Англо-советско-французские переговоры в Москве

Мюнхенский сговор с фашистами должен был показать Гитлеру, что западные державы мало считаются с Советским Союзом и не собираются пускать его в большую европейскую политику. Для Советского руководства этот факт был убедительным доказательством бесполезности рассчитывать на равное сотрудничество с Англией и Францией и надеяться на эффективный союз, направленный против Германии. Чемберлен оказался неисправимым, его основная стратегическая внешнеполитическая линия, рассчитанная на организацию конфликта между Германией и Советским Союзом, оставалась неизменной. За ним неизменно следовал и Даладье.

Однако, в мировой политике все более проявлялись истинные намерения фашистских государств и их реалполитик гитлеровского характера. Западные государства предоставили им карт-бланш в их движении в восточном направлении. Гитлер и Муссолини, поощряемые "умиротворителями" Парижа и Лондона, совсем распоясались и шли напролом. 7 апреля Муссолини молниеносно захватил Албанию, фашисты получили тем самым важный стратегический плацдарм на Балканах. Под угрозой оказались Турция, Греция, Болгария, Румыния и Югославия. Было ясно, что Италия на этом не остановится. Германия и Италия эффективно воспользовались иллюзиями западных демократов, надеявшихся уступками спровоцировать советско-германский конфликт и направить германскую агрессию на Восток, отвлечь ее от планов передела мира.

Другой тревожный сигнал пришел из Северной Африки. Италия наращивала здесь свое военное присутствие. В феврале 1939 г. Даладье получил информацию, что в Ливии итальянцы сконцентрировали 60 тыс. солдат, из них 34 тыс. в Триполитании. Эти силы постоянно росли и в скором времени могли достигнуть 100 тыс. Против них в Тунисе Франция имела 6 тыс. солдат, а Англия 12 тысяч в Египте. В авиации наблюдалось примерное равенство. Итальянское правительство предупредило Лондон и Париж, что всякая попытка увеличить в Северной Африке французские или английские войска приведет к симметричному увеличению итальянских.⁷³

Не меньшую тревогу в Лондоне и Париже вызывал рост германской торговли с зарубежными странами путем различных экономических операций. Была предложена гибкая кредитная система, позволяющая возвращать полученные кредиты в форме натуральных поставок собственного производства. Цены, по которым Германия производила закупки иностранных товаров, были на 30-40 % выше мировых. В результате Германия за период с 1933 по 1939 гг. утроила торговые отношения с европейскими странами. В целом германская торговля в 1939 г. была выше торговли Англии, Франции и США. Особенно примечательна была экономическая экспансия на Балканах. С Румынией торговля быстро росла. За пять лет (1934-1939 гг.) она выросла на 70 %, с Югославией - в два раза, с Грецией - на 50 %, с Болгарией - в 2,5 раза. Посол Франции в Германии Кулондр пришел к заключению: "Главной целью германских планов, совершенно очевидно, является полная экономическая гегемония в европейских странах по Дунаю и на Балканах"⁷⁴. Германия теснила Англию и Францию в Европе, а Италия начала угрожать английским и французским колониям в Африке. Европейская политика как бы возвращалась к отношениям тридцатилетней давности, которые привели к первой мировой войне. Межимпериалистические противоречия выдвинулись на первый план и стали доминировать в европейской политике. В Лондоне и Париже заговорили о новой Антанте, вот только Россия была уже не та, которая в 1914 г., сломя голову, бросилась в пекло войны, защищая западные державы, которые втайне договаривались о послевоенном расчленении и разделе России.

Осознание опасности со стороны Германии экономическим интересам Англии и Франции в Европе и их владениям в Африке заставило их прибегнуть к новому виду дипломатии - односторонним гарантиям, невиданным в прежней внешней политике Англии. 31 марта 1939 г. Англия и Франция дали гарантии Польше, а 13 апреля - Румынии и Греции. Это был очередной обман и тактический маневр. Англия практически ничего не могла сделать, если бы Гитлер решил напасть на Польшу и Румынию. Географически они были расположены слишком далеко, если бы действительно, вопреки своим устойчивым принципам, Англия решилась бы помочь им. Даже снабжение их вооружением и боеприпасами возможно было лишь через советскую территорию. Ключ к спасению этих стран находился в СССР. А Чемберлен, не договорившись с СССР, раздавал гарантии странам, находящимся в Восточной Европе. Это была вопиющая политическая нелепость.

Даже, если бы Англия и Франция захотели добросовестно выполнить взятые на себя обязательства, их помощь Польше и Румынии не могла быть особенно эффективной. В лучшем случае эта помощь могла бы осуществляться в виде операций, сковывающих часть германской армии на франко-германской и германо-бельгийской границах, где мог располагаться английский экспедиционный корпус, а также в организации налетов англо-французской авиации на Германию и блокады германских портов. При всех условиях в руках Германии было бы достаточно вооруженных сил, чтобы стремительным ударом разгромить польскую и румынскую армии.

Эти "гарантии" не имели реальной ценности. При испытании они на практике обнаружили свою военную никчемность и, главное, полное нежелание их авторов приводить их в действие. Но они имели значение в личной политической карьере Н.Чемберлена. Наглые акты фашистской агрессии вызвали в Англии волну возмущения и негодования. Политику правительства расценивали неправильной и преступной. Путем предоставления "гарантий" Чемберлен пытался выиграть время и ослабить внутреннюю оппозицию с тем, чтобы сохраниться у власти. Кроме того, Чемберлен рассчитывал произвести психологическое воздействие на Гитлера и Муссолини и задержать осуществление ими новых актов агрессии в надежде на какие-либо изменения международной ситуации. Он не собирался менять свою генеральную линию, использовал новый тактический маневр, который давал ему возможность не идти на сотрудничество с СССР.

14 апреля британское правительство обратилось к Советскому правительству с официальным предложением дать Румынии и Польше такую же одностороннюю гарантию, какую Англия и Франция дали им. Предложение западных держав не были отвергнуты, но Советское правительство выдвинуло свои предложения:

1. Заключение тройственного пакта взаимопомощи между СССР, Англией и Францией;

2. Заключение военной конвенции в подкрепление этого пакта;

3. Предоставление гарантий независимости всем пограничным с СССР государствам от Балтийского до Черного морей.

