Явки с повинной.

Приходим к штабу, заводят нас за него. Смотрю, оттуда выходят несколько человек, кто был с нами в карантине, человек пять или шесть. У всех рожи разбиты просто в мясо. Взгляд печальный, на нас смотрят, головами покачивают, типа: «И вы попали...» «Ни хуя работа тут. Наверное, они чего-то накосячили. Может быть у них с мозгами плохо. Сейчас мы как-нибудь этот вопрос решим».

- На корты садитесь, бошки в грудь вжали, руки за голову. Сидите, ждите!

«Странно чего-то...Что происходит?» Слышу из штаба крики:

- А! А-аа!

- Чё, сука, говорить будешь?

- Ребята не надо! А!

- Чё, говорить будешь, пидор?

- Да, я не знаю!

- Будешь говорить?

- Да-да, буду!

Все, затихло. Выходит какой-то тип, говорит:

- Короче, сейчас ты заходишь. А ты отдай мне очки!

- Зачем? - спрашиваю я.

- Ну-так, чтобы тебе их не разбили.

«Чего-то непонятное...» Отдаю очки, жду. Лёху увели в штаб. Слышу Лёха уже орет, его долбят там. Штаб это деревянное здание, двухэтажное, скворечник по сути. Сквозь стены все слышно, - крики, удары.

«Бли-ин, что-то совсем нехорошее...» Это явки - там кричат:

- Чё сделал? Кого грабил?

На улице в этот момент находиться очень неприятно, потому что понимаешь, что тебя то же самое ждет буквально через десять минут. Эти десять минут прошли. Меня тоже зовут, я захожу в кабинет, все стены забрызганы кровью, пол залит кровью. Сидит четыре человека, один из них по пояс голый, руки одеты в печатки с обрезанными пальцами, тоже немножко кровью поляпано все, у другого на руке ремень намотан, у третьего палка деревянная в руке, у четвертого в руке блокнотик и ручка:

- Ну чё?! Заходи.

Захожу.

- Так, сюда встал. Откуда сам?

- Из Москвы.

- Статья?

- 282-ая, часть вторая.

- А чё, откуда из Москвы. Что, земляк твой, Костян?

- Ну-да, таких земляков у меня не было никогда. Не, ни хуя, он мне не нравится, сейчас вообще убью его здесь - отвечает тот, у которого киянка в руке.

«Ну, интересно, какие сейчас будут предприняты меры. В принципе, они все дохлые, кроме того, что в перчатках с обрезанными пальцами. Этих-то троих можно просто задолбить ногами. А этот в перчатках, хрен его знает, но он уже выдохшийся. Может быть, если челюсть ему срубить и дальше что-то замутить. Сейчас посмотрим, что будет». И тут, который, типа, мой земляк, говорит:

- Слушай. А я тебя, вроде, видел?

- Да, мог видеть.

- А где я тебя мог видеть?

- Ну, по телеку.

- Точно! Тебе ж приговор выносили. Ты же этот… Тесак.

- Ну, да.

- Бля, пацаны, его же по телеку показывали по всем каналам! Я его смотрел, они какого-то наркоторговца повесили.

У этих сразу уши навострились: «Ни хуя, повесили кого-то, а статья маленькая. Значит, дело не раскрытое». Я начинаю объяснять, что так и так, что это постановка, призывы наркоторговцев вешать. Они:

- Так, ладно, понял. Погоди. Выйди в коридор.

Я вышел. У них какое-то совещание, минут пять постоял я в коридоре лицом к стене. Приходят за мной опять:

- Заходи.

Захожу.

- Так, а что за статья?

- 282-ая.

- А чё? О чем она говорит?

«Так, понятно, что им нужны явки с повинной. Явки с повинной выбиваются обычно по той же статье, по которой тебя посадили. То есть, если они захотят, они будут долбить меня, чтобы я взял на себя какие-то 282-ые» По сути, мне, конечно, не трудно было бы написать, что я назвал прокурора педофилом, что есть разжигание социальной розни в отношении группы «прокуроры» или чего-то другого. Но писать, естественно, ничего не хотелось, поэтому я решил проехать им чуть-чуть по ушам. Говорю:

- Да-нет, парни, у меня статья такая, чтобы ее возбудить надо сделать экспертизу этнолингвистическую.

- Чё это такое?

- Это сложная экспертиза, ее только за деньги делают в научном институте.

- Ух-ты, научный институт.

- Да. Дальше, если эта этнолингвистическая экспертиза сделана, то нужно сделать депутатский запрос, чтобы какой-то депутат Госдумы написал запрос в прокуратуру, чтобы по этой статье возбудили уголовное дело, иначе его не возбуждают у нас в стране. То есть тут очень серьезный механизм.

- И чё, на тебя депутаты писали?

- Да, депутаты писали, поэтому по всем каналам и показывали, что я единственный в России пока по такой статье получил такой срок.

- Ага. А вообще сам где жил?

- На Рублевском шоссе.

- Да? Это чё прямо Рублевка?

- Да, но не в коттедже, в- в квартире, но на Рублевке. Да.

- Блин. Ни хуя. Да-ты богатый.

- Почти бомж, на самом деле. Но денег относительно хватало.

- Слушай, в принципе, здесь Удо стоит десять тысяч. Тебе вообще интересно?

Я понимаю, что явки уже отменяются, что разговор пошел более интересный. Говорю:

- Так-то десять тысяч. Надо позвонить, узнать, есть ли у друзей столько денег. У меня родители вообще бедные. Надо с друзьями разговаривать.

- Вот, смотри. За десять тысяч у тебя УДО по любому. У тебя же оно подошло уже.

