Глава 1. В баре Курильщика было необычно пусто

В баре Курильщика было необычно пусто. Сам хозяин, сидя на барном стуле возле стойки, чистил пистолет. Протирал намасленной тряпкой ствол, внутренности лежали перед ним на газете. Девушек не было, да и посетители, по правде сказать, тоже отсутствовали. Двое мрачных охранников за столом у дверей молча играли в карты, перед каждым лежал «калаш». В низком зале стояла напряженная тишина.

Рамир по кличке Цыган пристроился в углу за ноутбуком, иногда не глядя брал рюмку и нюхал коньяк. За работой он предпочитал не пить, но без спиртного в этой обстановке было не обойтись. За два часа пятьдесят граммов поддельного «Наполеона» не убавились ни на йоту, зато от лимона, посыпанного растворимым кофе и солью, осталось две дольки и куча пожеванных шкурок на щербатом блюдце.

Рамир корпел над программой, идею которой ему подкинул Борода, когда еще был жив. Вот только пригодится ли она кому-нибудь, даже и ему самому? Зона стала негостеприимным местом, ну, по сравнению с обычным ее состоянием. Рамир уже подумывал, не слинять ли ему за Периметр раз и навсегда.

Он пролистывал страницы кода, наметанным глазом высматривая ошибки. Вроде чисто, но любая мелочь легко все испортит и будет стоить ему жизни, так что нужна полная уверенность. Проблема с этими программами в том, что даже безошибочный код может сработать неправильно — и тогда прощай сталкер Рамир по кличке Цыган, наемник и когда-то убийца…

— Чего сопли развесил? Скоро они появятся, пора уже, — брюзгливо бросил Курильщик, щелкнув затвором.

Охранники у дверей подняли головы и тут же снова уткнулись в карты. «Твоя сдача», — хриплым шепотом сказал один. Карты беззвучно ложились на стол, и только передвигаемая мелочь иногда чуть слышно позвякивала. Половина ламп в баре не горела, свет был приглушенным, неприятно желтым.

Цыган откинулся на спинку стула, положив ноги в военных ботинках на два железных чемоданчика под столом. Достал из нагрудного кармана брезентовой куртки пачку «Житан», закурил. Кольца синего дыма поднимались к потолку, расплываясь в бесформенные облачка.

— Прекрати, — велел Курильщик. Он сунул собранный пистолет за пояс, смял грязную газету и кинул за стойку. Врачи нашли у него рак легких, поэтому он бросил курить. — Ты знаешь, что у меня дымить нельзя.

Цыган затянулся, лениво выпустил большое кольцо и, пальцем сдвинув манжет куртки, посмотрел на хронограф. Хозяин бара повернулся на высоком табурете. Плохо выбритое лицо осунулось, под глазами набухли мешки, верхние веки набрякли.

— Кончай воздух портить, или я тебе башку прострелю, — хрипло предупредил он.

Охранники на миг прекратили играть, каждый подвинул автомат поближе, — и продолжили свое занятие. Карты у них были старые, рубашки в синюю клетку истерлись почти до белизны, уголки растрепались в мочало. На скобленой столешнице умирала бурая лужица заварки.

— Не нервничай, папаша, скоро уйду. — Цыган махнул сигаретой, разгоняя дым, отчего в воздухе перед ним нарисовалась серая лохматая полоса.

Напряжение ощутимо сгустилось в зале, его можно было ломать и забрасывать в рот кусками. Курильщик вытащил пистолет, направил ствол в лоб Цыгану:

— Брось сигарету, продажная душонка. Иначе продырявлю твою наглую рожу, так что родная мать не узнает.

Между ними было не больше четырех метров.

Отведя в сторону руку с сигаретой, Рамир легким движением стряхнул колбаску пепла на дощатый пол. Пепел рассыпался, серая взвесь повисла в воздухе.

— Не продырявишь, — почти весело сказал он. — Я так нужен твоим дружкам, что ты отправил на поиски половину своих людей.

Курильщик с ненавистью посмотрел на него. Пальцы на рукоятке побелели, глаза налились кровью. Снаружи послышались шорох осыпающейся земли и приглушенная ругань.

Глаза всех, кто был в зале, обратились к двери. Даже вялая зимняя муха, которая все кружилась около лампы, села на потолок и стала суетливо ползать по грязным доскам, словно ища убежище.

Рука Курильщика с пистолетом метнулась к двери. Охранники, бросив карты и похватав «калаши», вскочили. Невольно и Рамир положил ладонь на приклад G-36 на коленях. Стало тихо, как в склепе. И в этой напряженной тишине раздался стук в дверь.

Один удар. Второй. Затем три быстрых, как стук дятла. И снова один тяжеловесный, и второй. Как будто стучали два человека.

