Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АрхитектураБиологияГеографияДругоеИностранные языки
ИнформатикаИсторияКультураЛитератураМатематика
МедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогика
ПолитикаПравоПрограммированиеПсихологияРелигия
СоциологияСпортСтроительствоФизикаФилософия
ФинансыХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника

А. Политический либерализм

А. ИДЕОЛОГИЯ ВООБЩЕ, НЕМЕЦКАЯ В ОСОБЕННОСТИ 3 страница | А. ИДЕОЛОГИЯ ВООБЩЕ, НЕМЕЦКАЯ В ОСОБЕННОСТИ 4 страница | А. ИДЕОЛОГИЯ ВООБЩЕ, НЕМЕЦКАЯ В ОСОБЕННОСТИ 5 страница | А. ИДЕОЛОГИЯ ВООБЩЕ, НЕМЕЦКАЯ В ОСОБЕННОСТИ 6 страница | А. ИДЕОЛОГИЯ ВООБЩЕ, НЕМЕЦКАЯ В ОСОБЕННОСТИ 7 страница | РАЗМЫШЛЕНИЯ СВЯТОГО БРУНО О БОРЬБЕ МЕЖДУ ФЕЙЕРБАХОМ И ШТИРНЕРОМ | СВЯТОЙ МАКС | ЕДИНСТВЕННЫЙ И ЕГО СОБСТВЕННОСТЬ | Экономия Ветхого завета | Древние |


Читайте также:
  1. XL Политический режим
  2. Геополитический характер русской Арктики
  3. Глава 4 НОВЫЙ ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ ПОРЯДОК ЮГА
  4. Глава XVII. ИЗБИРАТЕЛЬНЫЕ СИСТЕМЫ И ПОЛИТИЧЕСКИЙ ПРОЦЕСС
  5. История либерализма
  6. К спорам о либерализме, имперстве и русском национализме 1 страница

Ключом к критике, которой подвергают либерализм святой Макс и его предшественники, является история немецкой буржуазии. Остановимся на некоторых моментах этой истории, начиная с французской революции.

Состояние Германии в конце прошлого века полностью отражается в кантовской «Крити­ке практического разума»66. В то время как французская буржуазия посредством колоссаль­нейшей из известных в истории революций достигла господства и завоевала европейский континент, в то время как политически уже эмансипированная английская буржуазия рево­люционизировала промышленность и подчинила себе Индию политически, а весь остальной мир коммерчески, — в это время бессильные немецкие бюргеры дошли только до «доброй воли». Кант успокоился на одной лишь «доброй воле», даже если она остаётся совершенно безрезультатной, и перенёс осуществление этой доброй воли, гармонию между ней и по­требностями и влечениями индивидов, в потусторонний мир. Эта добрая воля Канта вполне соответствует бессилию, придавленности и убожеству немецких бюргеров, мелочные инте­ресы которых никогда не были способны развиться до общих, национальных интересов класса и которые поэтому постоянно эксплуатировались буржуазией всех остальных наций. Этим мелочным местным интересам соответствовала, с одной стороны, действительная ме­стная и провинциальная ограниченность немецких бюргеров, а с другой — их космополити­ческое чванство. Вообще со времени реформации немецкое развитие приняло совершенно мелкобуржуазный характер. Старое феодальное дворянство было большей частью уничто­жено в крестьянских войнах; остались либо имперские мелкие князьки, которые постепенно добыли себе некоторую независимость и подражали абсолютной монархии в крошечном и захолустном масштабе, либо мелкие помещики, которые, спустив свои последние крохи при маленьких дворах, жили затем на доходы от маленьких должностей в маленьких армиях и правительственных канцеляриях,— либо, наконец, захолустные юнкеры, образ жизни кото­рых считал бы для себя постыдным самый скромный английский сквайр или французский gentilhomme de province*. Земледелие велось способом, который не был ни парцелляцией, ни крупным производством и который, несмотря на сохранившуюся крепостную зависимость и барщину, никогда по мог побуждать кре-

— провинциальный дворянин. Ред.


_________________________ ЛЕЙПЦИГСКИЙ СОБОР. — III. СВЯТОЙ МАКС_____________________ 183

стьян к эмансипации, — как потому, что самый этот способ хозяйства не допускал образова­ния активно-революционного класса, так и ввиду отсутствия соответствующей такому кре­стьянству революционной буржуазии.

