Глава 6. — Кто на нас напал?

— Кто на нас напал? — Кровосос с минометом! Кто это может быть, вашу мать?! Генерал опередил нас!

Разрывы слышались глухо, иногда стены подвала сотрясались, и тогда с потолка сыпался подмокший песок.

— Наблюдателя к дверям! Откуда бьют?

Невольно втянув голову в плечи, Рамир захлопнул ноутбук, засунул в сумку. Его колотило, мысли лихорадочно метались. Опоздал слинять! Надо бежать, пока всех не перестреляли. Он не нанимался помереть тут! Умник не зря боялся… Цыган закинул на плечо «винторез», подхватил лежащую на столе G-36. Из коридора доносились топот, крики, и все звуки перекрывал голос Петрова:

— Занять оборону! Связаться с отрядами! Все сюда! Наблюдателя послали?

Цыган вышел из оперативного отдела, начал пробираться по стене к лестнице. В штабе и в коридоре толпились сталкеры, возбуждённо переговариваясь. Голоса срывались, на лицах читалась паника.

— Опередил, щупальце ему в задницу!

— Бля, что делать?!

— Кто снаружи?

— Снаружи все!

— Он нас разгромит!

И снова мощный бас Петрова:

— Как нет связи?! Послать гонца!

— Василич, очнись…

Цыган заглянул в штаб поверх голов. Петров стоял у стола, упираясь костяшками пальцев в столешницу, лицо его побагровело, он ревел, как раненый буйвол.

— У них вышка радиоподавления, — громко сказал Рамир. — Так что связи не будет.

— Что-о?!

— Я схожу! — поднялся Сержант, поправляя кобуру на поясе. Кажется, он один не поддался панике. — Куда, что пегедать?

— Беги на склады с оружием, скажешь там, чтоб держали оборону, а наших вооружали, если доберутся…

Бабахнуло прямо над головой, с потолка отвалился кусок подмокшего бетона, на стол посыпался песок, затем сверху донесся грохот — рухнула стена. Расталкивая локтями столпившихся сталкеров, Сержант выбрался из комнаты совещаний, побежал к выходу. Едва не сбив его, с лестницы скатился наблюдатель, конопатый Пупок:

— Бьют с севера, по воротам, по стенам! — и умчался обратно.

— Миномет — оружие неприцельное, бьет по площадям, — возразил зампотех. — Урон непредсказуемый. Они пытаются погубить как можно больше живой силы.

— Радар захватили? — побледнел Умник. — Василии, не надо гонца, и так потери, есть телефон.

— Да это же только с Радаром… — начал мнущийся в углу связист.

Умник метнул на него яростный взгляд.

— Нет! Линия проведена в каждый отряд, в каждое здание, на все склады!

Петрович рубанул воздух ладонью:

— К телефону!

Радист с Умником побежали в оперативный отдел, за ними остальные. Цыган уже пробирался к железным дверям в конце коридора, пока не заметили его отступления. Ну Протасов, ну сукин сын! Напал в своем стиле, когда никто не ждет. Как подгадал! Умный, черт. Пойти, что ли, работать на него?.. Рамир остановился у лестницы. Сверху еще доносились разрывы, значит, рано выходить. Вот кончится артподготовка, генерал пойдет на штурм, тут-то и надо смыться под шумок, в суматохе добраться до стены, перелезть… Он прислушался к голосам в центре управления. Что там Пупок говорил — с севера напали? Значит, имеет смысл уходить к югу или западу…

Конопатый долговец стоял на ступеньках, прислонившись к стене, скрестив руки на груди, и в упор смотрел на Рамира.

— Побежал к Протасову? Решил поработать на врага?

Из оперативного отдела доносился крик Петрова:

— Алё, первый отряд! Алё, первый! Не отвечают! Второй отряд, что у вас? Оружие есть? Вооружайте людей и ждите конца обстрела, затем обороняйте свое здание!

Цыган достал из кармана пачку «Житан», вытащил сигарету, сунул в рот. Другой рукой щелкнул кремнем зажигалки, прикурил.

— Ну что же, генерал не худший вариант…

Пупок, сощурившись, взялся за «калаш»:

— Я так и знал, что ты предатель! Рамир затянулся, выпустил дым ему в лицо:

— Да ты дурак, парень. Скажи спасибо моей Ма, которая не раз говорила мне: «На дураков внимания не обращают, Рам». Иначе ты был бы мертв раньше, чем собрался бы выстрелить.

— Ха! — Конопатый поднял оружие, ствол «калаша» уперся Цыгану в грудь. — Я тебя кончу, пока ты к своему генералу не убежал…

Рамир пыхнул пряным дымом французских сигарет и продолжил, словно не слышал долговца и не видел упершегося в грудь ствола:

— Работать на кого-нибудь — это не мой стиль. Больше одного задания для одного клиента я не делаю. Стиль нужно блюсти, иначе ты не мужчина. Как ты…

— Алё, оружие! Что у вас? — надрывался за спиной Петров. — Держите оборону, никого не пускайте! Раздайте нашим стволы! Алё, артефакты, что у вас? Приказ: запереться внутри и никого не пускать. Стоять насмерть! Применяйте сборки и держитесь, пришлем подкрепление!

Коренастый, корявый, но крепкий Петров вышел из оперативного отдела.

— Кто пойдет на склад артефактов? Они там заперлись, но у них всего два человека охраны и выстрелов полтора магазина на всех! Нужны добровольцы!

Взрывы стихли. В подвале воцарилась злая тишина, в которой отчетливо слышалось тяжелое дыхание. И затем тишину разорвали далекие выстрелы.

— Пошли на штурм!

Сталкеры заволновались, загалдели разом. Перекрывая общий шум, снова заговорил Петров:

— Кто пойдет артефакты защищать?

«Арты! — мелькнула мысль в голове Цыгана. — А ведь верно! Там можно переждать атаку, прихватить артефактов или даже сборки и тогда уже линять побыстрее, прежде чем генерал захватит весь лагерь. Раз меня задержали, не дали уйти до атаки, как мы договаривались, я имею право на небольшую компенсацию моральных издержек…» Он бросил недокуренную сигарету, раздавил ее ботинком и поднял руку:

— Я пойду!

— Кто еще? — не гладя на него, заорал Петров. — Быстрей решайтесь, парни, счет вдет на минуты! Они по-любому пойдут на склад, Протасову нужны артефакты! Но нам они нужнее! Это и оружие, и медикаменты, которых у нас мало. А у нас невесть сколько раненых снаружи!

— А убитых? — горько пробормотал Умник, но его голос потонул в общем гаме.

— Я! — крикнул Пупок, подняв калаш. — Меня посчитайте! — И повернулся к Цыгану: — Я послежу за тобой, спец.

— Еще ты, ты и ты! — Петров поочередно ткнул в молодых свободовцев, стоящих перед ним. — Остальные в другой отряд…

* * *

Стемнело, но в небе над лагерем стояла огромная круглая луна, было светло как днем. Только не обычным днем, а каким-то потусторонним. Рамир невольно пошарил под курткой, нашел крестик и крепко сжал. Ему показалось, что он попал в другой мир, перед ним лежал не тот лагерь, который он видел час назад. Ветер нес дым, сильный запах гари и пороха висел в воздухе. В окнах бараков повылетали стекла, в стенах зияли проломы, сквозь дыры в крыше внутрь лился белый призрачный свет. Поперек перекрестка лежало дерево, кругом валялись ветки. Асфальт перед штабом был изрыт взрывами; то тут, то там чернели ямы, дорога усыпана обломками и комьями земли. Возле одной ямы лежал лицом вниз сталкер, одна рука вытянута вперед, в ней зажат «калаш». А к крыльцу полз другой, цепляясь окровавленными пальцами за острые края асфальтовых трещин.

— Кара минжа! — Все мысли мгновенно вылетели из головы. — Пупок, помоги! — Цыган передвинул G-36 на спину и подбежал к раненому.

Конопатый приблизился, нагнулся, подхватывая раненого с другой стороны и стараясь не смотреть на него. Тот не видел своих спасителей, глаза остекленели, руки дергались, подгребая, и он все повторял как заведенный: «Мне надо в укрытие…» У него не было ноги до колена, и за ним оставался широкий темный след, видимый даже на асфальте.

