Деликтные отношения.

Юрисдикция российских судов применительно к спорам с участием иностранных лиц, возникшим из деликтов, определяется различным образом применительно к арбитражным судам и судам общей юрисдикции. В соответствии с п. 4 ч. 1 ст. 247 АПК РФ российский арбитражный суд вправе рассматривать подобного рода споры, если требование возникло из причинения вреда имуществу действием или иным обстоятельством, имевшими место на территории Российской Федерации либо при наступлении вреда на территории России. В соответствии с п. 5 ч. 3 ст. 402 ГПК РФ суд общей юрисдикции принимает к рассмотрению споры в случаях, если действие или иное обстоятельство, послужившие основанием для предъявления требования о возмещении вреда, имели место на территории Российской Федерации. В отличие от АПК РФ ГПК РФ не предусматривает возможности установления судом общей юрисдикции своей компетенции в отношении иностранного ответчика в случае, если вред наступил на территории Российской Федерации, но само действие, повлекшее такой вред, было совершено за рубежом.

Проиллюстрируем данное различие на примере иска о взыскании российским правообладателем компенсации за нарушение его исключительного права. Как известно, внедоговорное использование объектов интеллектуальной собственности является деликтом <1>. В случае если соответствующее нарушение имело место посредством распространения контрафактных экземпляров произведения с сервера, расположенного за пределами территории России, то суд общей юрисдикции не сможет на основании п. 5 ч. 3 ст. 402 ГПК РФ принять к рассмотрению такой иск. Ведь на территории России наступили лишь вредоносные последствия, в то время как само действие, повлекшее вред, было совершено за рубежом. Напротив, арбитражный суд может в такой ситуации принять к рассмотрению иск в отношении иностранного ответчика, поскольку АПК РФ допускает установление юрисдикции в силу факта наступления вреда на территории Российской Федерации.

--------------------------------

<1> Комментарий к части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации (поглавный) / Под ред. А.Л. Маковского. М., 2008. С. 375; Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации части четвертой (постатейный) / Отв. ред. Л.А. Трахтенгерц. М., 2009. С. 106.

При решении вопросов о наличии юрисдикции российских судов по рассмотрению споров, связанных с интеллектуальной собственностью, не следует забывать о положениях ст. 248 АПК РФ, согласно которым споры, связанные с регистрацией или выдачей патентов, регистрацией и выдачей свидетельств на товарные знаки, промышленные образцы, полезные модели или регистрацией других прав на результаты интеллектуальной деятельности, которые требуют регистрации или выдачи патента либо свидетельства в Российской Федерации, относятся к исключительной юрисдикции арбитражных судов России. Так, например, иск корпорации "Microsoft" к российскому лицу в связи с неправомерным использованием им товарного знака "Mindows", зарегистрированного в России, относится к исключительной юрисдикции российского арбитражного суда <1>. Исключительная компетенция предполагает в данном случае не только невозможность ее изменения соглашением сторон, но и невозможность передачи рассмотрения данного спора в третейский суд. Если иностранный суд или арбитраж все же вынесет решение по такому вопросу, арбитражный суд отказывает в признании и приведении в исполнение этого решения на территории Российской Федерации (п. 3 ч. 1 ст. 244 АПК РФ).

--------------------------------

<1> Постановление ФАС Московского округа от 28 ноября 2012 г. по делу N А40-131680/11-51-1187.

Что касается компетенции российских судов по рассмотрению споров, связанных с распространением сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию в сети Интернет, следует отметить, что и ГПК РФ, и АПК РФ содержат специальные положения на сей счет, допускающие установление юрисдикции суда по месту жительства (местонахождению) истца (п. 9 ч. 3 ст. 402 ГПК РФ, п. 6 ч. 1 ст. 247 АПК РФ). Таким образом, если соответствующий материал был размещен в сети Интернет иностранным лицом, требование к такому лицу может быть предъявлено в российский суд (суд общей юрисдикции, если речь идет о защите чести и достоинства, арбитражный суд, если иск заявлен по поводу защиты деловой репутации). При этом в отличие от подхода, демонстрируемого некоторыми американскими судами, не важно, направлял ли ответчик свою деятельность на территорию России. Значение имеют исключительно формальные моменты: расположение истца на территории Российской Федерации и характер предъявленного требования. В отличие от общеевропейского законодательства отдельно доказывать факт причинения вреда на территории России не требуется (хотя это и не так сложно, учитывая характер причиненного вреда и его тесную связь с личностью истца).

Рассматривая вопросы, возникающие с юрисдикцией споров, связанных с сетью Интернет, особо следует упомянуть два положения АПК РФ, которые могут быть потенциально применимы к такого рода отношениям.

В п. 9 ч. 1 ст. 247 АПК РФ устанавливается, что в компетенцию арбитражных судов входит рассмотрение дел по экономическим и иным делам, связанным с осуществлением предпринимательской и иной экономической деятельности иностранных лиц, международных организаций, в том случае, если спор возник из отношений, связанных с государственной регистрацией имен и других объектов и оказанием услуг в международной ассоциации сетей Интернет на территории Российской Федерации.

