Глава 5. Рысь умер, не приходя в сознание

Рысь умер, не приходя в сознание. Если бы сталкеры знали, что он для них сделал, его смерть не осталась бы незамеченной. Но к его мертвому телу пришел лишь капитан Умник, потому что когда-то они ходили вместе по Зоне, почти дружили, еще когда Рысь был зеленым новичком, а Умник лейтенантом в Южном лагере. Потом судьба разбросала их и свела вместе уже на этой войне. Умник сам отправил Рыся на Радар в качестве толкового офицера, которых в «Свободе», этом рассаднике вольных нравов, вечно не хватало. И вот более молодой умер, а Умник жив, и у него было тяжело на сердце, когда он стоял возле лазаретной койки.

Тело скрывала белая простыня. Капитан стоял и мрачно думал свою думу. Вспоминал, как ходили на кровососа когда-то и пришлось потом тащить на себе раненого Рыся; как псевдогигант своей тушей запер их в заброшенном складе и как выбрались они тогда благодаря сообразительности Рыся… Самое печальное было то, что они даже поговорить толком не успели. Нужно было срочно послать кого-то на Радар, чтобы держать наблюдательный пост, Умник рекомендовал старого приятеля, тот сразу ушел с отрядом… Они успели переброситься парой слов. «О, уже капитан! Как дела?» — «Отлично, только суеты много, а ты?»

Здесь, в медблоке, у кровати, на которой лежал покойник, и нашел капитана Цыган.

— Эй, док…

— А? — Умник, вздрогнув, обернулся.

— У нас вроде дельце было на вечер назначено. — Рамир чувствовал себя неловко, он видел горе капитана и не знал, что делать в такой ситуации.

— А, да, — пробормотал Умник. — Идите в штаб, я скоро буду. Подождите меня там.

Тусклая лампочка, мертвая тишина, голые бетонные стены медблока, очертания тела под простыней и брошенный под кроватью «калаш» — все это навевало уныние. Рамир не стал настаивать и поскорее выбрался по крошащейся лестнице к людям.

Сталкеры радовались долгожданной атаке и радость свою выражали громко и непосредственно. Отсюда Цыган видел ярко освещенную площадку «бара» и расставленные там столики, густо обсиженные людьми, слышал голоса и смех. Его потянуло туда.

Он побродил между столиками, прислушиваясь к шуткам. Никто не позвал его присоединиться, и Цыган в конце концов сам подсел за какой-то стол.

— …через Могильник пойдем, — утверждал один сталкер. — «Свобода» нашла чела, который там был и знает местные ужасы. Там, говорят, такие аномалии есть, что в голове не умещаются, такие странные.

— Я слышал рассказы про Лес-Мозголом, — вмешался кто-то. — Это обычный лес, но когда заходишь в него, у тебя с мозгами что-то происходит, глюки начинаешь видеть, голоса тебе мерещатся, и вроде как в другой мир попадаешь. Короче, с катушек съезжаешь и не можешь из леса выйти. Там кругом кости таких бедолаг…

— Когда я был там, все было по-другому… — начал Цыган, но его перебили:

— Не гоните пургу, парни, через Могильник точно не пойдем, там и не пройти, никто не вышел оттуда. Мы сплавимся по реке и нападем с берега. Видели, тут десантник-миротворец бродит? Я говорил с ним, он сказал, они со своего поста поддержат нас артиллерией. Под их прикрытием…

— Но он ничего не говорил про… — удивился Цыган и опять не сумел закончить.

— Эклипс, ты бредишь! Спроси своего начвзвода — мы зайдем с севера, по минному полю.

— Это ты назвал меня дураком, Лиса? Да я тебе сейчас… Кто пустит солдат по минному полю? Ты сам спятил!

Сидящий рядом с Цыганом сталкер толкнул его кулаком в плечо:

— Морально готовишься? Не ссы, прорвемся!

— Вот еще, — отрезал Цыган, начиная злиться.

