Читайте также:
|
|
Стояло серое туманное утро; дымка парила над землей невесомыми клочьями, заглушала звук моих шагов. Я перепрыгнула через ручей и, уже по ту сторону, обернулась. Дом опять исчез, за речушкой простирался лишь туманный лес.
Посреди поляны пританцовывала и кружилась темная фигура, длинный плащ трепетал за спиной, ледяной меч взрезал туман, как бумагу. Я прислонилась к дереву и наблюдала, завороженная отточенными плавными движениями, смертоносной скоростью и точностью, выпадами такими стремительными, что человеческий глаз едва успевал разглядеть меч. Мне сделалось не по себе от внезапно вспомнившегося сна; тихий голос Машины эхом отдавался в мыслях. «Неужели ты надеешься сохранить его после того, как поймешь, кто ты на самом деле? Неужели надеешься, что он тебя и после этого захочет?»
Я сердито постаралась отогнать наваждение. Откуда ему знать? И вообще, это всего лишь сон, ночной кошмар, родившийся из-за моей усталости и тревоги за папу.
Ясень закончил свою тренировку финальным выпадом, и меч скрылся в ножнах. Принц на секунду замер посреди туманившейся поляны, только глубоко дышал.
– Как твой отец, ему лучше? – вдруг спросил он, не оборачиваясь.
Я подскочила от неожиданности.
– Все по-прежнему. – Я подошла ближе; штанины джинсов намокли от влажной травы. – Ты тут давно?
Он обернулся, убрал со лба прядь волос.
– Вчера я снова был у Лэнанши. Хотел кое-что для тебя достать, так что отрядил кое-кого из ее знакомых на поиски.
– На поиски?..
Ясень подошел к ближайшему валуну, нагнулся и вдруг кинул мне длинную, слегка изогнутую палку. Я поймала – вовсе не палка, а кожаные ножны, а из них торчит золоченый медный эфес. Меч. Ясень дал мне меч… зачем?
Ах да! Потому что я хотела научиться драться. Потому что я сама просила обучить меня.
Ясень насмешливо покачал головой.
– Неужели ты забыла?
– Нее-ееет! – тут же возразила я. – Просто… не ожидала, что так быстро…
– Место подходящее. – Ясень кивком обвел поляну. – Тихое, укромное. Можно отдышаться. Учись, пока отец приходит в себя. Подозреваю, что когда мы выберемся отсюда, спокойствия нам не видать. – Он жестом показал на меч в моих руках. – Начинается первый урок. Доставай!
Я подчинилась и достала меч из ножен; по поляне дохнуло ледяным ветерком. Я зачарованно уставилась на клинок. Изящное лезвие – тонкое и слегка изогнутое, край смертельно-острый. Я подсознательно почувствовала некую тревогу. Меч был какой-то… не такой.
Нахмурившись, я провела пальцами по прохладной серебристой кромке, и внутри все похолодело.
Меч был из стали. Не эльфийской стали. Не волшебный зачарованный клинок. Настоящее, обычное железо. То, что прожигает эльфийскую плоть и разрушает чары. Раны от него не заживают.
Я уставилась на меч, потом на Ясеня, но тот перед лицом величайшей для себя опасности сохранял полнейшую невозмутимость.
– Это сталь!
Он кивнул.
– Испанская сабля восемнадцатого века. Лэнанши буквально вышла из себя, когда я объяснил ей, что хочу… а впрочем, сумела добыть то, что нужно, в обмен на услугу. – Он слегка поморщился. – Весьма значительную услугу.
Я испугалась.
– Что ты ей пообещал?
– Неважно. Нам это никак не угрожает. – И поспешил добавить, не давая мне вставить и слово: – Я хотел достать тебе легкий и сбалансированный клинок.
Ясень указал на мой меч своим собственным; в воздухе вспыхнул ослепительно-синий зигзаг.
– Ты будешь много двигаться, пользуясь скоростью вместо грубой силы. Этим клинком не получится отразить удары более тяжелых мечей, а сил, чтобы управляться с палашом, тебе не хватит, поэтому нам придется обучить тебя уворачиваться. Эта сабля – самый подходящий выбор.
– Но она из стали! – изумленно повторила я. Принц так хорошо разбирался в оружии и фехтовании, что мог бы работать тренером. – Зачем мне настоящий меч? Я ведь могу кого-нибудь всерьез поранить.
– Меган, – Ясень смерил меня терпеливым взглядом, – именно для этого я его и выбрал. Оружие, которого никто из нас не может коснуться, дает тебе преимущество. Даже самые буйные красные колпаки подумают дважды при виде настоящего, смертоносного меча. Конечно, Железных эльфов железо не отпугнет, но я постараюсь тебя обучить.
