Восточный вопрос

Восточный вопрос на протяжении XIX - начала XX в. был центральным во внешней политике России. Из множества его проблем ключевыми были Балканы и Проливы.

Османская империя в XIX в. собственными силами уже не могла удержать разнохарактерные по уровню экономики, культуры, религии народы, ранее ею завоеванные. Национальные и сепаратистские движения раздирали государство. Начавшееся в 1821 г. греческое восстание, привлекло внимание всей Европы. Усилия, предпринятые российским императором Александром I совместно с западными странами для стабилизации обстановки на Балканах, не дали положительных результатов. Более того, Турция начала вводить санкции против России: не пропускала через Проливы российские торговые суда, арестовывала российских купцов и моряков, нарушая этим условия прежних русско-турецких соглашений. Вероятность новой русско-турецкой войны к середине 20-х годов становилась все очевидней. Греки не скрывали, что, начиная восстание, они рассчитывали на помощь единоверной России: согласно условиям Кючук-Кайнарджийского мира 1774 г. Россия обладала исключительным правом покровительства православным подданным султана.

Исчерпав дипломатические пути, Россия начала готовиться к войне, подтягивая войска к турецкой границе. Александр I осенью 1825 г. отправился на юг для знакомства с обстановкой. Действия России обеспокоили западные государства, прежде всего Великобританию. Английское правительство, опасаясь единоличного вмешательства России в греко-турецкую борьбу, предложило императору заключить двустороннее русско-английское соглашение по восточному вопросу. Предложение Лондона нашло понимание в Петербурге. Вступая в сотрудничество с Англией, Россия в случае русско-турецкой войны надеялась нейтрализовать направленные против нее действия Великобритании. "Было бы с нашей стороны поистине неразумно отталкивать Англию"[95], - сообщал в Лондон позицию российского правительства на английское предложение министр иностранных дел К.В. Нессельроде, верно служивший государю, но сохранявший свой взгляд на внешнюю политику России. Внезапная смерть Александра I поломала эти проекты.

Николай I со свойственной ему решительностью приступил к реализации подготовки войны с Турцией. В дальнейшем, на протяжении 30-летнего правления, он доказал справедливость сказанных им французскому послу Сен-При в начале своего царствования слов: "Брат мой завещал мне крайне важные дела, и самое важное из всех: восточное дело... Не следует думать, что я примусь за его разрешение очертя голову... Я очень рад буду условиться со всеми моими союзниками".[96]

Николая не знали в Европе, и поэтому считали новичком в политике, а он не спешил опровергнуть это мнение дипломатов о себе. "Я простой бригадный генерал, мало сведущий во внешнеполитических делах, если что напутаю, прошу, не взыщите", - говорил он не без иронии австрийскому канцлеру К. Меттерниху, влиятельному европейскому дипломату. Николай довольно быстро освоился во внешней политике, и она стала одним из любимых его занятий. Европа стала смотреть на него другими глазами.

В феврале 1826 г. в Петербург под предлогом передать поздравления от английского короля Георга IV новому императору с вступлением на престол приехал фельдмаршал А.У. Веллингтон для ведения деловых переговоров. Однако его предложение о посредничестве Великобритании в русско-турецком конфликте было отвергнуто Николаем, заявившем, что русско-турецкие отношения Россия решит путем непосредственных переговоров двух заинтересованных держав. По греческому вопросу император готов был вести переговоры с Англией. В итоге 23 марта (4 апреля) 1826 г. в Петербурге между Россией и Великобританией был подписан протокол, по которому обе державы предлагали Турции признать Грецию автономным государством. По третьему параграфу протокола, особенно важному для России, примирение между Турцией и греками могло совершиться при "общем или единоличном" участии сторон"[97], что позволяло России единолично выступить против Османской империи и не иметь Англию в стане противников.

Петербургский протокол стал первой внешнеполитической удачей Николая I. Этот успех сулил многое в его дальнейших внешнеполитических действиях на Ближнем Востоке. Надежда на новые договоренности с Англией, даже при изменившейся международной ситуации, была одной из составляющих стратегии Николая I.

Вскоре после подписания петербургского протокола союзники предложили другим европейским государствам присоединиться к российско- английскому соглашению. Державы медлили с ответом. Бездействие Европы подстегнуло греков в их борьбе за независимость. В апреле 1827 г. президентом страны был избран И. Каподистрия, бывший статс-секретарь по иностранным делам России. Греки в очередной раз продемонстрировали всем, что верят в помощь России. Рост авторитета России, действия повстанцев заставили Францию отказаться от позиции стороннего наблюдателя и присоединиться к участникам петербургского протокола.

24 июня (6 июля) 1827 г. в Лондоне между Россией, Великобританией и Францией был подписан договор, закрепивший основные условия соглашения, достигнутого в Петербурге. В документе повторялась важная для России статья петербургского протокола о возможности примирения между Турцией и греками при "общем или единоличном" участии договаривающихся сторон. Лондонский договор позволял России в случае войны с Турцией избежать враждебных выступлений не только со стороны Великобритании, но и Франции. Это соглашение не позволяло Англии как союзнице России открыто оказывать поддержку действиям Турции на Кавказе, где продолжалась война.

Современники оценивали подписанные Россией и Великобританией соглашения по греческому вопросу как поражение английской дипломатии. Подписание договоров отрезвляюще подействовало на Турцию. Султан был вынужден принять условия России и заключить с нею 25 сентября (7 октября) 1826 г. конвенцию в Аккермане (ныне Белгород-Днестровский), по которой турецкое правительство брало на себя обязательство впредь следовать нарушенным им в ходе греко-турецкой войны договоренностям с соседом.

Опираясь на поддержку Египта и используя разногласия европейских держав, султан отказался удовлетворить просьбу союзников признать за греками право на автономию. Тогда объединенные эскадры России, Англии и Франции блокировали турецко-египетский флот в бухте Наварин. Там 8(20) октября 1827 г. произошло сражение, в результате которого весь турецко-египетский флот, находившийся в бухте, был разбит, что значительно подорвало мощь Турции.

Наваринское сражение получило разную оценку в Европе. Николай I считал его естественным последствием лондонского договора. Греки видели в нем показатель слабости Османской империи и близость своего освобождения. В Лондоне, Париже и Вене сочли, что поражение Турции в сражении сделало ее беззащитной против России.[98]

Усилившиеся после Наварина противоречия между союзниками дали повод султану не только не принять условия лондонского договора, но и отказаться вести переговоры на его основе, что привело к разрыву дипломатических отношений европейских держав с Турцией. В декабре 1827 г. Махмуд II обратился к мусульманам с манифестом, в котором обвинил Россию в подстрекательстве греков к восстанию и отказался выполнять условия Аккерманской конвенции. В документе преднамеренно отсутствовало упоминание об антитурецких действиях англичан и французов, что должно было углубить разногласия в союзном лагере.

