Змарай-«лев» штурмует вершину

Новый день начинается хорошей погодой, по-гиндукушски. Мы разделяемся на две группы. В то время как Ханспетер и Виктор остаются в лагере, Визи и Симон отправляются на раз­ведку пути и одновременно хотят подыскать удобное место у подножия Арганда для нового базового лагеря. Затем они хо­тят немного подняться и разведать путь на семитысячник.

Вместе со Змараем я ухожу в направлении Кохи-Урупа, чтобы установить возможность восхождения на эту красивую скальную иглу. Змарай теперь, кажется, понял, что и «только» пятитысячник для него является достижением, по крайней мере как первая вершина в его жизни. После этого штурмуется уже семитысячник, и ему не придется возиться с другими бо­лее низкими горами. Его портрет как самого «высокого» аф­ганца будет украшать «Кабул тайме», и весь окружающий мир будет знать простого сына Афганистана, поднявшегося, по желанию аллаха, «выше, чем летает орел».

Целый час идем по большой морене, мимо громадных обра­зований «льда кающегося». Сразу за окончанием морены склон уходит круто вверх. Поднимаемся по осыпному кулуару, со­скальзывая на каждом шагу, и выходим на ребро, состоящее из больших скальных глыб.

Наконец я чувствую себя по-настоящему в хорошей форме. Болезнь, которая мне стоила шеститысячника, к счастью, про­шла. Змараю трудно: ведь он за всю свою жизнь не поднимался так высоко. Он старается не отставать. Как я, так и он можем поправить здесь свои дела, по крайней мере доказать свое уме­ние на вершине Урупа.

Совсем около нас по зеленому, переливающемуся, почти от­весному ледовому желобу «мчится» глыба размером с много­квартирный дом, с невероятным грохотом ударяется на дне ущелья в «лед. кающийся» и разлетается на тысячи мелких кусков. Осколки скал и льда летят во все стороны. Поднимается облако пыли, чувствуется запах серы и сожженной земли.

По скальному ребру удобно и быстро набираем высоту. На­клоненные осыпные полки и плиты уходят влево. Под нашими ногами все живое, все скользит, нужно быть очень вниматель­ным. Мы попадаем под обстрел свистящих маленьких твердых кусков льда, чертовски близко летящих мимо нас. Горячие лучи солнца делают свою работу, тем более что скоро сере­дина дня.

Правее вершины есть характерная зазубрина, указывающая, видимо, на перевальный проход в ущелье Лангар. Эту точку я, безусловно, хочу достичь, несмотря на ледовый обстрел и «жи­вые» камни. Оттуда, вероятно, можно хорошо разведать и про­смотреть дальнейший подъем на Кохи-Уруп.

Склон становится все круче. Мы держимся как можно выше, непосредственно под отвесной скальной стеной, где лучше всего защищены от ледяного обстрела. Временами пересекаем кру­тые желоба. В них мы чувствуем себя напряженно. Надо во­время успеть уклониться от возможного ледяного снаряда. С набором высоты разрушенность породы, однако, не умень­шается. Напротив, под ногами она все больше крошится. Это глинистый сланец. Счастье, что эту породу не приходится встре­чать в Альпах. О технике скалолазания здесь, собственно, нельзя и говорить. Это больше похоже на ползание вверх по неустой­чивой массе, постоянно уходящей из-под ног. Если же и попа­даются камни величиной с кулак, впрессованные в песок, то держаться за них я не решаюсь, они вываливаются из-под рук и ног и могут ранить Змарая. «Жди меня лучше там, под скальным карнизом», — кричу ему. Хочу найти хорошее место и страховать его веревкой при подъеме.

Еще несколько метров по этой массе, подобной муке, и я оказываюсь в зазубрине. Быстрее, чем думал. Прежде чем бро­сить Змараю веревку, восхищаюсь грандиозной панорамой и спешу отдышаться. Значительно менее крутой осыпной желоб уходит в другую сторону, вниз, в ущелье Лангар. Да, там, внизу, я стоял меньше чем две недели назад, когда мы разве­дывали это ущелье. Кохи-Уруп — это, должно быть, та вер­шина, которую поляки под названием «Чарни» (черный) на­несли на свой эскиз, «примерно 5600 метров» — так определив ее высоту. Высотомер показывает здесь, в зазубрине, где я сей­час нахожусь, 5390 метров, а до вершины, наверно, еще 200 или 300 метров.