Это был также новый тактический ход. Принятие его означало бы обуздание гитлеровского агрессора, а отказ от него раскрыл бы полное лицемерие английской политики. Чемберлен вновь повторил свое предложение об односторонних гарантиях, что подтвердило, что английское правительство не намерено отказываться от своей генеральной линии, направленной на инспирирование советско-германского конфликта. Между Советским Союзом, с одной стороны, и Англией и Францией начался обмен нотами, проектами, предложениями, в которых каждая сторона отстаивала свои позиции, т.е. Англия и Франция требовали гарантий, Советский Союз - пакта и военной конвенции. Не было переговоров, не было делегаций, которые серьезно обсуждали бы возникшую над миром опасность. Лишь 25 июля 1939 г. министр иностранных дел Англии лорд Галифакс объявил о формировании английской делегации в Советский Союз для обсуждения проблемы пакта и военной конвенции, но когда (31 июля) Чемберлен в палате объявил руководителей делегации, стало ясно, что это очередной тактический маневр, цель которого убедить английскую публику в том, что с Советским Союзом Англия не намерена вести серьезные переговоры о серьезных делах. Руководителем делегации был назначен престарелый адмирал сэр Реджинальд Дрэкс, не имевший никакого отношения к военному ведомству, и сторонник чемберленовской ориентации. Посол И.М.Майский писал: "Даже при желании трудно было подыскать кандидатуру, более неподходящую для ведения переговоров с СССР, чем этот престарелый адмирал британского флота. Другие члены делегации (маршал авиации Барнетт и генерал-майор Хейвуд) не возвышались над средним уровнем руководящего состава британской армии"⁷⁵. Французская делегация была практически точной копией английской. Главой делегации был назначен корпусной генерал Думенк, членами - авиационный генерал Валэн и морской капитан Вийом. Здесь также не было ни одного человека, наделенного полномочиями говорить от имени вооруженных сил своей страны. Делегации отплыли из Лондона 5 августа и лишь 10 августа прибыли в Ленинград. Они не спешили, рассматривая свою миссию как увеселительную поездку за государственный счет.

Медлительность с оформлением и поездкой делегации в СССР являлась одним из проявлений того духа саботажа переговоров, с которым советская сторона была уже знакома. Между тем и инструкции, полученные английской делегацией, предписывали тянуть с переговорами, не торопиться, стараться больше уделять время обсуждению ни к чему не обязывающих общих вопросов. Политика западных держав оставалась прежней.

В противоположность английскому и французскому правительству Советское правительство отнеслось к переговорам со всей той серьезностью, которую требовала нависшая над миром фашистская опасность. Советская миссия для переговоров состояла из людей первого ранга. Главой миссии был маршал К.Е.Ворошилов, бывший в то время народным комиссаром обороны. Членами - начальник Генерального штаба, командующие военно-морским, военно-воздушным флотами.

На первом же заседании выяснилось, что английская и французская делегации должны были лишь вести переговоры, а полномочий на подписание какого-либо соглашения они не имели. Стало совершенно очевидным, что английская миссия была послана в Москву не для срочного заключения военной конвенции, а для бессодержательных разговоров о ней. С 13 по 17 августа состоялось семь заседаний, на которых стороны обменялись сообщениями о своих вооруженных силах. Франция располагала 110 дивизиями, Советский Союз имел 136 дивизий, а Англия - 31. В целом три державы имели 277 дивизий и подавляющее превосходство на море и в воздухе. Этого было вполне достаточно, чтобы нанести сокрушительное поражение фашистским агрессорам в случае вооруженного конфликта.

Но у западных держав вовсе не было намерения воевать с Германией. На вопрос маршала К.Е.Ворошилова, как миссии или генеральные штабы Франции и Англии представляют себе участие Советского Союза в войне против агрессора, если он нападет на Францию и Англию, если агрессор нападет на Польшу и Румынию, западные делегаты ответили - каждому крепко держаться на своем фронте и группировать свои силы на этом фронте. Польша и Румыния сами должны защищать свою территорию, а "союзники" окажут им помощь, когда они попросят об этом. А если не успеют попросить? Ответа на этот вопрос не было. Не смогли западные делегаты ответить и на другой важный вопрос о пропуске советских войск на территорию Польши и Румынии. Они отправили запросы в Лондон и Париж, однако здесь явно не торопились с ответом, продолжая саботировать переговоры. Тогда 21 августа, спустя 6 дней после отправки запроса, не дождавшись ответа, К.Ворошилов заявил, что переговоры должны быть временно прерваны, т.к. члены советской делегации должны быть заняты на осенних военных маневрах.

Западные делегаты как будто ожидали такого поворота и возложили ответственность за срыв переговоров на советскую сторону. Советская делегация, в свою очередь, возложила ответственность за этот срыв на западные делегации. В заявлении советской стороны говорилось, что трудно представить, как Англия и Франция могли посылать миссии без точных и положительных указаний по такому элементарному, но решающему вопросу. В нем делалось заключение: "Если, однако, этот аксиоматической вопрос французы и англичане превращают в большую проблему, требующую длительного изучения, то это значит, что есть все основания сомневаться в их стремлении к действительному и серьезному военному сотрудничеству с СССР"⁷⁶. В переговорах наступил тупик. Англия так и не дала ответа на "запрос", т.к. у английского кабинета не было решения по этому вопросу. Польское правительство открыто заявило, что не нуждается и примет военной помощи от СССР. Было ясно, что западные державы предприняли маневры с переговорами для недопущения заключения договора СССР с Германией, слухи о ведущихся переговорах распространялись с марта 1939 г.

Западные дипломаты вели очень плохую дипломатическую игру. Они недооценили возможности ответного хода советской дипломатии. Советский Союз был вправе не доверять Англии и Франции. Слишком свежи еще были в памяти походы Антанты, Локарнский пакт, Мюнхен и др. факты, чтобы доверять им. Недоверие и подозрительность были основными принципами сталинской дипломатии, поэтому в каждой инициативе западных дипломатов Сталин видел очередную провокацию, направленную на подрыв обороноспособности страны или ее изоляцию. Запад готовил Советскому Союзу очередную западню, слишком грубую, чтобы советские дипломаты не увидели ее. Советские дипломаты многому научились у западных коллег, безнравственность и аморальность западных политиков побуждала их видеть за их действиями антисоветские интриги и "козни мирового империализма".

Сталин был хорошо осведомлен о положении в мире и сведущ в мировой политике. К концу тридцатых годов он стал одним из лидеров в мировой политике, в котором сочетались Ришелье и Бисмарк, Талейран и Пальмерстон. Коммунистическая идеология определяла лишь форму его дипломатии, но в проведении внешней политики он был в высшей степени реалистом-прагматиком - терпеливым, гибким, проницательным и несгибаемым. Философско-идеологический конфликт с нацистской Германией для него был лишь частью общего конфликта между социалистической и капиталистической системами, куда входили Франция, Англия, США и Япония. Главным врагом считался тот, который представлял наибольшую угрозу в данный момент.