Николай I знал и об интригах султана, и о настроении своих союзников. Но в преддверии русско-турецкой войны он был заинтересован сохранить хотя бы видимость единства. В ответ на манифест султана Николай предложил Англии и Франции провести блокаду союзной эскадрой Проливов и оккупацию русскими войсками от имени трех держав Дунайских княжеств. Союзники, как и следовало ожидать, отвергли эти предложения. Николай I, воспользовавшись ситуацией, стал действовать единолично. Император официально заявил о нарушении султаном Аккерманской конвенции. "Мореплавание по Черному морю нарушено, - излагал Нессельроде мысли Николая I в ежегодном отчете МИД, - торговля потеряла все свои привилегии в Оттоманской империи... Манифест Махмуда является настоящей декларацией войны. Ни одна держава не смогла бы потребовать от нас, чтобы мы остались в подобном положении".[99] В этих словах звучала уверенность Николая I в правоте действий и понимание путей реализации своего плана.

Но его осуществление тормозилось другой войной на Востоке - русско-иранской, начавшейся в июле 1826 г. За событиями на Среднем Востоке внимательно следили западноевропейские державы, прежде всего Великобритания, не упускавшая случая оказать помощь Ирану в войне с Россией. В составе иранской армии воевала часть горского населения Кавказа. В этой сложной обстановке, когда союзники по лондонской коалиции были близки к выходу из нее, а кавказская война была далека от завершения, Николай I требовал от своего командования решительных действий против Ирана. "С Вашим намерением вести войну против персиян оборонительную не согласен и приказываю вести только наступательную войну против персиян, истребляя их разрозненно"[100], - писал император главнокомандующему на Кавказе генералу А.П. Ермолову, самостоятельность суждений и независимость взглядов которого раздражали Николая I, он не доверял ему. Вскоре Ермолов был заменен преданным императору генералом И.Ф. Паскевичем, завершившим русско-иранскую войну.

В феврале 1828 г. в деревне Туркманчай, недалеко от Тебриза, был подписан русско-иранский договор, в подготовке которого принимал активное участие А.С. Грибоедов как политический советник при И.Ф. Паскевиче. Согласно договору шах отказывался от притязаний на Восточную Армению: к России переходили Эриванское и Нахичеванское ханства, граница между двумя государствами устанавливалась по реке Араке. Иран обязывался выплатить России контрибуцию в размере 20 млн. рублей; Каспийское море было открыто как для русских, так и иранских торговых судов. Подтверждалось исключительное право России держать на Каспийском море военный флот.

Успешное окончание русско-иранской войны позволило Николаю I решить военными средствами конфликт с Турцией, поставив об этом в известность союзников. В сообщении, переданном в Лондон и Париж, отмечалось, что Россия "не стремится к разрушению Турции и готова... вместе с ними изыскивать средства для исполнения положений Лондонского трактата"[101]. Объявление Россией войны Турции 14(26) апреля 1828 г. было встречено Англией и Францией внешне спокойно. Пруссия признала законность действий России. Австрия заявила о своем нейтралитете.

Николай I, начиная войну, не ставил перед собой задачи разделить Турцию и захватить Проливы, так как понимал, что такое решение неизбежно приведет к столкновению с Западной Европой. "Его Императорское Величество считает, - сообщал К.В. Нессельроде командующему русской армией на Балканах генералу И.И. Дибичу, - что положение вещей, существующих в Османской империи, должно быть сохранено самым строгим образом". Уточняя решение императора, министр писал: "Мы не хотим Константинополя. Это было бы самым опасным завоеванием, которое мы могли бы сделать"[102].

Военные успехи России на Кавказе, стремительный переход русской армии через Балканы и ее движение к Константинополю отрезвляюще подействовали на турецкое правительство. Султан, ранее медливший с переговорами, в августе 1829 г. направил в российскую ставку в Адрианополь своих представителей.

Одновременно с переговорами в Андрианополе в Петербурге проводились заседания Особого Комитета по восточному вопросу, на которых присутствовал Николай. Участники совещания подтвердили принятое еще в 1802 г. правительственное решение о том, что "выгоды от сохранения Оттоманской империи в Европе превышают его невыгоды". Если же "наступит последний час турецкого владычества в Европе", то российское правительство готово обсудить Восточный вопрос на конференции великих держав, не упуская, однако, инициативы из собственных рук.[103]

Договор в Адрианополе, подписанный 2(14) сентября 1829 г., включал 16 статей. Согласно его условиям к России отходили: устья Дуная с островами, восточное побережье Черного моря с Анапой, Поти, а также районы Ахалцыха и Ахалкалаки. Турция признавала владения России в Закавказье: "Грузия, Имеретия, Мингрелия, Гурия и многие другие области закавказские, с давних уже лет присоединенные на вечные времена к Российской империи".[104]

Россия возвратила Турции крепости, города и селения, занятые ее войсками в европейской части страны. Подтверждалось право подданных России на торговлю по всей территории Османской империи и их неподсудность турецким властям. Проход торговых судов через Босфор и Дарданеллы признавался свободным для всех держав, находившихся в мирных отношениях с Турцией. Условия Адрианопольского мира были выгодны и балканским народам, прежде всего Греции, она получала широкую автономию. В следующем году, в феврале 1830 г., конференция великих держав в Лондоне признала Грецию независимым государством. Турция подтвердила все права и привилегии, полученные ранее дунайскими княжествами, включая пожизненное избрание господарей и создание земского войска. Сербии, помимо сохранения автономии, возвращались шесть округов, ранее отторгнутых у нее Турцией.

Адрианопольский мир стал крупной победой России. Он укрепил ее позиции в Турции, на Балканах и Кавказе, способствовал расширению черноморской торговли, экономическому и культурному развитию балканских и кавказских народов. Договор завершил длительный процесс присоединения народов Кавказа к России.

Успехи России на Ближнем Востоке, закрепленные договором в Адрианополе, всполошили европейские правительства. "Оттоманская империя, - записал канцлер Австрии, - поколеблена в своей основе. Она прекратила свое независимое существование"[105]. Англия пошла еще дальше: она потребовала пересмотра условий Адрианопольского мира, считая, что Россия нарушила европейское равновесие. Но Николай I отказался обсуждать этот вопрос с Англией.

Заключением Адрианопольского договора завершился восточный кризис 20-х годов XIX в. Россия стала самым влиятельным европейским государством на Ближнем Востоке. Это вынуждало султана стремиться к поддержанию лояльных отношений со своим северным соседом, что на некоторое время способствовало установлению мира на Ближнем Востоке.

Победа России в русско-турецкой войне, ослабление влияния Турции на Балканах повлияли на политику Порты и западноевропейских правительств. Последние, стремясь потеснить Россию на Ближнем Востоке, усугубили финансовую и торговую зависимость экономики Турции, что полностью подчинило ее политику интересам Западной Европы. Многие государственные деятели Османской империи не без помощи Запада стремились к модернизации страны, проведению реформ, способных укрепить внутреннее положение государства. В самой Турции положение осложнялось ростом сепаратистских тенденций в ее владениях. Одно из таких крупных движений возглавлял губернатор Египта Мухаммед Али. Он создал сильную, обученную по европейскому образцу армию и флот, при помощи которых значительно расширил пределы подвластной ему территории. В годы борьбы Греции за независимость правитель Египта выступал на стороне султана, получив за эту помощь его согласие на присоединение к Египту Сирии.

