Пустынницы. О том, как все там на счету

Ходили на соборную панихиду по государе Александре III. Служил отец архимандрит и четыре иеромонаха. Пели панихиду по былой русской славе.

Тяжелые, горькие поминки!..

После обедни и обеда пошли всей семьей гулять в лес к пещерке, выкопанной для уединенной молитвы двумя отцами, поревновавшими о подвигах древних пещерников. Какие есть еще на Руси, по ее монастырям, наивные детские души в среде ее взрослых сынов!

От пещерки пошли низом, по лощине речки Железенки, по направлению к большой поляне на косогоре, к трем соснам. Это любимое место прогулки наших монахов в часы, свободные от церковных служб и послушания. Немного их у нашей братии. Посидели там на пенечках — один из них подо мною обвалился и обратился в гнилушечный порошок — и пошли дальше, по направлению к избушке пустынножительницы матери Ольги^[134]. Живет эта раба Божия в келийке, рядом с избой лесного сторожа, и мы изредка ходим ее навещать. Мать Ольга, тайная монахиня, родом из дворянок Тульской губернии, поначалу устроилась, было, в одной из женских обителей, но "не понесла" монастырской жизни и устроилась при Оптинских старцах в лесу соседнего помещика. И не год, и не два живет так-то мать Ольга, а уж лет едва ли не с десяток: ходит к службам в Оптину, а дома живет сам-друг с прислугой, подобно птице небесной, мало заботясь о завтрашнем дне.

Не успели мы от трех сосен направиться в гору к нашей пустыннице, как смотрим, из-под горы, от ключа, взбирается на косогор, еле дыша, сама старушка, мать Ольга, и тащит ведерко с водою. От ключа до ее избенки добрая верста, и все на гору. Пожалели старушку и помогли ей снесть ведерко до дому. Пришли и уселись у нее на завалинке; пригрелись на солнышке и завели разговоры о том о сем, а больше об удивительной погоде, которая в конце октября растит на полянах весенние цветы и отпускает сережки на осинах.

К беседе нашей вышла погреться на солнышко и приехавшая в гости к матери Ольге сестра ее Анна Васильевна Рикман. От погоды слово перекинулось к поездке матери Ольги к киевским угодникам (она нынешним летом ездила в Киев). На какую-то шутку сестры по поводу этой поездки мать Ольга ответила:

– Я-то, быть может, и плохо киевским угодникам молилась, но зато они хорошо все слышат.

– Да, — отозвался я, — так слышат, что лучше и не надо; да мало того, что слышат, еще и ответы дают.

И я рассказал, что со мною было как знамение от пр. Иоанна Многострадального^[135]. Рассказал я эту немудрую, но правдивую историйку на завалинке хатки матери Ольги, а сестра ее в ответ мне тут и свою рассказала.

– Ездили мы, — сказывала она, — с моим сыном-офицером к Преподобному Сергию. По­молились Божьему угоднику, сын уехал обратно в Москву, а я осталась еще на сутки. Перед самым отъездом с постоялого двора, где мы останавливались, сын потерял свое пенсне, а без него он все равно что без глаз. Искали-искали — так и не нашли, и пришлось уехать сыну, как слепому. Было это дело зимою. В воротах по­стоялого двора снегу намело такую гору, что ворота едва можно было отворить, и для проез­да через них оставалось места ровно на ширину крестьянских саней. Пошла я на другой день в Лавру к вечерне. Уже темнело. Передо мною в ворота только что ввезли бочку с водой. Вышла я на крыльцо, чтобы пройти этими ворота­ми на улицу, и внезапно вспомнила, что мне один человек дал шесть копеек на просфору, вынуть за здравие, а я об этом забыла. Вот, думаю, грех-то какой! Завтра же выну. И не успела я это подумать, глядь, а перед моими ногами в воротах что-то блеснуло. Смотрю — пенсне моего сына. Вы только подумайте, сколько через него проехало и прошло за сутки народа, передо мною бочку с водой через него провезли — и никто его не заметил, и никто не раздавил. Заметила его и нашла только я, да и то когда? Когда вспомнила забытое мною по небрежности поручение к угоднику и лепту в его обитель. Вот как там все на счету и на виду у Божьих угодников! — так закончила рассказ свой сестра матери Ольги, сидя с нами на завалинке убогой ее избеночки в лесу, что под святой нашей Оптиной пустынью.

Дата добавления: 2015-08-02