Что касается бюргеров, то мы можем отметить здесь только некоторые характерные мо­менты. Характерно, что полотняная мануфактура, т. е. промышленность, имевшая своей ос­новой самопрялку и ручной ткацкий станок, приобрела в Германии некоторое значение как раз к тому времени, когда в Англии эти неуклюжие инструменты уже вытеснялись машина­ми. Особенно знаменательны взаимоотношения Германии с Голландией. Голландия — един­ственная часть Ганзы, достигшая коммерческого значения, — отделилась, отрезав Герма­нию, за исключением только двух портов (Гамбург и Бремен), от мировой торговли, и стала с тех пор господствовать над всей немецкой торговлей. Немецкие бюргеры были слишком бессильны, чтобы ограничить эксплуатацию со стороны голландцев. Буржуазия маленькой Голландии, с её развитыми классовыми интересами, была могущественнее, чем гораздо бо­лее многочисленные немецкие бюргеры с характерным для них отсутствием общих интере­сов и с их раздробленными мелочными интересами. Раздробленности интересов соответст­вовала и раздробленность политической организации — мелкие княжества и вольные импер­ские города. Откуда могла взяться политическая концентрация в стране, в которой отсутст­вовали все экономические условия этой концентрации? Бессилие каждой отдельной области жизни (здесь нельзя говорить ни о сословиях, ни о классах, а в крайнем случае лишь о быв­ших сословиях и неродившихся классах) не позволяло ни одной из них завоевать исключи­тельное господство. Неизбежным следствием было то, что в эпоху абсолютной монархии, проявившейся здесь в самой уродливой, полу патриархальной форме, та особая область, ко­торой в силу разделения труда досталось управление публичными интересами, приобрела чрезмерную независимость, ещё более усилившуюся в современной бюрократии. Государст­во конституировалось, таким образом, в мнимо самостоятельную силу, и это положение, ко­торое в других странах было преходящим (переходной ступенью), сохранилось в Германии до сих пор. Этим положением государства объясняется также нигде больше не встречаю­щийся добропорядочный чиновничий образ мыслей и все иллюзии насчёт государства, имеющие хождение в Германии; этим объясняется также и мнимая независимость немецких теоретиков от бюргеров — кажущееся противоречие между формой, в которой эти теоретики выражают интересы бюргеров, и самими этими интересами.


__________________ К. МАРКС И Ф. ЭНГЕЛЬС. — НЕМЕЦКАЯ ИДЕОЛОГИЯ. ТОМ I______________ 184

Характерную форму, которую принял в Германии основанный на действительных классо­вых интересах французский либерализм, мы находим опять-таки у Канта. Ни он, ни немец­кие бюргеры, приукрашивающим выразителем интересов которых он был, не замечали, что в основе этих теоретических мыслей буржуазии лежали материальные интересы и воля, обу­словленная и определённая материальными производственными отношениями; поэтому Кант отделил это теоретическое выражение от выраженных в нём интересов, превратил ма­териально мотивированные определения воли французской буржуазии в чистые самоопре­деления «свободной воли», воли в себе и для себя, человеческой воли, и сделал из неё таким образом чисто идеологические определения понятий и моральные постулаты. Немецкие мел­кие буржуа отшатнулись поэтому в ужасе от практики этого энергичного буржуазного либе­рализма, лишь только он проявился как в господстве террора, так и в бесстыдной буржуаз­ной наживе.

При господстве Наполеона немецкие бюргеры ещё в большей степени предавались своим мелким делишкам и великим иллюзиям. О мелкоторгашеском духе, господствовавшем тогда в Германии, святой Санчо может прочесть, между прочим, у Жан Поля, — если называть только беллетристические источники, единственно доступные ему. Немецкие бюргеры, ко­торые ругали Наполеона за то, что он заставлял их пить цикорий и нарушал их покой воен­ными постоями и рекрутскими наборами, всё своё моральное негодование изливали на На­полеона, а всё своё восхищение — на Англию; а между тем Наполеон, очистивший немецкие авгиевы конюшни и устроивший цивилизованные пути сообщения, оказал им величайшую услугу, англичане же только ждали удобного случая, чтобы начать их эксплуатировать a tort et a travers*. Тот же мелкобуржуазный дух проявили немецкие князья, вообразившие, что они ведут борьбу за принцип легитимизма и борются против революции, тогда как на деле они были только оплаченными ландскнехтами английской буржуазии; В атмосфере этих всеоб­щих иллюзий было вполне в порядке вещей, что привилегированные по частя иллюзий со­словия — идеологи, школьные наставники, студенты, члены «Тугендбунда»67 — задавали тон, выражая всеобщую мечтательность и отсутствие интересов в подобающей им высоко­парной форме.