Махмуд II не сдержал обещания. Мухаммед Али использовал это как повод к выступлению против Турции. В 1832 г. египетская армия под командованием сына Мухаммеда Али-Ибрахима, разбив турецкие войска, угрожала Константинополю. Турецко-египетский конфликт, как это бывало и ранее, из внутренней проблемы превратился в международную. Решался вопрос о существовании Турции как самостоятельного государства и, следовательно, об изменении ситуации на Ближнем Востоке. Султан обратился за помощью к европейским правительствам. Англия, хотя и не желала распада Турции, реальной помощи султану не оказала, ограничившись выражением сочувствия.

Франция, чье влияние в Египте было наиболее прочным, предложила свое посредничество в конфликте. Наиболее определенную позицию занял Николай I. Он уведомил султана о принятом им решении немедленно отозвать из Александрии (резиденции Мухаммеда Али) русского консула и всех проживавших в Египте русских подданных, что с благодарностью было встречено Портой.[106] Заинтересованная в сохранении целостности Османской империи Россия была готова оказать военную помощь Турции, но только после ее обращения с этой просьбой к императору.

В ноябре 1832 г. в Константинополь и Александрию по личному поручению императора был направлен генерал Н.Н. Муравьев, хорошо знакомый с Востоком, владевший турецким языком. Он должен был убедить султана в дружественном отношении России к Турции, а Мухаммеда Али склонить к перемирию. "Помни же, - поучал Николай I Муравьева, - как можно более вселять турецкому султану доверенности, а египетскому паше - страху".

Послы Англии и Франции в Константинополе пытались убедить султана во враждебных намерениях России, но, выполняя инструкции своих правительств, по-прежнему отказывали ему в материальной помощи. Между тем египетская армия в конце декабря 1832 г., разгромив турецкую армию при Конье, двигалась к Константинополю. В феврале 1833 г. султан официально обратился к российскому послу А.П. Бутеневу с просьбой направить черноморскую эскадру и сухопутные войска на помощь Турции.

Общепринятая точка зрения в исторической литературе, что Россия навязала Турции свою помощь и тем поставила ее в зависимое от себя положение, нуждается в коррекции.[107] Очевидно, что Николай I был заинтересован в обращении Махмуда II за помощью к России. Помимо восстановления стабильности на Ближнем Востоке, он рассчитывал в случае победы Турции поставить перед султаном вопрос о режиме черноморских проливов, не вынося его обсуждение на международный уровень. Еще в ноябре 1832 г. командующему черноморским флотом был дан приказ немедленно направить из Севастополя пять кораблей и четыре фрегата в Турцию в случае обращения султана за помощью. Однако Бутеневу запрещалось самому предлагать военную поддержку султану, но разрешалось предупредить его о готовности эскадры выступить немедленно по требованию султана.

Не получив военной помощи у западноевропейских государств, султан был вынужден обратиться за ней к России. 8 февраля 1833 г. 30-тысячный десантный отряд, руководимый контр-адмиралом М.П. Лазаревым, высадился на Босфоре. Особую озабоченность действиями России проявила Франция, для которой победа Египта могла бы означать утверждение своего преобладающего влияния в Малой Азии. Поэтому французский посол в Константинополе, адмирал А. Руссен, первым заявил султану о вводе в Дарданеллы французской эскадры, если русские корабли не покинут берегов Босфора. Англия вела себя более спокойно, она осторожно советовала султану освободиться от военного присутствия России. Отсутствие единства в тактике двух ведущих государств позволило Николаю I осуществить свой замысел.

Русская эскадра оставалась на Босфоре, что отрезвляюще подействовало на египетского губернатора и заставило его заключить в мае 1833 г. в Кютахье турецко-египетское соглашение, по условиям которого во владение египетского паши переходили Сирия и Палестина. Но требование о независимости было отклонено султаном. Таким образом, турецко-египетский конфликт 1832-1833 гг. закончился компромиссом, не удовлетворившим ни одну из сторон.

На заключительном этапе турецко-египетского кризиса, в мае 1833 г., в Константинополь прибыл в качестве чрезвычайного комиссара А.Ф. Орлов, умный дипломат, во многом содействовавший внешнеполитическим успехам России. В его задачу входило подписание русско-турецкого союзного договора, идея заключения которого исходила от Турции. Такое предложение было сделано от имени султана Бутеневу еще в апреле 1833 г., до появления Орлова в турецкой столице. "Первая мысль о договоре, - отмечал Нессельроде в ежегодном отчете императору, - исходила непосредственно от самого султана. Он первый почувствовал необходимость иметь моральную поддержку России".[108] На инициативу Турции в заключении русско-турецкого договора указывал и Муравьев. В беседе с ним в апреле 1833 г. один из приближенных Махмуда II заметил: "Султан желает связать эти узы дружбы оборонительным и наступательным союзом с императором".[109]

Николай I в письме к Паскевичу следующим образом прокомментировал действия приближенных султана: "Они мне предложили заключить с ними наступательный и оборонительный трактат: первый я отверг, второй принял, как вещь нам выгодную и весьма полезную при нынешнем союзе Франции и Англии".[110] Эти и другие документы опровергают утверждения западных историков о том, что Россия навязала Турции договор под "охраной русских штыков".[111] На самом деле он был подписан после вывода русских войск из Босфора. Вместе с тем очевидно, что Махмуд II решился на этот шаг лишь в силу своего безвыходного положения, когда угроза нового нападения египетского паши не была снята, а западные державы устранились oт помощи султану.

Разумеется. Николай I был заинтересован в соглашении с султаном. Договор с Турцией позволял сохранить преобладающее влияние России на Ближнем Востоке, закрепленное Адрианопольским миром, а также решить вопрос о режиме Проливов. особенно важном для России как черноморской державы. Стремясь избежать конфликта с европейскими государствами, Нессельроде в последней инструкции Орлову еще раз подчеркнул мысль Николая I об оборонительном характере будущего русско-турецкого соглашения: "Россия будет защищать Турцию только против агрессии".[112]

26 июня (8 июля) 1833 г. в местечке Ункяр-Искелсси, вблизи Константинополя, был подписан русско-турецкий договор сроком на восемь лет. Стороны обязывались оказывать взаимную помощь друг другу в случае нападения на одну из них: Россия обязывалась предоставить Турции такое количество войск, "которое обе договаривающиеся стороны признают нужным". О характере помощи России со стороны Турции в общих статьях соглашения не говорилось, об этом шла речь в секретной статье, приложенной к договору. Согласно ее условиям России, в случае нападения на нее, освобождала Турцию от военной помощи в обмен на обязательство закрыть Дарданеллы для военных кораблей иностранных держав. По духу договора Россия как союзница Турции получала право свободного прохода через Проливы.

Ункяр-Искелесийский договор был кульминацией дипломатических успехов России на Ближнем Востоке в XIX в. Он усилил ее влияние в Османской империи, на черноморском побережье Кавказа. На Балканах Россия добилась выполнения Турцией ее обязательств в отношении Сербии.

Договор позволял Турции заняться внутренними преобразованиями в администрации, армии, финансах. Он способствовал укреплению собственно русско-турецких отношений, свидетельством чего была миссия Ахмеда-паши в Петербург в октябре 1833 - феврале 1834 г. и русско-турецкая конвенция, подписанная в 1834 г., в подготовке которой принимал участие Николай I. Ее условия подтверждали желание России сохранить дружественные отношения с Турцией и смягчить конфликты на Ближнем Востоке, в частности Россия наполовину сократила контрибуцию, ежегодно взимаемую с Турции согласно Адрианопольскому договору, вывела из Дунайских княжеств свои войска, а Турция особым указом подтвердила внутреннее самоуправление Сербии и согласилась на присоединение к ней ряда округов, населенных сербами.