— Ты добрался, парень! — подбодрил его Цыган. — Поднимай, Пупок, ну!

— Это же Атас из пятого взвода… — прошептал долговец. Кряхтя не столько от натуги, сколько от ужаса, он потащил сталкера к подвалу, в дверном проеме которого застыли с белыми лицами молодые свободовцы. Вдруг он дернулся, разинув рот, уронил раненого и схватился за плечо. Из-под пальцев ударил фонтанчик крови, опал, рукав начал быстро чернеть. На озаренный лунным светом асфальт посыпались черные капли, сливаясь в струйку. И только тут Рамир услышал выстрелы.

— Снайпер! — заорал он, бросая Атаса, и, схватив Пупка за здоровое плечо, увлек его к растущим вдоль штаба деревьям. — В укрытие!

У ворот лагеря стучал пулемет, одиночные выстрелы и автоматные очереди звучали вокруг моста, в бараках, у «бара».

— Заберите меня! — завопил вслед сталкер без ноги, словно очнувшись.

Свободовцы отступили в глубь подвала, один Хвост, белобрысый парень с треугольным лицом, вышел вперед и подхватил конопатого долговца под мышки, вместе с Цыганом затащил его на лестницу. Жиденький чубчик все время падал ему на лоб. Пупок держался за плечо, глаза у него были удивленные и бешеные. У нижней ступеньки лестницы собрались люди.

— Что там? — тревожно спрашивали они.

— Долбаный снайпер! — сказал Пупок, оттолкнул Хвоста и выпрямился. — Я в порядке, оставьте! Надо того беднягу сюда перетащить! — Он здоровым плечом попытался отодвинуть Цыгана и выйти наружу.

— Кто-то ранен? — протолкался сквозь толпу Умник. — У меня есть бинты…

— Там, снаружи, ему нужна серьезная помощь! — крикнул Цыган. — Ты прикроешь, — велел он Пупку. — Сможешь? Ты и ты со мной, — он ткнул поочередно в свободовцев. — Очнитесь, парни, война началась! Вы вроде к ней готовились? Как зовут?

Плотный свободовец с коротким ежиком светлых волос, в свитере и «разгрузке», громко сглотнул, поднимая «калаш»:

— Я Серый.

— А меня Дроздилой кличут в отряде. — Тощий парень вытащил из кармана пистолет, снял его с предохранителя. Пистолет ходил ходуном в трясущихся пальцах. Дроздила был новичком, сразу видно: и сам молодой, на щеках еще не бритый пушок, и держится скованно, не знает, куда руки девать, что говорить.

— Ну же! — Цыган мотнул головой на выход. Пупок выскочил первый, поднимая автомат и с ходу вдавливая спусковой крючок.

— Получайте, гниды! — орал он, стреляя с одной руки. Пули ушли к мосту. Серый и Дроздила открыли огонь по вышке.

Цыган помедлил секунду за деревом у самого входа, затем, инстинктивно пригнувшись, под стук выстрелов и звон падающих гильз выбежал на дорогу, схватил раненого под мышки и, быстро пятясь, потащил к штабу. Возле уха громко свистнуло, щеку обожгло. Сталкер вцепился в руки Цыгана, с силой вдавливая пальцы, чтобы его опять не бросили; на замызганном лице отражался животный ужас, из искривленного рта капала слюна и вырывались короткие тяжелые выдохи. Цыган последним рывком втащил раненого в подвал:

— Вниз его! Пусть кто-нибудь им займется!

Стоявший на верхней ступеньке Петров подхватил сталкера, снизу уже спешили Умник и еще кто-то. Раненого унесли, из подвала донеслись тревожные голоса. Умник остался стоять, комкая упаковку бинтов:

— Еще помощь нужна?

Свободовцы прекратили огонь, но Пупок, уперев приклад в живот, исступленно тряся головой, посылал строенные очереди в темноту. Цыган выскочил, дернул его за плечо:

— Береги патроны!

Пупок повернул к нему дикое лицо, искаженное ненавистью:

— Убью гадов!

Рамир с размаху ударил его по щеке, рванул на себя автомат.

— Очнись!

Молодой отлетел к дереву, врезался в ствол и начал сползать по нему.

— Дьявол! — Цыган подхватил его под мышки, втащил в подвал. Долговца накрыло, кажется, он плохо понимал происходящее, рука продолжала дергаться, сжимая отсутствующее оружие, палец сгибался на невидимом спусковом крючке. — Дроздила, уведи его! Серый, за мной!

Глаза конопатого долговца немного прояснились, он тяжело задышал:

— Я в порядке… Я с вами.

— Слушай, ты ранен, — сказал Рамир, стараясь говорить спокойно, хотя раздражение все-таки прорывалось в голосе. — И тебе немного снесло крышу. Я не знаю, когда ты опять слетишь с катушек и потеряешь контроль, а значит, ты — ненадежное прикрытие.

— Я в порядке! — заорал Пупок ему в лицо. И тут же снизил обороты, заговорил умоляюще: — Я здесь не останусь. Я буду контролировать себя, честно. Только не отсиживаться! Обещаю стрелять по команде. Возьми меня с собой!

— Хорошо, — неохотно согласился Рамир после паузы. — Перетяни ему руку по-быстрому, док.

* * *

— Вон вроде кто-то! — К дереву, за которым сидел Цыган, подбежал Серый. — За мешками прячется.

— Свой?

— Не разобрать! Но думаю, что да, вряд ли эти успели…

— На месте не стоим, двигаемся, — откликнулся Цыган. По-любому им надо дальше, и мешки с песком, отгораживающие угол перекрестка, по пути. Поэтому он махнул сталкерам, чтобы двигались за ним, и, пригнувшись, побежал через изрытую ямами асфальтовую дорогу. Ударил пулемет, вокруг застучали пули.

— Черт! — крикнул кто-то.

Цыган побежал быстрей и нырнул за укрытие, упал на задницу, прислонившись спиной к пыльным мешкам.

— Ты кто? — Ему под ребра уткнулся ствол.

— А ты? — обернулся, наставив на человека дуло G-36, Рамир. И узнал Рваного.

Рядом плюхнулся Пупок; подвывая от ужаса, повалился молодой Дроздила; Серый запрыгнул в укрытие и, присев, выставил «калаш». Хвост приковылял последним.

— Ты ранен? — быстро спросил Цыган у Хвоста.

— Да нет, ногу подвернул, фигня.

— Они меня чуть не убили! — стонал Дроздила, валяясь на траве и прикрывая голову руками; «калаш» лежал у него на спине.

— Задели? — Рваный, опустив пистолет, дернул свободовца за плечо.

— Гады, суки, — плаксиво сказал Дроздила, отнимая руки от лица и приподнимая голову.

— Да уже не стреляют, заткнись! — прикрикнул Пупок.

— Рваный, что происходит? — спросил Цыган, убедившись, что все в безопасности и раненых нет. Штаб остался сзади слева, впереди за перекрестком начинался мост, справа через дорогу стоял барак, за ним второй. Чтобы добраться до склада с артефактами, надо обойти бараки и спуститься к железке; но под огнем пулеметчика и снайпера это будет проблематично…

Амбал прислонился мощной спиной к мешкам, вытянул ноги. Несмотря на ночную прохладу, на нем, как всегда, была только «разгрузка» поверх черной майки. Снова застучал пулемет, но уже в другом направлении.

— Видел, как брали ворота, — с горечью сказал Рваный. Его ухо зажило, но осталось некрасиво распертым, выделялось в лунном свете. — Отряд человек двадцать — двадцать пять. Наши честно отбивались, но они повалили часовых и пошли на вышку. Снайпер положил двоих, наблюдатель снял кого-то… Все равно залезли, суки. Пулемет затащили и лупят теперь. Кто из наших с оружием и живой, стали подтягиваться к воротам, но военсталы держат позицию.

— Много под обстрелом погибло? — спросил Цыган, приподнимаясь и осторожно выглядывая. Возле уха вжикнула пуля, Рваный резко дернул Цыгана вниз.