Июльская революция, — мы отмечаем только важнейшие пункты и поэтому пропускаем промежуточную стадию, — навя-

— вкривь и вкось, на все лады. Ред.


_________________________ ЛЕЙПЦИГСКИЙ СОБОР. — III. СВЯТОЙ МАКС_____________________ 185

зала немцам извне политические формы, соответствующие развитой буржуазии. Так как не­мецкие экономические отношения ещё далеко не достигли той ступени развития, которой соответствовали эти политические формы, то бюргеры приняли их только как абстрактные идеи, как принципы в себе и для себя, как благочестивые пожелания и фразы, как кантовские самоопределения воли и людей, какими они должны быть. Они отнеслись поэтому к этим формам гораздо более нравственно и бескорыстно, чем другие нации, т. е. они проявили в высшей степени своеобразную ограниченность и не добились успеха ни в одном из своих устремлений.

В конце концов, всё усиливавшаяся конкуренция заграницы и всемирные сношения, — Германия всё менее и менее могла оставаться в стороне от последних, — сплотили распы­лённые местные интересы немцев в некоторую общность. Немецкие бюргеры стали, особен­но с 1840 г., подумывать о том, как обеспечить эти общие интересы; они сделались национа­листами и либералами и стали требовать покровительственных пошлин и конституций. Они, таким образом, дошли теперь до той приблизительно ступени, на которой французская бур­жуазия находилась в 1789 году.

Если, подобно берлинским идеологам, судить о либерализме и государстве, оставаясь в пределах немецких местных впечатлений, или же ограничиваться только критикой немецко-бюргерских иллюзий о либерализме, вместо того чтобы понять его в связи с действительны­ми интересами, из которых он произошёл и вместе с которыми он только и существует в действительности, — то, разумеется, придёшь к самым нелепым выводам, какие только воз­можны. Этот немецкий либерализм, каким он проявлял себя вплоть до самого последнего времени, представляет собой, как мы видели, уже в своей популярной форме пустую мечта­тельность, идеологическое отражение действительного либерализма. Как легко в таком слу­чае целиком превратить его содержание в философию, в чистые определения понятий, в «по­знание разума»! А если, к несчастью, даже и этот пропитавшийся бюргерским духом либера­лизм знаешь только в том заоблачном виде, который придали ему Гегель и находящиеся все­цело под его влиянием школьные наставники, то непременно придёшь к выводам, относя­щимся исключительно к области Святого. Мы это сейчас увидим на печальном примере Санчо.

«В последнее время» в активных кругах «так много говорили» о господстве буржуа, «что не приходится удивляться, если весть об этом», хотя бы уже через посредство переведённого


__________________ К. МАРКС И Ф. ЭНГЕЛЬС. — НЕМЕЦКАЯ ИДЕОЛОГИЯ. ТОМ I______________ 186

берлинцем Булем Л. Блана68 и т. д., «проникла и в Берлин» и привлекла там внимание благо­душных школьных наставников (Виганд, стр. 190). Нельзя, однако, сказать, чтобы «Штир­нер» в своём методе присвоения ходячих представлений «выработал себе особенно плодо­творный и выгодный приём» (Виганд, там же), — это уже стало видно из того, как он ис­пользовал Гегеля, и ещё ясное станет из дальнейшего.