— Да ладно, чего там, мы все побаиваемся, — добродушно сказал сталкер. — Где твоя кружка, тебе плеснуть? — Он показал горлышко спрятанной под лавкой бутылки.

— Я никуда не иду. — Цыган сплюнул.

— Чего так? — Сталкер добродушно-внимательно посмотрел на соседа, и лицо его вытянулось. — А, так ты тот наемник, которому платят? Ну да, чего тебе тогда. — Бутылка исчезла под лавкой, сталкер отвернулся.

— Много заработал на этом деле? — полюбопытствовал сосед напротив.

Цыган вскочил:

— Вам столько и не снилось! — И ушел, кипя от злости. Хоть бы кто поблагодарил! Хоть бы один сказал: «Оставайся, брат», «Идем в бой вместе»! Ну, раз он тут не нужен, задерживаться не стоит. Свое дело он сделал, хорошо сделал, всем помог, теперь всем не до него, и кара с ними.

Часовые перед входом в штаб его уже знали и впустили без вопросов. Рамир зашел в кабинет Умника — капитана нет. Он спустился по бетонной лестнице в подвал, стал заглядывать во все комнаты, пробираясь по набитому людьми коридору. Здесь толпились не только начальники взводов и командиры отрядов, были и сержанты, и простые сталкеры — слушали, но больше говорили. Предстоящую атаку обсуждали везде, воздух звенел от возбужденных речей. Посыльные с бумагами с трудом проталкивались между разгоряченными сталкерами.

В комнате совещаний вокруг стола было тесно, сталкеры не только сидели, но и стояли: стульев не хватало. Злой и растерянный Цыган, не привыкший, чтобы его игнорировали, задержался послушать. План уже утвердили, обсуждали детали. Атаку перенесли на послезавтра, иначе саперы не успеют. Сначала вечером из лагеря выходят саперы, ночью разминируют проход. Под утро выступают остальные силы. Первая группа берет левую высоту, вторая правую, они прикрывают. К ним присоединяются гранатометчики и пулеметчики для огневой поддержки. На рассвете, пока туман, главная штурмовая группа идет через проход в минном поле и атакует казармы. За ними следует вторая штурмовая группа, поддерживает огнем и берет на себя склады оружия. Каждая штурмовая группа вооружена… укомплектована…

Зампотех заспорил с зампохабром, выясняя, какие взводы какое оружие берут. В итоге после полного взаимных обвинений и попреков обсуждения «Долгу» присудили гранатометы, а «Свободу», кроме «калашей», вооружили сборками. В центре спора был все тот же веселый десантник.

— Да ну, сбогки?! — воскликнул он с радостным любопытством. — У вас есть специалист по сбогкам? То есть это не шутка? Я всегда считал, что это миф, сталкегская легенда.

Цыгану нравился миротворец, но сейчас он злился на сержанта за то, что тот перетянул на себя все внимание, а он, Цыган, никому не нужен.

— Отнюдь, если хотите, могу показать, как это делается, — отозвался польщенный зампохабр.

— Хочу — это не то слово. Мечтаю!

Зампохабр посмотрел на Петрова, и тот кивнул. Лидер «Долга» теперь если и напоминал столетний дуб, то живой, цветущий, в самом соку. Изрытое ямами лицо оживилось, глаза сияли, Петров излучал энергию, движения были быстрыми, резкими, он не мог сидеть и стоял, нависая над подчиненными.

Сержант повернулся, чтобы идти вслед за поднявшимся зампохабром, и взгляд его упал на Цыгана, застывшего в дверях со скрещенными на груди руками. Он быстро двинулся вперед, протянув раскрытую ладонь:

— Это же ты, пагень, камегы гасставил? Дай пять! Пгиятно познакомиться, люблю кгутых парней. Не хочешь на нас погаботать? Я пгосто пгедложил, не замогачивайся. Ты сбогки часом делать не умеешь? Жаль. Но если хочешь, сходи с нами, посмотгишь, небось тоже интегесно? Я так сгогаю от любопытства.