Формулировка данного положения является весьма неудачной. Обозначение сети Интернет в качестве международной ассоциации (обозначения, свойственного больше субъектам права, коим Интернет не является) уже не может не вызывать нареканий, как и словосочетание "государственная регистрация имен... в международной ассоциации информационно-телекоммуникационных сетей Интернет". Как известно, доменные имена как главные и единственные кандидаты на применение данной формулировки регистрируются негосударственными организациями. Так, в России такая регистрация осуществляется аккредитованными регистраторами доменных имен в доменах RU и РФ, которые являются коммерческими организациями <1>. Так что, формально говоря, данная норма малопригодна сама по себе для обоснования юрисдикции российских арбитражных судов в отношении споров, связанных с регистрацией доменных имен на территории Российской Федерации. Упоминание возможности существования государственной регистрации иных объектов в сети Интернет также вызывает недоумение. Если имелась в виду государственная регистрация каких-либо объектов, которые так или иначе могут фигурировать в сети Интернет, то основной кандидат в виде товарного знака уже охвачен в этой части специальным регулированием (ст. 248 АПК РФ). За вычетом вышеуказанных положений в "сухом остатке" п. 9 ч. 1 ст. 247 АПК РФ остается упоминание о юрисдикции арбитражных судов в отношении услуг, оказываемых в сети Интернет на территории Российской Федерации. Однако и здесь возникает ряд вопросов. Во-первых, почему упоминаются только услуги? Товары и тем более права на объекты интеллектуальной собственности также выступают объектом оборота в сети Интернет. Во-вторых, что реально добавляет это правило к тому, что уже и так есть: ведь если договор оказания услуг, заключенный в сети Интернет, подлежит исполнению на территории Российской Федерации, то в соответствии с положениями п. 3 ч. 1 ст. 247 АПК РФ иск может быть и так предъявлен по месту исполнения договора безотносительно к использованию сети Интернет при его заключении. Если же договор оказания услуг, заключенный в сети Интернет, подлежит исполнению за пределами Российской Федерации, то такая ситуация противоречит формулировке п. 9 ч. 1 ст. 247 АПК РФ, в которой прямо говорится о территории Российской Федерации. Но даже если эта ситуация и охватывалась бы данной нормой, то обосновать такое специальное основание юрисдикции можно было бы лишь наличием тесной связи договора с территорией Российской Федерации, в противном случае получалась бы абсурдная ситуация при которой любые предпринимательские споры, связанные с оказанием услуг в сети Интернет, оказались бы подведомственными российским арбитражным судам. Но для ситуаций, при которых имеет место тесная связь договора с территорией Российской Федерации, существует специальное основание для установления юрисдикции (п. 10 ч. 1 ст. 247 АПК РФ). Указанные соображения позволяют сделать вывод о том, что положения п. 9 ч. 1 ст. 247 АПК РФ в том виде, в каком они сформулированы сейчас, не обладают какой-либо самостоятельной ценностью и не расширяют перечень оснований для установления юрисдикции арбитражных судов в отношении споров с участием иностранных лиц, содержащихся в иных положениях АПК РФ.

--------------------------------

<1> См. подробнее § 5 гл. 5 настоящей книги.

Следующая норма, которая заслуживает упоминания, - это п. 10 ч. 1 ст. 247 АПК РФ, согласно которой установление юрисдикции российским арбитражным судом допустимо в "иных случаях при наличии тесной связи спорного правоотношения с территорией Российской Федерации". Критерий тесной связи обычно используется при решении вопроса о выборе применимого права, но не для определения юрисдикции, в связи с этим подход российского АПК отличается значительной оригинальностью <1>. Исходя из формулировки рассматриваемого пункта все иные основания для установления юрисдикции, упомянутые в п. п. 1 - 9 ч. 1 ст. 247 АПК РФ, являются лишь частными случаями реализации данного принципа. Принцип "тесной связи" позволяет уйти от исчерпывающего перечня оснований международной подсудности. Такой перечень, каким бы подробным и детальным он ни был, всегда будет несовершенным. С учетом динамики гражданского оборота, широкого применения в нем принципа диспозитивности заранее очертить круг споров, могущих возникнуть из цивилистических отношений, практически невозможно <2>.

--------------------------------

<1> Батлер У.Э., Ерпылева Н.Ю. Производство по делам с участием иностранных лиц в международном процессуальном праве России и Кыргызстана // Законодательство и экономика. 2012. N 11.

<2> См.: Мамаев А.А. Принцип "тесной связи" спорного материального правоотношения с территорией Российской Федерации как основание определения международной судебной юрисдикции по гражданским делам // Арбитражный и гражданский процесс. 2008. N 2.