От нашего школьного наставника не ускользнуло, что в последнее время либералы были отождествлены с буржуа. Но так как святой Макс отождествляет буржуа с добрыми бюрге­рами, с мелкими немецкими бюргерами, то он не понимает действительного смысла фразы, которую он знает только из чужих уст, того её смысла, который был высказан всеми компе­тентными авторами; т. е. он не видит, что либеральные фразы являются идеалистическим выражением реальных интересов буржуазии, а полагает, наоборот, что конечная цель бур­жуа, это — стать совершенным либералом, гражданином государства. Для Макса не bour­geois есть истина citoyen, а, наоборот, citoyen — истина bourgeois. Это столь же святое, сколь и немецкое понимание доходит до того, что на стр. 130 «гражданственность» (читай: господ­ство буржуазии) превращается в «мысль, одну только мысль», а «государство» выступает в роли «истинного человека», который в «Правах человека» наделяет каждого отдельного буржуа правами «Человека», даёт ему истинное освящение. И всё это проделывается после того, как иллюзии о государстве и правах человека уже были в достаточной мере вскрыты в «Deutsch-Franzosische Jahrbucher»* — факт, который святой Макс отмечает, наконец, в своём «Апологетическом комментарии» anno** 1845. Поэтому он и может превратить буржуа, — отделив буржуа, как либерала, от него же, как эмпирического буржуа, — в святого либерала, подобно тому как государство он превращает в «Святое», а отношение буржуа к современ­ному государству — в святое отношение, в культ (стр. 131), — этим в сущности он и закан­чивает свою критику политического либерализма. Он превратил политический либерализм в «Святое»***.

В «Deutsch-Franzosische Jahrbucher» это было сделано, согласно характеру излагаемого вопроса, только по отношению к правам человека, провозглашённым французской революцией. Впрочем, всё это понимание кон­куренции как «прав человека» можно обнаружить у представителей буржуазии ещё за столетие до того (Джон Гемпден, Петти, Буагильбер, Чайлд и т. д.). По вопросу об отношении теоретических либералов к буржуа ср. сказанное выше об отношении идеологов класса к самому этому классу.

— в году. Ред.

Далее в рукописи перечеркнуто: «и этим для него «достигается конечная цель» всякой критики и все кошки становятся серыми; тем самым он признаёт свой незнание действительной основы и действительной сути господства буржуазии». Ред.


_________________________ ЛЕЙПЦИГСКИЙ СОБОР. — III. СВЯТОЙ МАКС_____________________ 187

Мы приведём здесь несколько примеров того, как святой Макс разукрашивает эту свою собственность историческими арабесками. Для этого он использует французскую револю­цию, относительно которой его маклер по делам истории, святой Бруно, снабдил его кое-какими данными, согласно заключённому между ними соглашеньицу о поставке.

Посредством нескольких слов, заимствованных у Байи и взятых опять-таки из «Мемуа­ров» святого Бруно, делается заявление, что «те, кто были до тех пор подданными, прихо­дят» благодаря созыву генеральных штатов «к сознанию того, что они — собственники» (стр. 132). Как раз наоборот, mon brave! Те, кто были до тех пор только собственниками, проявляют теперь своими делами сознание того, что они больше не подданные, — сознание, которое было достигнуто уже давно, например в лице физиократов, а в полемической форме против буржуа — у Ленге («Теория гражданских законов», 1767), у Мерсье, у Мабли и во­обще в сочинениях против физиократов. Эта мысль была тотчас же понята и в начале рево­люции, — например Бриссо, Фоше, Маратом, в «Cercle social»69 и всеми демократическими противниками Лафайета. Если бы святой Макс понял дело так, как оно происходило незави­симо от его маклера по делам истории, то он не стал бы удивляться, что «слова Байи ведь звучат так, [словно отныне каждый стал собственником...»]

[... «Штирнер» думает, что ««для добрых бюргеров»] безразлично, [кто защищает их] и их принципы, — абсолютный ли король или конституционный, или же республика и т. д.» — Для «добрых бюргеров», мирно распивающих пиво в каком-нибудь берлинском погребке, это несомненно «безразлично»; но для исторических буржуа это далеко не всё равно. «Доб­рый бюргер» «Штирнер» здесь опять воображает, — как он это делает на протяжении всего данного отдела, — что французские, американские и английские буржуа, это — добрые бер­линские филистеры, завсегдатаи пивных. Вышеприведённая фраза, если перевести её с языка политических иллюзий на понятный человеческий язык, означает: для буржуа, мол, «безраз­лично», господствуют ли они безраздельно или же их политическая и экономическая власть ограничивается другими классами. Святой Макс думает, что абсолютный король и вообще кто угодно мог бы защищать буржуазию так же успешно, как она сама защищает себя. И да­же «её принципы», состоящие в том, чтобы подчинить государственную власть правилу «chacun pour

— дружище. Ред.


