МЮНХЕН ДЛЯ ПОЛЬШИ

Гитлеровская политика все более напоминала поведение сумасшедшего. В Англии разразилась политическая буря: вторжение в Чехословакию подняло в Англии волну негодования и гнева, которая была неожиданной для Чемберлена. Чемберлен в палате общин и лорд Галифакс в палате лордов сделали заявления, осуждающие акции Гитлера, но не продемонстрировали никаких фундаментальных изменений в политике, проводимой ими в отношении Германии. Политика умиротворения сохранялась. Однако, дерзость Гитлера привела к резкому сдвигу в британском общественном мнении. Клятвопреступление Гитлера было воспринято недостойной политической игрой, в которой затрагивалась честь, достоинство и безопасность британской нации. Дальнейшее общение с ним теперь расценивалось невозможным. Англичане довольно спокойно восприняли захват немцами Судетской области. Чемберлен разъяснил им, что так нужно для безопасности Англии. Но теперь присоединение семимиллионного народа, не имеющего никакого отношения к немцам, привело к формированию широкого общественно-политического движения, направленного против Германии.

Присоединив Австрию и Чехословакию, Германия достигла колоссальной мощи в военной, индустриальной и политической областях, намного превышающую ту, которую англичане готовы были терпеть. Германия становилась самой мощной континентальной державой, ее превосходство в Европе становилось неоспоримым и приводило к краху столетнюю английскую политику европейского равновесия. Слухи об интенсивных и широкомасштабных военных приготовлениях Германии на польской границе усиливали волнения в английском обществе. Германский посол в Лондоне отмечал также распространение в Англии "чувств злобы и горечи"⁴¹. Политическая сцена в Лондоне совершенно изменилась. Война стала центральной темой британских газет. Началась мобилизация военно-воздушных сил. Обстановку накалило сообщение британских газет, что два миллиона немецких солдат сосредоточено у польской границы. Чемберлен с целью успокоить общественное мнение вынужден был пойти на шаг, который прямо противоречил его политике умиротворения. 21 марта был заключен договор с Польшей, которой угрожала наибольшая опасность. В договоре речь шла о взаимной помощи и гарантиях сохранения целостности польского государства.

Одновременно британское правительство предложило односторонние гарантии множеству мелких государств, которым, как считалось, угрожает Германия. Румыния и Греция с готовностью приняли это предложение. Чемберлен продолжал свою политику двойной игры. Он не оставил своих планов участвовать с Германией в установлении "нового порядка" в Европе. Теперь ради мира в Европе он пытался втянуть Германию и Советский Союз в вооруженный конфликт. Польша становилась объектом его новой дипломатической игры. Хотя была объявлена английская гарантия Польше, однако, не было никакой ясности в вопросе о том, что это означает на деле. Не было ни военных переговоров между генеральными штабами, ни практических шагов в выработке планов в осуществлении таких гарантий. Решено было превратить "английскую гарантию" в пакт о взаимопомощи, но английская сторона тянула с переговорами и он был подписан в Лондоне лишь за несколько дней до начала второй мировой войны. Было очевидно, что гарантия Польше представлялась лишь клочком бумаги, которому никто никакого значения не придавал. Ее будущее значение было туманно и загадочно. Она была частью той зловещей игры, которую затеял Чемберлен.

Форин Оффис заявлял, что без вхождения в договор гарантий Польше Советского Союза, он не обладал бы ни должной поддержкой, ни силой, и 14 апреля 1939 г. начал переговоры в Москве о предоставлении Советским Союзом таких же гарантий этой стране. Чемберлен был верен себе и своей политике. Он хотел заставить Советский Союз служить интересам собственной политики, не беря на себя никаких обязательств. Но советское руководство в ответ выдвинуло контрпредложения. 17 апреля советский посол в Лондоне И.М.Майский представил лорду Галифаксу его ответ. Суть его сводилась к трем пунктам:

1. Заключение тройственного пакта взаимопомощи между СССР, Англией и Францией;

2. Заключение военной конвенции в подкрепление этого пакта;

3. Предоставление гарантий независимости всем пограничным с СССР государствам, от Балтийского моря до Черного.

Английское правительство отклонило предложения Советского Союза и продолжало настаивать на односторонних советских гарантиях Польше.

7 апреля Муссолини молниеносно захватил Албанию. Это круто меняло ситуацию. Италия становилась господствующей силой на Балканах и угрозой для британских военно-морских сил в Средиземном море, ее армия была доведена до 1 млн. 200 тыс. человек. Хрупкий мир, основанный на политике умиротворения все более показывал свои слабости. Политическая почва в Англии зашаталась под Чемберленом. Это вынудило его и его французского коллегу Э.Даладье вступить в прямые и непосредственные переговоры с Советским правительством.

