Меган Харт Грязная любовь 13 страница

– Я люблю мороженое с ароматизированными красными сахарными шариками. – Как только вспомнила про запах, я сразу же ощутила на языке вкус мороженого. – Такое продается не везде – но во-он в том киоске на «Городском острове» оно есть. И еще я люблю мороженое в вафельных стаканчиках.

Дэн оглянулся на меня через плечо, приподняв бровь.

– Да?

– Да, – кивнула я.

Я не заслуживала, чтобы он простил меня сразу же. Он и не простил. Я только больше зауважала его за то, что он не потрусил вслед за мной, как щенок в ожидании получения лакомства. Дэн посмотрел в сторону Сити-Айленда. Я слышала, как трепещет на ветру его галстук. Сегодня на нем был изображен Губка Боб Квадратные Штаны.

– Может, мы как-нибудь туда сходим? – предложила я. – Купим там мороженое?

Он перевел на меня взгляд, и по его лицу я поняла, что сдаваться легко он не намерен. Но мне даже нравилось, что он не позволяет мне собой помыкать или просто использовать его. Что он учит меня себя уважать.

– Может быть, – наконец сказал он.

Я чуть робко ему улыбнулась. Ну вот, кажется, мы снова стали на один шажок ближе. Вряд ли он подозревал, чего мне стоила эта храбрость, да я и не хотела, чтобы он это знал.

Мы еще немного постояли так – отчужденно, на расстоянии друг от друга, – но затем Дэн все-таки вытащил руки из карманов. Он улыбнулся. Улыбка вышла чуть натянутой, хотя и искренней.

– Мне пора в офис.

Я кивнула, испытывая и разочарование, и облегчение оттого, что он, кажется, все еще не был склонен к разговору. Меня это устраивало – я не могла сближаться иначе, как шажок за шажочком. Мне нужно было время, чтобы обо всем подумать. К чему это могло привести. К чему я хотела бы, чтобы это привело.

– Поймать тебе такси?

Я кивнула – пешком до моего офиса было далековато, тем более в офисной одежде.

– Спасибо за ланч, – сказала, прежде чем сесть в такси, и помедлила, заметив, как другая пара, так же как мы решившая перекусить на свежем воздухе, прощалась с гораздо большим пылом, чем мы.

Отъезжая, я смотрела на Дэна из окна. Он махнул мне рукой. Я махнула в ответ этому не слишком высокому мужчине в дорогом деловом костюме с галстуком, трепещущим на ветру.

Я села в машину с самыми лучшими намерениями. Дом, в котором прошло мое детство, был не так далеко от города – в субботу это примерно сорок минут езды. Одновременно и близко и далеко.

Городок моего детства не слишком изменился. Те же широкие улицы, вдоль которых росли деревья. Дома, чей возраст переваливал за полтинник, – некоторые из них были переоборудованы в фирменные магазинчики и бутики. За то время, что меня здесь не было, бензоколонок и сетевых магазинов стало больше, но за исключением этого я могла легко представить себе, что снова вернулась в детство и качу на своем велике с волосами, собранными в косички, как когда-то ездила в библиотеку или в плавательный бассейн.

Я повернула машину на улицу, где стоял старый дом моих родителей. Дома были все те же, выкрашенные в тот же самый цвет. Деревья, правда, стали выше. Прибавилось веранд и подъездных дорожек. На когда-то пустом месте возвышался многоквартирный дом, который был здесь совершенно не к месту.

Я приехала навестить отца. Это правда. Моя мать, может быть, и любит изображать из себя мученицу и одновременно играть драматическую роль королевы, но если уж она заговорила о болезни отца, это могло значить, что он правда болен, может быть, даже неизлечимо. Мне нужно было с ним поговорить, пока не стало слишком поздно. Я хорошо знала, какую пустоту оставляет в душе смерть человека, которого любишь, но с которым не успеваешь помириться.