__________________ К. МАРКС И Ф. ЭНГЕЛЬС. — НЕМЕЦКАЯ ИДЕОЛОГИЯ. ТОМ I______________ 188

soi, chacun chez soi»* и эксплуатировать её для этой цели, — даже и эти «принципы» мог бы защищать «абсолютный король»! Пусть святой Макс назовёт нам такую страну, где при раз­витой торговле и промышленности, при сильной конкуренции, буржуа поручают защиту своих интересов «абсолютному королю».

Превратив таким образом исторических буржуа в лишённых истории немецких филисте­ров, «Штирнер» может, конечно, но знать никаких других буржуа, кроме «благодушных бюргеров и честных чиновников» (!!) — два призрака, которые смеют появляться только на «святой» немецкой земле, — и может объединить их в один класс «послушных слуг» (стр. 139). Пусть он хоть раз присмотрится к этим послушным слугам на биржах Лондона, Манче­стера, Нью-Йорка и Парижа. Так как святой Макс сел на своего конька, то он может делать всё the whole hog** и, поверив на слово ограниченному теоретику из «21 листа», что «либера­лизм есть познание разума в применении к нашим существующим отношениям»70, — зая­вить, что «либералы, это — ревнители разума». Из этих [...] фраз видно, до какой степени немцы ещё не избавились от своих первоначальных иллюзий о либерализме. «Авраам сверх надежды поверил с надеждою... потому его вера и вменилась ему в праведность» (Послание к римлянам, 4, 18 и 22).

«Государство платит хорошо, дабы его добрые граждане могли безнаказанно платить плохо; оно обеспечи­вает себя слугами, из которых образует силу для охраны добрых граждан — полицию, посредством хорошей оплаты; и добрые граждане охотно платят государству высокие налоги, чтобы уплачивать тем меньшие суммы своим рабочим» (стр. 152).

На самом же деле: буржуа хорошо оплачивают своё государство и заставляют нацию оп­лачивать последнее, чтобы иметь возможность безнаказанно платить плохо; хорошей платой они обеспечивают себе в лице государственных служащих силу, которая их охраняет, — по­лицию; они охотно платят и заставляют нацию платить высокие налоги, чтобы иметь воз­можность безнаказанно перелагать уплачиваемые ими суммы на рабочих в виде дани (в виде вычета из заработной платы). «Штирнер» делает здесь новое экономическое открытие, что заработная плата, это — дань, налог, уплачиваемый буржуазией пролетариату; между тем как другие, обыкновенные экономисты считают налоги данью, которую пролетариат платит буржуазии.

От святого бюргерства наш святой отец церкви переходит теперь к штирнеровскому «единственному» пролетариату

— каждый для себя, каждый у себя. Ред. * — основательно. Ред.


_________________________ ЛЕЙПЦИГСКИЙ СОБОР. — III. СВЯТОЙ МАКС_____________________ 189

(стр. 148). Последний состоит из «мошенников, проституток, воров, разбойников и убийц, игроков, неимущих людей без определённых занятий и легкомысленных субъектов» (там же). Они составляют «опасный пролетариат» и в одно мгновение сводятся «Штирнером» к «отдельным крикунам», а потом, наконец, к «бродягам», законченным выражением которых являются «духовные бродяги», которые не «держатся в рамках умеренного образа мысли».... «Такой широкий смысл имеет так называемый пролетариат, или» (per appos. *) «пауперизм!» (стр. 159).

На стр. 151 «наоборот, государство высасывает все соки» из пролетариата. Выходит, что весь пролетариат состоит из разорившихся буржуа и разорившихся пролетариев, из коллек­ции босяков, которые существовали во все времена и массовое существование которых после падения средневекового строя предшествовало массовому образованию обыкновенного про­летариата, как святой Макс мог бы убедиться в этом из английского и французского законо­дательства и из соответствующей литературы. Наш святой имеет о пролетариате совершенно такое же представление, какое имеют о нём «добрые благодушные бюргеры» и, в особенно­сти, «честные чиновники». Он также остаётся верен себе, отождествляя пролетариат с пау­перизмом, между тем как на самом деле пауперизм означает то положение, какое занимает лишь разорённый пролетариат, ту последнюю ступень, до которой опускается обессилевший под натиском буржуазии пролетарий, — только такой лишившийся уже всякой энергии про­летарий становится паупером. Ср. Сисмонди, Уэйд71 и т. д. «Штирнер» и его братия могут, например, при известных условиях сойти в глазах пролетария за пауперов, но уже никак не за пролетариев.