— Чтоб его кровосос поцеловал, этого генерала Протасова! Всё, как Умник боялся. Не зря он Умник, наш капитан! Инструктаж проводил, говорил по лагерю с оружием ходить. «Долг» был против… — Амбал покосился на конопатого Пупка и его шеврон. — «Безопасность личного состава, ваши люди неспособны к дисциплине, могут быть инциденты…» — довольно похоже передразнил он гнусавый голос капитана Петрова. — Вот тебе и безопасность! Полная жопа!

— Ну-ка прикрой меня, — сказал Рамир, снова на секунду выглянув из укрытия.

— Да у меня, ёптыть, один тэтэшник ржавый! — с сожалением бросил Рваный. — Иначе я бы давно того снайпера снял, хоть из «калаша», расстояние не предельное. Уж очень хорошо его отсюда видно…

Послышались выстрелы со стороны «бара» и ответный огонь от моста. Загрохотал пулемет, и выстрелы сталкеров смолкли.

— Я прикрою, — вызвался Пупок, поднимая «калаш».

Цыган кивнул долговцу:

— У нас будет пара секунд, пока они пулемет к нам разворачивают. Я скажу, когда начать.

Он отложил G-36 и расчехлил «винторез». Открутил крышечку с оптики, приложил приклад к плечу, глядя в сторону штаба, проверил, не сбился ли прицел во время всей этой беготни.

— Где снайпер залег? — обратился он к Рваному.

— Смотри левее, сразу его башку заметишь. А ты стреляй на одиннадцать часов, — добавил Рваный, повернувшись к Пупку.

Остальные подобрались ближе, расселись за мешками с песком. Рамир встал на одно колено, пригнувшись, чтобы не высунуться раньше времени и не схлопотать пулю от снайпера. Пупок повторил его движение, не поднимая головы, положил ствол АК на верхний мешок, направив его в нужную сторону.

— Я скомандую, — предложил Рваный.

— Я сам, — вполголоса отозвался Цыган. Он медленно выпустил воздух из легких, глубоко вдохнул. Вытер вспотевшую ладонь о штаны, взялся за приклад «винтореза», напряг палец на спусковом крючке. — Давай!

Ночное молчание распорол грохот очереди прямо над ухом. Цыган оглох и во внутренней тишине услышал стук крови в висках. Он быстро поднял голову, приникая к прицелу. Вышка была хорошо видна на фоне неба, освещаемая луной, металлические штанги поблескивали, отвлекая внимание. Вот и площадка. Где этот чертов снайпер?

Там зашевелились, и Цыган сразу увидел двоих и пулемет, который поворачивался в их сторону. Он нашел снайпера в сетке прицела, взял поправку на дальность, приподнял «винторез» и нажал на спуск, боясь не успеть. Черный срез пулеметного ствола уставился, казалось, прямо ему в лицо. На конце дула мелькнула вспышка, и с запозданием пришел звук выстрелов. Пупок с проклятием повалился за укрытие, автомат смолк. Пули вгрызлись в мешки, песок фонтанчиками взлетал в воздух. Цыган пригнулся, убирая снайперскую винтовку.

— Успел. Одним меньше, — прошептал он.

— Чего? — крикнул Рваный, приблизив к Рамиру изуродованное ухо. Наконец пулемет смолк.

— Снайпер готов, говорю, — сказал Цыган.

— Мы его сделали? — приподнялся с земли Пупок. Лицо у него было грязное, к щеке прилипла травинка. — Куда теперь? — возбужденно спросил он. Повязка на плече сидела крепко, конопатый немного побледнел, но держался хорошо.

Стрельба теперь раздавалась со всех сторон, кроме южной. Палили у «бара», вдоль железной дороги за бараками. Цыган с Рваным переглянулись.

— Разделились и пошли повзводно, — кивнул свободовец.

И опять началась стрельба, но уже не та беспорядочная перестрелка, которую вели выжившие сталкеры и протасовцы. Цыган навострил уши, приподнялся, рискуя себя обнаружить.

— Это у тоннеля, — подтвердил его догадку Серый.

— Добрались до склада, суки! — подскочил Пупок. — Туда!

— Стоять! — Цыган поймал его за полу куртки. — Сначала надо определиться с маршрутом. Двигаемся организованно. Дроздила, остаешься здесь, у тебя ведь автомат? Прикроешь. Рваный завистливо посмотрел на АК в руках молодого свободовца.

— Слышь, вопила, давай махнемся? Ты мне «калаш», я тебе ТТ. Практически новенький. Ты все равно высунуться боишься, а я с твоим оружием наведу шороху…

Цыган скинул с плеча «винторез», протянул амбалу:

— Держи, потом отдашь. Слышишь? Не смей зажилить — в могиле найду и яйца отрежу.

Широко ухмыльнувшись, Рваный взял винтовку, нежно погладил:

— Ага. Оставь себе свой паршивый автомат, молодой, у меня получше игрушка появилась… — Он приложил «винторез» прикладом к плечу, посмотрел в прицел и восхитился: — Неужели ночной?

— А как я, по-твоему, снайпера снял? — Цыган передвинул сумку с ноутбуком за спину, a G-36 на грудь.

— Бежим до барака, там должны быть наши, — предложил Пупок. — Они прикроют. Может, патронами разживемся. А то у меня почти не осталось…

Цыган выглянул, рядом с ним выставил голову Рваный, оба посмотрели на ближайший барак. Одноэтажное здание выглядело в лунном свете плачевно и даже немного зловеще. Внутри была тьма, стены казались белыми, играли блики на сколах кирпича и остатках стекла. Иногда внутри мелькали вспышки выстрелов.

— Можно, — с сомнением сказал Цыган. — Но тогда…

Он не успел договорить. Тишину разорвало взрывом, внутри барака полыхнуло. Раздались крики, затем все смолкло.

— Граната! Там же наши! — подпрыгнул Рваный. — Чертовы военсталы!

— Тихо! — Цыган дернул его вниз, за укрытие. С тем же успехом он мог успокаивать бульдозер.

— Тихо? — зарычал Рваный. — Да я им сейчас устрою свободную любовь, вашу мать!

— Точно, покажем им! — встрял Пупок. — Идем, Рваный!

— Стоять! — рявкнул Цыган.

Не слушая его, амбал с «винторезом» на изготовку побежал к баракам, где виднелись еще отсветы огня. Цыган услышал скрежет битого стекла под подошвами его ботинок. Он вскинул G-36 и дал запоздалую очередь в сторону вышки. Пулемет смолк, затем заработал снова, но теперь в другом направлении. Перекресток был по-прежнему пуст, не считая поваленного дерева и двух трупов.

Рваный остановился возле целого куска кладки, между оконным проемом с лопнувшим стеклом и проломом от мины, подняв «винторез».

— Так, парни… — Цыган обернулся. Пупок сидел наклонившись, готовый броситься следом, напряженно сжимал «калаш»; Серый, Хвост и Дроздила тоже следили за передвижением Рваного. Рамир увидел отражение в глазах свободовцев и резко обернулся, вскидывая G-36, вдавил спуск, напрягая палец чуть не до судороги. Рваный отлип от стены и собрался прыгнуть в пролом, навстречу из темноты вышел военстал в «цифровом» камуфляже и шлеме, в камуфляжной «разгрузке», в руках белый FN SCAR-H с подствольным гранатометом и оптическим прицелом, на предплечье детектор аномалий. Пули G-36 вошли ему в плечо, взбороздили плоть, разлохматили, выбили фонтанчики крови. Военстал пошатнулся, ствол его «скара» дернулся вверх, выстрелы ушли в небо. Рваный выпрямился во весь рост, поднял снайперку и, почти не целясь, не глядя в оптику, всадил пулю военсталу между глаз. Тот упал навзничь, раздался глухой удар.

Рваный приник к окуляру прицела, водя винтовкой из стороны в сторону. Он еще раз выстрелил и, повалившись на землю, перекатился по битым кирпичам под защиту целой стены с другой стороны проема. Рамир, чертыхаясь, еще раз выстрелил в проем, не давая военсталам высунуться и убить амбала, которого, черт возьми, следовало убить!

