Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АрхитектураБиологияГеографияДругоеИностранные языки
ИнформатикаИсторияКультураЛитератураМатематика
МедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогика
ПолитикаПравоПрограммированиеПсихологияРелигия
СоциологияСпортСтроительствоФизикаФилософия
ФинансыХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника

Глава девятая. – Да, мне надо бежать

Воспоминания о будущем | Глава первая | Глава вторая | Глава третья | Глава четвертая | Глава пятая | Глава шестая | Глава седьмая | Глава одиннадцатая | Глава двенадцатая |


Читайте также:
  1. Беседа девятая
  2. Глава двадцать девятая
  3. Глава двадцать девятая
  4. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
  5. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
  6. Глава двадцать девятая 1910-1911
  7. Глава двадцать девятая ВЛАСТЬ СИРИУСА

 

– Уже уходишь? – с беспокойством спрашивает Пейдж Томас, когда я с грохотом захлопываю свой шкафчик после урока физкультуры. – Быстро ты.

– Да, мне надо бежать. – Я бросаю на нее косой взгляд через плечо и торопливо добавляю: – До завтра.

– До понедельника, – уныло поправляет меня Пейдж.

– Ну да, до понедельника, – громко отвечаю я, направляясь к тяжелой двери раздевалки.

В коридоре я с облегчением перевожу дух, радуясь тому, что сумела уклониться от просьбы Пейдж. Я знаю, что это случится сегодня. Но не хочу, чтобы прямо сейчас.

Сейчас мне пора встретить его.

При мысли об этом у меня мгновенно пересыхает во рту, поэтому я иду в столовую и направляюсь к автоматам с соками и минералкой. Выуживаю монетки из рюкзака, покупаю бутылку воды и делаю несколько жадных глотков. Потом закрываю бутылку, убираю ее в передний карман рюкзака и застегиваю молнию. Пригодится позже.

Перебрасываю рюкзак через правое плечо и вдруг ловлю на себе чей‑то взгляд. У меня холодеет в животе, я медленно оборачиваюсь, поднимаю глаза от пола – и вижу стоящую у меня за спиной Пейдж.

– Пейдж! – восклицаю я со всей радостью, на которую способен человек, переживший жесточайшее разочарование.

Но мне сразу же становится стыдно за то, что я так огорчилась из‑за ее появления. Пейдж совсем не плохая девочка, и она не виновата, что все мои мысли заняты Люком.

– Привет, Лондон, – говорит она, сияя улыбкой. Я замечаю, что глаза у Пейдж такого светлого оттенка голубизны, что радужка почти сливается с белками. Эти глаза и белые, почти серебристые волосы делают ее похожей на ледяную принцессу.

Ледяную принцессу в старомодных очках и безвкусной мешковатой одежде, которая ей совсем не идет.

– Хорошая идея насчет воды, – говорит она, в то время как я мысленно радикально меняю ее стиль и имидж. – После этой игры я как выжатая, – с неловким смешком добавляет она.

– Еще бы! Ну ладно, не буду тебе мешать.

Я делаю шаг в сторону от автомата и поворачиваюсь, чтобы уйти.

– Лондон, подожди…

Вот как? Значит, она припрет меня к стенке прямо сейчас?

Я медленно поворачиваюсь.

– Да?

– Мне немного неловко просить тебя об этом, но… – начинает Пейдж.

О нет! Ну вот и все.

–…в тот день, когда я была дежурной и относила записку от твоей мамы в ваш кабинет математики…

Да? Понятия не имею, о чем ты.

–…я заметила, что Брэд Томас сидит рядом с тобой, и я тогда подумала, что, может быть, ты случайно знаешь, есть у него девушка или нет…

Я пытаюсь слушать, что она мне говорит, но мои мысли сами собой отвлекаются на необычайную тяжесть рюкзака, больно врезающегося мне в плечо, – интересно, что в нем лежит такое? При этом я рассеянно отмечаю, что у Пейдж и предмета ее интереса одна фамилия. Очень удобно.

Ближе к концу я мысленно возвращаюсь к монологу Пейдж.

–…я никогда никого с ним не видела, вот и подумала, что, может быть, он хочет с кем‑нибудь встречаться…

Меня совсем не радует бурное увлечение Пейдж, и на это есть целых две причины. Во‑первых, время, потраченное на разговор с ней, автоматически вычитается из моих планов. А во‑вторых, я помню, чем закончится история Пейдж.

Ничем хорошим.

И даже хуже.

Я делаю шаг вперед и перевешиваю рюкзак на левое плечо. Еще минута, и я опоздаю в аудиторию для самостоятельной работы, и хотя в этом нет ничего страшного, меня все‑таки может записать дежурный, а это может обернуться серьезными неприятностями, ведь я понятия не имею, первое это у меня опоздание или тридцать первое.

И я категорически не желаю оставаться после уроков.

Я не могу сидеть и спокойно смотреть, как на первой парте завязывается начало будущей трагедии Джейми.

– Пейдж, мне нужно бежать, а то я опоздаю, – громко говорю я и вижу, как у ледяной принцессы вытягивается лицо. – Честно говоря, я совсем не знаю Брэда. Мы с ним не дружим и не общаемся. Поэтому мне неизвестно, встречается он с кем‑нибудь или нет. Мне очень жаль, но я ничем не могу тебе помочь.

Пейдж так низко опускает лицо, что я боюсь, как бы она не стукнулась носом об пол. Видимо, я ее последняя надежда, и, как ни смешно, так оно и есть. По какой‑то странной иронии судьбы она обратилась за помощью к единственному человеку во всей школе, который точно знает конец любой истории.

