Сентября 1887 – №27

Прошло две недели, как я содержался в тюрьме. Французская тюрьма не то, что китайская. Здесь содержат обвиняемых и обвиненных весьма прилично. Помещения чистые, пища хорошая, обращение вежливое, хотя и строгое. Если бы человек не дорожил честью и свободой, французские тюрьмы могли бы считаться лучшими караван-сараями и убежищами, где кормят, чистят и прислуживают совершенно даром!

Смотритель тюрьмы был ко мне особенно ласков и охотно отвечал, когда я что-либо спрашивал. Оказалось, что французские тюрьмы служат также школой. Смотритель убеждал меня, что большая часть преступлений есть прямое следствие невежества и нужды. А потому люди опыта и совести нашли полезным за время заключения преступника в тюрьме обучать его чему можно, чтобы, возвратясь в среду общества, он явился грамотным и знающим какое-либо ремесло для честного приискания себе куска хлеба. "Имеющий честный кусок хлеба не имеет надобности воровать или отнимать чужой", – говорил он. И действительно, когда я начал раздумывать об этом, то вспомнил, что все известные мне в Ташкенте и других местах воровства и грабежи совершены были людьми темными и нуждающимися. Эти преступления обыкновенно учащаются в неурожайные годы. Очевидно, что нужда имеет большое влияние на человеческие деяния.

Поистине удивительный народ – френги. Они из камня хотят выжать воду! Воришку они не казнят, не мучают, но сытно кормят, учат и выпускают из тюрьмы исправившимся человеком и знающим мастером. Великое милосердие и знание человеческой натуры! Исповедуй френги ислам, они были бы лучшими мусульманами. В них очень много добрых задатков. Недостатки их мы тоже укажем, если будет угодно Аллаху.

Хотя тюремные порядки и разговоры с умным смотрителем немного меня развлекали, однако тяжелое положение, в которое я попал по воле рока, не давало мне покоя.

Следователь несколько раз уже вызывал меня к себе и несколько раз заходил в тюрьму для новых допросов. Сказать ему что-либо новое я не мог. Он между тем успел допросить человек двадцать и тоже ничего нового не открыл. Все дело указывало, что убийцей несчастной старухи был я! Показав мне все дело и показания допрошенных лиц, следователь заявил, что положительно уверился в моей виновности. Хотя никто не сказал ему, что видел меня в день или ночь убийства в доме покойной, но так как не было следов кого-либо другого, то все приходили к заключению о моей виновности. Оконченное дело перешло в суд, и я ждал страшный день, когда должна была решиться моя судьба… Меня могли оправдать, но еще легче могли обвинить, и тогда французский топор должен отсечь мою голову! Адвокат, приглашенный мною для защиты, признавал мое положение довольно опасным и советовал не скрывать, где я провел ночь, когда совершено убийство. Я отвечал ему, что открыть это обстоятельство не хочу и просил его найти другой выход из положения, если он убежден в моей невиновности и достаточно способен.

Однажды утром я попросил, чтобы мне купили несколько номеров газет. Принесли. В одной газете я прочел: "Деятельное следствие по делу об убийстве 20 числа прошлого месяца вдовы №№, проживавшей в деревне Б., успешно окончено. Несомненным, убийцею оказывается некий молла Аббас, уроженец Ташкента, посещавший в Париже частные курсы и имевший кое-какие дела на бирже. Несколько загадочно в этом деле то обстоятельство, что человек этот хорошо обеспечен. Найденные на месте преступления вещи не оставляют, однако, сомнения в его виновности, хотя можно допустить, что мотивом преступления могло быть и нечто другое, помимо грабежа. Виновный, упорно не признаваясь, отказывается также указать место, где был в то время, когда совершено это зверское преступление, мотивируя это свое поведение тем, что тут замешана честь и доброе имя одной девушки".

О милосердный Аллах! За что такие тяжкие испытания? Теперь все друзья мои в Париже узнают об этом и будут проклинать день, в который со мной познакомились! Со слезами на глазах я бросил эту газету и взял другую. В отделе городских новостей читаю: "Хорошо известного в торговых кружках почтенного негоцианта мусье Ш. постигло большое горе. Единственная наследница его, прекрасная мадмуазель М. позавчера после обеда, читая газету, внезапно заболела и впала в беспамятство. Доктора опасаются за благополучный исход. Отец в отчаянии".

Я почти ошалел, газета выпала из рук. Я понял, что газета говорит о мусье Шалоне и Маргарите, я понял, что внезапная болезнь ее – это следствие роковой заметки обо мне в газете.

Она в последнее время не знала, где я и что со мной. Бедная девушка… Но мое-то положение каково теперь! Ночь, когда совершено убийство, я был с ней на нашей общей квартире. Я оберегал ее честь и имя, поставив на карту свою жизнь, и в то же время я же, может быть, буду причиной ее смерти! Я грешен, Великий Аллах, но будь милостив к нам! Она умрет, не начавши жить; я же погибну под французским топором в качестве убийцы и грабителя! Умилосердись, создатель… Я плакал, как ребенок…

Дата добавления: 2015-08-02