Военсталы заняли первый барак. Или только пытаются занять? Цыган окинул быстрым взглядом темный перекресток, соображая, куда им теперь идти. Рваный, пригибаясь, побежал ко второму бараку. Видимо, Цыгану и его небольшому отряду тоже стоит добраться туда, передохнуть и уже из барака, возможно разжившись патронами, двигать к артефактам — железка как раз за ним и упирается в тоннель, где находится склад.

Стрельба возле «бара», слева от моста, усилилась — видимо, там сталкеры пришли в себя и смогли организовать какое-то сопротивление. Под мостом выстрелы стихли — похоже, там уже некому сопротивляться. Цыган вспомнил, что в день его прибытия в лагерь под мостом был целый взвод, отдыхали в спальниках между рельсами, там же ели, пили, резались в карты… «Надеюсь, их не перебили как баранов, они все-таки поборолись за свою жизнь», — невольно подумал Рамир, подавляя желание взяться за крестик. И скомандовал:

— Давайте двигаться быстрее, пока Протасов нас не задавил, как тараканов на кухне.

* * *

Сильный взрыв потряс лагерь. Сталкеров бросило на землю. Рамир мотнул головой, вытряхивая песок из волос.

— Что еще? — застонал Дроздила, ворочаясь. Пупок быстро приподнялся, огляделся.

— Стену взорвали!

Цыган посмотрел вдоль изрытой взрывами улицы. Слева тянулись мрачные бараки, справа стояло полуразрушенное здание, в котором, видимо, раньше был гараж для крупной техники, за ним виднелись торцы ангаров, где располагались склады. Раньше улица заканчивалась бетонной стеной. Теперь там все заволокло дымом, он быстро рассеивался, открывая черный пролом. В лунном свете бетонная стена казалась белой, и пробитый взрывом проем заметно выделялся на ее фоне.

Застрочил автомат на наблюдательной вышке, стоящей там, где дорога сворачивала за ангары, и его поддержали огнем из окон второго барака. Рамир показал на здание справа:

— Под его прикрытием добираемся до складов и форсируем улицу.

— Надо помочь ребятам отбросить военсталов! — возразил Пупок, дрожа от возбуждения. Палец у него гулял по спусковому крючку, долговец еле сдерживал себя. — Они же сейчас полезут! Мы не сможем организовать оборону, если они со второй стороны прорвутся!

— Хорошо, — быстро согласился Цыган. — Бери Хвоста и Дроздилу и идите на помощь, а я с Серым…

— Точно! — воскликнул Пупок. — Хвост, Дроздила… — И тут же тень прошла по открытому лицу долговца. — Стоять, — одернул он самого себя. — Я тебя не отпущу одного…

— Сколько можно препираться, идем уже! — тонким голосом воскликнул Хвост. — Решите наконец, кто куда!

Цыган подергал себя за мочку. Пупок разгадал его нехитрый маневр — избавиться от присмотра, чтобы спокойно потом разжиться артефактами. Соображает еще, конопатый сопляк…

— Окей, мы с Пупком к артефактам, а вы идите к оружию и укрепите их охрану.

— Не дайте генералу прорваться внутрь! — приказал долговец. — Скажите, это приказ капитана. Уверен, он одобрил бы. Ну, пошли!

Держа оружие на изготовку, сталкеры поползли ко входу в гараж. Здесь был асфальтированный пандус, который служил прикрытием. Стрельба теперь не прекращалась ни на секунду, грохот выстрелов звучал со всех сторон, кроме штаба и этого здания — южная часть лагеря была дальше всего от ворот, где произошел главный прорыв и откуда наступал генерал, так что сюда военсталы не успели добраться.

Сталкеры залезли в гараж, на корточках подобрались к давно заржавевшему танку, пригибаясь, обогнули его, подбежали к противоположной стене, встали по разные стороны от окон. Снаружи гремели выстрелы, гулко бухали взрывы гранат. Заварушка у пролома в восточной стене, возле складов с оружием, становилась серьезнее. Цыган выглянул. То тут, то там лежали убитые сталкеры, асфальт был взломан, в лунном свете воронки от мин казались бездонными. Полукруглые тени от ангаров протянулись через улицу.

— Хвост, Дроздила, Серый, прикрывайте и потом отходите за ангары, — велел Пупок. — А мы с наемником к бараку прорвемся, оттуда уже к складу. — Он раскраснелся, конопушки сильнее выступили на щеках и курносом носу.

— Я пошел, — бросил Цыган.

Серый тут же выставил автомат в проем, поводил стволом из стороны в сторону. Рамир спрыгнул на мокрую от росы, скользкую пожухлую траву и, прижимаясь к стене, побежал к улице, Пупок за ним. Остальные остались прикрывать.

Ударила очередь, пули взрыли землю под ногами, травинки ломались и взлетали серой пылью. Тут же Серый открыл огонь, и вражеский автомат смолк. Пригибаясь, держа G-36 перед собой, Цыган помчался через улицу, перепрыгивая ямы и трупы, слыша топот долговца сзади. «Калаш» Серого заткнулся, затем возобновил стрельбу короткими очередями. И замолчал, как раз когда наемник с долговцем были посередине улицы, как на ладони. Возле второго барака дорогу перегораживала куча сухих веток, до нее оставалось не меньше десяти метров; до первого барака, где, судя по всему, засели военсталы, — метров двадцать. Цыган старался не думать, сколько людей было в здании, которое заняли протасовцы. Пленных, конечно, не брали…

— У меня патроны кончились! — заорал Серый вслед, как будто это могло чем-нибудь помочь.

Из бараков открыли огонь. Цыган повалился на асфальт рядом с трупом, за ним упал Пупок.

— У меня все внутри топорщится при одной мысли о работе на такую сволочь, — пробормотал Цыган, осторожно, стараясь не делать лишних движений, вытаскивая из-под себя штурмовую винтовку и устанавливая ствол на спину мертвеца. — Успел осмотреться? — отрывисто спросил он подползшего ближе Пупка.

Тот невнятно ругнулся сквозь зубы. На улице по обе стороны перекрестка лежали трупы, кое-где валялись оторванные конечности.

— Беги, я прикрою. — Цыган вжал спусковой крючок, и очередь пропорола темноту в первом бараке слабыми вспышками. Вражеская стрельба из окон прекратилась, оттуда донесся звук падающего тела. Пупок кивнул, поднялся и бросился вперед.

Выстрелы из крайнего окна чуть не прервали его бег. Цыган повел стволом в ту сторону, пустил в черный проем короткую очередь, заставив умолкнуть «скар» невидимого военстала. Пупок добежал до второго барака и, прижавшись к стене спиной, поднял «калаш». «У него патроны вообще есть?» — мелькнула паническая мысль.

Долговец заколебался, Рамир заметил это и сильно ущипнул себя за мочку. Ну конечно! Оставить его здесь, на простреливаемой улице, — и никаких проблем с наглым наемником… Он встал, держа G-36 у груди, сам не зная, кого больше хочет убить: показавшегося в проломе стены первого барака протасовца с гранатометом или конопатого сопляка…

Пупок повернулся, сделал шаг вбок, под прикрытие сушняка, и выстрелил, ведя стволом вправо. Пули пошли веером, военстал в проеме отшатнулся, и граната улетела выше, взорвалась далеко позади, возле здания. Посыпались кирпичи, с грохотом свалился железный лист с крыши. Цыган нажал на спуск и прыгнул, уходя с линии огня. Из-за прыжка ствол дернулся, пуля попала военсталу в локоть. Военстал закричал, однако Рамир только увидел, как раскрылся рот, но не услышал ни звука. Он в два скачка достиг кучи засушенных веток, перемахнул через нее и подбежал к окну.

Из проема высунулась лохматая голова. Цыган машинально вскинул штурмовую винтовку и едва не выстрелил.

— Ну чё, парни, добежали? — хрипло спросила голова. Цыган сумел только кивнуть в ответ.

— Ну так залазьте, — сказала голова и скрылась.