Договоры с Османской империей, подписанные в 30-е годы, явились результатом не военных побед России, а дипломатических договоренностей, что позволяет изменить бытующие в литературе категорические оценки внешней политики Николая I как только агрессивной.

Заключение Ункяр-Искелесийского договора вызвало негодование Запада. Правительства Англии и Франции в ноте, обращенной к Турции, заявили о незаконности соглашения и отказывались с ним считаться. Петербургский кабинет заметил, что договор заключен между двумя независимыми государствами и имеет законную силу. Султан же подчеркнул его оборонительный характер и свое намерение "сохранить и упрочить мир с Россией".[113] Но и после этих заявлений нападки на договор в прессе и в парламенте западных стран не прекращались. Вновь всплыли утверждения о "русской угрозе" Индии, о противоречии этого договора международным соглашениям.

Единое желание помешать реализации условий Ункяр-Искелесийского договора Англии и Франции привело к созданию общего блока, в который пытались втянуть и Австрию. Англия, пользуясь тем, что Турция, связанная с Россией соглашениями 1833-1834 гг., не решалась на открытую помощь горцам, взяла инициативу в свои руки: на Кавказ засылались агенты, призывавшие ужесточить борьбу с Россией, а повстанцы снабжались оружием. В конце 30-х годов эта враждебная России деятельность Англии привела к крупному конфликту, вызванному инцидентом с английской шхуной "Виксен", захваченной у берегов Черкессии. После долгих усилий инцидент, едва не приведший к военному столкновению с Англией, был урегулирован.

Таким образом, напряженность в русско-французских отношениях возросла в годы Восточного кризиса конца 30-х- начала 40-х годов. Вследствие турецко-египетского конфликта 1832-1833 гг. и подписания Ункяр-Искелесийского договора влияние западноевропейских держав в Турции ослабло, в то время как Россия резко усилила свои позиции.

Еще с екатерининских времен целью русской дипломатии являлось установлении контроля над Черноморскими проливами, ликвидация исходящей от Англии опасности, недопущение иностранного флота в Черное море, защита всего Черноморского побережья от обстрела кораблями любой державы, которая с согласия Турции «пожелает громить русские приморские города».[114]

Ункяр-Искелесийский договор, заключенный на восемь лет, был первым значительным шагом на пути к обеспечению безопасности Черноморского побережья России. Он обязывал Россию и Турцию оказывать друг другу помощь всеми сухопутными и морскими силами в случае войны с третьей державой. Заключение договора вызвало обострение противоречий между западноевропейскими странами и Россией.

Николай I преувеличивал слабость османской империи, верил в ее скорую и неминуемую гибель и боялся упустить свою долю в «османском наследстве». Понимая, что в одиночку России не удастся решить поставленные задачи, император счел необходимым заручиться поддержкой западных держав. В сентябре 1833г. между Россией и Австрией была подписана конвенция, по которой обе стороны обязались поддерживать статус-кво в Турции и противодействовать новым возможным покушениям на него со стороны Мухаммеда Али. Однако, Николай I стремился заручиться поддержкой и более сильного партнера – Великобритании. Между тем после подписания Ункяр-Искелесийского договора англо-русские отношения заметно обострились. Для лорда Генри Джона Пальмерстона и большей части не только консерваторов, но и вигов расширение британского влияния на Востоке и противодействие росту русского влияния в Турции было важнейшей внешнеполитической задачей.

Вследствие преимуществ, полученных Россией по условиям Ункяр-Искелесийского договора (право вооруженного вмешательства в турецко-египетский конфликт), интересы Франции и Великобритании, заинтересованных в сохранении статус-кво на Ближнем Востоке, сблизились (у России не должно было появиться повода для вмешательства в конфликт между султаном и египетским пашой). Противоречия между Францией и Великобританией (вследствие соперничества в Средиземном море, в Алжире и Египте) отодвинулись на второй план, как только появилась возможность усиления влияния России в Османской империи.

В годы обострения Восточного вопроса Николай I занимал очень миролюбивую позицию по отношению к Великобритании и стремился доказать ее правительству, что всегда готов ему помочь в любом дипломатическом демарше против Франции. С августа 1839 г. послом России в Великобритании вместо Поццо ди Борго стал известный англофил, барон Ф.И. Бруннов. Перед ним были поставлены следующие задачи: содействовать осложнению англо-французских отношений, предотвратить совместные действия Франции и Великобритании в Восточном вопросе, поскольку вместе они располагали мощным военно-морским флотом. Следовало, во-первых, «организовать» серьезные и долговременные разногласия между Англией и Францией, во-вторых, подготовить проект соглашения между Россией и Великобританией по вопросу о разделе турецких владений.

В 1841 г. истекал восьмилетний срок Ункяр-Искелесийского договора. У Николая I было два варианта: либо продлить его действие еще на восемь лет, либо отказаться от ненавистного Великобритании договора и получить за это весомые компенсации. Царь предпочел второй вариант, надеясь в дальнейшем на совместное с Великобританией решение вопроса о судьбе османских владений. Российский посол довел до сведения английского правительства позицию государя: он откажется от продления договора, если будет заключено соглашение держав о том, что Босфор и Дарданеллы должны быть закрыты для военных судов всех стран, и если будет заключено соглашение, ограничивающее захваты Мухаммеда Али. Именно на этих условиях могли начаться переговоры в Лондоне.

Следует указать, что во Франции всегда были сторонники русско-французского сближения. Представитель Османской империи во Франции Мустафа-Решид в одном из донесений из Парижа в 1839 г. отмечал, что в Национальном собрании Франции велись длительные дискуссии по Восточному вопросу, и некоторые сторонники России утверждали, что укрепление ее позиций в Османской империи противоречит лишь интересам Англии, а не Франции, и что в случае союза с Россией Франция сможет расширить свои границы на Рейне и территории на границе с Бельгией.[115]

Между тем А. Тьер, возглавивший в марте 1840 г. правительство, стремясь обойти Великобританию, противившуюся присоединению Сирии к Египту, втайне от других держав попытался добиться заключения непосредственного соглашения султана с Мухаммедом Али. Об этом стало известно сначала в Австрии, а затем и в Великобритании. Пальмерстон, не желая уступать Мухаммеду Али и его покровительнице Франции, сделал все, чтобы помешать непосредственным переговорам, которые, как он опасался, приведут к разделу Османской империи на два государства, одно из которых будет зависеть от Франции, другое – от России. Именно с этого времени Великобритания начала действовать заодно с Россией против Франции в Восточном вопросе.[116]