– А вдруг я пораню тебя?
Он только фыркнул.
– Не поранишь.
– Откуда ты знаешь? – Я ощетинилась, это ведь не шуточки. – Вдруг я тебя задену? Даже лучшие фехтовальщики допускают ошибки.
Он наградил меня еще одним терпеливым взглядом.
– И много ли у тебя опыта обращения с оружием вообще и мечами в частности?
– Э… – Я покосилась на клинок в моей руке. – Секунд примерно тридцать?
Он улыбнулся, спокойно и до противного самоуверенно.
– Ты меня не заденешь.
Я надулась. Ясень хмыкнул, а потом взмахнул мечом.
– Хотя… – продолжил он, мгновенно превращаясь в хищника и делая шаг вперед. – Я бы хотел, чтобы ты попыталась.
Я с визгом отпрянула в сторону.
– Прямо сейчас? А как же разминка? Я даже не представляю, как за эту штуку держаться правильно!
– Держать несложно. – Ясень, волком круживший вокруг меня, пальцем показал на кончик лезвия. – Бей острым концом.
– Ясень, это вовсе не смешно!
Он хмуро улыбнулся, продолжая наступать.
– Меган, мне бы очень хотелось учить тебя как положено, с самого начала, однако на это потребуются годы, даже столетия. Но раз уж мы спешим, я преподам тебе краткий курс. К тому же повторенье – мать ученья! – Он сделал выпад в мою сторону, конечно, не дотронувшись. – А теперь попробуй меня ударить. Бей в полную силу.
Я не хотела, но, в конце концов, сама же напросилась к нему на обучение. Схватила саблю покрепче, что-то невнятно выкрикнула и бросилась вперед.
Ясень ускользнул в сторону и сделал едва уловимое движение; меч сверкнул и плашмя ударил меня по ребрам. Я взвизгнула, абсолютный холод ожег меня даже сквозь рубашку.
– Ясень, черт, мне больно!
Он грустно улыбнулся:
– Тогда не подставляйся.
Ребра горели, к вечеру появится синяк. Мне вдруг захотелось бросить меч и убежать обратно, в дом. Но я снова решительно выпрямилась. Мне это необходимо. Необходимо научиться защищать себя и тех, кто мне дорог. Что такое несколько синяков, если однажды это спасет мне жизнь?
Ясень взмахнул мечом и выставил два пальца вверх.
– Повтор.
Мы тренировались все утро. Или, если говорить честно, я всерьез пыталась добраться до Ясеня и получила еще несколько прожигающих даже сквозь одежду ударов. Он дотрагивался до меня мечом не всякий раз и ни разу по-настоящему не оцарапал, однако страшно было до безумия. После очередного укола, чувствительного не только для моей кожи, но и для гордости, я постаралась сосредоточиться на защите, а Ясень продолжал атаковать.
Я стала получать по ребрам еще чаще.
С каждым ударом, с каждым непринужденным уколом, обжигающим меня чувством полного бессилия, я все больше злилась. Это нечестно! Он-то учился обращению с мечом десятилетиями, а мне вообще скидку не делал! Просто игрался со мной, вместо того чтобы учить, как отражать атаки. Не урок, а какой-то выпендреж…
Наконец я взорвалась. После отчаянной попытки отразить серию ослепительно быстрых ударов, я пропустила укол из-за спины и от этого разозлилась не на шутку.
Я заорала и бросилась к Ясеню, всерьез желая его задеть, хотя бы стереть с его физиономии эту спокойную деловитость.
На этот раз Ясень не увернулся и не закрылся, а просто крутанулся на одной ноге и подхватил меня за талию. Отбросил свой меч, сжал меня за запястье, привлек к себе и обездвижил и меня, и меч одним движением. Я возмущалась и вырывалась.
– Вот так, – довольно промурлыкал он. – Вот это нам и нужно!
Я перестала дергаться. Все тело застыло в его объятиях, а чувства горели и пульсировали.
– Что? – рявкнула я. – Разозлить меня до такой степени, чтобы я всерьез на тебя набросилась?
– Заставить тебя воспринимать это всерьез и по-настоящему хотеть меня ударить.
Голос Ясеня прозвучал мрачно и холодно. Он вздохнул и прижался лбом к моему затылку.
– Это не просто физкультура, Меган, – выдохнул он (у меня по спине побежали мурашки). – Не игра, и не спортивные занятия, и не пустое времяпровождение. Это – жизнь и смерть. Если бы я нападал всерьез, первый же удар стал бы смертельным. Если ты берешься за оружие, то неизбежно в какой-то момент будешь вынуждена им воспользоваться. И в подобной схватке не выстоишь. Первая же ошибка – и ты погибнешь. И я тебя… потеряю…
Голос Ясеня дрогнул, и последние слова прозвучали как будто против его воли. У меня перехватило горло, вся злость куда-то испарилась.