После прихода Гитлера к власти, стратегической задачей сталинской дипломатии являлось недопущение образования коалиции капиталистических держав против СССР. В 1918-1920 гг. Советская Россия сумела выстоять против походов Антанты потому, что в них не участвовала Германия. После мюнхенского сговора западных держав с Германией и когда, казалось, начинает формироваться коалиция Германии и западных держав, советская дипломатия стремится разрушить ее, играя на противоречиях между ними и путем хитроумных политических комбинаций добиваться углубления конфликта между западными государствами и Германией.

Соглашение с Германией дало бы возможность ликвидировать опасность коалиции и вместе с тем открыть путь к возвращению части Польши, прибалтийских государств, Бесарабии и части Финляндии, которые были потеряны Россией в результате первой мировой войны. Их можно было получить только при согласии Германии. Раздел Польши вновь вставал как основа для советско-германского пакта. Германия получала в таком случае Данциг, который не давал покоя Гитлеру, с польским коридором, Силезию с ее богатым угольным бассейном, а Советский Союз - Западную Украину и Западную Белоруссию, т.е. то, что было определено как "линия Керзона". Кроме того, за Польшу СССР мог получить прибалтийские государства и часть Финляндии, а также, возможно, и Бесарабию. Россия получала возможность вернуть все западные территории, которые составляли всегда важную часть ее хозяйственной системы и надежную буферную зону в отношениях с Германией. Западные государства никогда не допустили бы этого, а с Германией можно было поторговаться.

Стали легко заметил нетерпение со стороны Гитлера скорее заключить соглашение с СССР. Из истории дипломатии известно, что проявление нетерпения редко делает переговоры плодотворными. Опытный переговорщик никогда не станет спешить с решением вопроса, если он почувствует торопливость со стороны своего партнера, он постарается использовать это, чтобы вытянуть из ситуации возможно наиболее выгодные для себя условия. Гитлер настолько спешил разгромить Польшу, что был готов уступить Сталину по всем вопросам в надежде впоследствии вернуть все с лихвой. Он говорил верховному комиссару Данцига 11 августа 1939 г.: Все, что я делаю, направлено против России. Если Запад так глуп и так слеп, чтобы не понять этого, тогда я приду к пониманию с русскими, чтобы стереть Запад, а затем поверну против Советского Союза со всей объединенной мощью"⁷⁷. Сталин в этом не сомневался и тянул с ответом на многочисленные предложения с германской стороны о достижении "понимания". Он проявил железную волю и терпение, чтобы заставить Гитлера пойти на максимальные уступки. Оба диктатора стремились полюбовно разделить Польшу, но у обоих был различный замысел. Гитлеру необходимо было скорее решить эту проблему и начать войну на западе, пока западные державы не достигли нужного уровня перевооружения, Сталину нужно было восстановить территорию царской империи в ее исторических границах.

Намерения советской дипломатии были раскрыты еще в октябре 1938 г. Когда 4 октября 1938 г. французский посол в Москве посетил Наркоминдел, чтобы дать разъяснение о мюнхенском соглашении, его принял заместитель наркома В.Потемкин, который начал беседу с угрожающих слов: "Мой бедный друг, что вы натворили? Для нас теперь не остается другого выхода, как четвертый раздел Польши!"⁷⁸ Сталин глубоко знал историю. Первый раздел Польши в1772 г. и последующие два между Россией, Пруссией и Австрией стали основой их длительного союза и единства. Этот исторический опыт мог стать основой для нового раздела, причем теперь Россия могла быть права морально и юридически, намереваясь вернуть то, что было насильственно отобрано у нее.

Официальная пропаганда организовала идеологическое обоснование готовящегося раздела Польши. В журнале "Большевик", являвшемся, как известно, центральным органом ЦК КПСС, где публиковались руководящие статьи, была опубликована редакционная статья "Сталинская политика мира и дружбы народов", где приведена цитата из письма Ф.Энгельса К.Марксу от 23 мая 1851 г. В ней говорилось: "Чем больше я размышляю об истории, тем яснее становится, что поляки - une natien foute (разложившаяся нация), которая нужна как средство лишь до того момента, пока сама Россия не будет вовлечена в аграрную революцию. С этого момента существование Польши не имеет никакого rason dкtre (смысла). Поляки никогда не совершали в истории ничего иного, кроме храбрых драчливых глупостей. Нельзя указать ни одного момента, когда Польша, даже по сравнению с Россией, играла бы прогрессивную роль или вообще совершила бы что-либо, имеющее историческое значение."⁷⁹ К.Маркс и Ф.Энгельс были основоположниками коммунистической идеологии и их позиция в отношении Польши и поляков должна была стать основополагающей для внешней политики советского государства. Хотя У Маркса и Энгельса были и другие оценки роли Польши в мировой истории, но, видимо, именно такое отношение выражало позиции руководства Советского государства.

Сталин хорошо понимал, что Запад ведет коварную и нечестную игру с Польшей и ни Англия, ни Франция защищать Польшу не могли, да и не собирались этого делать. Польша не смогла сыграть роли, которая ей отводилась - стать авангардом крестового похода против Советского Союза, теперь ей отводилась роль козла отпущения. Запад вводил Польшу в заблуждение. Французы убеждали ее, что готовят против Германии атаку, если она нападет на Польшу. На самом деле вся военная стратегия Франции была основана на обороне за линией Мажино и Польша должна была встретить всю ярость германской атаки в одиночку. Польша к этому была не готова, да и на Западе это хорошо знали. В то же время западные политики убеждали польских лидеров, что "освободительная" миссия Красной Армии обернется в оккупационную с утверждением над страной большевистского господства. Польша должна была пожертвовать собой, чтобы отвлечь агрессивную массу германских вооруженных сил и создать плацдарм для германского нападения на Советский Союз.

На Западе была сформирована единая концепция дезинформации польского руководства, которая состояла из следующих идей:

1. Польша достаточно сильна в военном отношении, чтобы дать отпор германским вооруженным силам. Возможно, она даже более сильна, чем Советский Союз;

2. Франция и Англия достаточны сильны, чтобы нанести поражение Германии в случае ее атаки на Польшу и без союзников, т.е. без Советского Союза;

3. Советский Союз заинтересован в поддержке статус кво, т.е. сложившегося положения в Восточной Европе, и нарушать его не будет;

4. Идеологическая пропасть между Германией и СССР настолько непреодолима, что Советский Союз на сделку с Германией не пойдет и рано или поздно примкнет к антигитлеровской коалиции.⁸⁰

Такими ложными идеями Запад вводил польских лидеров и польскую общественность в заблуждение относительно истинного положения дел, когда над страной нависла смертельная опасность. Два диктатора уже вели переговоры о соглашении и разделе Польши, когда в Москве западные делегации вели бесплодные переговоры о военной конвенции и усиленно подбивали Польшу не соглашаться на допуск советских на территорию польского государства.