Но, оказавшись перед домом родителей, я не смогла взять и просто так заехать на подъездную дорожку. Я притормозила у тротуара, глядя на дом, в котором росла. Желудок вдруг взбунтовался, как если бы я перепила кофе.

Последний раз я была в этом доме в день, когда уезжала в колледж, который мать не одобрила. Она заявила, что если я уеду, то могу больше никогда не возвращаться. Я была счастлива. Со временем она изменилась и была уже не так категорична, зато я пластинку менять не захотела. Я ненавидела этот дом и то, что в нем происходило, а потому вернуться сюда не могла. Даже навестить моего, возможно уже умирающего, отца. Я отъехала от родительского дома, сделала разворот в конце улицы и вернулась в город, ставший мне родным.

Марси была несказанно удивлена, открыв дверь и обнаружив меня на пороге. Я понимала ее удивление. К тому времени, как я добралась до нее, наступила ночь, а я заранее не предупредила о своем визите. Она открыла дверь шире, предлагая мне войти, и я увидела сидящего за столом Уэйна.

– Извини, я не хотела вам мешать. – Я повернулась, но Марси загородила дверь.

– Не глупи. Мы просто решили перекусить. Давай, входи. – Она встретилась со мной взглядом. – Да входи же ты. Хочешь выпить?

Я уже успела пропустить несколько рюмок водки ниже по улице, но кивнула:

– Налей мне что-нибудь. Что у тебя есть.

Марси с Уэйном обменялись взглядами, которые нельзя было интерпретировать иначе, как «да ведь она уже пьяна!». Уйэн встал, подошел к буфету, вытащил бутылку водки и пару стаканчиков. Марси достала из холодильника лимоны и взяла сахарницу со столешницы.

– С лимончиком? – предложила она.

Я кивнула.

– Извиняюсь за вторжение. Наверняка у вас были свои планы на субботний вечер.

– Вообще-то мы просто ждем кое-кого из друзей, – с некоторым смущением произнесла Марси. – Собирались немного поиграть.

– Настольные игры? – Я даже моргнула, услышав такой невинный ответ, который как-то не вязался с образом Марси, который у меня сложился.

Уэйн засмеялся:

– Ну да. Настольные игры. В субботнюю ночку.

Он приобнял Марси за плечи и поцеловал в висок. Она игриво пихнула его в бок. Они улыбнулись друг другу, словно им был известен какой-то секрет. Я почувствовала себя чужой.

– Я лучше пойду.

– Нет, Элли, останься. Будет забавно, я обещаю. – Марси взяла меня за руку и притянула к себе. – Останься.

Я осталась. Мы выпили. Прибыли друзья Марси, и мы разложили на столе игры: «Надуваловка», «Гесстьюрес», «Рисумей», «Тривиал Персьют». Мы разделились на команды – мальчики против девочек – и стали играть, закусывая водку с лимоном начос и немецкими кренделями. Команда девочек выиграла две трети из всех игр, но мальчики вроде не очень-то расстроились. Я была единственной не имеющей пары, но это вроде тоже никого особо не волновало, по крайней мере вслух об этом не упоминалось, а если и были сочувственные взгляды в мою сторону, я этого не заметила.

Уже и не вспомнить, сколько времени прошло с тех пор, когда я в последний раз была в компании – чтобы просто разделить общество других людей, посмеяться, поиграть в игры. В общем-то, можно было даже поспорить, была ли я когда-либо частью коллектива. В школе я слыла тихоней, очкариком. Моя лучшая подруга Сюзан Дитц переехала, когда мы учились в десятом классе, а после этого… ну а после этого все изменилось. В колледже у меня были друзья. Мэтью втянул меня в свой кружок, я даже стала там своей. Мы могли смеяться, пить, играть в игры до поздней ночи. Целоваться и даже больше под одеялом, когда смотрели страшилки. Целый год я была окружена друзьями, вечеринками и любовью, прежде чем моя жизнь снова изменилась.