Анализ небогатой судебной практики позволяет обозначить те критерии, которые принимают во внимание арбитражные суды при установлении наличия тесной связи спора с территорией Российской Федерации: 1) субъектный состав спора; 2) местонахождение основных доказательств по делу; 3) место исполнения судебного решения <1>. При этом должны также приниматься во внимание и прагматические соображения. Тесная связь должна иметь какое-либо практическое обоснование: облегченный порядок исполнения будущего решения, сбора доказательств, защиту слабой стороны, предъявление иска по связи дел, которая распространяет подсудность одного требования на все другие, если их разъединение невозможно (например подача встречного иска, подача иска к нескольким ответчикам, находящимся на территории разных государств) и т.д. <2>.

--------------------------------

<1> Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 18 апреля 2011 г. N 09АП-7645/2011 г. по делу N А40-116933/09-50-926, оставленное в силе Постановлением ФАС Московского округа от 8 августа 2011 г. N КГ-А40/6186-11.

<2> Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 24 марта 2008 г. N 09АП-2750/2008-ГК; Нешатаева Т.Н. О вопросах компетенции арбитражных судов в Российской Федерации по рассмотрению дел с участием иностранных лиц // Вестник ВАС РФ. 2004. N 12.

В качестве возможной иллюстрации применения данного критерия можно привести ситуации, когда вред от деятельности иностранного лица в сети Интернет еще не наступил, в силу чего применение п. 4 ч. 1 ст. 247 АПК РФ как специального основания для установления юрисдикции по деликтным спорам невозможно, но в то же время существует реальная угроза наступления такого вреда на территории Российской Федерации. Российскому праву известны превентивные способы защиты прав (например, требования о признании права или пресечении действий, создающих угрозу нарушения права). Однако их реализация возможна только в рамках дела, принятого судом к производству. Безусловно, сохраняются вопросы, связанные с последующим исполнением судебного решения, но иногда сам факт наличия судебного решения по определенному вопросу может иметь важное значение при ведении информационной политики компании в СМИ или общении с контрагентами.

Также критерий тесной связи может быть использован применительно к договорам, по которым распространяются электронные экземпляры произведений. Ранее уже говорилось о том, что в данном случае применение специального основания для установления юрисдикции суда в виде исполнения договора на территории Российской Федерации является проблематичным в силу положений ст. 316 ГК РФ о месте исполнения обязательства. Тем не менее факт места нахождения или места жительства приобретателя в России может служить основанием для вывода о тесной связи договора с территорией Российской Федерации в отсутствие пророгационных или третейских соглашений в соответствующем договоре.

4.2. Определение применимого права к отношениям

в сети Интернет (jurisdiction to prescribe)

Прежде чем перейти к вопросам, связанным с определением применимого права к трансграничным отношениям в сети Интернет, необходимо еще раз подчеркнуть необходимость четкого отграничения вопросов определения юрисдикции суда по рассмотрению спора (jurisdiction to adjudicate) от вопросов, связанных с определением права, применимого к такому спору. Некоторые авторы, к сожалению, имеют неверные представления о том, что первично: юрисдикция или применимое право. Так, Н.А. Дмитрик пишет, что "для договорных отношений в сети Интернет более важным является вопрос о применимом к таким отношениям праве, т.е. о действии закона в пространстве и по кругу лиц. Вопрос о подведомственности и подсудности возникающих споров также важен, но он производен (выделено мной. - А.С.) от вопроса о применимом праве" <1>. Сразу возникает вопрос, как можно определить применимое право, если предварительно не решен вопрос о том, кто же его будет определять и применять. Но дело даже в другом. Данные вопросы решаются в соответствии с различными принципами. При этом "разграничение принципов установления подлежащего применению права и правил определения компетентного суда выступает основой современной концепции международного частного права" <2>. При решении вопроса о своей компетентности по рассмотрению спора суд руководствуется правом своей страны (lex fori), при решении вопроса о применимом праве суд руководствуется в том числе и правилами коллизионного регулирования, допускающими широкую автономию воли по выбору иностранного права. Установление судом своей юрисдикции в отношении спора само по себе не влечет применения законодательства страны суда к такому спору <3>.

--------------------------------

<1> Дмитрик Н.А. Осуществление субъективных гражданских прав с использованием сети Интернет. М., 2006. С. 73.

<2> Batiffol H., Lagarde P. Traite de droit international prive. T. II. N 668. P. 446. Цит. по: Крохалев С.В. Категория публичного порядка в международном гражданском процессе. СПб., 2006. § 350.

<3> Пункт 12 информационного письма Президиума ВАС РФ от 9 июля 2013 г. N 158 "Обзор практики рассмотрения арбитражными судами дел с участием иностранных лиц".

Положения о выборе применимого права, которыми будет руководствоваться российский суд, положительно решивший вопрос о наличии своей юрисдикции по рассмотрению спора с участием иностранного лица, содержатся в разд. VI части третьей "Международное частное право" ГК РФ. Не ставя перед собой цель переписывания основ международного частного права, следует обозначить основные подходы к выбору применимого права к договорным и внедоговорным отношениям, которые могут иметь значение в контексте сети Интернет.

Дата добавления: 2015-08-02