Гностическая традиция

Гностицизм – это течение, которое существовало в раннем христианстве. Его расцвет пришелся на второе столетие нашей эры – период, когда вероучение и орга­низационная структура Церкви (в том виде, в каком мы знаем их сейчас) еще не устоялись. Гностические писа­ния пролили свет на отдельные дискуссии, возникавшие в годы формирования христианства, – дискуссии, кото­рые разгорались вокруг важных вопросов: чему Иисус учил, а чему – нет, какой он хотел видеть свою церковь, а какой – нет.

Гностическое движение на самом деле состояло из различных сект, каждая из которых придерживалась соб­ственных верований и образа жизни – начиная от строгого аскетизма и заканчивая вольным, свободным мировоззре­нием. Как отметил известный исследователь гностицизма Ганс Йонас, «само движение превзошло этнические и кон­фессиональные ограничения».⁵

Однако всех их в большей или меньшей степени объ­единяло одно: они не принимали новоиспеченные цер­ковные воззрения, доктрины и иерархическую структу­ру. Гностики не соглашались с ранними отцами церкви и священнослужителями, которые отдали всю власть учить и проповедовать в руки духовенства. Они не принимали жесткие критерии церкви, определявшие, что должно на­зываться «Писанием», а что – нет.

Гностики считали, что сами являются хранителями тай­ного учения, полученного от некоторых учеников Иисуса. По их словам, Иисус передал эти учения внутреннему кру­гу посвященных в ходе палестинского служения, в период между его воскресением и вознесением или после его воз­несения, как новое откровение.

Гностики не верили, что с вознесением Иисуса дверь к слову Господа закрылась навсегда. Они не верили, что по случаю его «восхождения» Писание приняло оконча­тельную форму. Они считали, что могли получить личный опыт внутреннего общения с Иисусом, что Спаситель мог передавать им индивидуально новые озарения и учения, глубоко личные, изреченные в тайной обители сердца че­рез то же самое Христо-присутствие, которое он являл.

Тексты гностиков, которые содержали эти откровения, не включены в христианский канон, дошедший до нашего времени. Большая их часть не сохранилась. Почему? По­тому что ранние отцы церкви, усмотревшие в популярном учении угрозу для ортодоксальных взглядов, осудили гно­стиков и запретили их труды.

То, что они осуждали, было свободой вероисповедова-ния и освобождающим порабощенную душу духом свобо­ды, который мы получаем от Христа. Ортодоксы отрицали свободу проводить поиск. Они отрицали свободу глубо­ких личных взаимоотношений души с Иисусом Христом, с Архангелами и со святыми на Небесах. Таким образом, ортодоксия стала отрицанием индивидуальной духовной свободы; так было в первые века после Иисуса, так про­должается и сегодня.

Запрещение трудов гностиков привело к тому, что поч­ти все их учения были уничтожены. До девятнадцатого века все, что мы знали о гностиках, приходило от их не­примиримых врагов, отцов церкви, которые писали едкие и многословные обвинения в адрес своих идеологических противников.

Так продолжалось до тех пор, пока во второй полови­не девятнадцатого столетия не был сделан перевод двух оригинальных гностических документов: Аскевианский кодекс («Пистис София») и Бруцианский кодекс; позже,
в 1945 году, последовало удивительное открытие пятиде­сяти двух гностических текстов в Наг Хаммади (Египет); как следствие, некоторые из утерянных учений стали из­вестны, и гностики наконец-то могли говорить сами за себя.

Слово гностицизм происходит от греческого гнозис, что означает знание или понимание. Гностики видели в зна­нии ключ к спасению, а в невежестве – величайшего врага. Гнозис предполагал познание человеком собственного «я» на фоне понимания Бога, Вселенной, добра и зла.

Отцы церкви жестоко критиковали гностиков за изуче­ние этих вопросов. Духовенство и сегодня равным образом осуждает гностицизм, который возрождается в виде «Нью-эйдж» – движения, стремящегося открыть Бога внутри.

Отец церкви Тертуллиан в своем труде «Об отводе воз­ражений еретиков», написанном около 196 г. н.э., выска­зывает недовольство: «Тот же предмет обсуждается... те же вопросы повторяются: откуда зло и почему? откуда че­ловек и каким образом? и... откуда Бог?»

Далее Тертуллиан добавляет: «В любознательности нам [истинным христианам] нет нужды после Иисуса Христа, а в поисках истины – после Евангелия. Раз мы верим [во что-то], то не желаем верить ничему сверх этого».⁶

Его недовольство вызывают сами поиски, которые пред­принимает душа, вопросы, позволяющие прийти к источни­ку ответа. Сам процесс задавания вопросов, если он искре­нен, глубок и обращен к Иисусу Христу, приводит Господа в наше сердце. Спаситель никогда не оставлял без ответа ни наши вопросы, ни наши нужды, когда мы просили его. То, что отрицает Тертуллиан, есть научный постулат Бытия и Истины. Это отрицание не только духовного интереса, но и научного понимания человека в его взаимоотношении с Богом.

Гностики, которых не отпугивало это осуждение, не мыслили спасения без поиска. В их глазах Иисус был по­сланником и проводником, которого направили из высших сфер показать совершенный пример и обучить таинствам, что приведут ученика к постижению гнозиса. Они вери­ли, что каждый индивидуум сам отвечает за свое спасение. Апостол Павел тоже говорит об этом (его высказывание содержится в Библии): «...со страхом и трепетом совер­шайте свое спасение»,⁷ что означает пребывать в благо­говейном страхе перед величием Бога, как, впрочем, и в страхе перед нереальным «я».

Дата добавления: 2015-08-10