Я не впадала в депрессию, когда вспоминала о том времени. Все осталось в прошлом. Тем более что не все воспоминания навевали на меня грусть.

Все разошлись ближе к часу ночи, переобнимав друг друга и отпуская хмельные шуточки насчет «гениальности». Я также не избежала крепких объятий и похлопываний по плечу, так как друзья Марси, как и она сама, не слишком утруждали себя церемониями. Я не возражала, хотя и не любительница подобного выражения чувств.

– Я рада, что ты сегодня ко мне заглянула. – Марси обняла меня.

Я в ответ немного скованно похлопала ее по спине. Когда она поцеловала меня в щеку, я со смехом вырвалась из ее объятий.

– Спасибо, что позволила мне остаться.

– Ты сможешь добраться домой? А то Уэйн может тебя подбросить.

Уэйн выглянул из-за спинки кресла, в котором явно собрался ночевать, и вопросительно поднял брови.

Я покачала головой:

– Спасибо, я доеду на такси. Не стоит волноваться.

Может быть, я и пьяна, но не настолько, чтобы садиться в машину с Уэйном, который стабильно заливал весь вечер. Он вяло махнул рукой и с ухмылкой на окосевшем от алкоголя лице снова обратился к телевизору. Марси проводила меня до двери, вышла за мной и чуть прикрыла ее за собой.

– Хорошо, что ты сегодня пришла, – повторила она. – Ты в порядке?

Я кивнула:

– Просто подумала, может, мне к тебе заскочить, поинтересоваться твоими делишками. Я не хотела портить вам вечер.

– Ты ничего не испортила. – Марси глянула через плечо. – Не жалеешь, что осталась?

– Нет. – Я от души улыбнулась. – Я не играла в настольные игры уже… сколько?… Целую вечность.

– Тогда приходи еще раз. – Она помолчала. – И пригласи Дэна.

Мое лицо исказилось, прежде чем я смогла этому помешать. Я с трудом вернула себе спокойное выражение.

– Да, конечно.

– Что? Вы перестали встречаться? – Она подалась ближе ко мне, скрестила руки на груди, и только тогда я осознала, что Марси почти не пила.

Да, непросто это – отвечать на вопросы человека, который, в отличие от меня, почти не пьян.

– Нет, пока еще встречаемся.

– Рада слышать, – улыбнулась Марси.

Я промолчала. Она снова сжала меня в объятиях. В этот раз я тоже ее обняла в надежде, что таким образом она скорее разожмет руки.

– Элли, ты точно в порядке? – снова услышала я, уже стоя у лифта.

Я повернулась:

– Да, в порядке.

– Я почему спрашиваю… – объяснила Марси. – Ты какая-то вялая.

Я чуть не сказала ей об отце, но это не та тема, чтобы трепаться на лестничной площадке перед чужой квартирой в час ночи. И уж тем более не после принятого мною количества спиртного. Поэтому я солгала, чему так хорошо научилась. Я сказала:

– Просто немного устала.

Я улыбнулась, махнула ей рукой на прощание, зашла в лифт. Закрывшиеся двери скрыли от меня ее обеспокоенное лицо.

И в этот раз у меня также были благие намерения. Такси можно было легко поймать в квартале, где было полно баров и клубов, работающих на полную катушку. Я слышала, что этот район Второй улицы также называли аллеей Случайных Знакомств из-за ночных клубов, по которым циркулировали толпы молодых бессемейных людей. Впрочем, полиция могла называть этот район иначе. Полицейские машины стояли чуть ли не друг на друге, пока сами полицейские по двое-трое патрулировали улицу, сдерживая в рамках беснующуюся или охваченную вожделением молодежь. Я направилась к автобусной стоянке, но до нее не дошла.

Три года назад я, можно сказать, была одной из завсегдатаев аллеи Случайных Знакомств. Я без долгих размышлений позволяла парням покупать себе выпивку в обмен на танец или обнималовку. Иногда – очень часто – ради ощущения женской руки на их члене или даже траха. Поскольку я не одевалась как шлюха и не танцевала на барной стойке, мои случайные знакомые мало чем напоминали завоевателей. Скорее они были моими маленькими тайнами.

