Богдан пожал плечами.

— И при чем тут этот бред? — то ли серди­то, то ли обиженно проговорил он и захлоп­нул книжку. Протянул ее обратно Багу. — Ни­чего не понимаю! Три человека в черном за нее полегли, чтобы тебе не досталась... Один боярин ее жег тщательно перед самоубийст­вом — а ведь ему явно невмоготу было, в окошко хотелось жуть как! А вот жег, чтобы не увидел никто этого опуса... Другой — пря­тал тщательно, сам тоже уж почти в поле­те... Нет, надо с научниками толковать. Которые по древнерусской литературе доки. От­крытие, конечно, историческое — то, что текст “Противу-Слова” наконец станет доступным для них, но... обстановка такая, что даже это меня как-то не радует. Что Джимба? — сменил он тему.

Баг пересказал свой маловразумительный разговор с секретаршей. Богдан покачал головой.

— И тут что-то непонятное...

— Так, — сказал Баг. — Давай сначала.

— Давай.

Время от времени горячась и перебивая друг друга, они принялись строить версии. В каком- то смысле все было ясно — но, к сожалению, лишь до определенного момента. Потом все сыпалось.

Получалось, что имеются два главных пре­ступника: совершенно несомненный Джимба и почти несомненный Сусанин. Однако убеди­тельных улик покамест нет ни на того, ни на другого. Одни подозрения. Сильные подозре­ния, да. Но — и только. Работать с ними как с явными подозреваемыми невоз.

Допустим, Джимба дал денег на подкуп аме­риканцев, чтобы пиявку вывезли — образец, так сказать, для дальнейшего размножения и использования. И на создание лечебницы де­нег дал. Борманджин Сусанин, пользуясь ста­рыми связями, вышел на сотрудников секрет­ной американской науки и оплатил хищение и перевозку оной пиявки. Теперь Сусанин там, в лечебнице, должен, по идее, под видом лече­ния — вернее, попутно с лечением, программи­ровать высокопоставленных ордусян. А Джим­ба, пользуясь своим весом в обществе, замани­вает туда новых. Чтобы те, будучи опиявлены, действовали в его интересах.

Вот первая неувязка: исполнителя давно уб­рали, а это почерк человеконарушителей матерых. Да и заморские человекоохранители гово­рят, тут происки мафии. Стало быть, Джимба с этими скорпионами уже много лет связан. Вероятно это? Исключить нельзя, но крайне маловероятно. Что, в Ордуси много людей, с мафией связанных? Да еще на таком уровне? Если с Джимбой считать, то один. Не могло это пройти незамеченным. Никак. А получает­ся, что все ж таки прошло. Странно. В сущнос­ти, невоз.

Вот вторая неувязка: да, Сусанин научный владыка и главлекарь лечебницы, это так. Но не один же он в ней работает. И вряд ли ведь главлекарь пиявок самолично лепит всем боль­ным. Или лепит? Маловероятно, махнул ру­кой Баг. Еще представить, что он сам розовых пиявок лепит, особых, — но все равно неясно, как он это объясняет: повышенным уважением к пациентам, что ли? Коли вы боя­рин, стало быть, вам пиявица особенной красо­ты, розовенькая... И все равно, какие-то люди еще при том должны присутствовать, помощ­ник какой, или случайно вдруг зайдет в каби­нет кто... Стало быть, и тут противучеловечная деятельность, кажется, не могла остаться незамеченной.

Конечно, мысль насчет инспекции, невзна­чай подброшенная шустрым нихонским кня­зем, была весьма соблазнительна. По бревныш­ку там в лечебнице все разнести... Тут уж точно была бы ясность.

А коли не найдем ничего предосудитель­ного?

Дальше. Пусть все это безобразие Джимба затеял исключительно для того, чтобы прошла крайне выгодная для него челобитная. Пусть. Семьдесят процентов его мощностей располо­жены на территории Александрийского улуса, а научные центры — просто-таки все тут, без исключения. допустить, что он на такое решился. Но Сусанину это зачем? Только ради денег? Но ведь он крупный специалист, мог бы блистать на научном небосклоне и зарабаты­вать на свои личные нужды не меньше того, что самый богатый миллионщик лично имеет. Почему он так легко пошел на сомнительные, как говорят гокэ, авантюры? Очень подозри­тельно.

И, тридцать три Яньло, при чем тут черные дружинники-маньяки и вообще это окаянное кромешное “Противу-Слово”, где все радуются и ликуют по случаю проигранного братоубийственного сражения? Ну люди в черном — по­нятно: жертвы впрыскивания в кровь какой-то дряни, вырабатываемой искусственной пиявкой. Но почему “Слово”? Почему они ради этой книжки жизнь ни во что не ставят?

И, триста тридцать три Яньло, откуда котя­ра взял розовую пиявку?

А, между прочим, голосование по челобит­ной — послезавтра. Послезавтра!

Тем временем солнце коснулось крыш до­мов на той стороне проспекта, а потом стало неспешно прятаться. В кабинете потемнело и отчетливо посвежело; Баг поднялся и закрыл форточку.

Через четверть часа в кабинете снова по­плыл табачный дым. Бедняга Богдан только глаза тер: щипало очень.

— Пошли-ка, еч, — заметив наконец его му­чения, устало сказал Баг. — Ничего мы тут не высидим. Пошли пройдемся... может, на ходу чего путное измыслим.

— Измыслим путное на пути, — вяло ска­ламбурил вымотанный до предела Богдан.

Баг чуть развел руками:

— Дао кэ дао фэй чан дао ¹ .

¹ Приводя начальную фразу из “Дао-Дэ цзина”, Баг, по всей вероятности, хочет предостеречь друга от поспешных выводов: “Путь, который может быть пройден, не есть вечноистинный Путь”.

И принялся наводить порядок: проверил, закрыты ли все ящики стола, отключен ли и обесточен ли магнитофон и прочая аппаратура, составил чашки на столике одна в другую, что­бы удобнее было прихватить с собой при вы­ходе. Без особой необходимости Баг никогда не гонял штатных трапезных прислужников, ста­рался обходиться сам. С детства привык, при­учила матушка Алтын-ханум на всю оставшую­ся жизнь. Как, бывало, выйдет из юрты и давай чуть ли не на всю степь: то почему не сделано, это почему не прибрано, а корм верблюду кто задаст, а коза у кого не доена...

— Стой, — глядя в стену, вдруг сказал Богдан. Баг понял его буквально и замер в весьма неудобной позе.

— Стою, — сказал он.

— Да нет... — сказал Богдан и куснул губу. Медленно перевел взгляд на Бага. — Как ска­зал Дэдлиб? Точно?

— О чем?

— О человеке, который связывался с Софти. Баг пожал плечами.

— Почем же я точно помню? — он пошел к столу и, моля Будду дать ему терпение и оставить ему любовь к другу и ечу несмотря ни на что, вновь принялся включать аппаратуру. — На это у меня магнитофон есть...

Не прошло и минуты, как в стенах кабинета вновь звучал немного менторский голос Дэдлиба: “... некий второстепенный персонаж из свиты Крякутного как раз тогда установил... ”

— Это?

— И еще что-то было.

“Вся доступная нам информация о лице, контактировавшем с Софти, сводится к одной фразе из подслушанного телефонного разгово­ра. Фраза такая: он скромненький, вечно в пос­ледних рядах держался... ”

— Так, — сказал Богдан. — Так.

Дата добавления: 2015-07-20