Война была основой существования фашистского режима. Уже в 1937 г. перед Гитлером стала дилемма - где начать большую войну: на западе или востоке против Советского Союза. В правящих кругах Германии не было единства в этой проблеме. В.Шелленберг, руководитель внешней разведки гестапо и близкий к узкому кругу доверенных лиц Гитлера, считал, что две группы лиц занимали противоположные позиции. Крупные промышленники и банкиры рассчитывали на союз с "цивилизованными державами", т.е. с Западом против опасности большевизма. Их идейными руководителями были генерал Гофман, возглавлявший германскую делегацию на переговорах в Брест-Литовске, и Арнольд Рехберг, крупнейший рурский промышленник. Они предприняли ряд попыток для объединения европейских экономических, политических и военных кругов против общего врага. Против такой прозападной политики решительно выступили военные, высшее армейское руководство и ОКВ, которые откровенно опасались войны с Советским Союзом. Кроме того, они хорошо знали, что межимпериалистические противоречия были слишком сильны и западные державы ни в коем случае не пойдут на какое-либо соглашение с Гитлером, при котором Германия превратилась в гангстерскую империю и ни один трезвомыслящий государственный деятель никогда не станет верить ему, даже если он и обещал бы начать крестовый поход против СССР.

В.Шелленберг утверждал, что именно в 1937 г. Гитлер принял решение начать войну сначала на Западе. Он писал: "это решение определило весь курс германской политики до 1941 г. и может рассматриваться как одно из самых судьбоносных решений нашего времени. Это в конце концов привело Германию к альянсу с Советским Союзом и побудило Гитлера начать войну на Западе перед тем как повернуть против Советского Союза."⁸¹

10 марта 1939 г. Стали выступил с Отчетным докладом ЦК ВКП(б) XVIII съезду партии. Внимательный германский посол Шуленбург обратил внимание на то, что критика Сталина была направлена в гораздо большей степени против западных держав, чем против государств-агрессоров, в частности Германии. Посол выделил замечание советского диктатора, что западные страны отказались от политики коллективной безопасности и ведут двурушническую политику, "толкая немцев дальше на восток, обещая им легкую добычу и приговаривая: вы только начните войну с большевиками, а дальше все пойдет хорошо". В заключение Сталин сформулировал основные принципы советской внешней политики:

1. Проводить и впредь политику мира и укрепления деловых связей со всеми странами;

2. Не давать втянуть в конфликты нашу страну провокаторам, привыкшим загребать жар чужими руками.

В Лондоне речь Сталина проигнорировали, но в Берлине на нее обратили внимание. Сталин сохранял за собой свободу рук и решил не связываться с Западом. Захват Чехословакии Гитлером и позиция невмешательства западных держав укрепила его в убеждении, что политика коллективной безопасности потерпела неудачу и надо находить другие пути обеспечения безопасности страны. Г.Киссинжер замечает в связи с этим: "Сталин предпринял маневры, чтобы получить возможность делать политику до войны. Нельзя жаловаться, что он проводил свои планы в глубокой тайне; демократы были в шоке главным образом благодаря своей неспособности понять, что он кроме того, что был пламенным революционером, являлся еще и хладнокровным расчетливым стратегом"⁸².

Односторонняя гарантия, данная Англией Польше 31 марта, помогла Сталину вновь убедиться в том, что Англия предпочитает союз с поляками союзу с Россией и что Чемберлен, как и в случае с Мюнхеном, намерен отстранить Советский Союз от решения европейских проблем. Это утвердило советское правительство в правильности курса, избранного XVIII съездом партии.

И.Риббентроп ознакомил Гитлера с речью Сталина и получил от него полномочия на проведение в Москве зондажа насчет поисков возможности преодоления политических разногласий и урегулирования проблем, существующих между Москвой и Берлином. Начались взаимные дипломатические беседы, которые становились все более содержательными и конкретными. В Москве быстро продвигались переговоры о торговом договоре. 3 мая 1939 г. было объявлено об отставке наркоминдела М.Литвинова. Это была уже любезность со стороны Сталина Гитлеру. М.Литвинов был еврей и это мешало ему вести переговоры с открытым и яростным антисемитом, каким был Гитлер. Кроме того, М.Литвинов являлся принципиальным противником политики сближения с Германией и его позиции могли бы помешать осуществлению планов и замыслов Сталина. Отставка М.Литвинова ускорила развитие событий. На его место был назначен ближайший соратник, старый друг и безгранично преданный Сталину В.М.Молотов, являвшийся к тому же и Председателем Совета Народных комиссаров (Совнарком) с 1930 г.

Как и все революционные соратники Сталина, он не имел специального образования и не владел иностранными языками, но в нем сочетались идеология марксизма-ленинизма с ее революционным духом, холодный расчет революционера-подпольщика, гибкость нелегала-коммуниста, широта взглядов крупного государственного деятеля. Он вступил в партию большевиков в 1906 г. и с тех пор его судьба была неразрывно связана с Лениным, Сталиным, большевистской партией и Советским государством. С 1921 г., когда, по предложению Ленина на Х съезде РКП(б) его избрали секретарем ЦК партии, Молотов (наст. фамилия Скрябин), всегда поддерживавший Сталина, более тридцати лет был одним из высших руководителей страны, определял внутреннюю и внешнюю политику Советского государства. Он отличался железной непреклонной волей, острым умом, гибкой логикой, твердо сформировавшимися принципами.

Сталин помнил, что еще Г.В.Чичерин в конце 20-х годов называл его в качестве своего преемника. Немалое значение имело еще и то обстоятельство, что, руководя хозяйственной жизнью Советского государства, Молотов неоднократно высказывался публично за советско-германское сближение, видя огромные перспективы в развитии советской экономики в деловом сотрудничестве с германскими промышленниками. Именно он и должен был завершить советско-германское сближение и воплотить в определенный договор, который мог бы радикально изменить развитие страны. Назначение Молотова наркомом по иностранным делам произвело определенное впечатление в руководстве фашистской Германии.