В этот вечер я не была одета для ночного клуба, но я все равно зашла в один из них. Вышибала глянул в мои водительские права и взял с меня десять долларов, не подарив мне даже намека на улыбку. Более тепло меня встретили внутри, хотя в этот час в воздухе клуба уже ощущалось отчаяние – меньше чем через час клуб закрывался. Это значит, что оставалось меньше часа, чтобы кого-нибудь подцепить. Чтобы добраться до барной стойки, мне пришлось проталкиваться сквозь толпу. Это тут же вызвало взгляды в мою сторону – еще одно тельце объявилось.

Девчонки мерили меня взглядом, оценивая мою одежду, чтобы затем повернуться к подружкам и пошептаться на мой счет. Глазели парни с пивом в руке. Что касается меня, я тут же вспомнила свою старую роль – надела ее на себя так же, как любимые поношенные джинсы, обтягивающие зад как надо.

Я не думала, зачем мне это нужно. Зачем, когда у меня есть Дэн, я зашла в бар, чтобы посмотреть, как далеко меня может завести очередной незнакомец? Я избегала встречаться взглядом с кем бы то ни было, пока не заказала себе выпивку. Отпивая из бокала маленькими глотками, повернулась и стала более пристально изучать присутствующих.

Так, в моде, кажется, клетчатые рубашки – их носило две трети мужчин. Остальные были в рубашках поло с наклеенными на них яркими слоганами типа «Поцелуй пирата». Пираты мне сегодня были без надобности.

Группа девушек передо мной окружила трех молодых ребят, которые явно упивались их вниманием. Все они пьяно смеялись, исполняя с каждой из леди что-то вроде танцев живота и демонстрируя свое остроумие. Наблюдать за ними было забавно.

Высокий, темноволосый мужчина постарше, стоявший рядом со мной, указал на них бутылкой пива:

– Пять девчонок. Трое ребят. Кто-то останется не у дел.

Он наклонился ко мне, чтобы я могла его услышать. Я повернулась к нему и улыбнулась, поднимая бокал пива, словно объявляя тост.

– Зато сейчас им весело, – сказала я.

Он кивнул.

Звучавшая здесь музыка представляла собой жанро-смешение: хип-хоповая композиция, посвященная женской заднице, сменяла тоскливую балладу с вкраплением хард-рока. В эту минуту раздались мягкие звуки ретро-поп-мелодии, от которой, насколько я могла судить, всех затрясло.

Он был ничего. Я подалась ближе к нему. И пахло от него хорошо, несмотря на часы, проведенные в пропахшем сигаретным дымом, душном помещении. Я снова откинулась назад. Наши взгляды встретились. Я позволила ему вывести себя на парковку, забралась на заднее сиденье его машины. Он положил руку мне на талию.

Я не спрашивала, как его зовут, а сам он не говорил. Я представилась ему Дженнифер, двадцать два года. Вроде бы он мне поверил. Он запустил руку мне в трусики – пальцы у него дрожали, – расстегнул молнию своих брюк и всунул свой член мне в руку.

Он был знаком с негласными правилами аллеи Случайных Знакомств и не настаивал на том, чтобы переспать. Он даже пытался – и не его вина, что ему это не удалось, – меня возбудить. Я издавала некоторые звуки и извивалась под ним, хотя вероятность того, что у меня наступит оргазм, была такой же, как если бы я была поленом.

Он кончил спустя примерно пять минут дрочения в мой кулак, до того как стало побаливать запястье, но спустя четыре минуты после того, как я утратила всякий интерес. Он выпалил сперму с громким криком – я лишь надеялась, что если мимо проходили полицейские, то они не обратили на это внимания, – после чего свалился на меня, как если бы испустил дух. Я терпела его около минуты, затем оттолкнула и выпрямилась.