Зампохабр покосился на Цыгана с легкой неприязнью, но не возразил. Умника все еще не было, и Цыган, пожав плечами, двинулся за десантником. Делать все равно нечего… а комплимент согрел душу, если смотреть правде в глаза, как говорил Сержант, а не в другое место.

Склад артефактов устроили в железнодорожном тоннеле. Склон, куда уходили рельсы, был покрыт бетонными плитами, перед тоннелем стояла караульная будка. Завал внутри разобрали, очистили довольно большую площадку. Между путями стояла пара самодельных столов — ножки из неотесанных бревен, вместо столешницы у одного дверца от кабины грузовика, у другого неровно обрубленный, подмоченный лист ДСП с крошащимися краями. На столе — алюминиевые кружки, две бутылки из-под портвейна, закопченный на костре древний железный чайник, наверное, еще времен Второй мировой, завернутый в полиэтилен круглый ржаной хлеб. На вогнутой бетонной стене тоннеля вполсилы горел светодиодный фонарь-прожектор, от которого тянулся кабель к гудящему генератору. Под прожектором были деревянные нары с тощими матрасами и сбитыми в кучу одеялами.

Дальше, за прожектором, тоннель перегораживали бронированные ворота, перед ними дежурили двое свободовцев. Их принадлежность к группировке сразу чувствовалась: дисциплина ни к черту. Цыган усмехнулся про себя. Один сидел на стуле и курил, развалившись, забросив ногу на ногу, с «калашом» на колене. Затягивался и выпускал к потолку дымные кольца, следя за ними рассеянным взглядом. Второй стоял, прислонившись спиной к воротам, листал старый номер «Плейбоя» и ржал, иногда обращаясь к напарнику:

— Не, ты глянь, какие сиськи! Не у всякой коровы такое вымя! — и демонстрировал разворот с заинтересовавшей его фотографией. — Уж я бы подержался за такие сиськи! Да ты глянь, глянь!

При приближении гостей читатель «Плейбоя», свернув журнал трубочкой, торопливо засунул его под ремень и потянул из-за спины «гадюку». Курящий посмотрел на прибывших и положил руку на приклад автомата. Тем и закончилось их приветствие начальства.

— Как служба, парни? — спросил зампохабр, толкая калитку в правой створке ворот, из-за которой лился свет.

— Все путем, товарищ командир, — лениво откликнулся свободовец с сигаретой.

— Бдим! — отсалютовал второй.

— Ну молодцы, мы пока посмотрим, как тут продвигается, охраняйте дальше.

Когда Сержант вслед за главным по артефактам перешагивал низкий железный порог, он пробормотал:

— Я бы таких часовых гнал с поста в тги шеи…

Зампохабр услышал.

— В «Свободе» людей не нагибают, — с обидой бросил он через плечо.

Цыган тоже вошел и поморгал, привыкая к яркому освещению. Военстал охнул, крутя головой:

— Вот это да! Это ж целая алхимическая лабогатогия!

Цыган мысленно согласился: верно, смахивает, хотя ему в первый момент склад артов напомнил музей и кружок авиастроения одновременно.

Вдоль стен в тоннеле стояли деревянные, кое-как сколоченные стеллажи, на которых в контейнерах, жестяных банках из-под консервов, завернутые в брезент или грязные тряпки, на листьях зеленухи лежали артефакты. Четыре стеллажа были забиты под завязку, еще два заполнены больше чем наполовину. Несметное богатство — если бы имелась возможность все это продать.

— Да генегал Пготасов полжизни отдал бы за этакое количество агтефактов! А они у вас без охганы валяются! Зампохабру было приятно восхищение десантника.

— Заценил, да?

Цыган подошел к стоящему между рельсами столу. Там четверо сталкеров под присмотром Умника ковырялись в артефактах.

— Вот вы где, — сказал Рамир, криво улыбнувшись. — А я вас в штабе ждал. Умник смутился, на лице отразилась растерянность:

— Да, я… прошу прощения, надо было срочно заняться…

— Забыл, короче, — сплюнул Цыган желчно.