* * *

Среда обломков кирпичей, шифера и досок, крошки штукатурки, сломанных кроватей и столов обнаружился целый отряд. До артобстрела здесь были сталкерские казармы, вдоль стен еще стояли двухэтажные кровати или наспех сколоченные нары, кое-где обгорелые. На нарах лежали сталкеры, в темноте блестели глаза и зубы, там, куда падал лунный свет, виднелись черные силуэты. С лежанок неслись стоны и ругательства — там были раненые.

— Кто здесь? — выступил из глубины комнаты Долг с «калашом» в руках. — А, это ты, — узнал он Цыгана. — Я думал, ты ушел.

— Я тоже так думал, — буркнул Рамир. Выбраться из лагеря оказалось сложнее, чем он предполагал, и его это раздражало. Становилось очевидно, что с мясником Протасовым в одной Зоне он не уживется. Кто-то должен уйти, а так как генерал явно уходить не собирается…

— Кто с тобой? — прищурился Долг, пытаясь разглядеть фигуру за спиной наемника.

— Это я, командир, — шагнул вперед Пупок.

— Присоединяйтесь, — кивнул Долг. В падающем сквозь пролом в крыше лунном свете его лицо казалось более асимметричным, чем всегда. — Оружие есть? Боеприпасы?

Пупок вывернул карманы:

— Только магазин в автомате, командир. Три патрона…

— У меня полный магазин, два запасных и несколько пачек в сумке, — сказал Цыган.

Пупок присвистнул, из темноты к ним подступили сталкеры:

— А у тебя что?

Цыган показал. Послышались разочарованные голоса.

— Любят некоторые заграничную хрень, — пробурчал кто-то, и все снова затихли. Рамир посмотрел на свою штурмовую винтовку, как будто в первый раз видел.

— Немцы люди педантичные, вещи делают серьезно, ответственно, — сказал он. — И машины у них тоже хорошие.

— У нас патронов мало, — сказал Долг. — Послали двух ребят на склад, ждем их возвращения. Можете встать у того окна, — кивнул он в глубь помещения. Цыган покачал головой:

— Извини, друг, у нас приказ от Петрова усилить охрану склада артефактов.

— Кровосос тебе друг! — взвился Пупок. Долг покосился на него.

— Правда? Тогда вы опоздали, взвод военсталов уже в тоннеле.

— Кара минжа! — Цыган дернул себя за мочку.

Выстрелы и взрывы сливались в общую какофонию, к которой Рамир постепенно привыкал. Долг стоял в пятне лунного света, и Цыган видел его усталое неподвижное лицо со скошенным подбородком, черные брови сильно выделялись на белой коже, левое веко быстро подергивалось. Самодельный «лифчик» на шинели был пуст — ни гранат, ни запасных магазинов, которые обычно сидели в кармашке.

— Нам пригодились бы несколько штук «крови камня» и «ломоть мяса» для раненых, — сказал Долг Цыгану. — Я дам двоих, постарайтесь отбить артефакты. — Он повернулся к Пупку. — А ты останешься здесь, отдохнешь.

— Нет! — Пупок чуть не подпрыгнул от возмущения. — Я должен за ним присматривать! Он хочет сбежать!

Долг безразлично посмотрел на Рамира.

— Ну пусть попробует, — сказал он вяло. Цыган усмехнулся, оценил шутку.

— У тебя все равно патроны кончились, — заметил он, перезаряжая опустевший магазин и бросая к стене пустую коробку.

— Возьми. — Долг отщелкнул магазин у своего «калаша», протянул Пупку. — Защищай арты, а не за другими следи — будет больше пользы общему делу. — Он повернулся и быстрым шагом направился к окну, вынимая из кармана последнюю пачку на тридцать штук. Цыган последовал за ним.

— Вам не добраться до склада, — сказал Долг вполголоса, чтобы слышал только Рамир. — Нужно преодолеть тридцать — пятьдесят метров открытого пространства, при этом будете как на ладони для пулеметчика с вышки и военсталов из первого барака. Есть стена, но она не годится как укрытие: с одной стороны простреливается из бараков, с другой — с вышки и от моста. Вход в тоннель тоже отовсюду простреливается. Военсталы уже внутри. Единственный вариант — занять будку охраны, но она по ту сторону рельсов, то есть добраться до нее практически нереально. Наша вышка занята обстрелом пролома, чтобы не пропустить протасовцев, да и мы тоже работаем на три фронта: держим пролом, прикрываем склад и ушедших за патронами ребят и отбиваемся от первого барака. Военсталы жестко обстреливают улицу. Взорвали нашу баррикаду… Мы еще держимся, но у меня ощущение, что мы проигрываем. Не знаю, что делается в «баре», но с этой стороны мы — последний оплот, нас мало, патронов не хватает, нас обложили с двух сторон, и кажется мне, что это еще не конец.

— Где Рваный с моей винтовкой? — вспомнил Цыган.

— Полез на вышку, хочет снять того пулеметчика, — скривился Долг; веко у него задергалось сильнее.

— Отличная идея!

— Нет, он там сам отличная мишень для пулемета.

Рамир усмехнулся:

— Долг, да ты пессимист!

— Это ты оптимист, а я трезво смотрю на вещи. Ваш единственный шанс — добраться до той будки. Видимо, надо идти поверху, по насыпи над тоннелем, и каждую секунду молиться, чтобы вас не пристрелили из любой точки. Вы будете мишенью для всех.

— Ты верующий? — удивился Цыган, подавляя желание взяться за крестик. Долг покачал головой:

— Нет, поэтому и предлагаю молиться. Сделать вы все равно ничего не сможете. Значит, вам только и остается что уповать на везение, удачу, талисманы, высшие силы, черта в ступе — иных шансов у вас практически нет. Притащите артефакты — тогда мы, может, спасемся и Протасова из лагеря выбьем, а без них нам конец.

Хмыкнув, Цыган выглянул из окна, возле которого они стояли, внимательно осмотрелся. Рядом торчала штанга вышки, до нее было метра два, не больше; вокруг расстилалась лужайка, поросшая короткой травой. Долг прав, шансов преодолеть открытое место, простреливаемое со всех сторон, практически нет. Рамир подергал себя за мочку, напряженно думая. Проблема еще и в том, что даже если какими-то невероятными усилиями или дьявольским везением они доберутся до склада и отобьют его… трое против кучи военсталов — смешно! Да, если вдруг доберутся и укрепятся там — то как же потом оттуда слинять? Из склада и из лагеря? Рамир еще раз окинул взглядом открывающуюся из окна территорию. Прорываться потом назад — это самоубийство, один он точно не преодолеет обратный путь. Да и кто его отпустит — бешеный Пупок? А пройти где-то здесь, у тоннеля, — большая проблема, отсюда видно, что через стену незаметно не перелезть. Хоть подкоп делай… А тоннель проходной? Нет, он же сам видел, когда был на складе с Сержантом, завал, да еще укрепленный с этой стороны, чтобы внутрь, на артефакты, ничего не обвалилось… Вот засада! Прямо хоть бери и участвуй в этой войне, чтобы победить и остаться в живых! Что за каверзную задачку на этот раз подкинула ему Зона? За что наказывает, на что проверяет?.. Цыган кончиками пальцев выбил дробь на усыпанном штукатуркой подоконнике.

— Одна надежда — воспользоваться рельефом, — сказал он. — Если пойдем по другому склону этой складки и если к тому времени военсталы не возьмут пролом в стене…

Долг оценивающим взглядом посмотрел на возвышающийся впереди холм железнодорожного тоннеля, обложенный бетонными плитами.

— Если вы поползете, — поправил он. — Любой, кто там пойдет, будет виден отовсюду.

— Окей, — не стал спорить Цыган.

— Тогда вам придется выйти на гребень на той перемычке, перед тоннелем, а он выше всего пути.

— Зато короче, — заметил Рамир. — Альтернативы нет.

— Ладно, — медленно произнес Долг, засовывая левую руку в карман. Цыган успел заметить, как подергиваются его пальцы: похоже, дорого дается Долгу его спокойствие. — Пупок, Сазан, ко мне! — позвал он не оборачиваясь.