Мы несколько секунд молча смотрели друг на друга. Я вытерла свою руку о полу его рубашки. Он с гримасой посмотрел вниз, но жаловаться не стал. Отодвинувшись от него, я поправила одежду.

– Подбросить тебя до дома? – Ну ладно, хоть какие-то зачатки рыцарского благородства у него имелись.

– Нет, спасибо. – Я улыбнулась. Не его вина, что мне хотелось избавиться от него поскорее.

– Точно? Все-таки…

Я вышла из машины прежде, чем он успел закончить предложение. Алкоголь выветрился.

Домой я вернулась на такси.

Глава 12

Возможно, я не такая уж замечательная дочь, раз не навещаю своих родителей, но, когда мать позвонила и пригласила меня поужинать с ними, при этом добавив, что отец тоже придет, я не смогла придумать достаточно убедительный повод, чтобы отказаться. Мой отец ужинает в ресторане? Над этим можно было бы посмеяться, если бы сама только мысль об этом не вызывала у меня изжогу.

Ужин также означал, что мне придется отменить встречу с Дэном. Он ничего не сказал, узнав, что наш с ним ужин придется перенести. Но ему и не нужно было ничего спрашивать – я чувствовала, как он хмурится, даже не видя его.

– Я бы хотел встретиться с твоими родителями, – все-таки сказал он.

После этого в трубке стало тихо. Мне страстно захотелось, чтобы телефон превратился в старую модель – мне было бы тогда чем занять пальцы. С современными моделями приходилось довольствовать не шнуром, а волосами.

– Вряд ли это следует делать, – наконец сказала я, не в силах больше выносить тишину.

– Ну, тогда, может, позвонишь мне, когда освободишься?

Я молчала, кажется, целую вечность.

– Я не хочу знакомить тебя с родителями.

– Почему?

Он явно был оскорблен, но я не могла его за это винить.

– Потому что я сама не очень-то хочу идти на этот ужин. И потому не хочу подвергать этому тебя, Дэн. И к тому же, если ты будешь на нем присутствовать, мне будет еще более непросто.

Я была с ним откровенна, как никогда, но, судя по голосу, он не оценил моих усилий.

– Каждая семья – это всегда какой-то стресс, Элли. Но если ты не хочешь знакомить их со мной…

– Я не хочу знакомить с ними тебя, – перебила я. – Чувствуешь разницу?

– Ты думаешь, что мое отношение к тебе может измениться, если я с ними познакомлюсь? – пошутил он, но мне было не до смеха. – Элли?

– Дело в моей матери, – выпалила я. – Ты все равно не поймешь.

– Как я могу понять, если я с ней не знаком?

У меня возникло стойкое убеждение, что он ожидает, что я его приглашу. Одной мысли об этом было достаточно, чтобы я содрогнулась.

– Незачем тебе с ними знакомиться. Просто поверь мне.

– Даже если я этого хочу?

– Дэн, поверь мне, что незачем тебе на это идти.

– Ладно. Если ты не хочешь, чтобы я знакомился с твоими родителями… Желаю хорошо провести время.

Мне не хотелось с ним спорить из-за родителей, но я не могла представить себе, как буду его с ними знакомить.

– Все так запутано, Дэн.

– Насколько я успел убедиться, с тобой по-другому и не бывает, Элли.

В трубке раздались гудки. Я пялилась на нее несколько мгновений, после чего положила трубку.

Перезванивать ему я не стала.

Мать ждала меня сидя за столом. Одна.

– Отец не смог прийти, – была ее первая фраза, когда она меня увидела. – Он был занят. В любом случае какая разница, почему он не смог прийти? – Она положила в чай заменить сахара и размешала его.

– Разница в том, что ты сказала, что он придет. Только и всего.

Она фыркнула.

– А что, сама по себе я не такая уж привлекательная для тебя компания?

– Дело не в этом.

Она надула губы.

– Если ты так волнуешься, то могла бы приехать домой.

