Безусловная любовь

Ш|дЙн прекрасный день, спустя несколько недель после своей победы на израильском чемпионате по сквошу, я обратился к матери и со всей серьезностью, на которую способны только важничающие шестна­дцатилетние юнцы, сказал: «Я хочу, чтобы женщины хотели меня за то, что я — это я, а не потому что я чем­пион страны». Я не до конца уверен в том, насколько искренни были мои опасения (особенно учитывая, как мало в Израиле площадок для сквоша, игроков и, увы, поклонников этой игры), — возможно, это была всего лишь ложная скромность в подражание богатым и зна­менитым с их вечными жалобами на то, как трудно найти человека, который будет их любить ради их са­мих, «какие они есть на самом деле». По правде гово­ря, я не столько беспокоился о том, захотят ли меня женщины ради меня самого, сколько просто хотел, чтобы они меня хотели.

8. Счастье в личной жизни в

Но вне зависимости от того, какие мотивы в дей­ствительности побудили меня поднять этот вопрос, моя мама восприняла его на полном серьезе, как и лю­бые другие тревоги, которые у меня были в то время. Она сказала: «То, что ты стал чемпионом страны, — это показатель того, кто ты есть, в том числе твоей страстной натуры и увлеченности своим делом». В по­нимании моей мамы, то, что я выиграл этот чемпионат, просто помогло лучше разглядеть определенные ка­чества моего характера. Внешнее привлекало внимание к внутреннему.

Лишь спустя много-много лет я понял одну про­стую вещь: моя мама имела в виду совсем не то, что весьма туманно представлял себе я, когда хотел быть любимым за то, что я — это я. Что значит быть люби­мым и желанным за то, «кто ты есть на самом деле»? Иными словами, что мы имеем в виду, когда говорим о безусловной любви, — мы ведь так любим бросаться этими красивыми словами и в спальне, и в детской, и в учебном классе? Неужели мы имеем в виду, что нам хотелось бы, чтобы хоть одна живая душа любила бы нас безо всяких на то оснований? Просто так — ни за что, ни про что? Неужели мы утверждаем, будто любовь не нуждается ни в каких оправданиях?

• Когда мы говорим о любви просто как о чувстве или эмоции, как о душевном состоянии, не имеющем никаких мотивов, это явное упрощение. Любовь не может длиться бесконечно без какой-либо рациональ­ной причины: подобно тому как одних лишь положи­тельных эмоций недостаточно для длительного счастья (гедонист никогда не узнает, что такое счастье, потому что его жизнь бессмысленна), точно таким же обра­зом одних лишь сильных чувств, самих по себе, недо­статочно, чтобы испытать любовь. Когда мужчина влюбляется в женщину, он делает это по определенным сознательным или неосознанным причинам. Он мо­жет чувствовать, что он любит ее только «за то, что

164 ______________________ * У Часть II. Счастье в реальной жизни

она — это она», толком не понимая, что он при этом имеет в виду; если попросить его ясно сформулировать, почему он ее любит, он, скорее всего, ответит: «Я не знаю, я просто ее люблю». Нас учат, что когда мы в ко­го-нибудь влюбляемся, то руководствуемся сердцем, а не умом, что любовь, по определению, это нечто необъяснимое, мистическое, не имеющее никаких разумных оснований. Однако если то, что мы чув­ствуем, — это действительно любовь, она наверняка обусловлена какими-то причинами. Эти причины по­рой бессознательны, то есть недоступны нашему созна­нию, — и тем не менее они существуют.

Но если для того, чтобы кого-то полюбить, нужны какие-то реальные причины, если мы влюбляемся лишь при определенных условиях, может ли сущест­вовать такая штука, как безусловная любовь? Или же сама идея безусловной любви в корне своем нерезон­на и беспочвенна? Это зависит от того, являются ли те черты характера, которые мы любим в человеке, про­явлениями ядра его личности.

Дата добавления: 2015-07-21