Таковы «собственные» представления святого Макса о буржуазии и пролетариате. Но так как он с этими иллюзиями насчёт либерализма добрых бюргеров и бродяг ни к чему, конеч­но, не приходит, — то для того, чтобы перейти к коммунизму, он вынужден привлечь к делу действительных, обыкновенных буржуа и пролетариев, в той мере, в какой он знает о них понаслышке. Это происходит на стр. 151 и 152, где люмпен-пролетариат превращается в «рабочих», в обыкновенных пролетариев, а буржуа «с течением времени» проделывают «подчас» ряд «всевозможных превращений» и «многообразных преломлений». В одной строке мы читаем: «Имущие господствуют», это — обыкновенные буржуа; шестью строка­ми ниже говорится: «Буржуа есть то, что он есть, по милости государства», это — святые буржуа;

— посредством приложения. Ред.


__________________ К. МАРКС И Ф. ЭНГЕЛЬС. — НЕМЕЦКАЯ ИДЕОЛОГИЯ. ТОМ I______________ 190

ещё шестью строками ниже: «Государство есть status* буржуазии» — речь идёт об обыкно­венных буржуа; а затем следует объяснение: «государство передаёт имущим» «их имущест­во в ленное владение», так что «деньги и добро» «капиталистов», это— «государственное добро», переданное государством в «ленное владение»; речь идёт, стало быть, о святых бур­жуа. Под конец это всесильное государство превращается снова в «государство имущих», т. е. обыкновенных буржуа, с чем и согласуется одно из дальнейших мест: «Благодаря рево­люции буржуазия стала всесильна» (стр. 156). Эти «терзающие душу» и «ужасные» проти­воречия даже святому Максу не удалось бы состряпать, — он, но крайней мере, никогда не посмел бы их обнародовать, — если бы ему не пришло на помощь немецкое слово «бюргер», которое он по желанию может толковать то как «citoyen», то как «bourgeois», то как немец­кий «добрый бюргер».

Прежде чем идти дальше, мы должны ещё отметить два великих политико-экономических открытия, которые наш простак «взлелеял» «в глубине души» и которые имеют с описанной на стр. 17 «радостью юноши» ту общую черту, что тоже являются «чистыми мыслями».

На стр. 150 всё зло существующих социальных отношений сводится к тому, что «бюргеры и рабочие верят в «истину» денег». Jacques le bonhomme воображает, что во власти «бюрге­ров» и «рабочих», рассеянных по всем цивилизованным странам мира, — вдруг, в один пре­красный день, запротоколировать, что они «не верят» в «истину денег»; он убеждён даже, что если бы эта бессмыслица была возможна, то этим было бы что-то достигнуто. Он верит, что любой берлинский литератор может с такой же лёгкостью упразднить «истину денег», с какой он упраздняет в своей голове «истину» бога или гегелевской философии. Что деньги представляют собой необходимый продукт определённых отношений производства и обще­ния и остаются «истиной», пока эти отношения существуют, — это, конечно, совершенно не касается такого святого мужа, как святой Макс, который поднимает очи горе, а к грешному миру поворачивается своим грешным задом.

Второе открытие делается на стр. 152, — заключается оно в том, что «рабочий не может использовать свой труд» потому, что «попадает в руки» «к тем, кто» получил «в ленное вла­дение» «какое-нибудь государственное имущество». Это — лишь дальнейшее разъяснение уже цитированного выше положения со стр. 151, что государство высасывает из рабочего все соки. При

— состояние. Ред.


_________________________ ЛЕЙПЦИГСКИЙ СОБОР. — III. СВЯТОЙ МАКС_____________________ 191

этом каждый тотчас же «выдвигает» «весьма простое рассуждение» (если «Штирнер» этого не делает, то этому не «приходится удивляться»): как же это случилось, что государство не предоставило также и «рабочим» какое-нибудь «государственное имущество» в «ленное владение»? Если бы святой Макс поставил себе этот вопрос, он вероятно обошёлся бы без своей конструкции «святого» бюргерства, потому что тогда ему неизбежно бросилось бы в глаза, в каком отношении находятся имущие к современному государству.

Через противоположность буржуазии и пролетариата — это знает даже «Штирнер» — приходят к коммунизму. Но каким образом к этому приходят, знает только «Штирнер».