Мы молча смотрели друг на друга, пока не появился официант и не спросил, что мы желаем заказать. Мать заказала за нас обеих, причем это была еда, которую я вряд ли стану есть, но, раз уж была избавлена от того, чтобы выбирать, промолчала. Официант ушел, и ее прорвало. Она болтала о свадьбе моей кузины, на которой я не была. Мне было в общем-то все равно, но ее болтовня заполняла тишину, и к тому же нам не приходилось говорить о том, что непосредственно касалось нашей семьи.

Она также заплатила за ужин. Я не стала возражать и в этом случае. Мы покинули ресторан вместе, и я проводила ее до парковки, хотя только там мне пришло в голову, что я не спросила, что она тут забыла.

– Я сама приехала, – сообщила она, копаясь в своей сумочке в поисках сигарет и зажигалки, которой воспользовалась жестом, выдававшим ее долгую пристрастность к этой вредной привычке. – И в дальнейшем я собираюсь возить себя сама.

Когда отца не станет. Она не сказала этого вслух, но эти слова словно прозвучали в воздухе. Эта, казалось, маленькая деталь сообщила мне о болезни отца больше, чем что-либо другое, но даже в этом случае я не смогла произнести ничего вразумительного, пробормотав что-то нечленораздельное.

– Элла, ты когда-нибудь к нам приедешь?

Я взглянула на ее машину – та же самая, что и пятнадцать лет назад, – и только потом встретилась с ее взглядом.

– Не думаю, мама.

Она недовольно фыркнула.

– Какая же ты эгоистка! У меня просто в голове не укладывается. Твой отец болен…

– Не по моей вине.

– Знаешь что? – резко сказала она. – По-моему, тебе бы пора все забыть. Просто забыть. Все-таки десять лет прошло. Не могу же я всю свою оставшуюся жизнь только и заниматься тем, что извиняться перед тобой за то, что было в прошлом!

Я могла только молча слушать ее тираду и моргать.

– Мама, но это не из-за тебя.

– Тогда из-за чего? Пожалуйста, скажи мне, поскольку меня это жутко интересует. – По ее голосу я поняла, что это ложь. – Потому что мне хотелось бы понять, почему причина не во мне. Я знаю, что ты меня ненавидишь, но это не причина, чтобы не навестить своего отца! Все-таки он болен.

– В этом нет моей вины, – повторила я. Мой голос звучал увереннее, чем я думала. – И может, ты права, и мне правда нужно все забыть. Просто дело в том, что я не могу.

Она не нашлась, что ответить на это, только задымила еще больше.

– Цепляясь за прошлое, не рассчитывай на то, что у тебя когда-нибудь будет будущее. Учти это.

– Совет неплох, – спокойно сказала я. – Особенно учитывая его источник.

Она бросила на меня яростный взгляд.

– И чего я заморачиваюсь? Зачем, когда ты только и делаешь, что расстраиваешь меня? Может, мне стоит подумать и вычеркнуть тебя из своей жизни, Элла? В самом деле – живи как хочешь и какое мне до этого дело? С тобой невозможно общаться. Ты никого не желаешь слушать, кроме своего эгоистичного «Я».

Возможно, она даже была права в данной мне характеристике, но признаваться в этом я не желала.

– В самом деле – почему бы тебе просто не вычеркнуть меня из своей жизни? Именно так, как ты поступила с Чадом.

Она нахмурилась, и на ее лице проступили глубокие морщины.

– Я не желаю про него слышать!

– А может, нам стоит поговорить о Чаде? – Я намеренно продолжала упоминать его имя. – И возможно, нам стоит поговорить и об Эндрю. О том, что произошло. Мы никогда об этом не говорили.

– А не о чем говорить! – Морщины на ее лице разгладились словно по волшебству. Она выдохнула через нос дым, заклубившийся легким облаком.