В Советском Союзе понимали, что в случае войны ему придется нести основную часть сражений, поэтому его руководство настаивало на включении прибалтийских государств в советскую сферу влияния, исходя из стратегических соображений. Но главным пунктом противоречий был вопрос о праве прохода советских войск по польской территории в случае участия Польши в войне против Германии.

Переговоры Советского Союза с западными странами происходили сложно и с большими трудностями. Они начались только 12 августа. Английская и французская делегации отплыли из Лондона 5 августа и прибыли в Ленинград 10 августа. Они не торопились. В Мюнхен Н.Чемберлен и Э.Даладье летели самолетом. Такая медлительность вызвала подозрение в Советском Союзе и создала дополнительные трудности в переговорах. Кроме того, делегации возглавляли второстепенные отставные чиновники, не имевшие полномочий подписывать договоры или конвенции, факт, который давал явные доказательства недостойной дипломатической игры. Все говорило о том, что западные державы не придавали переговорам серьезного значения. В связи с этим, центральный орган советской прессы - газета "Правда" резонно писала: "Факт недопустимой затяжки и бесконечных проволочек в переговорах с СССР позволяет усомниться в искренности подлинных намерений Англии и Франции и заставляет нас поставить вопрос о том, что именно лежит в основе такой политики: серьезные стремления обеспечить фронт мира или желание использовать факт переговоров, как и затяжку самих переговоров, для каких-то иных целей, не имеющих ничего общего с делом фронта миролюбивых держав". "Правда" заканчивала статью следующими многозначительными словами: "Кажется, англичане и французы хотят не настоящего договора, приемлемого для СССР, а только лишь разговоров о договоре для того, чтобы, спекулируя на мнимой неуступчивости СССР перед общественным мнением своих стран, облегчить себе путь к сделке с агрессорами"⁴². Ход переговоров показал, что статья в газете была достаточно обоснованной. Это были скорее не переговоры, а их саботаж со стороны западных держав. Советская делегация, которую возглавлял нарком обороны маршал Ворошилов, в первые же дни убедилась, что английская делегация пытается убить переговоры в рассуждениях по мелким вопросам. К примеру, английская делегация ставила развитие переговоров в зависимость от определения ни к чему не обязывающего урегулирования вопроса о "косвенной агрессии".

Советская военная делегация потребовала ясного ответа на вопрос о пропуске советских войск через польскую и румынскую территории в случае вооруженного конфликта. Западные делегации не могли дать ответа, ссылаясь на трудности связи с Лондоном и Парижем. Это привело к тупику в переговорах. Западные державы хорошо понимали, что польские руководители испытывали больше вражды, неприязни и тревоги в отношении Советского Союза, чем в отношении Германии. И ни под каким предлогом они не могли допустить появление советских войск на территории своей страны. Их мало заботила судьба польского народа, который подвергся во время войны невероятным страданиям. Вековечная ненависть польской шляхты к России переродилась в слепую страстную вражду режима санкций Пилсудского и его последователей к Советскому Союзу. В период мюнхенского сговора Польша стремилась поддержать германскую экспансию, рассчитывая впоследствии на сделку с Германией за счет Чехословакии и Советского Союза. 27 сентября 1938 г., т.е. за два дня до мюнхенской конференции министр иностранных дел Польши Ю.Бек заявил германскому послу в Варшаве Г.Мольтке: "Польское правительство никогда не будет сотрудничать с Советским Союзом, поскольку он вмешивается в европейские дела. Это непреклонная линия польской политики"⁴³. Польский министр был уверен, что Германия это знает, но он полагал в такое серьезно время "не мешает повторить эту истину еще раз". При захвате Гитлером Чехословакии и провозглашении протектората Германии над Словакией Польша заняла позицию "благожелательного нейтралитета", рассчитывая на свою долю добычи и надеясь таким образом укрепить узы дружбы с Германией.

Но Германия не оценила по достоинству стремление Польши добиться фашистской благосклонности. Гитлер горел желанием уничтожить и вовсе не собирался видеть ее своим союзником, он ее открыто презирал и ненавидел в полном соответствии с древними тевтонскими традициями. Но все делалось по порядку, как и полагалось в гитлеровской школе наглости и вероломства. Уже в октябре 1938 г. Гитлер поручил И.Риббентропу провести переговоры с поляками об урегулировании нерешенных вопросов. 24 октября И.Риббентроп пригласил польского посла И.Липского для первого обмена мнениями по ним. Состоялось нечто вроде торга. Польский посол высказал пожелание своего правительства приобрести Закарпатскую Украину, которая входила тогда в состав Словакии. Риббентроп согласился рассмотреть это предложение и в свою очередь выдвинул германские претензии и путь к урегулированию "польско-германских интересов". Они сводились к следующим пунктам:

1. Вольный город Данциг возвращается в немецкий рейх. Данциг - город немецкий, он всегда был и навсегда останется немецким;

2. Через коридор прокладывается принадлежащая Германии экстерриториальная немецкая имперская автострада и экстерриториальная многоколейная железная дорога;

3. Обе нации признают общие границы; при необходимости можно договориться о гарантии территорий.

