Благоуханный цветок в пустыне

«Не может град укрытися верху горы стоя» (Мф. 5; 14). Нельзя скрыть цветка благоухающего и в дикой траве: его найдут по запаху, по благоуханию; так не мог укрыться и преподобный Сергий в дремучем лесу, в любезном своем одиночестве. Далеко разносилось благоухание его жизни святой, и услышали, сердцем ощутили это благоухание люди, имевшие, по выражению святителя Филарета, очищенное чувство духовное, или, по крайней мере, ищущие очищения. А скорбные обстоятельства того времени — татарское иго, внутренние неурядицы — все это располагало таких людей бежать из мира в дебри пустынные: благо там нашелся благодатный муж, способный утолить жажду души, зажечь и поддержать в ней тот огонек, при свете и теплоте которого легко несется всякое бремя жизни и становится легким благое иго Христово.

Не больше двух-трех лет прошло со времени его поселения в глухих лесах Радонежских, как в Радонеже и соседних селениях заговорили о молодом пустыннике. "Одни, пишет Пахомий Логофет, говорили о его строгом воздержании, трудолюбии и других подвигах; другие удивлялись его простоте и незлобию; иные рассказывали о его власти над духами злыми, а некоторые благоговели пред его дивным смирением и чистотою душевною". И вот, один за другим, стали приходить к нему, сначала ради душеполезной беседы и совета духовного — в чем любвеобильный пустынник им не отказывал, — а потом нашлись желающие и жить близ него. Иногда приходили по два, по три человеками припадая к стопам его, умоляли, чтобы позволил им поселиться тут. — Жаль было пустыннолюбивому Сергию расстаться со своим уединением; притом он опасался, чтобы суровая пустыня не разочаровала его сподвижников, чтобы не пришлось им уйти отсюда с роптанием, подобно тем малодушным ученикам Христовым, которые говорили: жестоко слово сие, кто может его послушати? (Ин. 6; 60). И он сначала не соглашался принимать их, представляя им все трудности пустынного жития. — "Можете ли терпеть скудость этого места? — говорил Сергий: — Вас ждет здесь и голод, и жажда, и всякие недостатки". "Все готовы мы понести, честный отче, — отвечали пришельцы: — все понесем при помощи Божией, за твои святые молитвы; только об одном просим: не удаляй нас от себя, не гони прочь от этого святого и достолюбезного места". — Тронулось доброе сердце подвижника: он видел их благое произволение и крепкую веру в помощь Божию, и памятуя слово Спасителя: грядущего ко Мне не изжену вон (Ин. 6; 37), решился принять их. Но опытом изведавший всю трудность одиночества, он предупреждал их о пустынных скорбях, и укреплял заранее к подвигу терпения: "Желал я, братие мои, — так говорил он, — один скончать в пустыне свою одинокую жизнь; но Господь сказал: идеже два или трие собрана во имя Мое, ту есмь посреди их (Мф. 18; 20), и Давид поет в псалмах: се что добро или что красно, но еже жити братии вкупе (Пс. 132; 1); посему и я грешный не хочу идти против воли Господа, Которому угодно устроить здесь обитель. С радостью я принимаю вас: стройте каждый себе келлию; но да будет вам известно, что если вы пришли сюда действительно работать Господу, и если хотите со мною жить здесь, то должны быть готовы терпеть всякую нужду и печаль, ибо сказано в Писании: «аще приступаеши работати Гасподеви, уготови душу твою во искушение» (Сир. 2; 1). Да не устрашит вас помысл, что места сии пустынны и скудны потребным для жизни: сами знаете, что «многими скорбми подобает нам внити в Царствие Небесное» (Деян. 14; 22). Узок и прискорбен путь, вводящий в жизнь вечную, и много званных, а мало избранных и спасающихся! Но не бойся, малое стадо Христово, которому Господь обетовал царство Отца Своего: Господь не попустит нам искушений выше сил наших. Ныне печалью Господь посетит нас, а завтра печаль нашу в радость претворит, и никто этой радости не отнимет от нас". И много других слов утешения слышали пришельцы от любвеобильного подвижника, и — можно ли было не привязаться к нему всею душой? Можно ли было еще колебаться в сомнениях и страшиться подвигов пустынного жития? С таким наставником можно все вынести, все вытерпеть: тоска ли сдавит сердце твое, или уныние овладеет душой; враг ли навеет помыслы греховные, или страсти поднимут в сердце свои змеиные головы — не медли, иди скорее к любящему и горячо любимому наставнику, с детской простотой открой пред ним все сердце свое, поведай, что томит тебя, пожалуйся ему на себя самого, как дитя жалуется нежной матери на своего обидчика, и верь: он скажет тебе в утешение иногда только два-три слова, но зато — какие это чудные, теплые, благодатные слова! Они прольют мир в душу твою; согреют ее такою любовью, какою только мать согревает грудное дитя и — все пройдет, как рукою снимет, и станет на душе так тихо, ясно и тепло...

И стали пришельцы строить себе хижины около уединенной келлии Сергиевой, и с детскою любовью начали учиться у него пустынным подвигам. Не более двенадцати братий собралось вначале около Сергия; и это число долгое время оставалось неизменным: когда убывал один, приходил другой на его место, так что это некоторым подавало мысль: не по числу ли двунадесяти Апостолов, или стольких же колен Израилевых, само собою уравнивается число учеников Сергеевых? Прежде всех пришел к преподобному некто Василий, быть может, за свое строгое воздержание, прозванный Сухим; другой ученик и сподвижник Сергия был простолюдин, земледелец Иаков, который между братией назывался уменьшенным именем — Якута; он служил братии вроде рассыльного; впрочем, замечает преподобный Епифаний, его посылали в мир только по крайней нужде, и потому нечасто. Сохранились имена еще двух учеников, пришедших к преподобному в числе самых первых — это Онисим диакон и Елисей, отец с сыном, — земляки Сергеевы. К числу первых учеников Сергеевых должно отнести преподобных Сильвестра Обнорского, Мефодия Пешношского, Андроника и других. — Когда построено было двенадцать келлий, преподобный обнес их высоким деревянным тыном для безопасности от зверей, и приставил вратарем Онисима, которого келлия была у самого входа в обитель. Густой лес окружал обитель со всех сторон; вековые деревья стояли над самыми келлиями, широко осеняя их и шумя своими вершинами; даже около церкви везде видны были пни и колоды, между которыми и засевались различные огородные овощи для убогой трапезы отшельников. Вот какой смиренный вид имела Лавра Сергиева в первые годы своего существования!

Дата добавления: 2015-08-10