы, подвергавшиеся особому рассмотрению в работах Гиппократа и его учебников, а затем Платона, Ксенофонта, Аристотеля, Страбона и Галена, повторившего мысли Гиппократа. Вот некоторые из этих идей.

Платон (428-348 гг. до н.э.) представлял наш «природный дом» круглой планетой: «Земля, если взглянуть на нее сверху, похожа на мяч». Она «очень велика, и мы знаем лишь малую ее часть. Люди живут на островах, омываемых воздухом, и видят Солнце, Луну, звезды такими, каковы они есть на самом деле...».

На вопрос, сколько лет существуют на Земле государства, Платон отвечает: «...огромный и неисчерпаемый период времени. Тысячи государств появились за это время одно за другим и соответственно не меньшее число исчезло. И везде они проходили через различные стадии государственной системы, становились большими из меньших, меньшими из больших, худшими из лучших, лучшими из худших». Теперь мы знаем, что одной из причин упадка цивилизации древнего мира в Месопотамии, Малой Азии, на родине самого Платона явился выпас скота без какой-либо меры, а также другие способы интенсивного ведения сельского хозяйства, которые приводили к невосполнимым экологическим потерям. Философ не мог не заметить этих фактов, но дал им иное объяснение. Согласно Платону, некогда Аттика (территория в пределах Древней Греции) обладала очень плодородными почвами, обеспечивающими безбедное существование ее жителей. Горы были покрыты лесами, которые не только кормили обитавших в ней людей, но и задерживали под своей сенью дождевые воды, не давая им бесполезно стекать по склонам в реки. «Вода не исчезала, как теперь, скатываясь в море по оголенной земле. То, что сохранилось, если сравнить это с тем, что существовало раньше, похоже было на истощенное тело больного человека; все плодородные, мягкие земли растратились и исчезли, оставив лишь остров суши». Объяснение же этих фактов ранних антропогенных экологических кризисов Платон дедуцировал из известных положений его философской системы. По Платону, все наблюдаемые на земле вещи и явления суть лишь бледные копии, тени мира идей. Поэтому разрушение среды обитания человеком представлялось ему не как еще одно свидетельство не отрицательных последствий неразумной деятельности человечества, а неизбежного упадка, перерождения самих вещей и явлений материального мира по сравнению с их исходным состоянием абсолютного совершенства в первичном мире идей-

Как отмечают американские исследователи истории наук о Земле К. Г. Глаккен, П. Джеймс и Дж. Мартин, если бы Платон не оставил свои рассуждения в рамках умозрительных дедуктивных конструкций, то «он мог бы прийти к выводу, что именно люди изменили облик земли, на которой они поселились, и что эрозия почвы и разрушение природных ландшафтов сопровождают историю человеческой цивилизации, повторно обнаруживая себя во многих местах Земли. Но мысль о человеке как агенте преобразований на земной поверхности и тысячи лет спустя после Платона еще оставалась не сформулированной».

Платон «упустил возможность изменить всю историю развития представлений о взаимоотношениях человека и природы, не увидев в человеке ее разрушителя».

Представители античного мира обычно интересовались природой только в том случае, если в ней находился человек или были заметны следы его созидательной деятельности. И весьма показательно в этом отношении развитие понятий «Космос» и «Ойкумена». Прежде всего оба этих понятия греческого происхождения. «Космос» — слово, произносившееся так же, как по-русски, первоначально означало «порядок, строй, соответствие». Философы школы Пифагора употребили его в смысле «мир, вселенная», понимая космос как стройное гармоничное целое.

Слово «Ойкумена» произносилось по-гречески почти так же, как в настоящее время по-русски, и означало «вся обитаемая Земля, вселенная». Эти представления о вселенной, тесно связанные со всем человечеством, убедительно свидетельствуют о глубоком гуманизме, который лег в основу античного мировоззрения. Проследим, как эти понятия истолковывались мыслителями древности.

Аристотель (384—322 гг. до н.э.) свои рассуждения по данному вопросу основывал на выдвинутой Эмпедоклом теории естественных, натуральных мест. «Если Земля — сфера и Солнце обращается вокруг нее, — рассуждал Аристотель, — то в тех местах, где Солнце оказывается прямо над головой (в тропической зоне) или же наиболее удаленных от экватора (полярных зонах), существование человечества невозможно». Философ, как и многие другие античные мыслители, разделял мнение, что Ойкумена ограничена с севера царством вечного холода, а с юга нестерпимой жарой. Будучи убежденным, что на Земле есть и южная умеренная зона, Аристотель утверждал, что она необитаема, во-первых, потому что люди не в состоянии ее достичь из-за нестерпимой жары в тропической зоне, и, во-вторых, тамошним людям - антиподам - пришлось бы ходить вниз головой.