15 июля 1840 г. представители Великобритании, России, Австрии и Пруссии подписали конвенцию, согласно которой целостность Османской империи гарантировалась четырьмя европейскими державами, а Мухаммеду Али гарантировалась наследственная власть в Египте и временное 9до конца жизни) владение Анконским пашалыком. России был гарантирован запрет на проход военных судов через Босфор и Дарданеллы. Как отмечал Е.В. Тарле, конвенция радовала Николая I не строчкой о Дарданеллах, а тем, что отныне можно будет разговаривать об Османской империи ее будущей судьбе не с Францией и Великобританией, а только с одной Великобританией. Раздраженные протесты французской дипломатии, полные возмущения комментарии во французской прессе, обвинение французским правительством лорда Пальмерстона в предательстве – все это, по мнению Николая I, свидетельствовало о том, что разногласия между Францией и Великобританией достигли апогея и найти компромисс им не удастся.[117]

После подписания конвенции Франция оказалась не только в международной изоляции, но и вследствие воинственной политики Тьера еще и перед лицом новой коалиции, а в перспективе – очередной европейской войны. Отношения между Россией и Францией резко обострились; во Франции справедливо полагали, что главной целью России было разрушение «сердечного согласия», существовавшего между Францией и Великобританией, и изоляция Франции на международной арене. Нессельроде писал во всеподданнейшем отчете за 1840г.: «Франция не скрывает от себя, что от нас исходила мысль, приведшая ее к изолированности, и что мы виноваты в ее униженном положении».[118]

29 октября 1840 г. во Франции был сформирован новый кабинет министров во главе с маршалом Н. Сультом. Министром иностранных дел стал Ф. Гизо, стремившийся, в отличие от Тьера проводить взвешенную, осторожную политику. Царское правительство было удовлетворено этим назначением, поскольку в Тьере видело главного противника Лондонской конвенции и наиболее опасного врага европейского мира. В России надеялись, что правительство Сульта-Гизо более взвешенно подойдет к решению Восточной проблемы.[119]

Заключение

Таким образом, после июльской революции 1830 года произошло радикальное изменение в отношениях между Россией и Францией. В течение 1830-х годов отношения России и Франции стагнируют, находятся в «Замороженном состоянии»[120], обозначаются все новые аспекты столкновения интересов – Бельгия, Польша, турецко-египетский конфликт.

Николай I продолжает линию «Священного союза», не учитывая новых политических реалий, стремления многих народов, в том числе и Франции, самим решать свою политическую судьбу. Николай I не принимал новой монархи по ряду причин, прежде всего, идеологических, нравственных. Он считал режим июльской монархии непрочным и временным. В то же время отказ европейских монархов следовать курсу российской политики, нацеленной на подавление французской революции, и признание европейскими державами новой династии, в определенной степени обозначили провал русской дипломатии в отношении Франции.

В то же время, агрессивная и высокомерная политика России по отношению к Франции, бесцеремонный диктат вызывал возмущение не только правящей династии, но и всего французского общества, настроение которого решительно изменилось в отношении России. Россия в глазах рядовых французов превратилась в агрессивную державу, «жандарма Европы».

Внешнеполитическая несовместимость обеих стан проявлялась и в том, что сама Франция уже перестала ощущать себя в качестве поверженной державы и искала пути посредством дипломатического маневрирования ревизовать принципы венской системы. В годы июльской монархии в политической культуре Франции был выработан новый внешнеполитический принцип – принцип невмешательства, предполагавший признание права народов на их социально-политический выбор. Этот принцип, яростным пропагандистом которого был Ф. Гизо, давал Франции новые внешнеполитические возможности. С одной стороны, воплощение этого принципа в жизнь гарантировало безопасность новой династии от возможного вмешательства соседних держав, с другой – позволял продвигать свои интересы в Бельгии, которая во французской политической культуре рассматривалась как зона внешнеполитических интересов. Несостоявшаяся интервенция в Бельгию со стороны европейских монархов, признание ее независимости укрепили внешнеполитические позиции июльской монархии. Умелая, основанная на компромиссах внешняя политика июльской монархии позволили Франции набрать международный вес и создать условия для демонтажа венской системы.

В 1830-е годы меняется конфигурация мировых сил, ослабляя механизмы венской системы. Стремление обезопасить себя, вызванное агрессивным и прямолинейным курсом России, толкали Францию к союзу с Великобританией, что в некотором смысле способствовало расколу Европы. Идея «сердечного согласия» с Англией, имевшая антирусскую направленность, всерьез рассматривалась французскими политиками и была отработана в годы «восточного кризиса» в 1830-1840-е гг. Представляется, что курс России в Европе в этот период был недостаточно гибким, создавал предпосылки для роста антироссийских настроений.

Франция все более активно выступает в поддержку национально-освободительного движения в Польше. В то же время французские официальные лица, избегая обострения отношений с Россией,заявляли о непричастности Франции к польским делам. В этом, несомненно, проявлялась известная гибкость французской дипломатии.

Новой сферой напряженности между обеими странами стал турецко-египетский конфликт. Усиление позиций России в результате Ункиар-Искелесийского договора с Турцией, побуждает Францию вновь сближаться с Англией, активизируя свою политику на Ближнем Востоке.

Французское правительство опасалось улучшения российско-английских отношений, и поэтому пресса как Франции, так и Британии сознательно преувеличивала русскую опасность, нагнетая антирусскую истерию.

Таким образом, с 1830 г., российско-французские отношения оставались замороженными, и даже носили характер противоборства, что было вызвано, с одной стороны, неприятием Россией нового политического режима, а с другой стороны, Франция искала «лазейки» в системе международных отношений, с тем, чтобы восстановить статус великой державы.

Список литературы:

1. Восточный вопрос во внешней политике России. Конец XVIII - начало XX в. М., 1978.

2. Внешняя политика России XIX и начала XX века: Документы российского Министерства иностранных дел. Серия 2. 1815-1830. Т. III (XI), IV (XII). М.: Наука. 1979-1980. 878 с., 783 с.

3. Георгиев В.А. Внешняя политика России на Ближнем Востоке в конце 30-начале 40-х годов XIX века. М., 1975.

4. Герцен А.И. Франция или Англия? Русские вариации на тему 14 января 1858 /А.И. Герцен. Собрание сочинений в тридцати томах. Т. 13. М., 1958.

5. Грюнвальд К. Франко-русские союзы. М.: Международные отношения. 1968. 328 с.

6. Дебидур А. Дипломатическая история Европы. Священный Союз от Венского до Берлинского конгресса. 1814-1878 гг. Ростов-на-Дону. 1995.

7. Дивов П.Г. Дневник. 1831. // Русская старина. 1899.№10.С. 538-539.

8. Дегоев В.В.Внешняя политика России и международные системы: 1700-1918 гг. М., 2004.

9. Дулина Н.А. Османская империя в международных отношениях (30-40-е годы XIX в.). М., 1980.

10. История внешней политики России. Первая половина XIX века. М.: Международные отношения. 1999. 448 с.

11. История Польши: В 3 т. М., 1956. Т. 1.

12. Карамзин Н. М. Неизданные сочинения и переписка. СПб., 1862. Т. 1.

13. Киняпина Н.С. Внешняя политика России в первой половинеXIX века. – М., 1963.

14. Киняпина Н.С. Ункяр-Искелесийский договор 1833 г. - Научные доклады высшей школы. Исторические науки, 1958. № 2.

15. Кюстин А. де Россия в 1839 году. М., 1996. Т. 1. Литературное наследие - М. 1937, тт. 31-32.

16. Манухина (Таньшина)Н.П. Русско-французские отношения в годы июльской монархии // Россия и Франция XVIII-XIX века. Вып. 5. М., 2003. С. 115-142.