Из тени стеллажа вышел Ботаник, которого Рамир сначала не заметил, кивнул вежливо. Парень держал железный контейнер на четыре ячейки. Рамир обратил внимание на толстые рукавицы.

— А тут чего? — приблизился десантник. Глаза у него горели детским восторгом.

В центре стола был расстелен большой кусок брезента, на котором лежали артефакты. Две «крови камня», «ломоть мяса», три «капли», что-то еще… Четверо свободовцев священнодействовали над ними. Верней, делом занимались только двое, еще двое ассистировали, как и Ботаник: поднести, подержать… Умение делать сборки — большая редкость и почему-то совсем не встречается у сталкеров группировки «Долг». А может, такие умельцы просто не шли в «Долг».

«А ведь сборки круче любого бабла, — мельком подумал Цыган, наблюдая за мастерами. — За них можно выручить клевые деньги».

Кроме брезента с артами, на столе были миски из нержавейки, бутылка с бензином, другая с машинным маслом, на промасленной тряпке — хирургические скальпели, ножи, ножницы, щипцы, шило, толстые иголки, уже заправленные суровой ниткой. А также стаканы и тарелки с самыми разными веществами, от сахара с уксусом до песка и железных стружек.

— Набог палача, ёпегный театг! — восхитился десантник, наклоняясь над инструментами. — Ты тока глянь, как тебя там…

— Цыган.

Сержант повернул голову, окинул Рамира веселым взглядом; от уголков серых ясных глаз разбежались морщинки.

— Ага, ну да, как я сам не догадался. — Он снова уставился на стол.

Делающие сборки сталкеры были молчаливы и сосредоточены, движения медленные, взгляд обращен в себя. Ведь процесс соединения артефактов — очень творческий, и далеко не всегда одна и та же сборка получается одинаковым путем. Умник пояснил для гостей:

— В этом деле важна интуиция, нужно особое чутье, повышенная чувствительность к эманациям артефактов. Это такое излучение, которое от них исходит.

— Идем, что ли? — Зампохабр уже нервничал. Он, конечно, заведовал складом артов, но сборки не одобрял и не любил присутствовать при их создании.

Один из сталкеров как раз взял щипцами то, что у него получилось, и опустил в миску с бензином. Бензин за пузырился, черно-красный с синими прожилками сгусток окутался дымом. Завоняло горелой резиной и тухлым жженым черносливом. Цыган закашлялся.

— Перцем присыпь, тогда взорвется круче, — сказал он.

Другой сборщик поднял на него недовольный взгляд: вмешиваться в процесс создания сборки считалось дурной приметой. Но тот, кто делал эту сборку, вдруг улыбнулся:

— А ведь и верно! — Он протянул руку и почти не глядя взял щепоть перца из стоящей на краю солонки, кинул в миску. По черным пузырям пошла рябь, и пена мгновенно опала, бензин уже почти испарился. Открылась сборка — неровный кусок багряно-черной плотной субстанции, покрытый словно бы инеем.

— Как ты это сделал, пагень? — стремительно вернулся к столу Сержант. — Ты что, тоже умеешь?

— «Ледяное сердце»… — прошептал сталкер, надел брезентовую рукавицу и нежно извлек сборку. — Я слышал о такой, но у меня никогда не выходило… Да ты талант, эй! Присоединяйся!

Сборка лежала на рукавице, таинственно мерцая бледным лунным светом, несмотря на яркое электрическое освещение. Все замолчали, любуясь новой вещью. Казалось, «ледяное сердце» дышит, едва заметно вздувается и опадает, пульсируя в такт собственной неведомой жизни… Но это, конечно, была иллюзия. Рамир помотал головой:

— Случайно вышло. Сам не знаю, чего вдруг вырвалось. Так, показалось… Сержант огляделся напоследок и бодро заявил:

— Ну что, возвгащаемся, что ли?