Один из охранников обернулся. Курильщик кивнул ему, не опуская оружия. Сидевший вполоборота к выходу Рамир бросил не погасшую сигарету на пол, взялся за винтовку. Тонкая струйка дыма поднялась мимо его лица к потолку.

Условный стук повторился. Второй охранник, повесив «калаш» на плечо, снял засов и положил тяжелый брус на пол. Первый стоял с другой стороны двери, держа проем под прицелом.

В бар вошли двое. Быстро оглядевшись и кивнув хозяину как старые знакомые, они направились к сидящему в углу Рамиру. Курильщик сунул пистолет за пояс, повернулся на своем высоком табурете к стойке, облокотился, подтянул к себе пузатую бутылку с коньяком, плеснул в стопку и сгорбился над ней, обхватив голову руками. Кисти у него были крупные, с опухшими суставами и выпирающими венами. Охранник пристроил засов на место.

— Цыган? — спросил, останавливаясь у стола, подтянутый сталкер — долговец, к гадалке не ходить. Лицо у него было неприятно асимметричное, Рамир не сразу понял, где ошибка — густые брови, правильной формы римский нос, чеканные черты… Потом сообразил: подбородок. Этого молодого еще мужчину можно было бы назвать красивым, если бы его подбородок слева не был немного скошен. То ли родился он таким, то ли операцию какую перенес — но в итоге прекрасное лицо было безнадежно испорчено.

— Да он, он, — сказал второй, из «Свободы», на лбу написано. — Я его узнал. Видел как-то у нас в Южном лагере.

Первый выжидающе смотрел на Цыгана. Тот переводил взгляд с одного гостя на другого.

— Не буду отвечать, ребята, пока не скажете, что вы случайно встретились перед баром и друг с другом ничего общего не имеете. — Рамир скинул ноги с железных чемоданчиков и носком раздавил все еще дымившую сигарету. Долговец и свободовец переглянулись.

— Мы вместе. И у нас нет времени на пустую болтовню, — напряженно сказал долговец. Он был в наглухо застегнутой солдатской шинели и самодельном «лифчике» поверх нее, грудь пересекал ремень АК, за плечом виднелся ствол. Асимметричное лицо гладко выбрито, малоподвижно. И левое веко слегка дрожит.

— Где снаряга, приборы? — подхватил свободовец, поигрывая мышцами. Волосы у него были длинные, на запястьях фенечки из бисера. — Давай сюда, я потащу. И отрывай наконец свою жадную задницу от стула, реально времени нету, давай уже. Это оно? — Он заглянул под стол и схватил здоровенной ручищей оба чемодана, которые сразу стали казаться маленькими и легкими. А ведь Рамиру пришлось попотеть, чтобы притащить их сюда.

Несмотря на глубокую осень, на свободовце, кроме защитного цвета штанов и ботинок с высокой шнуровкой на толстой подошве, был только разгрузочный жилет поверх черной майки, и все это совершенно не скрывало накачанный торс. Когда свободовец поднял оба чемоданчика, мышцы на руках напряглись. Бицепс у хиппи был толщиной с шею Рамира. Тот уважительно присвистнул и, поднявшись, перекинул ремень G-36 через голову.

— Я готов. Видно, и впрямь дело серьезное, раз «Долг» и «Свобода» объединились.

— Идем уже, — бросил долговец, направляясь к дверям. Хиппи с оборудованием двинулся за ним.

— Э, вы хозяину ничего не должны? — спросил Рамир. Долговец и свободовец опять переглянулись, и Рамиру не понравилось выражение их лиц.

— Курильщик, ты что, за бесплатно сводничал? — поинтересовался он. Хозяин крутанулся на табурете, поворачиваясь:

— А ты чё думал? Если вы эту войну не выиграете, моему бизнесу конец.

— Бармены всегда нужны, — возразил Рамир, не двигаясь с места.

Сталкеры остановились у двери, поджидая его. Свободовец нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Давно не мытые волосы свисали на плечи, пряди закрыли правый глаз, и амбал тряхнул головой, откидывая их. Курильщик хрипло засмеялся:

— Чё? На баре я ни фига не зарабатываю. Скупка артефактов, продажа снаряги, оружия — вот где навар. А если Протасов подомнет Зону, я ему буду нужен? — Он сделал неприличный жест, затем схватил стопку и опрокинул в глотку. Рыгнул, занюхал рукавом. — Валите уже. Я на вас надеюсь. Протасов меня не любит, я ему прямой конкурент, поэтому мне важно, чтоб вы победили, парни.

— Цыган, нам пора, — напомнил долговец. Охранник уже снимал засов.