17. Маркс.К., Энгельс Ф. Сочинения. Т.9.

18. Маркс К., Энгельс Ф. Соч.-2-е изд.-Т. 14.-С. 168

19. Мартенс Ф. Ф. Собрание трактатов и конвенций, заключённых Россиею и иностранными державами. Т. VII. Трактаты с Германиею. 1811-1824. СПб.: Тип. Мин-ва путей сообщ. (А. Бенке). 1885. 440 с.

20. Михайлов В.Б. К.О. Поццо-ди-Борго: дипломат реставрации на службе Российской империи // Портреты российских дипломатов. М., 1991. С.47-71.

21. Намазова А.С. Бельгия. Исторический опыт: традиции и современность. - М.: ИВИ, 2001. - 175 с.

22. Намазова А.С. От революции к реформам: эволюция бельгийской государственности (1787 - 1993): Автореф. дис. на соиск. учен. степ. д.ист.н.- М., 2002. - 37 с.

23. Нарочницкий А.Л. Международные отношения европейских государств от Июльской революции во Франции до Парижского мира (1830-1856 гг.). М., 1946. – 60 с.

24. Николаева Ю.В. Международные отношения в новое и новейшее время // Материалы международной научной конференции, посвященной памяти профессора К. Б. Виноградова.Спб., 2005.

25. Нольде Б.Э. Внешняя политика: Исторические очерки. Пг. 1915. -264 с.

26. Орлик О.В. Передовая Россия и революционная Франция. М., 1973.

27. Орлик О.В. Российский дипломат Н.Д. Киселев.// Новая и новейшая история. 1992. №2. С.149-164.

28. Орлик О.В. Социально-политические взгляды и дипломатическая деятельность во Франции Н.Д. Киселева // Новая и новейшая история. 1992. №2. С. 72-94.

29. Орлик О.В. Россия и французская революция 1830. М., 1968.

30. Полиевктов М.А. Николай I. Биография и обзор царствования. М., 1918. – 165 с.

31. Промыслов Н.В. Образ России на страницах газеты «Монитер» накануне войны 1812 года // Европа. Международный альманах. Вып. 6. Тюмень, 2006.

32. Пушкин А.С. Полн.собр.соч. М., 1958. Т.10.

33. Сироткин В.Г. Наполеоновская "война перьев" против России // Новая и новейшая история. 1981. №1 С.142.

34. Сироткин В.Г. Дуэль двух дипломатий. М. 1966.

35. Сироткин В.Г. Русская дипломатия и Франция после падения империи Наполеона (10-20-е годы XIX столетия). М. 1976.

36. Соловьев С.М. Сочинения. Книга XVI. Работы разных лет. М., 1995.

37. Соловьев С.М. Поццо-ди-Борго и Франция. Начало второй четверти XIX века // Вестник Европы. 1879. №2(76). Кн.3. Март. С.82-102; №3(77). Кн.5. Май. С.252-273

38. Таньшина Н.П. Политическая борьба во Франции по вопросам внешней политики в годы июльской монархии. М., 2005.

39. Тарле Е.В. Европа от Венского конгресса до Версальского мира.1814-1919. Л., 1927. – 230 с.

40. Тарле Е.В. Запад и Россия. Статьи и документы из историиXVIII-XX в. Пг., 1918.- 219 с.

41. Тарле Е.В. Крымская война // Соч.: в 12 т. М., 1959. Т.8.

42. Тарле Е.В. Три катастрофы. Вестфальский мир. Тильзитский мир. Версальский мир. 1923.

43. Тарле Е.В. Печать во Франции при Наполеоне. Сочинения в 12 т. Т. IV. М., 1958. 56 с..

44. Татищев С.С. Внешняя политики императора Николая I. СПб., 1887. – 639 с.

45. Татищев С.С. Император Николай и иностранные дворы. Исторические очерки. СПб., 1889. -459 с.

46. Татищев С.С. Из прошлого русской дипломатии. Исторические исследования и полемические статьи. СПб., 1890. – 567 с.

47. Троцкий И. Третье отделение при Николае I. Л.: Лениздат, 1990.

48. Фадеев А.В. Россия в системе международных отношений 1815-1849 гг. Глава для IV тома серии «История СССР с древнейших времен». – М., 1961.

49. Федосова Е.И. Дипломатия Франции на заключительном этапе восточного кризиса 20-х годов XIX века // Новая и новейшая история. 1986. №6. С. 64-75.

50. Шумигорский Е. Один из ревностнейших насадителей немецкого засилья в России. Граф К.В. Нессельроде // Русская старина. 1915. Т. 161..№1(январь). С. 160-165;

51. Федосова Е.И. Идея европейского единства и общественно-политической мысли Франции XVIII-XIX веков // Новая и новейшая история. 1994. №3. С. 70-78.

52. Федосова Е.И. Либералы у власти(некоторые проблемы внешней политики июльской монархии во Франции) // Европейский либерализм в новое время: теория и практика. М., 1995. С. 166 – 174.

53. Федосова Е.И. Становление внешнеполитического курса июльской монархии во Франции (1830-1834) // Вестник Московского университета. Серия 8. История. 1989. №2.С. 23-36.

54. Шильдер Н. К. Император Николай Первый. СПб., 1903. Т. I.

55. Щербатов А.П. Генерал-фельдмаршал князь Паскевич. Его жизнь и деятельность, т. 5. Приложение. СПб., 1896.

56. Юзефович Т. Договоры России с Востоком, политические и торговые. СПб., 1869.

Источники:

1. Анненков П.В. Парижские письма - М.: Наука, 1983. - 608 с.

2. Богданович Т. Французская эмиграция, вопрос об интервенции, империя, июльская революция в свидетельствах русского вельможи (Из неизданных бумаг графа Виктора Кочубея) // Анналы. 1924. № 4. С. 131-132.

3. Вестник Европы. Март 1917.

4. Герцен А.И. Письма из Франции и Италии. Письмо десятое/ А.И. Герцен. Собрание сочинений в тридцати томах. Т. 5. М., 1955.

5. Намазова А.С. Источники по истории Бельгии XVIII-XX вв. в архивах и библиотеках Москвы. - М.: ИВИ РАН, 2004. - 142 с.

6. Собрание трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными державами. Составитель Ф.Ф. Мартенс, т. II. СПб., 1895.

7. Письма Шопена. М., 1929. С. 152-153.

8. Погодин М. П. Исторические размышления об отношении Польши к России // Телескоп. 1831. № 7. С. 303-304.

9. Пушкин А. С. Письма. Т. II.

10. Русский архив. 1879. Т. 1.

11. Санкт-Петербургские ведомости. №101. 22 августа. 1830 г.

12. Санкт-Петербургские ведомости. №100. 20 августа. 1830 г.

13. Северная пчела. № 100. 21 августа. 1830 г.

14. Северная пчела. 1831.30 сент.№ 220.

15. Северная пчела. 1831. 29 сент. № 219.

16. Северная пчела.1831. 9 дек. №280.

17. Северная пчела.1831. 9 окт. №228.

18. Чернышевский Н.Г. Июльская монархия // Современник. 1860.