Ясень прижался губами к синяку у меня на плече, сердце дрогнуло.
– Извини, – прошептал он с искренним сожалением. – Я не хотел причинять тебе боль. Надо, чтобы ты поняла. Если я научу тебя фехтовать, ты подвергнешься еще большей опасности. Жестокость иногда необходима.
Он выпустил мою руку и убрал прядь волос у меня со лба.
– Все еще хочешь продолжать?
Я была не в состоянии говорить, только кивнула, и Ясень поцеловал меня в затылок.
– Значит, завтра. – Он отстранился, хотя мне бы хотелось, чтобы мы стояли так всегда. – В то же время. А теперь давай обработаем твои ссадины.
Едва мы перепрыгнули ручей, как я услышала фортепианную мелодию. Папа сидел за пианино. При нашем появлении он даже не поднял голову.
Однако музыка сегодня звучала спокойней и умиротворенней. На крышке разлегся Грималкин, лапы он сложил под бок, глаза прикрыл, а сам довольно урчал.
– Здравствуй, папа, – нерешительно окликнула я, не зная, захочет ли он сегодня на меня смотреть.
Музыка стихла, мне показалось, отец вот-вот обернется… Но нет, он снова сгорбился и принялся наигрывать быстрей, чем прежде. Грималкин даже глазом не моргнул.
– Ну, хоть что-то для начала… – вздохнула я.
Ясень скрылся в кухне и там с кем-то заговорил. Ему ответили сразу несколько тоненьких голосов – брауни Лэнанши? – а потом вышел с небольшой коричневой баночкой в руках. Папа все играл. Я старалась изобразить спокойствие и оптимизм, но мною овладело тяжкое разочарование, и Ясень это заметил.
Он молча повел меня наверх, в мансарду, и усадил на аккуратно заправленную постель, с которой предварительно стащил медвежью шкуру. Из открытой баночки резко дохнуло чем-то травяным. Запах был до странности знакомый и напомнил мне схожую сцену в холодной, заледенелой спальне: Ясень, окровавленный, без рубашки сидел на кровати, а я смазывала его раны…
Музыка внизу не умолкала – низкая, скорбная мелодия, от которой сжималось сердце. Ясень присел на кровать возле меня и аккуратно закатал мне рукав, обнажая тонкие, покрасневшие царапины. Я уловила вибрацию раскаяния в его ауре, тускло-красную вспышку, когда он наносил прохладную, покалывающую мазь на ссадину.
– Знаешь, я все еще зла на тебя, – заявила я, не оборачиваясь. Мрачные фортепианные аккорды навевали угрюмую грусть, и я старалась не реагировать на поглаживания прохладных пальцев, хотя ребра от этих касаний обретали благословенную нечувствительность. – Мог бы хоть предупредить! Мог бы сказать: «Слушай, я тебя сегодня так уделаю для тренировки!»
Ясень протянул обе руки у меня из-за спины и протянул мне баночку с мазью, тем самым вынуждая прижаться вплотную к его груди.
– Твой отец придет в себя, – прошептал он, а я уже едва сдерживала рвущееся наружу горе. – Просто память возвращается не сразу. Он сейчас растерян и напуган и ищет утешения в единственном, что помнит. Продолжай разговаривать с ним, и постепенно он начнет вспоминать.
От Ясеня вкусно пахло чем-то мятным, морозно и остро. Я чуть повернула голову и чмокнула его в ямочку на шее, под подбородком, а он еле слышно выдохнул. Я вдруг осознала, что мы сидим на кровати, наедине, в тайной хижине, а взрослых вокруг (по крайней мере, взрослых в здравом уме) – никого… некому нас ругать и гонять. Сердце у меня забилось быстрее, удары отдавались в ушах; его сердцебиение тоже ощутимо участилось.
Я еще подвинулась и провела губами по его подбородку, но он дернул головой так, что губы наши встретились, и вот уже мы целуемся буквально взасос. Его пальцы запутались у меня в волосах, мои руки скользнули ему под рубашку, гладили крепкие мускулы на груди и на животе. Он застонал, притянул меня к себе на колени, уложил на кровать и улегся сверху, аккуратно, чтобы не раздавить.
Тело у меня покалывало, горело, внутри все переворачивалось от эмоций, которые я даже не до конца понимала. Ясень был на мне, губы к губам, я жадно гладила прохладную и шелковистую кожу. Не могла ни говорить, ни думать. Могла только чувствовать.
Ясень слегка отстранился. Серебристые глаза смотрели ярко и пристально, прохладное дыхание холодило мои пылающие щеки.
