Декабря 1887 – №39

Описывать все памятники мусульманской жизни и цивилизации, осмотренные мной в разных городах Испании, потребует очень много места. О них следует написать особую книгу.

Упомяну лишь о великой мечети в Кордове и дворце Альгамбра в Гренаде. Кордуанская мечеть заложена в 770 г. Гиджры халифом Абдурахманом. Эта грандиозная молельня сооружена вся из дорогого мрамора с куполом, покоящимся на восьмидесяти колоннах. Вид мечети грандиознее, внутренняя отделка великолепнее стамбульской Ая-Софии, большой каирской мечети и других сооружений подобного рода. Освещение храма так рассчитано, что производит на зрителя глубокое впечатление. Строгая симметрия всех частей, красота и величие общего вида, воздушные арки, соединяющие колоннаду храма, непритворно и беспристрастно говорят нам о духе народа – строителя, великом, красивом и жизнетворном, каковым представляется кордуанская мечеть, воплощение духа и вкуса арабов.

Я целую неделю осматривал и любовался этой большой мечетью, каждый день открывая в ней новые красоты и новые мысли гения строителей. Вслед за французским путешественником Густавом Доре не могу не заметить, что пристройка и небольшие переделки, сделанные испанцами, чтобы уничтожить мусульманские надписи, много повредили цельности красот мечети.

Другой памятник, привлекающий ежегодно массу туристов и художников, это Альгамбра, дворец халифов Гренады. Дворец этот состоит из нескольких дворов и множества построек, сооруженных разновременно разными халифами. Тем не менее дворец представляет нечто цельное во всем своем разнообразии; идея красоты и симметрии в кажущемся беспорядке выдержана от начала до конца. Мозаика и арабески, украшающие Альгамбру, сохранились до сих пор, так же, как многие надписи, пощаженные невежеством испанцев. Так, над "Воротами Закона", можно прочесть арабскую надпись куфическими и африканскими письменами, указывающую, что ворота окончены в 749 г. (1348 г.).

Так как мусульмане избегали рисунков одушевленных предметов, то все их искусство в живописи вылилось в изображениях растений и различных узорах, называемых арабесками. Затейливость и красота арабесок Альгамбры в мозаике или на мраморе до сих пор поражают всякого наблюдателя и служат образцами этого рода искусства, хотя подражания никогда не достигают достоинства оригинала.

В первое мое посещение Альгамбры я пошел туда с проводником и описанием дворца на французском языке. Нас встретил смотритель и дал прислужника, чтобы показать это чудо мусульманского зодчества, единственное в мире по своему характеру и стилю. Каждый шаг в пределах дворца и его дворов приводил меня в восторг, и только мысль о том, что это призрак прошлого и погибшего, отравляла восторженность моего духа!

Я сообщил смотрителю, весьма любезному испанцу, что приехал из далекого Туркестана, чтобы поклониться памятникам ислама в Испании, и просил его дозволить посещать дворец каждый день. Таким образом, все время я проводил много часов в обозрении дворца и созерцании окружающих красот, ибо Альгамбра сооружена на горе, над Гренадой. Сочетание самых счастливых условий делают всю эту местность едва ли не лучшей во всем мире. Арабские историки считают окрестности Гренады лучше, чем таковые Дамаска и Багдада. Вода умеряет жар. В Гренаде чем жарче, тем более воды, благодаря близости вечно снежной Сиерра-Невады, регулирующей климат и оплодотворяющей всю местность, которая производит самые нежные плоды и цветы юга.

В течение месяца каждый день я посещал Альгамбру и его окрестности, часто ночуя во дворце у одного из служителей, который, конечно, за деньги кормил и поил меня. Тут я бродил и перед утренней зарею, и в лунные ночи, сопутствуемый воспоминаниями, впечатлениями и разными мыслями, теснившимися в голове под влиянием истории и местности, действительно чудесной. Правы были арабы, назвав парк с небольшим увеселительным дворцом "Генералиф" (испорченное от арабского "Дженнет эль-Ариф", т.е. "Рай Арифа").

Была чудная лунная ночь. Устав бродить по обширным дворам и галереям Альгамбры, я присел в тени колоннады Львиного Двора, на коврике моем, который тут лежал постоянно для молитв. Увлекаемый молчанием ночи и красотами до сих пор великолепного двора, хотя фонтаны львов не бьют уже ключевой водой, я представлял себе то время, когда двор этот был оживлен блестящей свитой халифа, послами королей и учеными мусульманами, дававшими жизнь и силу всему народу… Воображение было столь сильно, что мне казалось, что передо мною действительность. Но вдруг все исчезло; мысли мои путались… Полет какой-то ночной птицы на минуту нарушил тишину и затем опять все стихло, как в гробу… Ночь была восхитительна; полулежа, я оставался очарованный… Вдруг со стороны Миртового Двора донесся до меня легкий шум, похожий на шепот и говор людей. Кто бы это мог быть? Сторожа давно спят, и они далеки отсюда; посторонних на ночь сюда не пускают… Шорох и шепот приближался. Я забился под самую стену, в тень и стал выжидать не то с любопытством, не то с боязнью. Каково же было мое удивление, когда во двор вошли двенадцать дев, одна прекраснее другой, и стали вокруг Фонтана Львов! Я притаил дыхание и замер… Кто они, откуда, зачем? Одна из дев громко прочла мусульманскую молитву, и я понял, что вижу невольно мусульманок, вероятно, арабок. До сего безмолвный бассейн зашумел золотистыми струями воды, и прекрасные мусульманки совершили легкое омовение. Я не верил глазам, но явление было очевидно. Постлав тут же свои шелковые покрывала, девы стали на молитву и, окончив ее, тихо направились обратно…

Фонтан иссяк вновь. Гробовая тишина воцарилась. Я встал и, еле слышно скользя по мраморным плитам, пошел за ними, чтобы узнать, кто и откуда они.

Дата добавления: 2015-08-02