«Рабочие имеют в своих руках огромнейшую силу... им стоит только прекратить работу и усмотреть в том, что ими сработано, свою собственность и предмет своего потребления. В этом смысл вспыхивающих то здесь, то там рабочих волнений» (стр. 15.3).

Рабочие волнения, которые вызвали ещё при византийском императоре Зеноне особый за­кон (Zeno, de novis operibus constitutio), которые «вспыхнули» в XIV веке в виде Жакерии и восстания Уота Тайлера, в 1518 г. — в evil May-day72 в Лондоне, в 1549 г. — в виде большого восстания кожевника Кета, а затем привели к изданию 15-го акта 2-го и 3-го года царствова­ния Эдуарда VI и целого ряда подобных же парламентских актов; волнения, которые вскоре вслед за тем, в 1640 г. и 1659 г. (восемь восстаний в течение одного года), произошли в Па­риже и уже с XIV века были, очевидно, не редкостью во Франции и в Англии, судя по зако­нодательству того времени; та постоянная война, которую с 1770 г. в Англии, а со времени революции и во Франции, рабочие силой и хитростью ведут против буржуазии, — всё это существует для святого Макса только «то здесь, то там», в Силезии, Познани, Магдебурге и Берлине, «как сообщают немецкие газеты».

То, что сработано, как воображает Jacques le bonhomme, продолжало бы в качестве пред­мета «усмотрения» и «потребления» существовать и воспроизводиться, даже если бы произ­водители «прекратили работу».

Как и выше, в вопросе о деньгах, наш добрый бюргер опять превращает здесь «рабочих», рассеянных по всему цивилизованному миру, в замкнутое общество, которому стоит только принять известное решение, чтобы избавиться от всех затруднений. Святой Макс не знает, конечно, что только с 1830 г. в Англии было сделано по меньшей мере пятьдесят попыток,

— Зенон, постановление о новых работах. Ред.


__________________ К. МАРКС И Ф. ЭНГЕЛЬС. — НЕМЕЦКАЯ ИДЕОЛОГИЯ. ТОМ I______________ 192

и сейчас делается ещё одна, охватить всех рабочих, хотя бы одной только Англии, единой ассоциацией и что успешному осуществлению всех этих планов мешали в высшей степени эмпирические причины. Он не знает, что даже меньшинство рабочих, если оно объединяется для прекращения работы, очень скоро оказывается вынужденным к революционным выступ­лениям, — факт, о котором он мог бы узнать из английского восстания 1842 г. и из ещё более раннего уэльсского восстания 1839 г., когда революционное возбуждение среди рабочих впервые нашло своё полное выражение в «священном месяце», провозглашённом одновре­менно со всенародным вооружением. Здесь мы опять видим, как святой Макс постоянно ста­рается навязать людям свою бессмыслицу в качестве «глубочайшего смысла» исторических фактов (это ему удаётся разве лишь по отношению к его безличным «некто») — историче­ских фактов, «которым он подсовывает свой смысл и которые, таким образом, неизбежно должны были привести к бессмыслице» (Виганд, стр. 194). Впрочем, ни одному пролетарию не придёт в голову обращаться к святому Максу с вопросом о «смысле» пролетарского дви­жения или за советом, как действовать в настоящий момент против буржуазии.

Совершив этот великий поход, наш святой Санчо возвращается к своей Мариторнес и ог­лушительно трубит:

«Государство основано на рабстве труда. Если труд освободится, государство погибло» (стр. 153).

Современное государство, господство буржуазии, основано на свободе труда. Ведь святой Макс сам — и не раз, но в каком карикатурном виде! — заимствовал из «Deutsch-Franzosische Jahrbucher» ту истину, что вместе со свободой религии, государства, мышления и т. д., а значит «подчас» «точно так же» «пожалуй» и труда, — освобождаюсь не Я, а лишь кто-то из моих поработителей. Свобода труда есть свободная конкуренция рабочих между собой. Святому Максу жестоко не везёт как во всех остальных областях, так и в политиче­ской экономии. Труд уже стал свободным во всех цивилизованных странах; дело теперь не в том, чтобы освободить труд, а в том, чтобы этот свободный труд уничтожить.


Дата добавления: 2015-07-20; просмотров: 56 | Нарушение авторских прав


<== предыдущая страница | следующая страница ==>
С. Нечисто-нечистая история духов| В. Коммунизм

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.015 сек.)