Начались новые контакты представителей Германии и Советского Союза. Наиболее значительные из них состоялись между германским послом Шуленбургом и Молотовым 20 мая. Речь шла о переговорах по экономическим вопросам и Молотов в крайне осторожной форме сообщил, что они могут возобновиться, если для этого будут созданы "политические предпосылки". Молотов не раскрыл смысла своего предложения и Шуленбург так до конца и не понял, что имел в виду советский нарком. Но зато в Берлине в дипломатических кругах хорошо знали подлинное значение его слов. Еще 7 мая французский посол в Берлине сообщал в Париж, что, согласно сведениям, полученным из ближайшего окружения Гитлера, Германия ищет контакта с Советским Союзом, в результате которого, помимо всего прочего, может произойти четвертый раздел Польши. Два дня спустя французский посол отправил в Париж еще одну телеграмму, в которой сообщал о циркулировавших по Берлину слухах о том, что Германия сделала или собирается сделать России предложения, направленные на раздел Польши.⁸³

В таких слухах были веские основания. План "Вейс" был уже готов. Оставалось только договориться с СССР, без соучастия советского государства осуществление плана могло провалиться. Главной целью советско-германского соглашения являлся раздел Польши. Гитлер готов был поделиться, зная, что только таким путем можно обратить Сталина в союзники. Гитлеру необходимо было также заручиться поддержкой Италии. 22 мая 1939 г. в Берлине был подписан Стальной пакт между Германией и Италией. Это был открыто агрессивный пакт, направленный на развязывание войны в Европе. В преамбуле говорилось: две страны, "спаянные внутренним родством идеологий, полны решимости действовать рука об руку объединенными силами в целях обеспечения жизненного пространства". В статье третьей говорилось, если у одной из сторон "возникнут осложнения военного характера с другой страной или странами, другая Высокая Договаривающаяся Сторона немедленно окажет ей содействие в качестве союзника и поддержит всеми вооруженными силами на земле, на море и в воздухе"⁸⁴.

Стальной пакт вдохновил Гитлера и он решил действовать активнее в налаживании связи с Советским Союзом. Прежде всего необходимо было ликвидировать подозрительность Сталина в отношении фашистской Германии. В течение всего июня в Москве между посольством Германии и народным комиссаром внешней торговли А.Микояном велись интенсивные переговоры о заключении торгового соглашения. Такие же переговоры велись и в Берлине между поверенным в делах СССР Г.А.Астаховым (1897-1942 гг.) и заведующим отделом Восточной Европы МИД Германии доктором Шнурре. Они начались 26 июля и стороны пришли к выводу о необходимости соглашения между обеими странами. Советский дипломат заявил, что советско-германское сближение отвечает жизненным интересам обеих стран, но в Москве никак не могут понять, почему нацистская Германия так антагонистически настроена по отношению к Советскому Союзу. В ответ германский дипломат настойчиво объяснял - политика Германии идет теперь совершенно иным курсом, она нацелена теперь против Англии. Сейчас имеется шанс достичь понимания между Германией и Советским Союзом, но оно исчезнет, как только будет заключен пакт с Лондоном. Далее Шнурре говорил, "что может предложить Англия России? В лучшем случае участие в европейской войне и враждебность по отношении к России со стороны Германии. Что можем взамен предложить мы? Нейтралитет и усилия, направленные на то, чтобы Россия не участвовала в возможном европейском конфликте, и, если пожелает Москва, германо-русское взаимопонимание, что, как в былые времена, послужит интересам обеих стран."⁸⁵ Шнурре особо подчеркнул - на всем пространстве от Балтийского моря до Черного и на Дальнем Востоке между Россией и Германией нет противоречий.

Германия сделал первый серьезный шаг к сближению с Советским Союзом. Шнурре сказал, что все мысли и идеи о советско-германских отношениях были указаны самим Риббентропом. Основная идея германских предложений заключалась в следующем: Запад вам предлагает обязательства без выгод, мы же предлагаем выгоды без обязательств. В Берлине торопились, надо было срочно решить вопрос о нейтралитете Советского Союза в европейской войне и участии в разделе Польши. В Москву была направлена срочная депеша послу Шуленбургу, в которой поручалось срочно начать переговоры с Молотовым о "польской проблеме". Но гитлеровское правительство выдвинуло еще одну приманку - прибалтийские государства. "Мы были бы готовы, - говорилось в депеше, - как бы ни развивалась польская проблема, охранять интересы Советского Союза и прийти к соглашению с правительством в Москве. При решении прибалтийского вопроса, если переговоры будут развиваться успешно, можно сформулировать наше отношение так, чтобы не затрагивать интересы Советов на Балтийском море."⁸⁶

Серьезность намерений германской стороны подтвердил и Риббентроп. 2 августа он пригласил Г.Астахова в МИД и имел с ним доверительную и серьезную беседу. Основная идея Риббентропа сводилась к той же мысли, которая ранее была высказана Шнурре. "На всем протяжении от Балтийского до Черного моря нет ни одной проблемы, которую нельзя было бы решить между нами", - неоднократно подчеркнул он. В случае "польской провокации", Риббентроп обещал разделаться с ней "в недельный срок" и в этой связи он сделал намек, что о судьбе Польши можно договориться. Он призывал советскую сторону поскорее начать переговоры в Москве между Шуленбургом и Молотовым.⁸⁷

Германская сторона, наконец, наполовину раскрыла свои карты. Советскому Союзу предлагался раздел Польши, прибалтийских государств, договориться о Балтийском море, подразумевалась Финляндия, да еще кое-что у Черного моря (было ясно, что имелась в виду Бесарабия). Но конкретные черты договора не обозначались. В Москве были озадачены. Предложения были соблазнительными, хотя и не очень конкретными. В случае успеха предлагаемого "соглашения" Советский Союз сразу же становился активным игроком большой европейской политики, то, чего Чемберлен не хотел допускать ни в коем случае. Более того, Советский Союз становился потенциально великой державой, то, чего опасались западные демократические державы. Но, с другой стороны, то, что предлагала Германия, и сама идея стать сообщником фашистских государств и решение международных проблем в духе фашизма было неприемлемо для цивилизованных государств.

В предложении Германии заключалась и провокационная игра. Англия и Франция, да и другие европейские державы никогда не могли бы примириться с разделом Польши, хотя и готовы были отдать ее фашистам, и простить это. Демократическая общественность во всем мире, которая поддерживала СССР, как борца против фашизма и авангард антифашистского движения, осудила бы такую акцию и СССР потерял бы многочисленных друзей во всем мире. Гитлер рассчитывал таким образом политически изолировать СССР так, чтобы в будущей войне он не мог бы получить помощь извне и оказался бы в одиночестве в решающей войне против Германии.

Но решающими оказались переговоры в Москве между делегациями Англии, Франции и СССР. Неконструктивная позиция, занятая представителями этих стран и открыто пренебрежительное отношение к Советскому Союзу, определили решение Советского правительства прийти к соглашению с фашистской Германией, несмотря на все минусы такого соглашения. Запад вел аморальную и безнравственную игру с Польшей и Советским Союзом. Польша была бессильна изменить свое раболепие перед западными державами и поплатилась за это разгромом и страданиями миллионов поляков и евреев. Советское правительство решило отплатить Западу такой же аморальной и безнравственной политикой и выиграло свою игру, убедив Чемберлена и Даладье, что имеет достаточно искусную дипломатию и уже значительное влияние в международной политике, чтобы защитить свои интересы. Запад недооценил Советский Союз и проиграл.