Горы ущелья Лангар закрыты скальной пирамидой Кохи-Уруп, но правее видны семитысячники Кохи-Кишм-хан и На­дир-шах и совсем на западе — массив Нушак. За ними про­сматривается высочайшая вершина Гиндукуша Тирич-Мир вы­сотой 7700 метров.

На востоке господствует Арганд — «наш семитысячник». Будет ли он действительно нашим? От сегодняшнего дня мно­гое зависит. Надеюсь, что Симон и Визи найдут хороший под­ход к нему. Насколько нам известно, поляки хотели из верх­него ущелья Арганд взойти на вершину Арганди-Бала. А наши итальянские друзья, которых мы встретили, тоже «заигрывали» с этой вершиной, но не сделали попытки восхождения.

Ну, теперь пора поднимать со страховкой доброго Змарая!

Я наслаждаюсь панорамой гор и на время забываю о Змарае, заставляя его страдать под карнизом.

Хороша альпинистская дружба! Быстро бросаю конец ве­ревки вниз и, страхуя, принимаю товарища. Это быстрее ска­зать, чем сделать. Ибо Змарай давно уже забыл, как надо при­вязываться к веревке. Первую и единственную лекцию об аль­пинистских узлах он прослушал много дней назад на первом леднике, к тому же он тогда был усталым и страдал горной болезнью. Беседа на расстоянии не приносит желаемого ре­зультата. С каким-то невероятным узлом на веревке Змарай выходит из-под карниза. Нет, при всем желании так дело пе пойдет. Змарай возвращается ощупью под карниз и каким-то образом завязывает подходящий узел. Как правило, афганцы — практичные люди. Затем он несколько раз болтает ногами, де­лает движения руками, напоминающие плавательные, и в сле­дующий момент стоит рядом со мной, покрытый весь землей и песком, но счастливый. А лавина камней, вызванная им, ска­тывается вниз.

К сожалению, отсюда не просматривается весь дальнейший путь на вершину. Крутая ледовая подушка предвершинного склона частично закрывает обзор. Нам ее не преодолеть, так как ледорубы и кошки мы оставили в базовом лагере. Мы только разведываем путь. Все же надеемся, что сможем осуще­ствить восхождение на эту привлекательную скальную пира­миду, украшенную с нашей стороны толстым ледовым пан­цирем.

Упорным трудом Змарай смастерил в базовом лагере из остатков материи и кусков кожи афганский национальный флаг трех цветов — черного, красного и зеленого. Флаг предна­значен для вершины. Тем не менее Змарай укрепляет его на туре, который мы соорудили на нашей зазубрине. Может быть, он уже сомневается, сможет ли вообще водрузить флаг еще на какой-либо вершине. Так если не на вершине, то хотя бы на перевале! Он не первый, кто стал в горах маленьким и скромным.

Спуск с зазубрины — дело простое. Вверху страхуемся ве­ревкой, а затем бежим по крутой осыпи, поднимая облака пыли. Это приятное соскальзывание невольно напоминает мне крутые спуски на лыжах в пушистом снегу.

Прогресс Змарая в овладении техникой альпинизма очеви­ден. Он уже не сосет лед и не глотает снег.

Симон и Визи уже вернулись из разведывательного похода в базовый лагерь. «На Арганд невозможно взойти», — хотел меня напугать Симон невыразимо грустным выражением лица. Но ему не удается сохранить серьезную мину, и он вынужден признать, какой чудесный маршрут они нашли. И прежде всего новый базовый лагерь! Наша палатка будет установлена на бе­регу прекрасного горного озера, да еще к тому же на высоте 4650 метров, на шестнадцать метров выше Монте-Розы. Он рисует нашу будущую жизнь у подножия Арганда в самых ра­дужных тонах и никак не может окончить.

Дата добавления: 2015-08-10