— Здесь! Так точно! — подскочили два долговца. Рамир покосился на второго: это был бывалый сталкер, за сорок, с длинными обвисшими усами и круглым лицом, по всему — хохол, в кожаной лётной куртке сороковых годов с оттопыренными карманами.

— Запас не тянет? — с усмешкой спросил Цыган у него. Пухлые губы Сазана раздвинулись в ответной улыбке, усы приподнялись:

— В бою-то?

Долг коротко объяснил задачу.

— Вопросы есть?

Сазан степенно кивнул:

— Кто главный?

Долг перевел взгляд с Цыгана на Пупка и обратно. Пупок вскинул голову, глаза сверкнули…

— Я готов! — Он щелкнул каблуками.

«Хороший ход», — хмыкнул про себя Рамир.

— Цыган, — решил Долг. — У него опыт, а главное — он сдержанней.

Молодой долговец кинул на Рамира обжигающий взгляд, щеки его порозовели от гнева, конопушки четче обозначились. Но он только приставил руку к виску, салютуя:

— Так точно!

«Мой счет подрос», — подумал Цыган, ободряюще улыбаясь Пупку.

— Давайте подумаем, как вас прикрывать… — начал Долг. В другом конце здания замолотили выстрелы.

— Ложись! — заорал кто-то.

Через дальнее окно, оставляя дымный след, влетела граната, за ней вторая. Взрыв потряс здание, перед глазами ослепительно вспыхнуло, ударило по ушам, ударной волной Рамира опрокинуло, и он боком выпал в окно. Успел сгруппироваться, приземлился на плечо, откатился, поднял G-36 к груди, встал и на подгибающихся ногах подошел к окну.

— Что там, псевдопес раздери? — закричали сверху, с вышки, Цыган не узнал голоса. Он мотнул головой, будто пытался вытряхнуть пробки из ушей. Череп гудел, как колокол.

Часть стены в дальнем конце барака обвалилась, дым заволакивал длинную комнату, полную криков и стонов. Кто-то поднимался, кто-то вопил: «Я ранен!», сталкеры копошились на полу, слепо шаря в поисках оружия или оторванной конечности, поскальзываясь в лужах крови. Брызги крови были даже на потолке, ошметки плоти сползали по стенам, оставляя черные следы.

Застучали выстрелы, из дыма вышли военсталы с автоматами, выкашивая оставшихся в живых сталкеров, пришпиливая раненых к полу, срубая уцелевших после взрыва длинными очередями. Вспышки мерцали в темноте, мешаясь с лунным светом, грохот наполнял помещение, стволы «скаров» бликовали, гильзы неслышно падали на пол.

Цыган заскрежетал зубами, вжимая спусковой крючок. Он плохо видел после взрыва, да еще в темноте, но продолжал стрелять. Пули впились в грудь первому военсталу, разрывая ткань, боец пошатнулся, но крови не было. «Бронежилет!» — сообразил Цыган и поднял ствол, очередью перерезая протасовцу горло. Кровь плеснула фонтаном, забрызгивая шедших следом. Трое других повалились в разные стороны, направляя оружие на Рамира.

Из двери у окна выпрыгнул Сазан, таща за собой ошалевшего, оглохшего Пупка. Уронил молодого на землю, пинком отбросил к стене и встал над стонущим долговцем, стреляя внутрь барака из «калаша». Пули свистели вокруг Цыгана, с низким гулом распарывая воздух, среда кипела и вибрировала, будоража. Сердце колотилось, гоня кровь, в жилах бурлил адреналин. Цыган вдавливал спусковой крючок, расстреливая магазин, красные брызги летели во все стороны.

— Стой, стой! — Украинец тряс его за плечо, но Рамир не сразу ощутил это. — Береги патроны!

Цыган сплюнул, опустил нагревшуюся G-36, поморгал. В комнате поднимались сталкеры, зазвучали стоны и ругательства.

— Слышь, у тебя бинт есть? И вколоть чё-нить? — спросил Сазан.

— Нет, ничего, — Цыган похлопал по сумке, по карманам, — все в рюкзаке осталось, не успел прихватить… Ты ранен?

— Он, — украинец мотнул головой в сторону Пупка. Рамир подошел, наклонился над конопатым долговцем. Тот хрипел, царапая пальцами горло, в котором торчал осколок. Грудь, живот — все было залито кровью, и она продолжала толчками выплескиваться из шеи.

— Дьявол! — Рамир опустился на одно колено, положил штурмовую винтовку на землю рядом. Сазан быстро поднялся, заглянул в барак.

— Обезболивающее, срочно! — крикнул он.

Пупок выгнулся, умоляюще глядя на Цыгана, скользя пальцами по осколку, словно пытался вытащить, и забулькал горлом. Изо рта плеснулась кровь, заливая подбородок. Сазан продолжал орать, требуя помощи. Цыган схватил Пупка за запястье, чтобы не достал хоть как-то перекрывающий рану осколок. Конопушки на белом в лунном свете лице словно отделились от щек и висели в воздухе.

Сазан подбежал к распростертому на траве долговцу, лихорадочно срывая полиэтилен с шприца.

— Поздно, — сказал Цыган одними губами. Украинец словно услышал, опустил шприц и посмотрел на лицо молодого, залитое кровью. Рамир выпустил руку парня, и та упала ему на грудь. Кровь еще выплескивалась из раны, но Пупок уже не дышал, остекленевшие глаза смотрели в черное небо.

* * *

Цыган с Сазаном сидели в караульной будке по обе стороны двери с оружием наготове и пытались понять, опоздали они или нет. Отсюда было не видно и не слышно, что делается в тоннеле. Внутри горел неяркий свет, изредка по пятну света перед входом мелькали смутные тени. Железная дверь склада должна была задержать протасовцев на какое-то время, вопрос — на какое?

— Поступаем классически, по учебнику: кидаем гранату и следом сами, поливая очередями, — вполголоса предложил Цыган. Сазан свободной рукой степенно огладил усы, давая себе время на размышление.

— Можно, — сказал он. — Авось пронесет и рикошетом не зацепит…

Несмотря на совершенно хохляцкий вид — ему не хватало только бескрайних шаровар да вышитой белой сорочки, чтобы выглядеть казаком с картины Репина, — Сазан говорил по-русски чисто, без акцента, разве что слишком гладко, певуче. Даже ругался он как-то напевно.

— У меня одна. — Цыган порылся в сумке на боку и вытащил «фенюшу».

Сазан без долгих разговоров полез в карманы, и на свет божий появились одна за другой три «лимонки». Он скромно продемонстрировал свое «богатство» в льющемся из тоннеля свете, падающем в дверь будки.

— Запас не тянет, — резюмировал Цыган. Долговец улыбнулся, раздвигая губами свисающие усы, протянул одну гранату Рамиру.

— По счету «три», — кивнул Цыган, беря «лимонку».

Размахнувшись, швырнули в тоннель по гранате и залегли, прикрыв головы. Выждав, когда взрывная волна уляжется, вскочили и побежали вперед, поднимая оружие.

И тут что-то будто в грудь толкнуло, в голове зашумело, тело пробрала дрожь. Цыган остановился, выбросив руку, схватил Сазана за плечо, крича и не слыша себя:

— Стоять!

Но украинец уже и сам врос в землю, качнулся вперед, назад, вбок, компенсируя внезапную остановку, и замер, от напряжения приоткрыв рот.

— Чую, чую… — пробормотал он. — Сталкерское чутье не обманывает…

Словно какая-то невидимая линия пролегла перед ними. Сталкеры застыли в пятне света между рельсами первой ветки, не добежав двух метров до входа в тоннель. Дым рассеивался, они уже видели сквозь него фигуры в шлемах. Двое протасовцев были ранены взрывом, один упал, держась за развороченный живот, второй ковылял по канавке между путями, подволакивая ногу, за ним тянулся багровый след. Четверых раскидало, они упали кто где стоял и теперь вставали, поднимая белые «скары». Еще один сидел на корточках у ворот, спиной к выходу. Воздух будто загустел, время тянулось и тянулось, секунды превратились в минуты, Цыгану даже казалось, что он видят тягучие волны света, кругами расходящиеся от висящего на стене прожектора.