Я годы потратила на то, чтобы забыть. Не упоминала этого вслух. И вот теперь моя попытка сбежать от прошлого настигла меня на парковке. Оно затопило меня, и я уже не могла притворяться, что оно не играет роли в моей жизни. Что я могу смотреть в будущее без оглядки на свое прошлое.

– Мама, пожалуйста, – шепотом произнесла я. – Мне нужно об этом поговорить. О том, что случилось. Я больше не могу держать все это в себе. Мне плохо.

– Плохо, – повторила он, ткнув в меня сигаретой. – Забудь об этом! Он мертв! Его больше нет!

– Но в этом моей вины тоже нет! – воскликнула я.

– Наоборот! Это – твоя вина! – Она так же, как я, повысила голос и затянулась сигаретой, как если бы нуждалась в сигаретном дыме больше, чем в кислороде.

Оглушенная, я молча стояла и смотрела, как она раздавила первую сигарету и тут же затянулась второй. Курение – дурная привычка. От него портятся зубы и кожа, не говоря уже про легкие. Я, бывает, тоже затягиваюсь сигаретой, но не допускаю, чтобы это переросло в привычку. Поэтому я не понимала свою мать, которая не могла не знать, какой вред наносит организму курение, портит внешний вид и одежду.

– Я не виновата в том, что он умер. – Я постаралась произнести эти слова насколько могла уверенно. Чтобы самой в это уверовать. – Эндрю убил себя сам. При чем здесь я, мама?

– Но довела до этого его ты! – отрезала она. – Ничего бы такого не случилось, если бы ты на него не действовала!

– Ты сама не веришь в то, что говоришь. – Но сама я была уверена, что она в это верит.

– Не стоило мне тебя останавливать, когда ты решилась на это, – продолжила она. Пространство между нами заполнилось дымом. Он жег мне глаза и горло, и я пожалела, что не могу заплакать, чтобы уменьшить жжение. – Тогда он был бы жив, а ты…

– Нет, – оборвала я ее. – Не смей это говорить!

Она встретилась со мной взглядом. Ее лицо исказилось от гнева и горечи.

– Вы с Чадом ничего не принесли нам с отцом, кроме разочарования. Я не понимаю, как такое могло произойти. Эндрю был идеальным сыном.

– Ты хоть сама веришь в то, что говоришь? Как можно это утверждать? – Мне захотелось взять ее за плечи и трясти до тех пор, пока к ней не вернется ощущение реальности. – Он не был идеален! Люди не могут быть совершенны! Включая его тоже.

– Придержи язык, Элла.

– Мы что, были всего лишь его заменой? – спросила я. – Мы с Чадом? Разве у родителей могут быть любимчики?

– К твоему сведению… – Мать растоптала вторую сигарету обутой в дорогую замшевую туфлю ногой. – У нас был любимчик.

С этими словами она села в машину и выехала со стоянки.

– Тебе нужно приехать, – сказала я Чаду, когда он мне позвонил. – Я скучаю.

– Я тоже скучаю. Приезжай ко мне. У нас тут в Калифорнии неплохо.

– Мать говорит, что отец нездоров.

– Ты ездила с ним повидаться, крошка?

Можно было благословлять моего брата за то, что он всегда знал, на какую больную точку нажимать, чтобы вызвать у меня чувство вины. Он похож на нашу мать больше, чем готов себе признаться. Но все-таки он заставил меня улыбнуться. Так как был прав.

– Нет. Приезжай, и мы съездим к нему вместе.

– Ты знаешь то, чего я не знаю? – Я услышала, как Чад с чем-то сражается. – Отец сделал нас бенефициариями своей пожизненной страховки? Потому что ты знаешь, что, если я войду к нему в дом, он тут же откинет копыта.

– Чад, он умирает. Ты хочешь, чтобы он умер, не повидавшись с нами?

– Не надо. – Очевидно, что мой обычно кипучий брат сегодня был не похож сам на себя. – Не стучи мне по мозгам, Элла. Они выкинули меня из дома, сказали, чтобы я больше не появлялся на пороге, и при этом не стеснялись в выражениях.