— А я подумываю о том, чтобы поднять цену, — отозвался Рамир, доставая еще одну сигарету, а пачку убирая обратно в нагрудный карман. Щелкнул зажигалкой и затянулся. — Если Курильщик денег не берет, значит, его припекло.

— А я о чем? — рявкнул побагровевший хозяин. — Поэтому топай или скажи прямо, что обоссался. Другого спеца найдем.

— Снаряга твоя все равно у нас, — ухмыльнулся свободовец. — Говорил я, не надо эту падлу нанимать. Что он за сталкер, если на общей беде навар хочет сделать? Загасить его, а это все другой установит, кто в электронике шарит. Не велика птица, чтобы с ним торговаться!

— Цыган, мы не уполномочены вести разговор о деньгах, — сказал долговец, косясь на дверь; левое веко его задергалось сильнее. — И это, в конце концов, подло. На кону судьба всего сталкерства. Если мы проиграем, вам тоже не будет места в Зоне.

— Поэтому я и хочу слинять, для того и деньги нужны, — кивнул Рамир. Бросил сигарету на пол, раздавил. По залу разнесся слабый запах крепкого табака. Желтыми от многолетнего курения пальцами Рамир любовно закрыл ноутбук и убрал в висящую на боку специальную сумку. — А без меня никто ничего не установит. Оперативный отдел вот тут, — он похлопал по сумке, — и вот тут, — постучал пальцем по лбу. — Без меня все датчики — набор оловянных солдатиков, толку с них — ноль.

— Вот сука! — Свободовец поставил чемоданы и потянул из кобуры на поясе тэтэшник. Долговец положил ладонь спутнику на локоть, не давая поднять оружие.

— Мы не уполномочены вести разговоры о деньгах, — повторил он. — Обсудите это с начальством. Мы должны всего лишь доставить вас и оборудование в лагерь. Там и скажете о том, сколько хотите.

— Ага, как будто там у меня будет возможность поторговаться! — хмыкнул Цыган, левой рукой передвигая G-36 вперед, а правой опираясь на стол, готовый опрокинуть его, чтобы в случае перестрелки спрятаться за столешницей. Краем глаза он следил за Курильщиком, который чуть не дымился от злости и уже опять достал пистолет.

— Как будто здесь она есть! — рявкнул Курильщик, направляя ствол на Цыгана. Дверь взорвалась.

— Протасов!!! — заорал Курильщик. Он тяжело перевалился за стойку и, выставив над ней оружие, открыл огонь по горящему дверному проему. Бар заволокло дымом, застучали выстрелы. Палили снаружи, Курильщик отвечал.

Когда грохнул взрыв, Цыган опрокинул стол и прыгнул за него. Оглушенный, осторожно выглянул сбоку, сжимая штурмовую винтовку.

Взрыв раскидал охранников, стоявших ближе всех ко входу. Один неподвижно лежал на спине, раскинув руки и неловко подвернув ногу, другой отползал, цепляясь пальцами за грязные доски и оставляя на полу широкую багровую полосу.

Водя стволом G-36 из стороны в сторону, Цыган поискал взглядом сталкеров. В дыму и огне сложно было что-то рассмотреть. Затем он заметил справа от двери свободовца. Амбал сидел, прислонившись к бревенчатой стене, под забранным ставнями окном и пытался левой рукой вытащить из-за спины «калаш». Правое плечо его было изорвано в фарш, тэтэшник валялся в двух шагах. «Где оборудование?» — забеспокоился Рамир.

Из дальнего угла зала затарахтел АК — долговец отбежал и, присев за столами, открыл огонь по дверному проему, за которым в рассеивающемся дыму мелькали человеческие силуэты.

— Уходите! Сюда, там потайной выход! — заорал Курильщик. Он приподнялся и махнул сталкерам отщелкнутым пустым магазином. Перезарядив пистолет, снова крикнул: — Долг, Рваный, сюда!

Долговец вытащил из кармашка на «лифчике» гранату, выдернул чеку и, коротко размахнувшись, швырнул ее в дверной проем. Цыган с Курильщиком пригнулись, свободовец повалился на бок, прикрывая голову ковшеобразными ладонями. Волосы справа у него сгорели, обнажилось мясистое ухо.

Снаружи громыхнуло, выстрелы с той стороны смолкли. Курильщик, переглянувшись с Долгом, начал палить в горящий дверной проем, прикрывая отступление. Долговец пригибаясь пробежал под выстрелами к свободовцу, подставил ему плечо, помогая подняться. Амбал, тряся головой, выпрямился, подхватил один чемодан и тяжело прыгнул к стойке. Долговец устремился к Цыгану, но тот уже сам выскочил из укрытия и, втянув голову в плечи, прижимая локтем к боку черную сумку с ноутбуком, другой рукой вцепившись в чехол с «винторезом», бросился к бамбуковой занавеске, которая скрывала дверной проем в тыльной стене бара. G-36 висела у него на шее, мешая движениям.