19. Moniteur. 1831.20 sept. N 263. P. 1624-1626.

20. Moniteur. 1831.21 sept. N 264. P. 1630.

21. Moniteur. 1831.21 sept. N 264. P. 1634.

22. Moniteur. 1831.21 sept. N 264. P. 1634.

23. Moniteur. 1831.21 sept. N 264. P. 1632.

24. Moniteur. 1831.21 sept. N 264. P. 1635.

[1] Татищев С.С. Внешняя политики императора Николая I. СПб., 1887; Татищев С.С. Император Николай и иностранные дворы. Исторические очерки. СПб., 1889; Татищев С.С. Из прошлого русской дипломатии. Исторические исследования и полемические статьи. СПб., 1890; Соловьев С.М. Сочинения. Книга XVI. Работы разных лет. М., 1995; Соловьев С.М. Поццо-ди-Борго и Франция. Начало второй четверти XIX века // Вестник Европы. 1879. №2(76). Кн.3. Март. С.82-102; №3(77). Кн.5. Май. С.252-273; Нольде Б.Э. Внешняя политика: Исторические очерки. Пг. 1915; Полиевктов М.А. Николай I. Биография и обзор царствования. М., 1918.

[2] Фадеев А.В. Россия в системе международных отношений 1815-1849 гг. Глава для IV тома серии «История СССР с древнейших времен». – М., 1961. С.12.

[3] Тарле Е.В. Европа от Венского конгресса до Версальского мира.1814-1919. Л., 1927.; Тарле Е.В. Запад и Россия. Статьи и документы из историиXVIII-XX в. Пг., 1918.; Тарле Е.В. Три катастрофы. Вестфальский мир. Тильзитский мир. Версальский мир. Пг. 1923.

[4] Нарочницкий А.Л. Международные отношения европейских государств от Июльской революции во Франции до Парижского мира (1830-1856 гг.). М., 1946.

[5] Киняпина Н.С. Внешняя политика России в первой половинеXIX века. – М., 1963.

[6] Георгиев В.А. Внешняя политика России на Ближнем Востоке в конце 30-начале 40-х годов XIX века. М., 1975.

[7] Федосова Е.И. Дипломатия Франции на заключительном этапе восточного кризиса 20-х годов XIX века // Новая и новейшая история. 1986. №6. С. 64-75.

[8] Дегоев В.В.Внешняя политика России и международные системы: 1700-1918 гг. М., 2004.

[9] Орлик О.В. Российский дипломат Н.Д. Киселев.// Новая и новейшая история. 1992. №2. С.149-164.

[10] Федосова Е.И. Идея европейского единства и общественно-политической мысли Франции XVIII-XIX веков // Новая и новейшая история. 1994. №3. С. 70-78; Федосова Е.И. Либералы у власти(некоторые проблемы внешней политики июльской монархии во Франции) // Европейский либерализм в новое время: теория и практика. М., 1995. С. 166 – 174; Федосова Е.И. Становление внешнеполитического курса июльской монархии во Франции (1830-1834) // Вестник Московского университета. Серия 8. История. 1989. №2.С. 23-36.

[11] История внешней политики России. Первая половина XIX века. М.,1999.

[12] Сироткин В.Г. Русская дипломатия и Франция после падения империи Наполеона (10-20-е годы XIX столетия). М. 1976. С. 67.

[13] Грюнвальд К. Франко-русские союзы. М.: Международные отношения. 1968. С. 134.

[14] Федосова Е.И. Либералы у власти (некоторые проблемы внешней политики июльской монархии во Франции) // Европейский либерализм в новое время: теория и практика. М., 1995. С. 167.

[15] Грюнвальд К. Франко-русские союзы. М.: Международные отношения. 1968. С. 99.

[16] Грюнвальд К. Франко-русские союзы. М.: Международные отношения. 1968. С.100.

[17] Грюнвальд К. Франко-русские союзы. М.,1968.

[18] Мартенс Ф.Ф. Собрание трактатов и конвенций, заключённых Россией с иностранными державами. СПб., 1909., Т. 15. С. 104.

[19] Орлик О.В. Передовая Россия и революционная Франция. М., 1973. С. 100.

[20] Пушкин А.С. Полн.собр.соч. М., 1958. Т.10.С.302.

[21] Орлик О.В. Передовая Россия и революционная Франция. М., 1973. С.109.

[22] Санкт-Петербургские ведомости. №101. 22 августа. 1830 г.

[23] Там же. №100. 20 августа. 1830 г.

[24] Северная пчела. № 100. 21 августа. 1830 г.

[25] Герцен А.И. Письма из Франции и Италии. Письмо десятое/ А.И. Герцен. Собрание сочинений в тридцати томах. Т. 5. М., 1955. С. 176;

[26] Герцен А.И. Франция или Англия? Русские вариации на тему 14 января 1858 /А.И. Герцен. Собрание сочинений в тридцати томах. Т. 13. М., 1958. С. 251.

[27] Анненков П.В. Парижские письма - М.: Наука, 1983. – С. 245.

[28] Чернышевский Н.Г. Июльская монархия // Современник. 1860.

[29] Мартенс Ф.Ф. Собрание трактатов и конвенций, заключённых Россией с иностранными державами. СПб., 1909., Т. 15. С. 104.

[30] Нольде Б.Э. Внешняя политика: Исторические очерки. Пг., 1915. С. 201.

[31] Мартенс Ф.Ф. Собрание трактатов и конвенций, заключённых Россией с иностранными державами. СПб., 1909., Т. 15. С. 119.

[32] Манухина (Таньшина)Н.П. Русско-французские отношения в годы июльской монархии // Россия и Франция XVIII-XIX века. Вып. 5. М., 2003. С. 115-142.

[33] Манухина (Таньшина)Н.П. Русско-французские отношения в годы июльской монархии // Россия и Франция XVIII-XIX века. Вып. 5. М., 2003. С. 115-142.

[34] Там же

[35] Манухина (Таньшина)Н.П. Русско-французские отношения в годы июльской монархии // Россия и Франция XVIII-XIX века. Вып. 5. М., 2003. С. 117

[36] Там же. С. 119.

[37] И.Троцкий. Третье отделение при Николае I. Л.: Лениздат, 1990, с. 21.; Е.В. Тарле. Сочинения в 12 томах - М.: изд-во АН СССР, 1959, т. 6, с. 567

[38] Вестник Европы. Март 1917. С. 92-93.

[39] Литературное наследие - М. 1937, тт. 31-32, с. 498.

[40] Е.В. Тарле. Соч. - Т. 6, с. 565.

[41] Намазова А.С. Источники по истории Бельгии XVIII-XX вв. в архивах и библиотеках Москвы. - М.: ИВИ РАН, 2004. - 142 с.

[42] Там же.

[43] Там же.

[44] Намазова А.С. Источники по истории Бельгии XVIII-XX вв. в архивах и библиотеках Москвы. - М.: ИВИ РАН, 2004. - 142 с.

[45] Там же.

[46] Намазова А.С. Источники по истории Бельгии XVIII-XX вв. в архивах и библиотеках Москвы. - М.: ИВИ РАН, 2004. - 142 с.

[47] Там же.

[48] Шильдер Н. К. Император Николай Первый. СПб., 1903. Т. I. С.331.