И затем из окошка в бронированных воротах вылетела белая звездочка, описала дугу и упала под ноги военсталам. Цыган хорошо запомнил эту сцену, она долго преследовала его в кошмарах.

Сборка сработала раньше, чем коснулась гравия между шпалами. Ослепительная вспышка разорвала тусклый электрический свет, как будто тот был темнотой, и заледенела. Лучи превратились в сосульки, пронзив пространство и тела всех, кто находился рядом. В тоннеле вырос огромный снежный цветок с лепестками-иглами. Одно ледяное жало выскочило наружу, остановившись в сантиметре от лица Рамира. Он натужно сглотнул, боясь пошевелиться.

Двоих протасовцев пронзило насквозь; одного пришпилило к стене, другой застыл в воздухе, разбросав руки, нанизанный на сверкающий шип; белый иней расползался от сосульки, быстро покрывая мертвые тела. Глаза у обоих были широко раскрыты и полны невообразимого удивления.

Еще двоих только задело: одному проткнуло ногу, пригвоздило к бетонному полу, другому сосулька вонзилась в плечо и приподняла. Военстал, крича, обеими руками обхватил ледяной шип, пытаясь сломать его. Наконец ему это удалось. С громким хрустом острие лопнуло, но кончик остался в теле солдата. Протасовец задергал обломок, стараясь извлечь его.

Первый молчал, и глаза его распахивались все шире. К нему подбежал уцелевший военстал, хотел взяться за ледяной шип, чтобы освободить пригвожденную ступню. Раненый оттолкнул приятеля, не отрывая взгляда от ноги, как завороженный наблюдая за тем, что с ней происходило. Лицо его побледнело, глаза лихорадочно блестели, но движения стали вялыми. От сосульки расползался иней, однако он не просто покрывал конечность — нога превращалась в такую же ослепительную ледышку.

Уцелевший военстал резко ударил прикладом по замерзающему колену пригвожденного. Тот заорал нечеловеческим голосом. Нога треснула — и отломилась. Протасовец запрыгал на другой ноге, не переставая вопить. На полу осталась стоять ледяная голень.

Рана не кровоточила — ее покрывал иней. И он продолжал ползти вверх, охватывая бедро. А сосулька и льдина в форме голени уже таяли, испарялись.

— «Ледяное сердце», — пробормотал ошарашенный Рамир, обнаружив, что крепко сжимает в руке крестик. Он разжал ладонь и увидел на ней кровь — с такой силой впились в кожу ногти.

Испарялся весь ледяной цветок, и что самое страшное и непонятное — с ним испарялись тела пронзенных военсталов. Оставшийся без ноги боец ревел, прыгая. Вот он споткнулся о рельс и повалился на спину, обрубок подкинуло вверх, и протасовец увидел его. Другой военстал хотел отстрелить ему замерзшее бедро и уже направил на напарника ствол, но тоже увидел, что происходит с обрубком, и согнулся пополам, его вырвало. Замерзшее бедро испарялось, исходящая белесым дымком кромка быстро исчезающей плоти приближалась к границе обледеневшей ноги, к живому мясу. Что случится, когда исчезнет все покрытое инеем — он будет испаряться заживо, подчиняясь неведомым аномальным законам, или мистический процесс остановится?

Грохот автоматной очереди порвал стоны и крики в клочья, разметал в дым, шея и голова корчившегося военстала взорвались кровью, и невыносимый рев затих.

Рамир повернулся к Сазану. Украинец стоял бледный, пухлые губы под усами скривились.

— Не хочу этого видеть, — пробормотал он.

Военсталы повернулись к ним, открывая огонь, и Цыган вдавил спусковой крючок. Пули порвали плечо, он дернулся, но стрелять не перестал. Одного военстала, раненного осколком гранаты в живот — он лежал на рельсах, и потому его не задело сборкой, — очередь перерезала пополам под бронежилетом. Второй, подволакивавший ногу, успел упасть и откатиться, теперь он встал на одно колено за остатками ледяного цветка и стрелял поверх него.

Рамир с Сазаном бросились в разные стороны. Цыган перепрыгнул рельсы, отбежал к стене, к столу, опрокинул его, присел, перезаряжая G-36. Долговец бежал к другой стене и стрелял не целясь. У ворот скрючился третий военстал, над его головой медленно истекал дымком толстый ледяной луч. Воздух был наполнен сухими испарениями, горло продирал морозец, в тоннеле стало ощутимо холоднее, но быстро теплело.

Четвертый военстал с сосулькой в плече оставил бесплодные попытки вытащить обломок, схватил висящий на груди «скар» и дал очередь по выходу из тоннеля, еще не разобравшись в ситуации. А может, плохо соображал от шока. Его перекорежило, по плечу расползалась изморозь, левая рука скрючилась и как будто уменьшилась. Пули веером ушли в ночь и растворились в темноте снаружи. Секунду казалось, что их видно, но нет — это горели звезды. Рамир приподнялся, стреляя наугад, времени прицелиться не было. И задел стоящего между рельсами протасовца. Тот вскрикнул, хватаясь за рану в боку, но тут же опять взялся за оружие измазанной в крови рукой. Цыган пригнулся, вжимаясь в пол. Пули прошили столешницу, щепки посыпались Рамиру за шиворот — очередь пробила дерево в том месте, где только что была его голова.

У Сазана кончились патроны, он отбросил автомат, вытянул из чехла второй нож, метнул его поверх остатков ледяного цветка в укрывшегося за цветком военстала. Тот как раз приподнялся с упертым в живот прикладом, нажимая на спуск. Сазан повалился на раскиданные взорвавшейся сборкой сталкерские лежанки, но пули все равно задели его, распороли куртку и кожу на спине. Нож вошел в правое плечо военстала, и тот выпустил автомат.

Раненный в бок протасовец повернулся, ствол автомата качнулся в сторону Сазана. Цыган встал, схватил стол за две ножки и побежал к военсталу, пытаясь поднять повыше тяжелое самодельное сооружение. Не смог и вместе со столом врезался во врага, повалил и упал сверху. Очередь захлебнулась и смолкла.

Рамир скатился, ударился боком о рельсу, выбив воздух из легких, со стоном поднялся на колени. Военстал столкнул стол, повернулся на бок, вытаскивая из-под себя автомат. Глаза у него были безумные, плечо таяло, но сдаваться он не собирался. С боевым кличем «Да когда же ты сдохнешь, падла?!» Цыган поднял G-36 и опустил приклад на череп протасовца. Тот успел отклониться, и удар пришелся в шею. Пытающийся встать военстал повалился обратно, Цыган принялся яростно долбить его прикладом по голове, по лицу, по горлу. Солдат захрипел окровавленным ртом и пнул противника коленом в пах. Шипя и плюясь, Рамир согнулся, прижимая винтовку к груди. Военстал приподнялся на локтях, и ствол G-36 оказался у его горла. Цыган машинально вдавил спусковой крючок, жахнул выстрел. Вспышка опалила горло бойца, потом громко чмокнуло, брызнула кровь, военстал дернулся и затих.

Рамир встал, шатаясь, огляделся, водя стволом из стороны в сторону, и увидел катающихся у стены Сазана и хромого военстала. Он поднял оружие, навел на схватившихся на смерть сталкера и протасовца, плюнул и пошел к ним, покачиваясь, перешагивая рельсы и трупы, стараясь не ступать по прозрачным лужицам на шпалах, затянутых радужной пленкой. Пахло бензином и солью. Цыган приставил G-36 к затылку оказавшегося сверху военстала, подумал, убрал… Военстал дернулся, голова приподнялась, изо рта хлынула кровь на лицо лежащему под ним Сазану — и боец обмяк. Долговец сбросил его с себя и сел, рукавом стирая кровь с лица и только больше ее размазывая.

— Последний? — хрипло спросил он, выдернув из трупа нож.

— Нет, — ответили они оба в один голос.

Рамир повернулся, вскидывая штурмовую винтовку, Сазан вскочил, поднимая «калаш», сталкеры наставили стволы на скрючившегося у ворот военстала.