— Димон, прикрывай! — крикнул Курильщик, приседая. Пришедший в себя второй охранник кое-как сел, держась за боковую стенку стойки, поднял «калаш» и вжал спусковой крючок. Его простая сталкерская куртка на животе была мокрой от крови. Очередь прошила стену огня и дыма, пули ушли наружу. Следом за свободовцем Цыган нырнул под занавеску. Бамбуковые звенья простучали по голове и плечам. Рамиру еще не доводилось бывать в этом узком полутемном коридорчике, освещаемом одинокой лампочкой в сорок ватт. Коридорчик тянулся метров на пять, уходя в глубь обрывистого речного берега, под которым прятался бар Курильщика. Несколько дверей вели отсюда, ближайшая справа была открыта, Цыган увидел пустую кухню.

— Куда теперь? — прорычал амбал и плечом выбил следующую дверь.

Цыган заглянул туда, не в силах сдержать любопытства: что там, в берлоге Курильщика? — и увидел слабо мерцающие экраны, на которые выводились показания камер слежения. За пультом никого не было. Мониторы показывали русло, поросшее кустами, и пологий противоположный берег, по которому короткими перебежками спускались солдаты с автоматами.

— Кара минжа! — выпалил Цыган. Впереди раздался громкий треск: свободовец снес с петель еще одну дверь. В коридорчик вбежал долговец, за ним заглянул Курильщик:

— Не туда! До конца и налево!

Зажав железный чемодан под мышкой, амбал бросился в неосвещенный конец коридора, Цыган и долговец за ним. Последнее, что Цыган видел на мониторах, — выходящий из кустов на берегу гранатометчик.

Курильщик вернулся в зал. Снаружи опять открыли огонь по раскуроченному дверному проему, чтобы не дать находящимся в баре вырваться из ловушки. Пригибаясь, хозяин подобрался за стойкой к живому охраннику. Над головой выли пули, взрывались бутылки на полках, осколки летели на голову, падали на пол, хрустели под ногами; коньяк, ром, водка стекали по стене, в нос бил запах гари и алкоголя.

— Прикроешь, Димон? — Курильщик потряс припавшего плечом к стойке охранника. Тот с трудом разлепил веки. Под ним расплывалась темная лужа. — Давай, парень. Мы победим. — Хозяин осторожно похлопал охранника по спине.

— Уничтожьте гада, — прохрипел охранник, поднимая упавший «калаш», и вдавил спусковой крючок. Отдача сотрясла тело, ствол ушел вверх, пули пробили потолок. Охранник стукнулся затылком о стену и сполз на пол. Автомат замолчал. Глаза мертвеца остались открытыми.

Спрятавшийся за стойкой Курильщик выглянул, ругнулся, попробовал закрыть Димону веки, но мертвец упорно смотрел в мир.

Прилетела граната, упала на пол и, крутясь, откатилась к столам. За ней влетела вторая и практически сразу третья. Курильщик вырвал автомат из ослабевших пальцев охранника и дал деру.

В коридорчик его внесло ударной волной. «Калаш» вылетел из рук, ударив Курильщика прикладом по скуле. В ушах шумело, во рту появился солоноватый привкус крови. Хозяин приподнялся, тряся головой, и сквозь туман перед глазами увидел, как свободовец в конце коридора рванул на себя бронированную дверь в бетонной стене. Сбоку от двери в стену на высоте груди был вмурован железный ящичек.

— Налево, мать твою! — рявкнул Курильщик, подтягивая за ремень «калаш».

На утоптанной земляной площадке за открывшейся бронированной дверью стояли трое военсталов в камуфляже. В руках у всех были натовские «скары», стволы которых смотрели амбалу в живот.

Свободовец захлопнул дверь и, кинув в пазы засова свой АК, отскочил в сторону. Дверь затряслась от выстрелов, загремело железо.

Цыган свернул налево от бронированной двери в темный отросток коридора, невольно пригибая голову и прижимая ноутбук к животу. Долговец потянул свободовца за собой, и амбал с рычанием вломился в тесный для него проход с земляными стенками.

Курильщик перекинул ремень «калаша» через голову, грузно поднялся. Дверь дрожала и корежилась, петли стонали, автомат свободовца прыгал в пазах. Курильщик прошел коридорчик и остановился сбоку от двери, которая готова была сдаться. Он с кривой ухмылкой открыл железный ящик и поднял рубильник.