– Ты красавица, – выговорил он со всей серьезностью и погладил меня по щеке. – Я не говорю такого… достаточно часто… как положено… Хочу, чтоб ты знала.
– Можешь ничего не говорить, – шепнула я, хотя от только что сделанного им признания пульс у меня разом подскочил.
Вокруг нас полыхала аура эмоций, вспышки света и цвета, от которых я даже зажмурилась.
– Я тебя чувствую, – шепнула я и тут же пальцами уловила участившееся сердцебиение. – Я почти могу расслышать твои мысли. Как странно…
– Нет, – с усилием выдавил Ясень и как-то весь содрогнулся.
Я распахнула глаза, всмотрелась в его прекрасное лицо.
– Что случилось?
– Ничего. Просто… – Он потряс головой. – Я даже не надеялся… что снова это испытаю. Не думал, что такое может повториться. – Он вздохнул и умоляюще посмотрел на меня. – Прости, я плохо объясняю.
– Ничего. – Я улыбнулась и обвила его руками за голову. – Сейчас мне хочется совсем не говорить.
Ясень чуть улыбнулся и снова склонился ко мне.
И застыл.
Я удивленно обернулась, посмотрела назад, снизу вверх, и от неожиданности вскрикнула.
С верхней ступеньки широко распахнутыми, ничего не выражающими глазами на нас смотрел Пол. Хотя он, наверное, даже не понял, в чем дело, щеки у меня вспыхнули от внезапного ужаса. Ясень скатился с меня и встал, его лицо опять застыло бесстрастной маской.
Я уселась прямо, попыталась пригладить одежду и спутавшиеся волосы и сердито покосилась на папу, а тот смотрел на меня, как во сне.
– Папа, что ты тут делаешь? Почему ты не внизу?
«Не играешь, как обычно?» Не то чтобы я не обрадовалась, что отец впервые посмотрел мне в глаза, но время он для этого выбрал самое неподходящее.
Пол лишь моргнул. Я вздохнула, виновато переглянулась с Ясенем и решила отвести отца вниз.
– Пойдем, пап. Отыщем одного кота, которого я придушу за то, что не предупредил нас.
– Почему? – прошептал Пол, и у меня перехватило горло. Он посмотрел прямо на меня расширенными, увлажнившимися глазами. – Почему я… здесь? Кто… вы?
Я с трудом ответила:
– Я твоя дочь.
Он смотрел, не узнавая, а я так хотела, чтобы узнал!
– Ты был женат на моей маме, Мелиссе Чейз. А меня зовут Меган. Когда мы виделись в последний раз, мне исполнилось шесть лет, помнишь?
– Дочь?
Я расстроенно кивнула. Ясень молча наблюдал из своего угла; я затылком чувствовала его взгляд.
Пол покачал головой, грустно и безнадежно.
– Я… не помню, – выговорил он и попятился по ступенькам; взгляд его опять затуманился.
– Папа…
– Не помню! – Его голос потускнел, лицо утратило осмысленное выражение. – Не помню! Крысы визжат, а я ничего не помню! Уходите, уходите!
Он сбежал вниз, бросился к пианино и забил по клавишам, громко и неистово. Я вздохнула и, перегнувшись через перила, с грустью посмотрела на него.
В следующий миг Ясень обнял меня и привлек к груди.
– Это пока. Он хотя бы заговорил. Постепенно все вспомнит.
Прохладные губы легонько коснулись моей шеи.
– Прости, – шепнула я, эгоистично жалея о том, что нас прервали. – Конечно же с тобой такого не случалось прежде.
Ясень фыркнул. Интересно, удастся ли вернуть утраченный миг? Я провела пальцами по его шелковым волосам и притянула принца ближе.
– Что ты думаешь?
– Что теперь ситуация иная, – ответил он. Внизу в безумном мрачном ритме гремела музыка. – Что нам следует сосредоточиться на твоем обучении и о том, что мы предпримем против лжекороля, когда придет время. Он ведь все еще тебя разыскивает.
Я разочарованно надулась. Ясень лишь усмехнулся и погладил меня по руке.
– Мы все успеем, Меган, – прошептал он мне. – Когда к твоему отцу вернется память, когда мы разберемся с фальшивым королем, у нас останется целая жизнь. Я никуда не уйду, обещаю.
Он прижал меня к себе крепко-крепко и ласково чмокнул в мочку уха.
– Я подожду. Просто скажи, когда будешь готова.
С этими словами он меня отпустил и пошел вниз. А я так и стояла на балконе еще несколько минут, вслушиваясь в звуки музыки, уносившие меня к запретному…
Дата добавления: 2015-08-02; просмотров: 55 | Нарушение авторских прав
<== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
Тайное убежище | | | Лето и железо |