Цыган вышел следом за всеми, но затем отстал. Десантник с зампохабром направились в штаб, а Рамир остановился у моста и закурил. В «баре», на другом конце железнодорожной ветки, до сих пор шумели сталкеры, оттуда неслись громкие голоса, смех, даже бренчание гитары и неслаженное пение. Рамир затянулся, закашлялся, глотнув холодного воздуха. Люди живут полной жизнью, они вместе, и им хорошо. А он, Цыган, крутой спец и вообще рубаха-парень, опять на обочине этого праздника жизни. Почему так получается в который раз? Он еще раз глубоко затянулся, медленно выпустил дым, кинул окурок на бетонку и раздавил. Если ты крут, то ты одинок. Это все, чем он мог утешиться.

— Цыган, подождите! — раздался сзади голос запыхавшегося Умника. Рамир обернулся.

— Я прошу прощения, что заставил вас ждать, — капитан «Свободы» с ходу начал извиняться в своей манере, — виноват, я действительно забыл, столько дел, надеюсь, вы понимаете? Пойдемте в мой кабинет, рассчитаемся.

* * *

Народу в штабе поуменьшилось. В комнате совещаний курили Петров с Сержантом, тихо переговариваясь; зампотех с зампохабром опять спорили, едва видные в густом табачном дыму.

— Надеюсь, оборудование входило в цену вашей работы? — спросил Умник, входя в кабинет и закрывая за Цыганом дверь.

— И не надейтесь, — сердито сказал Цыган. — Вернусь, когда победите Протасова, и заберу.

Чувствовал он себя неважно. Почти так же, как когда собирался пристрелить Настьку. Последней сволочью он себя чувствовал, укравшим у ребенка конфету. Но гордость не позволяла напрашиваться. Если они не считают нужным проситьего остаться, не думают, что он мог бы помочь в нападении, — ну и дьявол с ними. Кара минжа, он одиночка, так уж сложилось, придется блюсти имидж. Черт, он хотел остаться! Но не опустится до просьбы, нет уж!

Пока он зло ругался про себя, Умник открыл сейф, отсчитал деньги и протянул Цыгану пачку мятых серовато-зеленых банкнот. Цыган взял и принялся запихивать бумажки в сумку с ноутом, затем, подумав, рассовал по карманам.

— Ну, прощайте. — Умник протянул руку.

— До новых встреч, — буркнул Рамир и, отвернувшись, вышел в коридор.

Он заглянул в оперативный отдел — компьютеры работали, мониторы исправно транслировали изображение с камер, но рядом с ними никого не было: перед атакой дежурных сняли и наблюдение не вели.

Цыган сел к компьютерам. Он тянул время и понимал это. Надо было уходить… Да, надо было уходить. Он достал и открыл ноутбук, включил, вставил в порт USB головку радиоадаптера, загрузил программу слежения.

Камеры не работали. Он поднял глаза — на мониторах помехи. Только что все было в порядке! Что за черт? Цыган быстро переключился на показания магнитных датчиков — они более устойчивы к помехам, им практически никакие аномалии не страшны. Датчики работали нормально. Цыган пролистал отчеты за день. Как он и ожидал, датчики ничего важного не зафиксировали: несколько мутантов дали небольшие всплески на графике. Все датчики, кроме последнего. На графике зияли глубокие провалы частот — это означало, что там проходило оружие. Крупное! Или много. Цыган проверил по карте — показания самого северного датчика, направленного в сторону Радара. Разведчики, что ли, ходили? Да еще такой толпой?..

Тревожно замигал красным диод на радиоадаптере, и тут же поперек окна вылезла красная надпись: «Сигнал потерян».

— Какого черта потерян, сдурел?! — заорал Цыган и ударил по клавиатуре лэптопа. Такого еще ни разу не случалось! Никакие излучения Зоны не могли перебить сигнал низкочастотных магнитометрических датчиков! Неужели радиоподавление? Кто? Как?!

Снаружи глухо ударил взрыв, за ним другой, и еще, и снова. Здание штаба зашаталось, с потолка посыпалась штукатурка, одна стена треснула.

— Миномет! — завопили в коридоре.

Дата добавления: 2015-07-25