Советско-германский пакт 1939 г. имел на Западе своих критиков и сторонников. Противники критиковали его с моральной точки зрения, заявляя, что Советское правительство готовило его скрытно, в глубочайшем секрете, не предупредив своих западных партнеров. Но последние исследования, представляющие серьезные аргументы, показывают, что это было не так. Английский Лейстерский университет в течение длительного времени проводил специальное исследование советско-германского пакта 1939 г. Авторы исследования пришли к выводу, что пакт представлял очевидную выгоду для Советского Союза, от которой он не мог отказаться, имея в виду отношение к нему западных держав. Прежде всего, исключалась возможность войны с Германией. Это было главным, т.к. страна к войне была не готова. Авторы исследования пишут, что, если в 1941 г. война была тяжелым испытанием и разрушительной, то в 1939 г. она была бы катастрофической. Во-вторых, пакт помог СССР ликвидировать территориальные потери, произошедшие после первой мировой войны. "Никакой союз с западными державами, - пишут авторы исследования, - таких возможностей не предвидел и в то же время любой союз мог повлечь преждевременную германскую атаку на Польшу и Россию"⁸⁸. Авторы считают, что, независимо от того, какими бы ни были идеологические или политические последствия от союза с Германией, Сталин не мог игнорировать преимущества, который СССР получал.

Переговоры между Берлином и Москвой проходили строго конфиденциально. Это было условием, о котором обе стороны договорились еще при встрече Г.Астахова и И.Риббентропа 2 августа. И все-таки удивительно, как это удалось сохранить в тайне события, в которые было вовлечено довольно много народа. Между тем авторы доклада утверждают, что СССР нарушил обет молчания и попытался предупредить западные державы о готовящейся сделке. Сейчас совершенно бесспорно доказано, что правительства Англии и Франции знали об этом. 17 августа заместитель государственной секретаря США Сэмнер Уэллс передал английскому послу сэру Р.Линдсею запись беседы Молотова и Шуленбурга, состоявшейся 15 мая, со всеми подробностями, включая предложение немцев о пакте. Информация пришла от американского посла в Москве Лоуренса Стейнхарда, который 16 августа имел длительную беседу с Молотовым. Видимо, Молотов и передал ему подробности переговоров, рассчитывая, что они будут переданы англичанам. Сталин, видимо, еще не потерял надежды образумить англичан и заставить их начать серьезные переговоры. Но усилия его были напрасны - несмотря на старания Уэллса, англичане получили информацию слишком поздно. Исследователи Лейстерского университета утверждают, что кому-то не хотелось получать такую информацию, чтобы затем обвинить Советский Союз в секретных переговорах и обмане.

Они пишет: "Вместо того, чтобы немедленно телеграфировать в Лондон о полученной информации, посол Линдсей послал сообщение самолетом. Его депеша была получена в Лондоне после 22 августа, когда было уже поздно. Если бы она была получена 17 или даже 18 августа, история могла бы принять совершенно другой оборот. Насколько известно, 18 августа Сталин еще не принял решения".⁸⁹

Тем временем Германия торопила Советский Союз с подписанием пакта. 15 августа Риббентроп передал через Шуленбурга "срочную" телеграмму, в которой выразил желание прибыть в Москву для урегулирования советско-германских отношений. Молотов встретил это сообщение "с величайшим интересом", но не подал вида, что это дело срочное. Визит, о котором упомянул Риббентроп, сказал он, "требует соответствующей подготовки, чтобы обмен мнениями оказался продуктивным". Август близился к концу и Гитлер был в отчаянии от затяжки с подписанием пакта. Он требовал от Риббентропа уступать даже более того, что просили советские руководители. Он хотел достичь соглашения с Советским Союзом любой ценой. Он даже поручил Риббентропу обещать проливы, хотя советские руководители об этом и не думали. Нацистские лидеры сгорали от нетерпения.

18 августа Риббентроп вновь требует срочного свидания с Молотовым. Посол Шуленбург должен был настаивать на приглашении Риббентропа "немедленно" и "противиться любым советским возражениям". Как это было непохоже на мюнхенский сговор. Там Чемберлен и Даладье униженно просили "фюрера" о встрече, как будто в ней решалась судьба их государств, теперь нацистам нужно было добиваться встречи с советским руководством. Сталин и Молотов вели беспроигрышную дипломатическую игру, доводя нацистов до грани нервного срыва. В Берлине переговоры по поводу торгового соглашения завершились накануне вечером, как писал Шнурре, к "полному обоюдному согласию", но советские представители отказались подписывать, ссылаясь на необходимость получения инструкций из Москвы. Это был тревожный сигнал для Гитлера.

Переговоры в Москве Шуленбурга и Молотова ни к чему не привели. Молотов настаивал на отсрочке, заявляя, что даже приблизительно нельзя предсказать дату приезда Риббентропа в Москву. Тем временем немецкие подводные лодки и корабли, воинские части, танковые дивизии ждали приказа о передислокации в соответствии с планом "Вейс". Гитлер потерял терпение и решил вступить лично в контакт со Сталиным. Поборов собственное самолюбие и тщеславие, он лично попросил Сталина, против которого яростно выступал еще год назад, принять Риббентропа в Москве. Шуленбург должен был просить Молотова принять Риббентропа 22 августа, самое позднее 23 августа.⁹⁰

Два обстоятельства подействовали на последующее решение Сталина. На переговорах в Москве прогресса не было, да и не предвиделось, несмотря на информацию о советско-германских переговорах, которая была подброшена Молотовым американскому послу. Западные державы открыто игнорировали и саботировали попытки Советского руководства наполнить их реальным содержанием. Западным представителям нравилось тянуть с пустыми разговорами и выдвижением ничего не значащих проблем.

Не менее важное значение имело для Сталина внезапное открытие слабости советских военно-воздушных сил. 18 августа 1939 г. Сталин и все руководство Советского государства присутствовало на военно-воздушном параде в Тушино, где демонстрировались новейшие образцы советской военно-воздушной техники. То, что он увидел, ужаснуло его. Это был вчерашний день мировой авиации. Оказалось, все заявления о советских самолетах, летающих "выше всех, дальше всех", являлись не более как "липой" и голой пропагандой. Информация, собранная Сталиным в тот же вечер, показала, что германские самолеты Мессершмидт, Юнкерс, Фокке-Вульф в два, а то и в три раза превосходят советские самолеты по скорости, по вооружению и по дальности полетов. К тому же они были более маневренными и летный состав германской авиации был гораздо профессиональнее советского. С такой авиацией воевать против Германии означало катастрофу.