Раздалось гудение, едва слышное за шумом выстрелов, в потолке образовалась щель, в которую стала опускаться толстая железобетонная плита. Когда плита сползла почти до середины стены, закрывая бронированную створку, военсталы притихли. Затем послышался топот в зале, голоса. И тут же тихий, леденящий душу свист за дверью.

— Мать твою! — Уже отошедший Курильщик вернулся, поднял «калаш» и прикладом ударил по железному ящичку, сворачивая рубильник.

В бронированную дверь ударило — за ней грохнул взрыв. Створка подскочила в петлях, заваливаясь в коридор, сдвинула опустившуюся на три четверти плиту, и ее заклинило. Гудение моторов стало громче, надсаднее. Послышались сильные удары — военсталы выламывали дверь, но та уперлась в плиту и ни с места.

Курильщик метнулся влево и побежал по земляному аппендиксу. Отросток повернул, потом еще и еще. Хозяин захлопнул и дрожащими от нервного возбуждения пальцами запер за собой одну железную дверь, спустился по узким деревянным ступенькам, пригнувшись — высота этого прохода не позволяла двигаться выпрямившись, — тяжело дыша, преодолел метров двести еще более тесного тоннеля, запер вторую дверь и оказался в небольшой земляной пещере; ее своды поддерживали деревянные балки.

— Погоня? — отрывисто спросил Долг, стоявший у стены. Курильщик едва разглядел его в тусклом свете красной лампочки, прикрученной под сводом и убранной в металлическую сетку. С появлением хозяина в пещере стало тесно и душно.

— Ненадолго, — хмыкнул Курильщик и, отодвинув долговца, открыл присыпанный землей люк. Под ним в углублении обнаружилась железная панель с тремя квадратными кнопками.

Цыган шарил по стенам в поисках выхода, но кругом была одна земля, из которой торчали тонкие корни, на ощупь похожие на веревки.

— Куда ты нас завел, скотина? — пробормотал он. Курильщик услышал и хохотнул:

— Сейчас поймешь, в чем фишка. Ждите меня снаружи.

— Где это — снаружи? — разозлился Рамир. Курильщик толстым пальцем утопил в панели крайнюю кнопку. Послышалось тихое гудение, в пещеру проник свежий воздух. Цыган судорожно вдохнул — он не любил замкнутых помещений, — и, опустившись на карачки, полез в открывшуюся в стене круглую дыру. Это была кроличья нора какая-то, куда взрослый мужик мог протиснуться едва-едва. Штурмовая винтовка за спиной цеплялась за стенки, и приходилось ее поправлять, что замедляло продвижение. Впрочем, лаз был рассчитан на грузную фигуру хозяина бара, и стройный Рамир наконец выскользнул наружу, вытащив сумку с ноутбуком и чехол с «винторезом».

Следом вылез долговец; наклонившись, подал руку пыхтящему амбалу, чья голова показалась из норы, и начал его тащить. Амбал ругался шепотом, но как только мощные плечи оказались на свободе, выполз уже без труда.

Цыган осмотрелся. Давно стемнело. Сталкеры стояли в глубоком овраге, склоны которого поросли молодой ольхой и лещиной, а дно было скрыто под высоким иван-чаем. Трава едва колыхалась, и в полумраке казалось, что они стоят по пояс в воде. Высоко над головой висела луна, слабый свет просачивался между листьями, черные склоны оврага были словно накрыты полупрозрачным белым кружевом. Долговец нагнулся к дыре в склоне, над которой торчали корни лещины:

— Курильщик, помочь?

Из норы донеслись невнятные ругательства. Цыган забрался на склон, цепляясь за тонкие стволы ольхи, лег за кустами и, осторожно раздвинув ветки шиповника, выглянул. Метрах в пятидесяти между стволами мелькали фигуры военсталов, из под речного обрыва поднимался дым, в слабых отсветах огня можно было различить, как стягиваются солдаты ко входу в бар. С треском ломая кусты, к Цыгану подобрался свободовец.

— Сбежать решил? — сипло спросил он. Волосы у него были всклокочены, над оголившимся правым ухом обгорели, от амбала несло гарью и потом. — Сначала отработай. — Сильные пальцы сомкнулись на лодыжке Цыгана, как клещи, и свободовец бесцеремонно стащил его вниз. Оба скатились долговцу под ноги.

— Пусти, аппаратуру испортишь! — Цыган пнул амбала каблуком в раненое плечо, и тот, с ревом выпустив его ногу, схватился за рану, которая снова начала кровоточить.

— Мать вашу! — Долговец быстро зажал пасть свободовцу. — Прекращайте лаяться.

Из норы выбрался Курильщик. Лунный свет на дно оврага почти не попадал, тем не менее цепкий глаз Цыгана различил в руках хозяина бара туго набитый рюкзак.

