Ф. ЭНГЕЛЬС. Так пишет Фурье

[ЗАКЛЮЧЕНИЕ]

Так пишет Фурье. Продолжение этой статьи во второй книж­ке «Phalange» содержит три главы о биржевой игре, о барыш­нической скупке (accaparement) и о паразитизме, которые, однако, в большей своей части уже были опубликованы в «Четы­рех движениях» ¹⁸¹. Отчасти по этой причине, отчасти потому, что помещенного выше отрывка вполне достаточно для моей цели, я на этом заканчиваю.

Пусть ученые господа немцы, которые так усердно бороздят «безбрежное море» бездонных * теорий, стремясь во что бы то ни стало выудить «принцип» «социализма», берут пример с commis marchand ** Фурье. Фурье не был философом, он пи­тал сильную ненависть к философии, жестоко ее высмеивал в своих произведениях и высказал при этом много соображений, к которым наши немецкие «философы социализма» должны были бы отнестись внимательно. Правда, они мне возразят, что и Фурье был не менее «абстрактен», что посредством своих серий он сконструировал бога и мир не хуже самого Гегеля, но это их не спасет. Гениальные — несмотря ни на что — чуда­чества Фурье не оправдывают скучных так называемых построе­ний засушенной немецкойтеории. Фурье конструирует по-своему будущее, после того как правильно познал прошлое и настоя­щее; немецкая теория сначала разделывается по своему усмот­рению с прошлой историей, а затем предписывает также и будущему, какое ему принять направление. Сравните, например, данные у Фурье эпохи общественного развития (дикость, пат­риархат, варварство, цивилизацию) и их характеристики с гегелевской абсолютной идеей, с трудом прокладывающей себе путь через лабиринт истории и в конце концов сооружа­ющей, охая и кряхтя, некую видимость трихотомии — в проти­вовес четырем мировым империям ^ш; что же касается после-гегелевских конструкций, то о них и говорить нечего. Ибо, если у Гегеля конструкция все же имеет какой-то смысл, хотя и превратный, то у послегегелевских изобретателей систем она лишена уже всякого смысла.

Немцам пора бы уже перестать, наконец, так кичиться своей основательностью. Из самых ничтожных данных они не только выведут вам что угодно, но и увяжут это со всемирной историей. На основании первого попавшегося, полученного из третьих рук факта, о котором им даже не известно, произошел ли он

* Игра слов: «grundlos» — «бездонный», а также «необоснойанный», «пус­той». Ред.

** — купеческого приказчика. Ред.

отрывок из фурье о Торговле

M

так или иначе, они вам докажут, что он должен был произойти именно так, а не иначе. Разве кто-нибудь в Германии писал о социальных вопросах, не сказав и о Фурье чего-нибудь такого, что самым основательным образом дискредитирует немецкую основательность? В числе прочих некий г-н Кайзер ¹⁸³ сразу же использовал «отличное сочинение Л. Штейна» для создания всемирно-исторической конструкции, у которой, к сожалению, лишь тот недостаток, что все положенные в ее основу факты ложны. Что касается Фурье, то немецкая теория уже, по край­ней мере, раз двадцать отводила ему «место в развитии абсо­лютной идеи» — и каждый раз другое место — и каждый раз в отношении сути дела немецкая теория полагалась на г-на Штейна или на другие такие же сомнительные источники. Поэтому-то немецкий «абсолютный социализм» так ужасающе жалок. Немножко «человечности», как сейчас принято выра­жаться; немножко «реализации» этой человечности или, скорее, животности, кое-что о собственности по Прудону — из третьих или четвертых рук, — несколько вздохов о пролетариате, кое-что об организации труда, жалкие союзы для улучшения поло­жения низших классов народа ¹⁸¹ — наряду с безграничным невежеством в отношении политической экономии и действитель­ного состояния общества — вот к чему сводится весь этот «со­циализм», который к тому же утрачивает последнюю каплю крови, последние следы энергии и силы в результате своей беспартийности в области теории, своего «абсолютного спокой­ствия мысли». И таким переливанием из пустого в порожнее хотят революционизировать Германию, привести в движение пролетариат, побудить массы к мысли и действию!

Если бы наши немецкие наполовину и вполне коммунисти­ческие доценты дали себе труд хоть немного познакомиться с главными произведениями Фурье, которые им ведь не менее доступны, чем любая немецкая книга, — какой бы они нашли в них неисчерпаемый источник материала для конструирования и прочих целей! Какую бы массу новых:идей — и сейчас еще новых для Германии — они бы там нашли! Но эти добрые люди до сих пор не способны предъявить современному обществу никакого обвинения, кроме положения пролетариата, да и об этом они могут сказать не слишком-то много. Конечно, поло­жение пролетариата — главный пункт, но разве критика современного общества этим исчерпывается? На примере Фурье, который, за исключением позднейших своих сочинений, совсем мало касается этого пункта, видно, как можно и без этого признать существующее общество совершенно негодным и одной только критикой буржуазии, — именно ее внутренних