На следующий день, 19 августа Сталин собрал Политбюро, на котором было принято решение подписать пакт с Германией. 21 августа Молотов передал Шуленбургу текст послания Сталина Гитлеру, в котором выражалось согласие на прибытие Риббентропа в Москву 23 августа.⁹¹ Гитлер торжествовал. Он собрал 22 августа в Оберзальцберге высших военачальников, где прочитал лекцию о собственном величии, непогрешимости, сверхъестественности и сообщил, что отдаст приказ о нападении на Польшу через четыре дня.

Он считал невероятным помощь Англии и Франции Польше. По его мнению, утверждения о том, что Англия хочет большой войны, являются абсурдом. "Положено начало уничтожению гегемонии Англии", - кричал в экстазе фюрер. Он продолжал: "Наши враги рассчитывали еще на то, что Россия станет нашим противником после завоевания Польши. Враги не учли моей решимости. Наши враги подобны червякам. Я их видел в Мюнхене. Я был убежден, что Сталин никогда не примет предложения англичан. Только безоглядные оптимисты могли думать, что Сталин настолько глуп, что не распознает их истинной цели. Россия не заинтересована в сохранении Польши. Отставка Литвинова явилась решающим фактором. После этого я моментально понял, что в Москве отношение к западным державам изменилось"⁹².

Пакт

23 августа Риббентроп на самолете Гитлера типа "Кондор" прибыл со всей своей свитой на Центральный аэропорт Москвы, над которым рядом с красным флагом СССР развевался фашистский флаг со свастикой. Спустя час после прибытия Риббентроп был уже в Кремле, где начались переговоры с личным участием Сталина. Риббентроп писал: "Сталин с первого же момента нашей встречи произвел на меня сильное впечатление как человек необычайного масштаба. Его трезвая, почти сухая, но столь четкая манера выражаться и твердый, но при этом и великодушный стиль ведения переговоров показали, что свою фамилию он носит по праву." "Говорил он кратко, точно, без лишних слов" и "то, что он говорил, было ясно и недвусмысленно"⁹³.

В четыре часа утра 24 августа пакт был подписан. Внешне он не представлял из ряда вон выходящего документа и если бы это не был договор, подписанный между двумя заклятыми идеологическими врагами, он бы не вызвал в мире такого резонанса. Практически его расценили как пакт, открывший путь ко второй мировой войне. Текст пакта (в нем было всего семь статей) говорил о намерении "воздерживаться от всякого насилия, от всякого агрессивного действия и всякого нападения в отношении друг друга", о неучастии во враждебных группировках, направленных против одной из сторон, о решении возможных споров исключительно мирным путем.

Но это была лишь верхняя часть айсберга. Практическая значимость договора заключалась в "секретных протоколах к договору" и договор вступал в силу лишь при подписании секретных протоколов. Они были строго конфиденциальными и вплоть до 1989 г. мир пользовался лишь копиями их, тогда как оригинал хранился в особом сейфе Генерального секретаря ЦК КПСС под грифом "совершенно секретно. Хранить вечно". Они были преданы гласности по решению второго съезда Народных депутатов СССР в 1989 г.

По международным правилам, существовавшим в то время, соглашения, касающиеся других стран могли не публиковаться в договорах, предназначенных для общественности. Секретные протоколы были заключены еще по одной причине: советско-германский пакт нарушал соглашение между Советским Союзом и Польшей, подписанный в1932 г., обязывающий обе стороны воздерживаться от агрессии друг против друга, а также советско-французский договор 1936 г., предусматривавший консультации при заключении ими договоров с другими государствами.

В договоре появляются новые дипломатические обороты, такие как "сфера интересов", "территориально-политическое переустройство", которые практически были идентичны слову "аннексия" в закамуфлированной форме. Секретные протоколы были подготовлены заведующим правовым отделом МИД Германии доктором Ф.Гаусом и каждый пункт был сформулирован с немецкой педантичностью. В преамбуле "протоколов" говорилось: "При подписании договора о ненападении между Германией и Советским Союзом нижеподписавшиеся уполномоченные обеих сторон обсудили в строго конфиденциальном порядке вопрос о разграничении сфер обоюдных интересов в Восточной Европе". В пункте первом протоколов разъяснялось: "В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Прибалтийских государств (Финляндия, Эстония, Латвия, Литва), северная граница Литвы одновременно является границей сфер интересов Германии и СССР. При этом интересы Литвы по отношению Виленской области признаются обеими сторонами". В статье 3 указывалось: "Касательно юго-востока Европы с советской стороны подчеркивается интерес СССР к Бесарабии. С германской стороны заявляется о ее полной политической незаинтересованности в этих областях".

Дополнительные и секретные протоколы или соглашения были в мировой дипломатической практике не исключением, а частым правилом. К примеру, дополнительным было секретное англо-германское соглашение в Мюнхене в сентябре 1938 г.⁹⁴ Тогда же было заключено секретное соглашение между Германией и Польшей, по которому часть Чехословакии (Тешинский район) отходил к Польше после того, как Судетская область отойдет к Германии.

Вместе с тем, необходимо также указать, что метод принятия решения "за третьих" широко применялся в дипломатической практике Запада и в нем не видели ничего безнравственного. Широко использовались такие формулировки, как "политическая целесообразность", "борьба за демократию", "отпор агрессору" и пр., как обоснование для решения международных проблем за счет третьих стран, когда интересы этих стран приносились в жертву глобальным интересам борьбы за мир и демократию. Шла острая борьба за стратегически важные пункты и территории малых стран становились плацдармом политических сделок. Известно, например, что в конце 1939 г. Уинстон Черчилль, будучи первым лордом адмиралтейства, т.е. министром военно-морского флота, рекомендовал пренебречь нейтралитетом скандинавских стран в интересах борьбы против гитлеровской Германии. В меморандуме правительству 16 декабря 1939 г. он писал: "Последним судом является наша собственная совесть и сознание. Мы ведем борьбу за восстановление господства закона и свободы малых стран. Наше поражение будет означать вековое варварское насилие не только для нас самих, но и для независимого существования каждого малого народа Европы. Действуя от имени Лиги, мы имеем право - более того, долг повелевает нам - временно отбросить условные положения законов, к укреплению и восстановлению которых мы стремимся. Малые нации не должны нам связывать руки, когда мы боремся за их права и свободу. Нельзя допустить, чтобы в час грозной опасности буква закона стала на пути тех, кто призван его защищать и усиливать. Было бы неправильно и нерационально, если государство-агрессор будет добиваться целой сети преимуществ, порывая все законы и в то же время использовать в свою пользу прирожденное уважение к закону своих противников. Гуманизмом, а не законностью мы должны руководствоваться в первую очередь."⁹⁵ Черчилль предлагал оккупировать норвежские порты Нарвик и Берген и взять под контроль всю береговую линию Норвегии в интересах борьбы с Германией. Никто не поставил под сомнение нравственность такого предложения, т.к. считалось, в борьбе против фашизма все средства допустимы. Конечно, встает вопрос - а могло ли государство с такими претензиями на справедливость и мораль, как СССР, использовать такие же средства, какими пользовались государства капиталистические? Могло ли оно перенимать методы тех, кого оно обвиняло в вероломстве, попрании законов, низких интригах, предательстве?