— Линяем, — сказал Курильщик. Закинув рюкзак за спину, он поправил на груди АК охранника и первым двинулся по оврагу, удаляясь от бара.

— Стой! А датчики? — окликнул его Цыган. Свободовец с тихим рычанием поднял железный чемодан.

— Их было два!

— Другой разнесло взрывом, — прошипел сквозь зубы амбал. — Если бы ты не кочевряжился, мы бы успели уйти из бара до нападения.

— Я эти датчики с большой земли заказывал, они обошлись мне в круглую сумму, — завелся Цыган, раздраженный равнодушием сталкеров к своему добру. — Какого черта, для чего я их тащил? Они вам нужны, а не мне!

Долг открыл рот, но не успел ответить: вернулся Курильщик, даже в темноте было видно, как побагровело его круглое лицо.

— Ты! — Он ткнул толстым пальцем в Рамира. — Из-за тебя уже погибли двое! И если ты немедленно не пойдешь с нами, погибнет еще больше. Парни работали на меня два года, как в Зону пришли, и ничего. А ты, жадная гнида, решил нажиться на общей беде, и в итоге хорошие парни попали под раздачу. Так что заткнись и топай след в след! Если б ты не был нужен живым, я бы еще в зале тебе башку размозжил. — Курильщик повернулся, бросив через плечо уже спокойней: — Уходим, бар сейчас рванет. Я там все заминировал вчера.

Свободовец и долговец переглянулись. Долговец велел:

— Курильщик впереди, Рваный, ты за ним, Цыган за Рваным, я замыкаю. Соблюдаем тишину и дисциплину.

Амбал подхватил железный чемодан с оставшимися датчиками, презрительно посмотрел на Цыгана и пошел за хозяином бара. Рамир скрипнул зубами:

— Зона выживает меня.

— Это не Зона, а генерал Протасов, — ответил Долг, стволом «калаша» показывая вперед.

— Да что вы так носитесь с этим Протасовым? Ладно «Свобода» — генерал не дает им собирать арты, а твоим-то это зачем?

Долговец шагнул к Цыгану, ненавязчиво ткнув его автоматом в бок. Луна осветила малоподвижное асимметричное лицо, ставшее в белом свете восковой маской.

— Наша задача — уберечь людей от Зоны, а Протасов будет транслировать ее на весь мир. Артефакты продавать, мутантов… Уничтожить генерала — наш долг.

Цыган хмыкнул. И тут грянул взрыв, за ним еще один и еще. Курильщик хорошо заминировал бар, не пожалел свою «базу». Земля вздрогнула, за деревьями расцвел огненный цветок, видный даже из глубокого оврага. Курильщик с Рваным пригнулись, оборачиваясь, Долг не удержался на ногах и повалился на Цыгана, тот успел схватиться за ствол молодой ольхи, подставив Долгу плечо. Ветер донес запах горящей мокрой древесины. Послышались крики, несколько беспорядочных одиночных выстрелов.

— Теперь точно линяем! — выпалил Рамир, и сталкеры, прячась в тени кустов, начали пробираться по оврагу в глубь Зоны, подальше от горящего бара.

* * *

Они переночевали в Кривой балке, куда добрались к пяти утра. Двое отдыхали, двое охраняли, потом поменялись. В девять «маленький отряд сопротивления», как окрестил Цыган про себя их компанию, был на ногах. После завтрака всухомятку Долг некоторое время изучал поросшую невысокой травой низину в бинокль, после чего дал сигнал к выступлению. Отряд двинулся вдоль леса по направлению к Свалке.

Уже полчаса как рассвело, но до сих пор Зона дремала. Было пасмурно, облака затягивали небо, висели низко, над самой головой: казалось, протяни руку — и пальцы увязнут в мокром облачном пухе.

Никто, однако, поднимать руки не спешил. Сталкеры шагали по кромке леса быстро, постоянно оглядываясь. У Курильщика на поясе висел детектор аномалий, который пищал на удивление редко.

— Куда жарки с Электрами подевались? — недоумевал Цыган. — Раньше от бара до Балки дойдешь — десять штук на километр встретишь.

Он шел, покачивая на ладони гайку с привязанным к ней хвостом из бинта, и часто зевал. Ботинки с высокой шнуровкой по щиколотку вымокли от росы; подлесок был густой, ветки шиповника и лещины хлестали по груди, цеплялись за рукава. Слева раскинулась Балка, дно ее, там, где протекал ручей, было затянуто туманом, в котором проступали очертания полуразрушенных домов. Цыган невольно улыбнулся, вспомнив, как сражался здесь с крысами, когда Настьку выслеживал.[1] Как она теперь, интересно? Надо будет ее разыскать, когда он задание выполнит и деньги получит. Подросла, небось, красавицей стала…

— Ш-ш! — Идущий впереди Рваный остановился, и замечтавшийся Цыган врезался в него. После того как ночью Курильщик попал в слабый трамплин, Долг изменил порядок в отряде: теперь первым шел свободовец, за ним Рамир, дальше оглушенный Курильщик, замыкал Долг. С утра придерживались того же порядка. Хозяин сгоревшего бара теперь не расставался с детектором, даже спал в обнимку с прибором. Амбал пихнул Цыгана в грудь:

— Смотри, куда прешь!

