|
Не скучно ли тебе, читатель?
Меня скука заставила взяться за перо, и, может быть, плод моей тоски рассеет твою скуку.
Вот уже чуть не тысячу ночей я сижу, сижу от зари до зари, повествуя тебе.
Играя и борясь, пишу об игре и борьбе моих героев.
А ночи проносятся бесшумно, как обернутые войлоком копыта умыкаемых коней.
Вот и сейчас.
Я совсем один.
Луна уже зашла.
Слышно, как воркует электросчетчик в моей квартире — этот сизый голубь индустрии.
Слышу, как дышат, двигаются, разговаривают во мне мои же герои, и покорно несу мою тяжелую творческую беременность.
Трепещу за них, содрогаюсь, мучаюсь, думаю за них,
грущу.
Я сам еще не знаю, что станется с моими героями.
Кого полюбит Тамар Шервашидзе — Арзакана ли Звамбая или Тараша Эмхвари? К кому склонится выбор Арзакана — к преданной ли Дзабули или к пленившей его Тамар?
Как удержатся в новой жизни Звамбая Кац, Тариэл Шервашидзе?
Или этот горемыка, Лукайя Лабахуа, — как окончит он свой жизненный путь?
Что замыслит Гвандж Апакидзе — душегуб и христопродавец?
Сижу, вывожу эти строки, а ночи проносятся бесшумно, как обернутые войлоком копыта умыкаемых коней. Устала рука, ломит спину. И все же сижу и пишу. (Оказывается, дух мой сильнее плоти.) Короткий отдых. Разглядываю рукопись.
Удивленно смотрю на фантастические иероглифы, рожденные в темных недрах тысячелетий.
Гляжу на грузинские буквы, и кажется мне, что в них должен я вычитать странную судьбу моих героев.
? — ани — серпу уподобил эту букву народ-землепашец (потому и дали нам древние греки имя «георгос»).
? — бани — не похожа ли она на стройные кувшины?
? — гани — на винные чаны, ковши и чаши (несомненно, это творение народа, возлюбившего вино).
???? — подобны секирам, киркам и молотам (они изобретены плавильщиками бронзы и железа).
Стебли:
? — ени
? — сани
? — хани
? — нари
? — вини
? — пари
? — цили
? — чари[18]
похожи на сабли, рапиры, кинжалы, копья и дротики наших предков.
Вот несутся легионы стебельчатых букв… Они то гнутся, как морской камыш, то надменно выпрямляются, как пики наступающей конницы.
Петельки? — это отражение любви к лозе, впервые выращенной в этой стране Диониса.
Отростки? — выражают пристрастие народа-охотника к оленьим и турьим рогам.
— А? — это уже подлинная подкова лошади! Кто знает, может быть, ее вывез из Междуречья народ-всадник, с конским топотом и воинственным кличем нагрянувший к нам?
Безмерная радость охватывает меня, когда я разглядываю и вывожу грузинские буквы.
Играю с ними беззаботно, как ребенок. И нестерпимо тянет меня написать новую «Похвалу азбуке». Самый вид этих букв заставляет жить во мне образы, цвета и движения.
И припоминается мне темная ночь, некогда проведенная на Атлантике.
Сначала море было спокойное, цвета изумруда, нет, — цвета синьки, ах, нет, не синьки, а цвета нефти, разбавлениой водой.
Вдруг, разодрав небо, сверкнула молния. Всполошились, всколыхнулись волны. С тихим плеском обступили корму парохода, мягко ударяясь о нее. И снова замер безбрежный океан…
Но вот полоснул ястребиным крылом вихрь и пригнул волны, точно камыш… И опять поднялись, зашумели, обступили пароход.
Насупилось небо, грозя морю, переменившему цвет.
Снова рассекла воздух молния, словно сабля, занесенная стремительным взмахом.
Ночь, взмах огненной сабли, — что шепнули они примолкшему морю? Не знаю. Взметнулась волна, за ней другая, и легионы волн ринулись со всех сторон, помчались по необозримому простору в бесшабашном беге.
Точно распаленные кабаны, что скачут в буйных забавах и, напоровшись на ствол дуба, повисают на клыке, — так вздымались валы и наскакивали на несущийся пароход, дробясь мельчайшими брызгами.
Волна с волной схватывалась во тьме и падала замертво.
Взлетали свирепые драконы-валы, и крошились их черепа о мрачный свод небес, забрызгивая его мозгом. Хаос разверз китову пасть…
И вот, когда мне показалось, что онемела моя рука, что иссяк мой мозг и опустились крылья моей фантазии, — тогда язык грузинский, этот неисчерпаемый кладезь, вновь забурлил в горячей моей крови, и, точно волны, нахлынули образы…
Как сабли-молнии, вдруг полоснули они по моему усталому обессилевшему мозгу.
Воспрянул я и вновь устремился в это море — необъятное, разбушевавшееся, и снова страстно захотелось мне написать «Слово похвальное языку грузинскому».
И вот сижу от зари до зари… А ночи проносятся неслышно как обернутые в войлок копыта умыкаемых коней.
И воркует за стеной электросчетчик — этот сизый голубь индустрии.
Дата добавления: 2015-08-02; просмотров: 62 | Нарушение авторских прав
<== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
СОЛОВЬИ ПРЕИСПОДНЕЙ | | | ПИРШЕСТВО СВИНЕЙ |