Претензии германской стороны были заведомо неприемлемы для Польши; лишиться данцигского порта для Польши означала экономическую деградацию. И.Риббентроп и Гитлер хорошо знали, что польское руководство на это не пойдет ни в коем случае, а западные демократии их поддержат, а возможно, и возьмут на себя обязательства в поддержку Польши, которые они и не подумают выполнять. Германская дипломатия рассчитывала на сопротивление польского руководства, которое дало бы основание обвинить его в "неуступчивости" и молниеносным ударом уничтожить польское государство. Фашисты были уверены, что Англия и Франция, как и в случае с Чехословакией, в решающий момент найдут достаточно веский предлог, чтобы бросить Польшу на произвол судьбы, обвинив Советский Союз в отказе дать гарантии Польше.

Польский ответ был полон заверений в дружбе польского народа к Германии. В письме польского министра иностранных дел Ю.Бека (1894-1944 гг.) говорилось: "германо-польские отношения в общем и целом выдержали свое испытание. Во время чехословацкого кризиса выявилось, что германо-польские отношения построены на прочной основе. Польская политика при возвращении Судетской области оказалась полезной для Германии и значительно содействовала гладкому решению этого вопроса в германском духе"⁴⁴.

И.Риббентроп в свою очередь заявил, что "германо-польское соглашение показало себя непоколебимо крепким". В основе германских предложений лежало намерение "поставить германо-польские отношения на прочную базу и устранить все вообще мыслимые причины трений". Фюрер, говорил И.Риббентроп, "постоянно рассматривает германо-польский вопрос исходя из высоких соображений" и "хорошие германо-польские отношения лежат в фундаменте германской внешней политики»⁴⁵.

Эти заверения И.Риббентропа были той ширмой, за которой шла подготовка к уничтожению Польши. Гитлер был полон решимости ликвидировать ее.

В январе 1939 г. Гитлеру был представлен план операции "Вайс", который был им утвержден. Он предусматривал "окончательное решение" польской проблемы, т.е. разгром ее вооруженных сил и уничтожение польского государства. В план "Вайс" входила также оккупация всей Прибалтики и включение расположенных там государств в пределы рейха. Операция составляла лишь предварительную меру в системе подготовки к будущей войне, которая должна была начаться с "западными демократиями". Осуществление самой операции должно было проходить в условиях изоляции Польши, что предусматривало невмешательство СССР и западных держав, как это было в случае с Чехословакией.

В соответствии с планом должен был быть обеспечен скрытный подход немецких воинских частей к польской границе, занятие ими исходных позиций накануне дня перехода польской границы, чтобы можно было выступить немедленно после получения приказа. Необходимо обеспечить скрытность этих мер, - говорилось в приказе, утверждавшем план. Одновременно вдоль западных границ развертывались воинские части на "непредвиденный случай". 3 апреля 1939 г. начальник штаба верховного главнокомандования, фельдмаршал Кейтель отдал приказ о готовности осуществления операции к 1 сентября 1939 г. Практически это был приказ о начале второй мировой войны.

Готовясь к проведению операции "Вайс" по уничтожению польского государства и аннексии его территории, Гитлер мало беспокоился об английских гарантиях Польше. Он был абсолютно уверен, что вмешательство Англии ограничится громкими сотрясениями воздуха, за которыми последует очередное мюнхенское соглашение и заверение, что Англия сохранила мир в Европе. На это у него были веские основания. В июле 1939 г. посол Германии в Лондоне Г.Дирксен сообщил И.Риббентропу, что британское правительство делает "новую попытку" прояснить англо-германские отношения "путем сглаживания острых противоречий"⁴⁶. Это было продолжением политики "умиротворения", но на этот раз жертвой была намечена Польша. В начале июля американская пресса сообщила из Варшавы, что Гитлер нападет на Польшу из-за Данцига. В Европе назревал новый кризис и Чемберлен решил использовать его в интересах своей порочной политики.

Осенью в Англии должны были состояться всеобщие выборы, на которых Чемберлену пришлось бы выступить с ясной альтернативой: успешный компромисс с Германией или подготовка к войне с ней. Министр иностранных дел лорд Галифакс и его заместитель Гораций Вильсон в беседах с Г.Дирксеном уверяли его, что парламент и общественное мнение примут любое из этих решений единогласно. Гитлер также услышал это от британского газетного магната лорда Кемели во время продолжительной беседы с ним на Вагнеровском фестивале в Байрейте.