Эратосфен (ок. 276-194 гг. до н.э.) - древнегреческий ученый, отец географии - пытается математически вычислить границы Ойкумены, выделяет на этих основаниях наличие пяти зон: жаркой, двух умеренных и двух холодных. Эратосфен был одним из тех немногих античных ученых, которые признавали правдивость сведений, сообщаемых Пифеем о его путешествии далеко на северо-запад от Греции в район западных и северных земель Европы. В своей книге «Географические записки» он расширил границы Ойкумены, включив в нее как Туле, расположенный у Полярного круга, так и Тапробану (о-в Цейлон, находящийся в Индийском океане). Ойкумена, указал он, протягивается от Атлантического океана до Бенгальского залива (который, как он думал, был восточной границей земель, пригодных для жизни). Эратосфен впервые в истории человеческой мысли утвердил такой подход к изучению Земли, при котором ее рассматривают как дом человека, и назвал эту сферу знания географией.

Страбон (64-63 гг. до н.э. - 23-24 гг. н.э.) - известный античный географ - касаясь границ Ойкумены, соглашается с Аристотелем и Эратосфеном в вопросе обитаемости земли как функции географической широты. Он продолжает настаивать, что пределом возможности жизни на Земле в направлении на экватор служит 12 градусов 30 минут северной широты. Он провел северную границу Ойкумены, дальше которой жизни препятствует холод, в 400 милях к северу от Черного моря: ни одно из людских поселений, существующих в Европе севернее Альп, не могло, по Страбону, приобщиться к цивилизации, так как жизнь там сосредоточивается вокруг костров, огонь в которых нужно постоянно поддерживать.

Возвращаясь к вопросам оценки места и предназначения человека в природе, отметим, что в концепциях античных мыслителей уже намечены основные черты так называемого европейского типа экологического сознания: «Люди, будто назначенные блюстителями земли, — пишет Цицерон, — не позволяют ей одичать из-за свирепых зверей». Неужели мир создан для деревьев, травы или зверей? Господство над земными благами у человека полное. Он двенадцать тысяч лет тому назад, к примеру, приручил собаку, и она служит ему верно. До этого собаки бегали стаями по лесам и полям. Человек использует поля и холмы, реки и озера, сеет хлеб, сажает деревья. Человеческий разум шаг за шагом проникает в тайны природы.

В процессе освоения природных богатств приобщались к природоохранительным делам и государственные структуры тех древних времен. К примеру, в римском сенате активно действовали экологические экспертизы при строительстве сложных по тому времени ирригационных и канальных сооружений, дамб и т.д.

Тацит описывал следующим образом события 15г. н.э.: «Затем Аррунцием и Атеем был поставлен вопрос перед сенатом, считает ли он возможным для уменьшения разливов Тибра запрудить реки и озера, из-за которых и повышается его уровень. По этому поводу были выслушаны представители муниципалиев и колоний, причем флорентийцы просили ни в коем случае не отводить Кланиса из привычного русла и не направлять его в Ари, так как это было бы для них губительно. Близкое к этому заявили и жители Интерамны: плодороднейшие земли Италии придут в запустение, если река Нар, спущенная в каналы, как это предполагалось, заболотит близлежащую местность. Не молчали и реатинцы, возражая против постройки плотины на Велинском озере, в том месте, где из него изливается Нар, и говоря, что оно выйдет из берегов и затопит окрестности, что природа, определившая рекам их устье и течение, источники и разливы, достаточно позаботилась о делах человеческих, к тому же нельзя не считаться с обычаями и верованиями союзников, посвятивших рекам родной страны обряды и жертвоприношения, да и сам Тибр не желает, чтобы у него отняли соседствующие с ним реки и его течение стало от этого менее величавым. Оказались ли тут решающими просьбы колоний, или трудности работ, или, наконец, суеверия, но взяло верх высказанное Гнеем Пизоном мнение, что следует оставить, как оно есть».

В истории древней Греции и древнего Рима отмечались жалобы греков в различные государственные инстанции на загрязнение вод афинского порта Пирей, а римлян — на засоренность Тибра. А их земляки, поселившись на севере Африки, жаловались на оскудение земли вследствие эрозии почв.

В Индии, Греции, Риме в древности строили сложнейшие отводные сооружения для городских стоков, которые очищались с помощью биоценозов.