Ф. ЭНГЕЛЬС

взаимоотношений, не касаясь ее отношения к пролетариату, — црийти к выводу о необходимости переустройства общества. В такого рода критике Фурье доныне остается единственным. Фурье неумолимо вскрывает лицемерие респектабельного обще­ства, противоречие между его теорией и практикой, пустоту всего его образа жизни, высмеивает его философию, его стрем­ление к perfection de la perfectibilité perfectibilisante * и к augu­ste vérité **; Фурье высмеивает его «чистую мораль», его едино­образные общественные установления и сопоставляет с ними его практику, doux commerce ***, которую подвергает мастер­ской критике, разнузданные наслаждения, не дающие наслаж­дения, организованный в браке адюльтер, всеобщий хаос. Это все такие стороны существующего общества, о которых в Гер­мании вопрос совсем еще не поднимался. Правда, кое-что было сказано о свободе любви, о положении женщины, об ее эман­сипации; по к чему это свелось? Две три путаные фразы, не­сколько синих чулков, немного пстерии и добрая толика жалоб по поводу немецкой семейной неурядицы — гора родила мышь!

Немцам следовало бы сначала хоть сколько-нибудь позна­комиться с общественным движением за границей, с его практи­кой и с его литературой, — к практическому движению относит­ся вся история Англии и Франции за последние восемьдесят лет, английская промышленность и французская револю­ция, — затем им следовало бы сделать на практике и в лите­ратуре столько же, сколько сделали их соседи, и лишь после этого было бы уместно ставить такого рода праздные вопросы, как вопрос о больших или меньших заслугах различных наций. Но тогда уже не найдется и аудитории для таких софистических дискуссий.

А пока самое лучшее было бы немцам прежде всего познако­миться с достижениями заграницы. Появившиеся до сих пор книги об этом — все без исключения плохие. Такого рода крат­кие изложения могут дать в лучшем случае только критику произведений, но не познакомить с самими произведениями. Последние частью являются редкостью и их нельзя достать в Германии, частью слишком объемисты, частью смешаны с материалами, сохранившими лишь историческое и литератур­ное значение и уже неинтересными для немецкой публики в 1845 году. Чтобы сделать доступными эти произведения, ценное содержание которых и поныне еще ново для Германии, необходимо произвести отбор и обработку, подобно тому как

* — совершенству совершенствующей способности к совершенствованию, Ptö. ** — высочайшей истине. Ред. *** —I милую торговлю. Рев,

ОТРЫВОК ИЗ ФУРЬЕ О ТОРГОВЛЕ

это делают со всем поступающим к ним из-за границы материа­лом французы, являющиеся и в этих делах гораздо более практичными, чем мы. Обработанные таким образом важнейшие произведения иностранной социалистической литературы в бли­жайшем будущем начнут выходить. Несколько немецких ком­мунистов, между ними наиболее выдающиеся деятели движения, которые столь же легко могли бы дать оригинальные труды, объединились для этого начинания ¹⁸⁵; оно, надо надеяться, покажет мудрым немецким теоретикам, что вся их премудрость устарела, что по ту сторону Рейна и Ла-Манша все это уже давным-давно продискутировано pro et contra *. И лишь после того, как они узнают, что было сделано до них, они смогут пока­зать, на что способны они сами.

Брюссель

Написано Ф. Энгельсом Печатается по тексту ежегодника

во второй половине 1845 г. _.

Перевод с немецкого Напечатано в ежегоднике «Deutsches Bürgerbuch für 1846». Mannheim, 1846 Подпись: Ф. Энгельс

* — Ьа И ПРОТИВ. Ред.

ЛЁШ-шштнШШЁшЫЕШШшшш^ш^

Ф. ЭНГЕЛЬС ФЕЙЕРБАХ^18в

а) Вся философия Фейербаха сводится 1) к натурфилосо­фии — пассивному обожанию природы, восхищенному прекло­нению перед ее великолепием и всемогуществом, — 2) к антро­пологии, а именно а) к физиологии, — то, что здесь сказано, не содержит ничего нового сверх того, что материалисты гово­рили о единстве тела и души, только сказано это не так механи­чески, но зато несколько напыщеннее, В) к психологии, которая сводится к дифирамбам в честь любви, возносящим ее до небес, аналогично культу природы, кроме этого — ничего нового, 3) к морали, к требованию — соответствовать понятию «Чело­века»; impuissance mise en action*. Ср. § 54, стр. 81: «Нрав­ственное и разумное отношение человека к желудку состоит в том, чтобы относиться к нему не как к чему-то скотскому, а как к чему-то человеческому». — § 61: «Человек... как мораль­ное существо» и пространные разглагольствования о нравствен­ности в «Сущности христианства».

Ь) Что на нынешней ступени развития люди могут удов­летворять свои потребности только внутри общества, что вообще люди с самого начала, с тех пор как они сущест­вуют, нуждались друг в друге и только благодаря этому могли развивать свои потребности и способности и т. д., что они всту­пили в общение, — все это Фейербах выражает таким об­разом, что

Дата добавления: 2015-07-20