Таким образом, перед британским кабинетом стояла необычайно трудная задача проведения двойной игры, двойной внешней политики. С одной стороны, велись переговоры с Москвой, которые приходилось поддерживать, с другой – переговоры о компромиссе по широкому кругу вопросов, которые проводились с Германией. Учитывая настроение общественного мнения в Англии, контакт с Германией приходилось устанавливать в обстановке крайней секретности. Об этих переговорах знал чрезвычайно узкий круг лиц, близких к Чемберлену. Первый контакт был установлен через крупного бизнесмена Вольтата, который в июле 1939 г. возглавлял германскую делегацию в Лондоне на международном китобойном конгрессе. Он был близким к Шахту человеком, свободно говорил по-английски и пользовался у гитлеровцев славой опытного переговорщика. По предложению английского министра внешней торговли Хадсона, были организованы его переговоры с Вольтатом. Хадсон предложил далеко идущие планы совместного англо-германского соглашения, направленного на совместную эксплуатацию, расширение существующих рынков и открытие новых. По его словам, Германия и Англия могли бы сотрудничать на трех территориях – Британская империя, Китай и Россия. Хадсон предложил также провести разграничение взаимных сфер интересов и ликвидировать конкуренцию на трех указанных рынках.

Более широкую программу предложил заместитель министра иностранных дел Гораций Вильсон. Она не ограничивалась лишь экономической сферой, но затрагивала также вопросы политического характера и включала в себя проблему взаимоотношений стран во всей их полноте. В ней рассматривались проблемы колоний и включены были предложения по приобретению сырья для Германии. Программа предусматривала также заключение финансового соглашения. 3 августа 1939 г. Г.Вильсон пригласил Вольтата и посла Г.Дирксена в свою частную резиденцию для продолжения переговоров. Это придавало дискуссии теперь официальный характер. Программа Г.Вильсона была представлена в более полном виде и согласована с Чемберленом. Она распадалась на три части: политическую, военную и экономическую. Предполагалось заключение пакта о ненападении, а также пакта о невмешательстве. Военный вопрос касался ограничения вооружений.

В Берлине английские предложения были проигнорированы. Машина уничтожения Польши была запущена и Гитлер не собирался ее останавливать. Гитлер и Риббентроп восприняли предложения как подтверждение того, что Англия пытается найти предлог для очередного вмешательства в германскую внешнюю политику. Английские предложения утвердили их в убеждении, что Англия не собирается защищать Польшу, в них не было и намека на это. Кроме того, они дали вполне ясный ответ на вопрос относительно переговоров в Москве. В Берлине сделали правильный вывод, что они должны убедить Гитлера придти к соглашению с Англией под угрозой заключить соглашение с Советским Союзом.

Гитлер и Риббентроп расценили маневры Англии как признак ее слабости, а ее предложения были просто прошены в корзину. Гитлер горел желанием поскорее начать вторжение в Польшу. 12 августа в Берлине с кратковременным визитом побывал министр иностранных дел Италии граф Чиано, являвшийся к тому же зятем Муссолини, который вел переговоры с Риббентропом относительно позиции Италии в польском вопросе. Видимо, стороны договорились о совместных действиях. Г.Дирксен писал: "Твердая решимость Гитлера вновь проявила себя и он решил воспользоваться первой же возможностью, чтобы начать войну с Польшей". К этому времени Г.Дирксен вернулся в Берлин в краткосрочный отпуск и итальянский посол Аттолико рассказал ему, что во время встречи с Чиано были приняты решения, которые "легко могли привести к войне с Польшей", они основывались на предположении, что "Британия не вмешается".⁴⁷

Гитлер спешил: надо было решить польскую проблему до конца сентября, т.е. до наступления дождливого периода, когда размытые дороги и облачное небо не дали бы возможности использовать преимущество германской авиации и танков.11 августа он говорил верховному комиссару Данцига: "Все, что я предпринимаю, делается против России. Если запад слишком глуп и слишком слеп, чтобы не понять этого, я буду вынужден придти к соглашению с русскими, чтобы разгромить запад и после его поражения обратиться против Советского Союза со всей своей соединенной мощью"⁴⁸. Гитлер был непредсказуем, но слишком откровенен. Он слишком презирал западные демократии и их лидеров, чтобы принимать их всерьез. Он шел напролом, нарушая все каноны дипломатических игр, которые устраивала западная дипломатия, он разрушал все устоявшиеся политические системы, сложившиеся отношения ради достижения своей цели - добиться мирового господства.

Дата добавления: 2015-08-10