История средневековья ознаменовалась мировоззренческой борьбой за ликвидацию средневековых представлений о принципиальной ограниченности как мира, так и самого человека, его познавательной и преобразовательной деятельности. Но вместе с тем нельзя не отметить, что человеческая мысль этого периода столкнулась с неразрешимой антиномией. С одной стороны, человек представлялся носителем и двигателем прогресса, принципиальные возможности которого мыслились как безграничные. А с другой стороны, реальные возможности человека были весьма ограниченными. Он, «самая ничтожная былинка», рисовался как трагическое существо, «заброшенное в бесконечный мир», — писал французский философ, математик и физик, один из основателей теории вероятности Блез Паскаль (1623—1662). Он был наиболее последовательным выразителем ранней «трагической диалектики» в представлениях о месте и возможностях человечества во Вселенной. Хотя человек и самая ничтожная былинка, но «былинка мыслящая... Пусть Вселенная раздавит его, но человек станет еще выше и благороднее этого своего "убийцы", потому что он сознает свою смерть. Вселенная же не ведает своего превосходства над человеком. Таким образом, все наше достоинство заключается в мысли. Вот чем мы возвышаемся, а не пространством и не продолжительностью, которых нам не заполнить...».

По мнению Гольбаха, человек - часть природы, подчиненная ее законам. Незнание своей собственной природы, по Гольбаху, привело человека к тому, что он оказался порабощенным и стал жертвой правительств.

Роберт Уоллес (XVIII в.) - английский священник, математик - фактически являлся родоначальником мальтузианской концепции будущего человечества и, в частности, мальтузианских традиций, выразившихся прежде всего в переносе акцента анализа с вопросов о перспективах построения идеального лучшего общества на вопросы об обеспеченности средствами существования дальнейшего социального прогресса и реализации идеалов равенства и справедливости. Мальтус изложил в своем «Опыте закона о народонаселении» (1798) взгляды, широко распространившиеся затем в конце XIX в. в экономических трудах. Мальтус сформулировал некий надисторический закон, согласно которому рост народонаселения происходит в геометрической прогрессии, а рост средств существования — лишь в арифметической прогрессии. Отсюда он выводил противоречия общественного развития. Мальтус связывал возможность преодоления этих противоречий с предупреждением не обеспечиваемого экономического роста населения, а также с «естественным» регулированием его численности посредством голода, эпидемий, войн и т.д. Против «мальтусовых законов абсолютного перенаселения» и «убывающего плодородия почвы» выступали русские ученые В.В. Докучаев, П.А. Костычев, К.А. Тимирязев.

Роберт Уоллес выступил против «Утопии» Т. Мора (1478-1535) — одного из основоположников утопического социализма, гуманиста и рационалиста эпохи Возрождения. Главным произведением Т. Мора является «Золотая книга, столь же полезная, как и забавная, о наилучшем устройстве государства и о новом острове "Утопии"» (1516), в которой рассказывается о путешествии в неведомую страну Утопию (буквально: место, которого нет). В книге Т. Мор изложил социалистические идеалы и подверг критике государственный строй Англии, основанный на частной собственности (Мор в свое время занимал высший государственный пост в Англии. Был казнен по приказу короля из-за политических разногласий.) В воззрениях социалистов-утопистов, хотя и содержавших много надуманного, несбыточного, имелись здоровые зерна истины.

Уильям Годвин (1756-1836) - английский писатель, утопический социалист - показывает в «Рассуждениях о социальной справедливости» (1778), что развернутые Р. Уоллесом сценарии антиутопии оставляют «по здравому смыслу неопровергнутой» саму идею Т. Мора «как наилучшего средства от незаконного присвоения и бедности, являющихся в настоящее время самыми могущественными врагами человеческого рода». Поэтому не следует «пугаться системы, столь благодатной для человечества, только потому, что люди станут слишком счастливыми и вследствие этого смогут через большой промежуток времени оказаться слишком многочисленными». Эти проблемы касаются слишком далекого будущего. А пока три четверти поверхности земного шара, которые могут еще быть заселены человечеством, остаются невозделанными. «Обрабатываемые площади допускают огромное усовершенствование в обработке». Поэтому население нашей планеты, как предполагал Годвин «сможет возрастать еще, вероятно, несчетное количество веков, а земли все еще будет достаточно для прокормления жителей». При приближении пределов роста населения планеты люди будущего не останутся безучастными и безразличными к возможности перенаселения и, безусловно, найдут средства «регулирования пружин нашего поведения». Если история человечества является до сих пор историей его пороков, то будущее не безнадежно: «человек научился предсказывать затмения, поэтому, если люди могли получать власть над внешним миром, постигнув его законы, то они, открыв законы социальной среды, могут получить власть и над нею...»

Эти идеи созвучны идеям Ж.А.Кондорсе, изложенным в книге «Эскиз исторической картины прогресса человеческого разума» (1794). Жан Антуан Никола Кондорсе (1734-1794), французский математик, философ, политический деятель, подобно Годвину, выражает уверенность в принципиальной возможности создания специальной науки предвидения будущего рода человеческого, переводящей наше знание о проблемах будущего на язык «искусства социального строительства», науки, «с помощью которой можно предвидеть прогресс человеческого рода, направлять и ускорять его». Кондорсе пишет:

«Если человек может почти с полной уверенностью предсказывать явления, законы которых он знает, если даже тогда, когда они ему неизвестны, он может на основе опыта прошедшего предвидеть с большей вероятностью события будущего, то зачем считать химерическим предприятием желание начертать с некоторой правдоподобностью картину будущих судеб человеческого рода по результатам его истории?»