Тот выхватил из набедренной кобуры пистолет, выгнулся и направил на них. На несколько секунд в тоннеле повисла мертвая тишина. Ледяной цветок почти растаял, лужицы на шпалах поблескивали, резко и свежо пахло озоном. Палец Цыгана на спуске подрагивал. Вдруг военстал опустил пистолет и сказал хмуро:

— Помогите мне.

— Ты что тут делаешь? — не убирая оружия, спросил Цыган.

— Это ж Сержант, — присмотрелся Сазан и бросил «калаш». Тот со звоном упал на рельсы и соскользнул на гравий. — Вот хорошо, а то у меня патроны закончились. — Он нагнулся над трупом протасовца, сдернул с его шеи «скар», покрутил, довольно поцокал языком. — Добрую снарягу военсталам выдают, а? С такой я бы стал королем Зоны. — Он начал расстегивать ремешок детектора аномалий на предплечье мертвеца.

Рамир подошел ближе. Сержант с трудом распрямился, снял куртку, задрал защитного цвета футболку и извернулся, пытаясь заглянуть себе через плечо.

— Есть чего? — спросил он. — Печет кгепко. Через всю мускулистую спину вояки проходил багровый рубец.

— Вот такая дуля, — показал Цыган. — «Ледяным сердцем» задело?

— Так это было оно? — Десантник одернул рубашку, накинул куртку. — Жуткая штука, чтоб я никогда больше такой не видел! Все сбогки такие мощные? Цыган присматривался к Сержанту, не опуская G-36.

— Что ты здесь делал? — повторил он вопрос. Шагнув вбок, Сержант присел на корточки.

— Бежал гебят пгедупгедить, а эти меня захватили, ствол наставили, вот вроде как ты сейчас, заставили миниговать… Как оно ггохнуло, так я ее обгатно газминиговал, видишь?

Цыган опустил оружие. Под воротами лежала связка тротиловых шашек, от нее тянулись провода к стене, к выходу. Цыган проследил взглядом кабель и заметил у рельсов взрыватель. Красный проводок, соединяющий шашки и кабель, был порван.

— Зубами пегеггыз, — похвастался Сержант. Он встал и постучал в ворота: — Эй, есть кто живой? За железными створками зашуршало, затем знакомый голос неуверенно спросил:

— Кто там?

— Ботаник, это я! Вы в порядке?

— А, это вы, Цыган? — обрадовался Вова. Донеслись скрежет отодвигаемых засовов, звон ключей, и дверца в воротах приоткрылась, в щель высунулось озабоченное лицо в сползающих на нос очках. — Мы победили? Цыган покачал головой:

— Надо было сначала ответа дождаться, а потом открывать, Ботаник. Для чего тебе такой большой мозг — чтобы думать или чтобы умные слова говорить?

Вова перевел смущенный взгляд с него на Сержанта, кивнул, открыл дверь шире и встал в проеме, разведя руками:

— Ну здесь же только свои… теперь… Да?

Подошел Сазан, карманы у него топорщились больше прежнего, грудь пересекали ремни двух «скаров», переброшенных за спину, на шее висел третий, и хохол любовно поглаживал оптический прицел. Рукоятки ножей торчали из чехлов у пояса.

— Что дальше? — спросил он.

— Ботаник, звони начальству, докладывай обстановку. Сазан, вооружаемся сборками, берем артефакты и возвращаемся, ребятам нужна помощь. Сержант… — Цыган запнулся.

— Свой я, свой! — Тот поднял обе руки, демонстрируя открытые ладони.

— Да я не об этом, — отозвался Цыган, хотя подумал как раз об этом. — Пытаюсь сообразить…

Можно ли доверять Сержанту — дело десятое. Можно ли доверять самому Рамиру — вот в чем вопрос. Вот они, артефакты, перед ним, набивай карманы, бери сколько унесешь…

Свободовцы уже снимали со стеллажей контейнеры и тащили их на стол, Ботаник отщелкивал замки, поднимал блестящие металлические крышки, являя миру настоящее богатство. Рамиру стало невыносимо стыдно. Эти люди доверяли ему, не подозревая о его истинных намерениях. И это были не бандиты, не мародеры какие-нибудь, а сталкеры, не причинившие ему зла, к тому же находящиеся в смертельной опасности и, хуже всего, зависящие от него по части спасения. Обмануть их Рамир не мог. Наверное, если бы была возможность улизнуть незаметно… Но такой возможности не было, по крайней мере сейчас. Может, позже…

«Ладно, — подумал Рамир. — Сделаю для них сколько смогу, отнесу артефакты Долгу, если не поздно, и тогда посмотрим. Похоже, сталкеры действительно проиграют и можно будет слинять с чистой совестью. Если же они победят… что ж, тогда не будет нужды бежать». Приняв решение, он начал действовать.

— Берите больше, все пригодится! Сержант, остаешься здесь, прикрываешь сборщиков и охраняешь склад, а мы с Сазаном возвращаемся. Сержант шутливо козырнул:

— Есть, командиг!

— А мы пройдем? — нахмурился украинец. — Военсталы уже знают про нас и будут следить за проходом.

— У нас есть сборки и артефакты, они защитят от пуль, — напомнил Цыган.

— Да, да! — заволновался Ботаник, поправляя очки средним пальцем. — Там есть защитные, есть лечебные, они же будут при вас, так что в случае чего…

— Рассовать часть сборок и артов по карманам, — сообразил Цыган. — Они же должны быть на теле. Какие защищают, Вова? — «Те, что в карманах, останутся при мне», — добавил он про себя. Услышав свое имя, Ботаник расцвел:

— Я знал, что вы не безнадежны, Рамир! Ваша напускная грубость меня не обманула!

— Соблюдай этикет, когда ты в Зоне! — рявкнул Цыган. — Еще раз назовешь меня по имени — получишь пулю в болтливый рот! — Он зло сплюнул под ноги лаборанту. Тот отодвинулся, не прекратив улыбаться, но теперь его улыбка немного подвяла.

— Вот эти и эти, — быстро указал он на два контейнера, разделенные перегородками на четыре ячейки каждый, — от пуль. Вот здесь от радиации. — Он подвинул к Рамиру и Сазану контейнер на шесть ячеек, в котором матово поблескивали пять белесых яйцеобразных сборок, похожих на плохо отшлифованный лунный камень.

Сборщики выдали им по стопке свежих листьев зеленухи, еще пахнущих спиртом. Листья выудили из трехлитровой банки, стоявшей в темном углу на нижней полке одного из стеллажей, там, куда не доставал свет.

— Так они лучше сохраняются, — пояснил Вова. — Слушайте, Цыган, можно я с вами пойду? Здесь мне нечего делать.

— Вот еще, — начал Цыган, — ты же и оружие держать не умеешь… Но его перебил Сазан:

— Авось, парень, больше унесем! Подлечим раненых, надерем задницу этим военсталам! А то чуете, вроде пушки замолчали? Не прорвались бы!

Все отложили дела и прислушались. Действительно, стрельба утихла… но тут же началась с новой силой. Сазан качнул головой:

— Ошибся чуток…

— Бери арты, Ботаник, пошевеливайся! — скомандовал Цыган, пряча еще один контейнер в сумку на боку.

Сборщики и их помощники тем временем упаковывали контейнеры в рюкзаки. Ботаник схватил по два контейнера в каждую руку:

— Готов!

— Огужие бы мне оставили, — выступил вперед Сержант. — С чем я буду их охганять? Эй, дал бы мне один «скаг», пагень? — обратился он к Сазану. Тот даже отступил на шаг от такой просьбы:

— Ишь, выискался! Иди снаружи подбери, авось что осталось, а это мое, — сказал он, мягко произнося «а», почти скругляя ее до «о», но не окая. — Тоже мне, отдай ему…

Цыган улыбнулся, отвернувшись от Сазана. Пожав плечами, десантник скрылся за дверями, оттуда донеслись его шаги, скрежет гравия под подошвами, звон падающего оружия.

— Так, ну идем. — Цыган махнул Ботанику, вышел из тоннеля и первым начал карабкаться по бетонному скату.

Дата добавления: 2015-07-25