— Рваный, хватит. Что там? — шепотом сказал Долг.

— Идет вроде кто-то. Слышите?

— Отряд, лежать! — тут же скомандовал долговец, и сталкеры упали за густыми кустами лещины. Между широкими листьями виднелись гроздья коричневых орешков. Курильщик тяжело опустился на колени, уперся ладонями в мокрую траву и только затем лег на живот. Объемный рюкзак вдавил его в папоротник. Отряд прислушался. Погода была безветренной, поэтому в лесу царила непривычная тишина. И вот в этой лесной тиши раздались далекий треск ломающихся сучков и приглушенное бормотание.

— Рваный, посмотри, — велел Долг, вытягивая из-за спины «калаш». Амбал встал на колени, держа наготове автомат, раздвинул ветви.

Земля была сырая, холодная, от нее несло мокрым песком и прелыми листьями. Цыган приподнял голову и тоже посмотрел в просвет между прутьями лещины. Лес был смешанный, кое-где росли ели, но в основном он состоял из берез, осин, ольхи и развесистого граба. Деревья окутывала хмарная дымка, да еще этот густой подлесок из шиповника и малины — за десяток шагов уже мало что было видно. Шум приближался, трещал сушняк, и скоро стало ясно, что идут люди.

— Соблюдать предельную осторожность! Рваный, ляг! — скомандовал Долг.

Амбал бесшумно, чего никак нельзя было ожидать от медведя его роста и комплекции, опустился в мокрый папоротник рядом с Цыганом. Отряд замер.

Полупрозрачный туман стелился по земле, огибая кусты, где-то поднимался выше — большой малинник напротив сталкеров почти скрылся в серой дымке. Словно раздвигая туман руками, из малинника, ругаясь вполголоса, выбрался высокий худой парень, за плечом которого торчал ствол АК, следом лысоватый человечек в потертой брезентовой куртке, его нос горел багрянцем на всю округу.

— Стопка! — радостно воскликнул Цыган, вставая. — Кирза!

Долг и Рваный с двух сторон повисли на нем, потянув вниз. Рамир повалился лицом в кусты, обдирая щеки сучками, амбал придавил его, закрутив руку за спину и усевшись сверху. Долг упал рядом, шипя от злости:

— Что за халатность! Вопиющее нарушение дисциплины!

Стопка присел, схватившись за висящий на груда обрез, шевельнул красным носом. Лицо у него было обветрено, на щеках проступали звездочки капилляров, под глазами набухли тяжелые фиолетовые мешки — он был с тяжелого бодуна. Стволы обреза ходили ходуном: у пожилого сталкера тряслись руки.

— Слышал? — прохрипел он. Кирза покрутил головой.

— Кажись, псевдоплоть кричала, — пробормотал он, перетаскивая «калаш» на грудь. Треснутый приклад автомата был небрежно замотан синей изолентой.

— Человек это был. — Стопка сделал шаг назад и опустился на корточки в зарослях малины. По куртке расплывались темные пятна — на листьях еще лежала роса.

Кирза вытянул шею, словно пытался увидеть больше. Но кругом был безмолвный лес, кусты, туман да расстилающийся ковром папоротник.

— Сюды лезь, не маячь там, каланча!

— Сам ты… — огрызнулся Кирза, однако повернулся и спрятался в малине. Напарники переглянулись, молодой Кирза нервно облизнулся. — Чё делать будем? — боязливым шепотом спросил он.

Стопка хоть и был главным в их связке, принимать решения боялся, старался спихнуть ответственность на партнера.

— А я знаю? — хрипнул он. Непривычная лесная тишина напрягала. Стопка не выдержал, полез в карман, вытащил маленькую металлическую фляжку и, приложив горлышко к губам, запрокинул голову. Послышалось бульканье.

Кирза сглотнул, завистливо глядя на приятеля. Он зарекся пить в Зоне после встречи со Змеенышем,[2] но до сих пор завидовал Стопке, который пить не переставал ни от каких потрясений, только больше налегал.

— Пойдем отсюда, а? — прошептал Кирза, утирая выступивший под носом пот. — Вдруг это люди?