- Ну-да...уже на УДО писал.

- Смотри, в конце августа у тебя подходит новая подача на УДО, если ты писал в январе. Все, в конце августа подаешь, все будет нормально. Напишем тебе несколько благодарностей, все решим. Это стоит десять тысяч. В это входит, что ты нигде не работаешь, на должность не встаешь и плюс получаешь сотовый телефон.

«В принципе, нормально, но десятка зелени чего-то...»

- Надо поговорить с друзьями.

- Ну, смотри, можно пять рублей сейчас отдать, пять рублей потом.

- В смысле «рублей»?

- Ну, пять тысяч рублей.

У меня раскладывается, что они хотят не десять тысяч зелени за УДО и телефон, а десять тысяч рублей. «Ни хуя себе?! Так, может быть, лучше заплатить двадцать тысяч рублей, и домой завтра?! Как мне нравится этот благодатный таежный край! В Москве за четыреста долларов тебе девушку только на сорок минут в боксик приведут, а здесь тебе за десять тысяч и благодарности напишут, и сотовый телефон дадут, и от работы освободят, и еще по УДО отпустят».

- Да, конечно, сейчас надо созвониться.

- Ладно. Короче, держи чайку купцеватого, на карамельку. Сейчас пойдем посидим, пообщаемся. Ты видно человек с мозгами. Сейчас все решим, - как будешь работать, кем будешь сидеть.

Выводят меня из этой комнаты:

- Ну, ты извини, у нас тут работа. Сейчас с тобой тут человек побеседует.

Выводят меня из этой комнаты, смотрю там еще несколько человек с нашего этапа на кортах сидит. Проводят меня в комнату зоновского психолога. Там два кресла, столик. Сижу пью чай с конфетками, с нарядчиком общаемся, я рассказываю ему политику партии. Пришел еще какой-то козел, который недавно посмотрел фильм про международный еврейский заговор. Мы что-то обсуждаем, я рассказываю про экономические махинации, про то, как экономика Америки устроена, что доллар — это мыльный пузырь. Они тоже это где-то слышали, в восторге от того, что приехал человек, который в этом во всем варился:

- Блин, давай с тобой общаться. Давай, вставай к нам на должность. Тут в штабе будем тусоваться, в компьютер играть, общаться, весело фильмы смотреть.

- Да-нет, парни, мне на должность нельзя, не хочу и не буду.

- В принципе, ладно. Базара нет. У тебя своя движуха, тебе наша ни к чему. Сидеть немного, скоро домой.

Тут понимаю, что комната, в которой мы сидим — проходная, а в соседней сидит таджик из моего этапа и пишет явку с повинной по поводу того, как он торговал наркотой на воле.

Таджика выводят, вроде все дописал. Заводят следующего парня, которого из Питера привезли, с малолетки, у него срока уже девять лет, 111-ая, часть 4-ая, - это тяжкие телесные повреждения, повлекшие смерть. Его еще на что-то раскручивают, ведут его явку писать. Выводят этого таджика с разбитым ебалом:

- Так, ты, питерский, дай ему по еблу!

- Да-ну, я не хочу...

- Давай, не пизди! Бей по роже!

Раз, ему по роже бьет.

- Нет, слабо. Давай еще бей.

Второй раз бьет.

- Блядь, ты сильнее бей. Ты заебал, нормально бей!

Он третий раз бьет, но опять не сильно.

- Ты чё, когда убивал так бил?! Так надо бить!

Хрясь — таджику по еблу ботинком, прямо с ходу каблуком в нос. Таджик падает на пол, ему еще пару ударов по печени.

- Вот так надо бить! Таджикская сука, ты чё наркотой торговать любишь? Ты чё русский народ любишь скалывать? Ах-ты, мразь, я сейчас тебя выебу!

Нарядчик, который со мной сидит, говорит мне:

- Ну, чё, Макс, давай, приложи разок зверька.

- Да-нет, не хочу.

- Ты чё, ты же скинхэд?!

- Ну, так-то это по воле, в тюрьме я этим заниматься не буду. Выйду, там базара нет. Там другое дело, а здесь я не хочу, чтобы мне хоть что-то могли предъявить, я не буду.

- Блядь, ну смотри, блядь, он же таджик, он же наркотой торговал.

- Ну-да.

- Сидит за изнасилование. Блядь, его, пидора, вообще убить надо.

- Убить, согласен, вообще надо. Но не хочу сейчас руки пачкать, потому что сейчас этого таджика ебнешь, потом пойдут слухи, кресты на мне начнут ставить. На хуй надо?! Я хочу чистым выйти.

- Ну, смотри, базара нет. Хозяин — барин. Так-то, в принципе, обращайся, с каждого этапа черноту выдергивай и долби с нами, никто тебе слова на зоне не скажет.

- Я понял.

В итоге попили с ними чай. Отвели меня назад в карантин. Выходит завхоз:

- Блин, парни, не знал, что вас на явки дернули. Михалыч так-то запретил явки выбивать, они сами от себя работают, без добра без всякого. Чего-то они по беспределу схватили вас, по незнанке...

Лёхе ребра сломали, рожу немножко разбили. У мня ребра были сломаны еще с Лебедя, но тут меня вообще не тронули. Говорю:

- Да-не, у меня все нормально. Я с ними поговорил, они предложения по поводу УДО и телефона сделали. Это как?

- Да, это нормально. Здесь так это и стоит. Ты договаривайся. Даже не думай, - тут домой легко уходят, здесь без наебов.

Вот и замечательно.

Дата добавления: 2015-08-10