Благодатный старец

Тому, кто сам шел по стопам преподобного отца нашего Сергия, — присным ученикам его, дано было видеть высокое благодатное состояние души его в чувственных образах, и особенно в те священные минуты, когда святая душа старца Божия как бы отрешалась от всего видимого мира, и, вся пламенеющая любовью ко Господу, уносилась к Нему всем духовным существом своим. Это были святейшие минуты совершения им Божественной литургии.

Так, когда один из любимых учеников его, преподобный Исаакий, любитель безмолвия, просил святого старца благословить его на подвиг совершенного молчания, то он после литургии, после приобщения святых Христовых Таин, когда сам ощущал в себе особенное действие благодати Божией, осенил его крестным знамением и вот, в самую минуту благословения Исаакий видит, что чудный пламень исходит от руки благодатного старца и объемлет его, Исаакия... И с той минуты, огражденный молитвами старца ученик вступил в избранный им подвиг; и если иногда молчальник хотел бы тихо произнести какое-либо слово, и тогда возбраняла ему это молитва Сергиева.

В другое время преподобный Сергий совершал Божественную литургию вместе с братом своим Стефаном и племянником Феодором, уже посвященным тогда в сан пресвитерский. Молчальник Исаакий стоял в церкви. Вдруг он видит в алтаре четвертого, чудного образом мужа, сослужащего сим трем и сияющего необычайным светом, в блистающих ризах... На малом входе с Евангелием чудный муж шел за Сергием, и лицо его сияло, как солнце, так что Исаакий не мог даже взирать на него... Это чудное видение разрешило ему уста, и он обратился к стоявшему подле него благоговейному старцу Макарию с вопросом: "Что это за чудное видение, отче? Кто этот дивный муж?" — Макарий и сам был поражен чудом и отвечал: "Не знаю, чадо, но и меня объемлет страх... Разве не пришел ли какой священнослужитель с князем Владимиром?" — А князь Владимир Андреевич Серпуховской гостил тогда в обители, и тут же, в церкви, стоял его боярин. Иноки спросили его: нет ли священнослужителя с князем? — Боярин сказал, что нет. Тогда блаженные ученики Сергеевы уразумели, что с их аввою служит Ангел Божий, ибо Ангелы любят себе подобных. — Литургия кончилась, и чудный оный муж стал невидим. Оба ученика, удостоенные видения, улучив удобную минуту, наедине спросили преподобного о его таинственном сослужителе. Смиренный старец сначала уклонялся от объяснений: "Что чудное видели вы, дети мои? — говорил он, — служил брат мой с сыном своим и с ними я недостойный, а еще никого с нами не было". Но ученики не переставали упрашивать его: "Господа ради не скрой от нас, честный отче, — ведь мы своими очами видели четвертого, точно Ангела Божия, служившего с тобою". Тогда преподобный сказал им: "Дети мои любезные! Если уже Сам Господь Бог открыл вам эту тайну, то могу ли я скрыть ее от вас? Тот, кого вы видели, действительно — Ангел Господень: и не теперь только, а и всегда, когда я совершаю Божественную литургию, мне недостойному бывает такое посещение. Но вы строго храните это в тайне, пока я жив".

А вот и еще неложный свидетель благодатного видения — это блаженный Симон экклесиарх, муж испытанной добродетели, о котором с похвалою отзывался сам преподобный Сергий. Однажды, когда святой игумен совершал Божественную литургию, он видел, как небесный огонь сошел на святые Тайны в минуту их освящения, как этот огонь ходил по святому престолу, озаряя весь алтарь, обиваясь около святой трапезы и окружая всего священнодействующего Сергия. А когда преподобный хотел причаститься святых Таин, Божественный огонь свился "как бы некая чудная пелена" и вошел внутрь святого потира. Таким образом угодник Божий причастился сего огня "неопально, как древле купина неопально горевшая..." — Ужаснулся Симон от такого видения, и в трепете безмолвствовал; но не укрылось от преподобного, что ученик его сподобился видения. Причастившись святых Таин Христовых, он отошел от святого престола и спросил Симона: "Чего так устрашился дух твой, чадо мое?" — "Я видел благодать Святого Духа, действующего с тобою, отче", — отвечал тот. — "Смотри, же никому не говори о том, что ты видел, пока Господь не позовет меня из этой жизни", — заповедал ему смиренный авва.

Так восходил от силы в силу, преуспевая в духовном просветлении и приближаясь к Богу, благодатный старец. За свою крепкую веру он удостоился лицезреть камень веры — Петра; за свою девственную чистоту — девственника и друга Христова Иоанна, а за свое величайшее смирение — смиреннейшую из всех земнородных Владычицу мира, Пресвятую Богородицу... С раннего детства и до глубокой старости во всех его поступках мы видим прежде всего два прекрасных свойства его святой души: глубокое смирение и детскую простоту. Эти две добродетели составляют основные черты его нравственного облика; они, так сказать, окрашивают в свой цвет все его прочие добродетели, его благостное ко всем отношение, его голубиное незлобие, все его великие подвиги. В соединении с духовным рассуждением они образуют в нем тот цельный нравственный характер, красота которого невольно влечет к себе человеческое сердце. Когда ближе всматриваешься в светолепный образ сего старца Божия, каким изображает его жизнеописатель, то сердце переполняется каким-то неземным чувством красоты, и душа рвется припасть к стопам угодника Божия! Это чувствовали добрым сердцем еще его современники: "Еще в жизни сей, — говорит святитель Платон, — за святость жития своего он был почти от всех любим и почитаем более, чем сколько позволяло это его тогдашнее смиренное состояние. А ведь в этой жизни как часто добродетель бывает закрыта, как часто бросают на нее тень и даже преследуют!.. Если же его добродетель еще в сей жизни сияла так светло, что ни развращение мира, ни страсти злых, ни слепота гордых не могли помрачить ее: то какова же ее светлость там, где нет ни страстей, ни мрака, где все праведники сияют яко солнце в царствии небесном?" (Мф. 13; 43). И льется этот тихий свет с высоты небесной на нас, грешных обитателей их земной родины; и пробуждается в душе чувство горького упрека нашей немощи: вот, думается, каковы были наши духовные предки — истинные последователи Христова учения! А мы что?.. Господи! Какая пропасть отделяет нас — плотяных от них — одухотворенных, нас — оземленившихся рабов греха от них — святых, чистых, свободных граждан горняго Иерусалима! И кто же тому виною, братие — читатели мои?.. Кто кроме нас же самих?.. Ведь святые Божии такие же люди были, что и мы, той же плотью были облечены, те же немощи имели, те же скорби несли; значит, и нам никто не помешал бы такими же стать, какими они были, если бы только сами мы того пожелали, — да пожелали всем сердцем, всею душою, всем помышлением своим!..

Будем же чаще всматриваться в дивные образы их, — о, недаром же сказано в Писании: «с преподобным и сам преподобен будеши», — с благодатным и сам облагоухаешься ароматом благодати, исходящим от одеяния души его!..

Дата добавления: 2015-08-10