[49]Богданович Т. Французская эмиграция, вопрос об интервенции, империя, июльская революция в свидетельствах русского вельможи (Из неизданных бумаг графа Виктора Кочубея) // Анналы. 1924. № 4. С. 131-132.

[50] Кюстин А. де Россия в 1839 году. М., 1996. Т. 1. С. 212

[51] Шильдер Н. К. Указ. соч. Т. 2. С. 283.

[52]Шильдер Н. К. Указ. соч. Т. 2. С. 280.

[53] Кюстин А. де. Указ. соч. Т. 1. С. 212.

[54] Военский К. Император Николай и Польша в 1830 году. Материалы для истории польского восстания 1830-1831 гг. Перевод с рукописи Фаддея Вылижинского. СПб., 1905. С. 48.

[55] Шильдер Н. К..указ. соч. Т. 2. С. 324.

[56] Там же. С. 334.

[57] Карамзин Н. М. Неизданные сочинения и переписка. СПб., 1862. Т. 1. С. 5.

[58] Шильдер Н. К..указ. соч. Т. 2. С. 344-345.

[59] Погодин М. П. Исторические размышления об отношении Польши к России // Телескоп. 1831. № 7. С. 303-304.

[60] Погодин М. П. Исторические размышления об отношении Польши к России // Телескоп. 1831. № 7. С. 303-304.

[61] Барсуков Н. Жизнь и труды М. П. Погодина. Кн. 3. С. 273

[62] Шильдер Н. К. Указ. соч. Т. 2. С. 299-300.

[63] Там же. С. 315.

[64] Шильдер Н. К. Указ. соч. Т. 2. С. 121.

[65] Имеется в виду драматический момент, когда после удачного для русских сражения при Остроленке 14 мая 1831 г., И. И. Дибич, видимо, не без давления со стороны Константина Павловича принял решение не идти на Варшаву и тем самым дал возможность полякам оправиться после поражения.

[66] Пушкин А. С. Собрание сочинений: В 10 т. Т.VIII. М., 1958. С. 128.

[67] Пушкин А. С. Письма. Т. II. С. 121.

[68] Там же. Т. III. С. 22.

[69] Русский архив. 1879. Т. 1. С. 385.

[70] Там же. С. 22.

[71] Русский архив. 1879. Т. 1. С. 22.

[72] Тарле Е.В. Россия и Запад: Статьи и документы из истории XVIII-XX вв. Пг., 1919. С. 34.

[73] История Польши: В 3 т. М., 1956. Т. 1.С. 549.

[74] Moniteur. 1831.20 sept. N 263. P. 1624-1626.

[75] Манухина (Таньшина)Н.П. Русско-французские отношения в годы июльской монархии // Россия и Франция XVIII-XIX века. Вып. 5. М., 2003. С. 123.

[76] Там же.

[77] Северная пчела. 1831.30 сент.№ 220.

[78] Moniteur. 1831.21 sept. N 264. P. 1630.

[79] Moniteur. 1831.21 sept. N 264. P. 1634.

[80] Манухина (Таньшина)Н.П. Русско-французские отношения в годы июльской монархии // Россия и Франция XVIII-XIX века. Вып. 5. М., 2003. С. 115-142.

[81] Moniteur. 1831.21 sept. N 264. P. 1634.

[82] Moniteur. 1831.21 sept. N 264. P. 1632.

[83] Moniteur. 1831.21 sept. N 264. P. 1635.

[84] Северная пчела. 1831. 29 сент. № 219.

[85] Письма Шопена. М., 1929. С. 152-153.

[86] Северная пчела.1831. 9 дек. №280.

[87] История Польши: В 3 т. М., 1956. Т. 1.С. 585.

[88] Северная пчела.1831. 9 окт. №228.

[89] Северная пчела.1831. 9 окт. №228.

[90] Мартенс Ф.Ф. Собрание трактатов и конвенций, заключённых Россией с иностранными державами. СПб., 1909., Т. 15. С. 201.

[91] Мартенс Ф.Ф. Собрание трактатов и конвенций, заключённых Россией с иностранными державами. СПб., 1909., Т. 15. С. 159.

[92] Грюнвальд К. Франко-русские союзы. М.,1968. С. 102.

[93] Северная пчела.1831. 9 окт. №228.

[94] Северная пчела.1831. 9 окт. №228.

[95] Собрание трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными державами. Составитель Ф.Ф. Мартенс, т. II. СПб., 1895, с. 334.

[96] Татищев С.С. Внешняя политика императора Николая I. СПб., 1887, с. 137-138.

[97] Собрание трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными державами. Составитель Ф.Ф. Мартенс, т. II. СПб., 1895, с. 341-343.

[98] Киняпина Н.С. Внешняя политика России первой половины XIX века. М., 1963, с. 128

[99] Архив внешней политики Российской империи, ф. Отчеты МИД, 1828 г., л. 32.

[100] Восточный вопрос во внешней политике России. Конец XVIII - начало XX в. М., 1978, с. 94.

[101] Киняпина Н.С. Внешняя политика России в первой половинеXIX века. – М., 1963. С.88.

[102] Восточный вопрос во внешней политике России. Конец XVIII - начало XX в. М., 1978, с. 94.

[103] Собрание трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными державами. Составитель Ф.Ф. Мартенс, т. II. СПб., 1895, с. 3349-340.

[104] Юзефович Т. Договоры России с Востоком, политические и торговые. СПб., 1869. с. 71-84.

[105] Юзефович Т. Договоры России с Востоком, политические и торговые. СПб., 1869. с. 72.

[106] Юзефович Т. Договоры России с Востоком, политические и торговые. СПб., 1869. с. 74.

[107] Манухина (Таньшина)Н.П. Русско-французские отношения в годы июльской монархии // Россия и Франция XVIII-XIX века. Вып. 5. М., 2003. С. 119.

[108] Манухина (Таньшина)Н.П. Русско-французские отношения в годы июльской монархии // Россия и Франция XVIII-XIX века. Вып. 5. М., 2003. С. 119.

[109] Там же.

[110] Щербатов А.П. Генерал-фельдмаршал князь Паскевич. Его жизнь и деятельность, т. 5. Приложение. СПб., 1896, с. 164-165.

[111] Киняпина Н.С. Ункяр-Искелесийский договор 1833 г. - Научные доклады высшей школы. Исторические науки, 1958. № 2

[112] Юзефович Т. Договоры России с Востоком, политические и торговые. СПб., 1869. с. 74.

[113] Манухина (Таньшина)Н.П. Русско-французские отношения в годы июльской монархии // Россия и Франция XVIII-XIX века. Вып. 5. М., 2003. С. 120.

[114] Тарле Е.В. Крымская война // Соч.: в 12 т. М., 1959. Т.8. С. 81.

[115] Дулина Н.А. Османская империя в международных отношениях (30-40-е годы XIX в.). М., 1980. С.88.

[116] Там же. С. 114.

[117] Тарле Е.В. Крымская война. С. 98.

[118] Собрание трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными державами. Составитель Ф.Ф. Мартенс, т. II. СПб., 1895 С.181.

[119] Там же.

[120] Ф.Ф. Мартенс Собрание трактатов и конвенций, заключённых Россией с иностранными державами. СПб., 1909., Т. 15.

Дата добавления: 2015-08-02