— Псевдоплоть это, — закручивая пробку, авторитетно заявил Стопка. Освежившись крепким алкоголем, он воспрянул духом.

— Тем более надо ноги уносить, — жарко сказал Кирза.

— Или псевдособака, — продолжил Стопка почти весело. — Вдруг рыжая? Слышь, Кирзач, за ее хвост можно будет неплохие бабки получить с Курильщика. Давай ее замочим? — Он взялся за обрез. Руки больше не дрожали.

— А вдруг у нее детеныши? — Теперь дрожал голос молодого сталкера. — Не, Стопарь, я тут пас.

— Да ты чё? От бабок отказываешься? — разозлился Стопка.

— Ага! — Кирза отполз дальше в кусты, пачкая колени. — Сам иди давай, а я с окотившимися псинами больше дела не имею, ни за какие деньги.

— Ты чё, ты совсем спятил, молодой? Ты кто тут вообще? Я в Зоне сколько себя помню! Я тут командую! Пошел быстро бабки добывать, каланча несчастная!..

Но Кирза, в процессе перепалки почему-то уверившийся, что впереди и вправду псевдособака с щенками залегла, перепугался не на шутку.

— Шиш, — сказал он, бледнея и пятясь. — Я тебе не шестерка. Если эта сволочь меня порвет, мне никакие деньги не помогут. Сам иди к мутанту в пасть.

— Э, ты чё? — удивился Стопка. Он-то давно забыл историю со Змеенышем. — Чё с тобой, малый? Зассал?

— Не зассал, а просто не пойду, — уперся Кирза. Стопка почесал правое ухо левой рукой, посмотрел на напарника.

— Ну и кто ты после этого? — сказал он презрительно и сплюнул. Затем поднялся и, накинув ремень обреза на плечо, гордо зашагал прочь, обратно в лес, бросив: — Размазня.

Каланча кинул назад испуганный взгляд и дунул за напарником, с шумом ломая ветки и придерживая прыгающий на груди ствол.

Когда шаги и голоса стихли в глубине леса, Рваный слез со спины Цыгана. Курильщик тяжело сел, снял рюкзак и потер плечи, натертые лямками.

Цыган вскочил, отплевываясь; нос, лоб и подбородок были в грязи, к щеке прилип коричневый лист.

— Вы совсем охренели?! — зло воскликнул он. — Кара минжа, если б я знал, что связываюсь с больными на всю голову, не купился бы на ваши деньги! Долг стоял, отряхивая с шинели листву и травинки.

— Вы чуть не сорвали всю операцию, — придушенным голосом сказал он, не глядя на наемника.

— Они шли от Свалки, могли рассказать, какая дорога, какие аномалии, нет ли засады… Отчего было не узнать обстановку у старых знакомых?

— Нельзя, чтобы кто-нибудь узнал о нас, — встрял Рваный. — Ты никак не допетришь, похоже, что все серьезно. Протасов не шутит. На твоих глазах бар разгромили, нет? Закончив очищать шинель, Долг наконец поднял на Цыгана глаза:

— Аномалии стали предсказуемее людей. Рамир выкрикнул, сжав кулаки:

— Да что с вами?! Это же Стопка с Кирзой были! Их все знают. Они не побегут вашему стархолюдному генералу докладывать!

— Ты бы поручился? — осведомился с земли Курильщик. Рваный нетерпеливо топтался на месте, дергая клапан одного из многочисленных карманов на «разгрузке».

— Протасов заставляет сталкеров работать на себя, скажи еще, что не знал, — буркнул он. — Кончайте болтать, идем уже.

— Какой им смысл? Ни хабара, ни удовольствия! — не унимался Цыган. Долг напряженно отозвался:

— Я хотел бы прояснить ситуацию, чтобы не осталось непоняток. Не все могут вернуться на большую землю. Многих генерал Протасов заманивает деньгами, кого-то берет угрозами… кого-то просто убивает. Генерал забрал много власти.

Рамир тряхнул головой, отгоняя навязчивое ощущение, что за ними следят. Его запугивают, чтобы он не набивал себе цену и был послушным. Вот уж чего никогда не дождутся — это чтобы Рамир по кличке Цыган подчинился кому-то. Не так его Ма воспитывала! Он пошарил под курткой, достал золотой крестик и поднес к губам, затем спрятал обратно.

— Не верю я вам, — произнес спокойнее. И повернулся к свободовцу: — Учти, если с моим ноутом что-то случилось при падении, я тебя, качок…

— Нам приказано доставить тебя живым, — оборвал его Долг. — Но если такое повторится, я лично тебя застрелю. Ты нужен, но не настолько, чтобы позволить тебе всю операцию провалить и генерала на лагерь навести. Выступаем!

Дата добавления: 2015-07-25