Главным принципом внешней политики СССР являлось сохранение Советского государства любой ценой. В1918 г. большевики пошли на неслыханно унизительный Брестский договор. Теперь ради избежания войны с врагом, во много раз превосходящим Советское государство, заключило договор, давший ему возможность вернуть утраченное в результате первой мировой войны, польской и иностранной интервенции. Мораль и право были в любом случае на стороне Советского Союза.

Включая прибалтийские государства и Финляндию в сферу своих интересов, Советский Союз заботился, главным образом, о безопасности города Ленинграда. Они создавали надежный пояс безопасности вокруг города и возможность встретить агрессию Германии на дальних подступах к нему и предупредить от внезапного воздушного нападения.

Второй пункт "протоколов" касался Польши. В нем говорилось: "В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Польского государства, граница сфер интересов Германии и СССР будет приблизительно проходить по линии рек Нарева, Вислы и Сана". Это означало, что к СССР отходила территория, которая отводилась ему по Версальскому договору, ограниченная так называемой "линией Керзона". Но дальше шла фраза, которая вызвала в свое время ожесточенную критику. В ней говорилось: "Вопрос, является ли в обоюдных интересах желательным сохранение независимого Польского государства и каковы будут границы этого государства, может быть окончательно выяснен только в течение дальнейшего политического развития". В "протоколах" указывалось, что "оба правительства будут решать этот вопрос в порядке дружественного обоюдного согласия".

Практически произошел четвертый раздел Польши. Гитлер добился своего - он не только аннексировал значительную территорию, но и привлек к этому СССР. Этот акт был платой за "сферу интересов" Советского Союза. Польша ликвидировалась и советское правительство приложило к этому свою руку. Вплоть до конца войны мировая общественность не знала об этом сговоре, хотя выдвигались догадки и предположения. Но даже, если бы и знала - что бы это изменило? Несомненно, нашлась бы такая часть общественного мнения, которая напомнила бы, что Польша стала жертвой недальновидной политики своих правителей, которые в угоду западным покровителям вели открытую антисоветскую политику и превратили страну в плацдарм новой антисоветской интервенции.

Советский Союз добился самого грандиозного дипломатического успеха за всю свою историю. Прежде всего был поставлен реальный крайний предел продвижения Германии на Восток. Надежды западных держав на советско-германский конфликт на данном этапе рухнули. Советский Союз значительно укрепил свое положение на западных рубежах. Заняв линию, определенную пактом, Красная Армия приобрела ряд значительных стратегических преимуществ. Советская граница продвинулась на запад от 300 до 350 км и эта полоса сыграла, пожалуй, решающую роль в 1941 г., лишив немцев ряда важных коммуникационных линий и стратегических пунктов. Немецкой армии пришлось затратить на ее преодоление две недели, что дало возможность создать дополнительный заградительный рубеж в районе Смоленска и начать переброску сибирских дивизий к Москве.

У.Черчилль придавал этому факту большое значение в определении итогов первых месяцев советско-германской войны. Он писал: "Что касается советской позиции, их жизненно важной целью является держать позиции германской армии как можно дальше к западу, чтобы дать возможность в случае необходимости собрать силы со всех частей их необъятной империи. Они еще помнили бедствия, свалившиеся на их армию в 1914 г., когда они бросились в атаку на немцев в то время как их армия была лишь частично отмобилизована. Но сейчас их границы находились гораздо восточнее тех, которые были перед войной. Им необходимо теперь оккупировать балтийские государства и большую часть Польши до того, как немцы нападут на них. Их политика в данный момент является в высшей степени реалистичной"⁹⁶.

Стратегию пакта следует рассматривать также в обще цепи внешнеполитических проблем Советского государства. Нельзя игнорировать серьезную ситуацию на Дальнем Востоке. Сохранялась напряженность в отношениях с Японией. Советско-японские отношения во многом зависели от отношений с Германией.

А.Улам считает, что советско-германский пакт оказал решающее воздействие на решение Японии начать переговоры с Москвой. Разгром японской авантюры у озера Халхин-гол 31 августа 1939 г. и известие о пакте отрезвили милитаристски-самурайские круги, которые планировали повторить войну 1905 г. и установить свой диктат над Китаем и Дальним Востоком. Милитаристский кабинет пал. Начались переговоры, которые закончились 15 сентября заключением соглашения между двумя сторонами. Планы японцев изменились, путь на север был отныне закрыт, на Германию нельзя было рассчитывать, а в одиночку, как показали события у озера Хасан в 1938 г. и Халхин-гол, Япония не в силах была успешно воевать с Советским Союзом. Экспансионистская энергия Японии начинает движение на юг на завоевание Британской империи.⁹⁷ Это обеспокоило Англию гораздо больше, чем европейские пакты. Советский Союз добился важного геополитического выигрыша. Произошло обострение межимпериалистических противоречий как в Европе, так и на Дальнем Востоке. Англия и Франция стали перед дилеммой - признать СССР в качестве равноправного партнера и добиваться союза с ним или же лишиться своих азиатских колоний под натиском объединенного фронта Германии и Японии. Потребовались два года тяжких поражений, пока западные державы осознали всю серьезность опасности и стали союзниками СССР.

Заключение пакта с Германией дало в руки Советского руководства исключительно сильное дипломатическое средств воздействия на международную политику. В беседе с руководителем Коминтерна Георгием Димитровым 7 сентября 1939 г. Сталин сослался на свою концепцию международных отношений, выдвинутую на XVIII съезде партии, в которой указывалось на межимпериалистические противоречия, как главную проблему в мировой политике. Идет войны между двумя группами капиталистических стран, говорил он, за передел мира, за господство над миром и советскому руководству необходимо было не только остаться в стороне от этой борьбы, заняв нейтральную позицию, но и использовать ее в интересах собственной безопасности. Он говорил: "Мы предпочитали соглашение с так называемыми демократическими странами и поэтому вели переговоры. Но и англичане, и французы хотели иметь нас в батраках и притом за это ничего не платить"⁹⁸.

Дата добавления: 2015-08-10