Кондорсе также считает, «что природа не установила никакого предела нашим надеждам». Он подчеркивает, что, «только исследуя движения и законы этого совершенствования, мы сумеем определить размеры и пределы наших надежд». «К тому же человечество в этот отдаленный момент его истории неизбежно приобретает такие знания, о которых мы едва можем иметь представление».

При рассмотрении проблемы сохранения природной среды в условиях позднего средневековья изложим основные принципы взаимодействия природы и общества в трудах английского философа Фрэнсиса Бэкона (1561—1626) — основателя материализма и экспериментирующей науки. При короле Якове I он достиг высокого положения в государстве, став лордом-канцлером. Автор знаменитого трактата «Новый Органон» (1620) (в отличие от «Органона» Аристотеля), в котором развил новое понимание задач науки и основы научной индустрии. Провозгласив целью знания способность науки увеличивать власть человека над природой, Бэкон считал, что достичь этой цели может лишь наука, постигающая истинные причины явлений. Поэтому он резко выступал против схоластики. Бэкон сформулировал основной принцип взаимодействия природы и общества. Суть его состоит в том, что «над природой не властвуют, если ей не подчиняются». Философ гордился тем, что пользуется только опытом и относился к мышлению, гуманизму с презрением. Отношение Бэкона к природе его современники и потомки поспешили привести в соответствие с новыми идеалами, после чего образ матери-природы уступил место образу природы-машины, природы-дойной коровы.

Со временем, позабыв основной принцип взаимодействия природы и общества как краеугольную заповедь Бэкона, завороженное мнимым могуществом машинного производства человечество, казалось, прочно и навсегда расположилось в кресле «царя природы». Однако прошло лишь столетие его «царствования», и хрупкий мираж человеческого всемогущества стал быстро рассыпаться под ударами созревшего всеобщего кризиса, реальная угроза которого осознана теперь во всех странах мира. Будто возмущенная отведенной ей ролью невольницы, неограниченной властью своего творения - человека, природа быстро и недвусмысленно показала, что терпение ее не безгранично, что она - суровая и объективная мать, не позволяющая безнаказанно своему возмужавшему дитяти разрушать тот дом, где он родился и вырос. Поэтому и сегодня сохраняет актуальность мысль Ф. Бэкона о том, что «...Мы отнюдь не властвуем над природой так... как кто-либо находящийся вне природы... мы, наоборот, нашей плотью, кровью и мозгом принадлежим ей и находимся внутри ее... все наше господство над ней состоит в том, что мы, в отличие от всех других существ, умеем познавать ее законы и правильно их применять».

О чем бы ни размышляли философы прошлых веков или современной эпохи, побудительным мотивом всегда остается так или иначе человек, его жизнь, судьба, его место в природе и обществе, в истории. Определяя его «антропологическую направленность» от Сократа, поставившего в центр своих исканий требование «познай самого себя», и до Канта, трактовавшего вопрос «что такое человек?», происходят существенные сдвиги в понимании человека и смысла его жизни за более чем двухтысячелетнюю историю познания. В наши дни мы рассматриваем проблему «человек и природа» в контексте глобальных проблем, таких, как выживание в ядерный век и нарастание опасности экологической катастрофы.

Существенный вклад в гармонизацию отношений человека и природы внесли К. Маркс и Ф. Энгельс. В «Немецкой идеологии» они писали: «Историю можно рассматривать с двух сторон, ее можно разделить на историю природы и историю людей. Однако обе эти стороны неразрывно связаны; до тех пор, пока существуют люди, история природы и история людей взаимно обусловливают друг друга»..

Это означает, что человеческое общество и природу с ее физической, химической, биологической сторонами мы должны рассматривать исторически, в развитии отношений, в движении, во взаимодействии человека, общества и природы. Марксизм рассматривает человека как реального, живого субъекта, созидающего своим трудом материальные и духовные ценности, а тем самым и самого себя. Человек имеет дело с природой, вовлекает ее в орбиту своей деятельности, превращая ее в предмет, в материал, в орудие или средство своего труда. Природный материал, погруженный в «реторту цивилизации», функционирующий в общественном производстве, по его законам, и оставляет естественное условие человеческой жизни. Маркс мечтал о том, что однажды настанет время, когда естественные науки и науки общественные сольются в единую науку о Человеке, и наука о Человеке превратится в науку о Природе, ибо ее будущность уже будет зависеть от Разума и Воли людей, которые сами являются порождением Природы, Вселенной [5, с. 16].

Дата добавления: 2015-08-17