– Он ничего тебе не говорил. – Я открыла крышку содовой и сделала глоток.

– Он ничего не сделал, чтобы ее остановить, а это уже приравнивается к соучастию. И то, что он был пьян в стельку и не мог выбраться из своего гребаного кресла, – это отговорки в пользу бедных. И если честно, Элла… – я услышала в голосе Чада обвиняющие нотки, – меньше всего я ожидал бы услышать такие слова от тебя.

– Не называй меня так.

– Элли, – поправился он. – Крошка, куколка. Я люблю тебя.

– Я тебя тоже люблю, Чадди.

– Не проси меня вернуться домой. Ты знаешь – я не могу.

– Знаю. – Я вздохнула и потерла лоб. Голова у меня болела. – Я знаю. Но она не оставляет меня в покое. – Я не стала упоминать про разговор, состоявшийся на парковке.

– Скажи ей, что может проваливать, – сквозь зубы сказал он. – Эта сучка за всю свою жизнь ни черта для нас не сделала. Даже тогда, когда нам была нужна. Пусть теперь пожинает то, что посеяла.

– Ты когда-нибудь… Чад, ты когда-нибудь думал о том, чтобы… ее простить?

– А ты когда-нибудь думала о том, чтобы простить его?

О-очень непростой вопрос, но в последнее время я над этим думала.

– Он мертв. Что изменится, если я его прощу?

– Вот ты мне и ответь, куколка. – Чад проворковал что-то успокаивающее. Конечно, это не объятие, но все же лучше, чем ничего.

– Почему мы такие шизанутые лохи? – спросила я его со смешком. – Почему мы просто не можем все забыть, Чад?

– Я бы тоже это хотел знать, детка.

– Мы должны. Мы должны забыть прошлое, чтобы наконец начать жить заново! – выпалила я со злостью, радуясь, что закрыла офисную дверь, заглушившую мой сорвавшийся голос.

Он засмеялся.

– Ты о ком говоришь?

– Когда это было, Чад? Годы прошли, а мы никак не можем от этого отойти. Меня это достало. Откровенно говоря, я уже заколебалась со всем этим, но не знаю, как разрулить.

– Милая!

Мы оба издали протяжный вздох. Между нами лежало расстояние, но мы словно были вместе, связанные общей драмой.

– Я кое с кем встречаюсь, – сказал Чад, прежде чем я смогла что-либо добавить. – Он здорово помогает.

– А что с Люком?

Чад засмеялся.

– Нет, куколка, у Люка все хорошо. Я имею в виду профессиональную жилетку с функцией промывки мозгов.

– А-а-а, – протянула я, не сразу сообразив, как на это реагировать. – Ну… Хорошо.

– Подумай об этом. Поговори с кем-нибудь.

Я покачала головой, хотя Чад и не мог меня видеть.

– А я что делаю? Я говорю. С тобой.

– Ты обсуждала это с Дэном?

– Нет.

– А может, стоит?

– Слушай, – раздраженно сказала я. – С каких это пор ты стал давать мне советы, касающиеся моей личной жизни?

– С тех пор, как она у тебя появилась.

Я вздохнула.

– Он милый парень.

– Ну и?…

– Я не хочу, чтобы мне опять было больно.

– А кто этого хочет? Или ты собираешься прожить свою жизнь, беспокоясь об этом? – Он помолчал. – Ты хочешь позволить Эндрю это сделать?

– Нет.

Чад вздохнул.

– Ну тогда начинай жить, Элли.

– Тебе это помогает? Психиатр. Он тебе помогает?

Я вытащила лист миллиметровки из ящика и стала тыкать карандашом в вершину каждой клеточки.

– Да, – сказал Чад. – После разговора с ним мне становится легче. Начинаешь видеть то, чего прежде не замечал. Снова доказывать себе, что это не я сошел с ума. Что проблема в них, не в нас.

Дата добавления: 2015-08-10