Я очень хочу уйти, но чувствую себя словно в ловушке.

В ловушке надежд Пейдж и ее умоляющих глаз.

– Знаешь что? – неуверенно начинаю я. – Я попытаюсь завести с ним разговор и выведать что‑нибудь интересное. Сделаю это, как только смогу.

При этом я делаю себе мысленную пометку не забыть записать это обещание в сегодняшний отчет о прожитом дне. И еще добавить, что не стоит переживать из‑за вмешательства в это дело, потому что Пейдж наконец улыбается.

Это как с большинством пороков: знаешь, что плохо, а все равно получаешь удовольствие. И потом, что изменил бы мой отказ? Разве Пейдж потеряла бы интерес к Брэду, скажи я ей, что он унизит ее и разобьет ей сердце? Скорее всего; она посоветовала бы мне обратиться к психиатру и нашла бы какой‑нибудь другой способ назначить свидание своему кумиру.

Вот почему сейчас, когда мне больше всего на свете хочется поскорее отделаться от этого разговора, автомата с водой и всего остального, кроме Люка, я без особых колебаний даю почти незнакомой девочке обещание, которое очень скоро обернется для нее слезами и горем.

Все еще улыбаясь, Пейдж горячо одобряет мой план и отпускает меня, а я отправляюсь в спринтерский забег по коридору к библиотеке.

Через какое‑то время я начинаю замечать, что меня всю дорогу сопровождают смешки, шуточки, переглядывания и перешептывания. Когда Лиза Джеймс, проходя мимо, откровенно смеется мне в лицо, я не выдерживаю и забегаю в женский туалет, чтобы выяснить, что со мной не так.

К счастью, в туалете никого нет.

Я проверяю перед зеркалом зубы, волосы, нос, задницу и спину.

Все на месте, все в порядке.

Ко мне ничего не прилипло, из меня нигде не капает, короче, нет ничего такого, что могло бы выставить меня на потеху всей школе.

По крайней мере, ничего очевидного.

Я знаю, что вот‑вот прозвенит звонок, поэтому выхожу из туалета и бегом преодолеваю последние несколько дюжин шагов до библиотеки. И всю дорогу ломаю себе голову над тем, в чем же все‑таки дело.

Я ломаю голову до тех пор, пока не встречаю Люка.

И тут все загадки заканчиваются.

 

– Это тебе, – говорит Люк, когда я хочу сесть, и пододвигает ко мне через весь длинный библиотечный стол сложенный листок линованной бумаги.

Я стараюсь не пожирать его взглядом.

Для него мы знакомы уже неделю.

Для меня он новенькая игрушка, только что из упаковки. При виде которой не стыдно изойти слюной.

Люк сидит, опустив голову, и смотрит на меня из‑под ресниц, бровей и прядей упавших на лоб волос.

От этого взгляда у меня мурашки бегут по спине.

Я беру у Люка сложенный листок, и на какой‑то миг его указательный и средний пальцы придвигаются ближе и гладят тыльную сторону моей ладони. При этом Люк смотрит мне прямо в глаза, давая понять, что делает это нарочно.

Я едва не вскрикиваю.

Звенит звонок, и миссис Мэйсон обводит всех, и в особенности нас с Люком, грозным взглядом, в котором я без труда читаю предостережение: «Только откройте рты – и вы трупы».

Люк достает из стоящего на стуле рюкзака учебник по истории, потом вытаскивает тетрадь. Открывает книгу и углубляется в чтение.

Он реально занимается в аудитории для самостоятельных занятий!

Поскольку я не могу заглянуть в листок у него на виду (да еще под Злобным Глазом миссис Мэйсон), мне не остается ничего другого, кроме как последовать его примеру.

До звонка я успеваю разделаться с домашкой по испанскому и английскому, а когда встаю, чтобы убрать книги, то замечаю, что Люк уже уходит.

– До скорого, – говорит он, загадочно подмигивая, прежде чем я успеваю спросить его о планах на обед (как было предписано в утренней записке).

Заинтригованная и немного разочарованная, я в одиночестве плетусь на начала анализа.

К счастью, мое настроение заметно улучшается сразу после того, как я опускаюсь на скрипучий стул, вытаскиваю из кармана сложенный листок, разворачиваю его и начинаю читать.

 

Лондон,

поскольку нас с тобой взяла на карандаш злобная библиотекарша, я составил список вопросов, которые хотел бы тебе задать (не волнуйся, их не очень много). После уроков я буду ждать тебя на месте нашей первой встречи. Приноси с собой честные ответы или готовься к серьезным последствиям.

Люк

 

Я тихонько хихикаю, и Брэд Томас, сидящий через проход от меня, поднимает голову от своей домашней работы. Когда я улыбаюсь ему, он молча поправляет очки и возвращается к своим записям.

Я поспешно хватаю ручку, чтобы заполнить анкету Люка.

И тут звенит звонок.

Значит, придется еще немного подождать.

К тому времени, когда раздается звонок на следующий урок, у меня есть целых две причины для радости.

Во‑первых, на мировой истории я сижу в последнем ряду. И во‑вторых, мистер Эллис интересуется только прошлым.

И вот опросник Люка лежит передо мной на столе, ручка зажата в правой руке. Делаю глубокий вдох и читаю первый вопрос.

 

1. Какой у тебя рост?

 

Я прикусываю язык, чтобы не рассмеяться. Потом честно отвечаю:

 

5 футов 6 дюймов в любимых туфлях; 5,4 без них[3]

 

2. Где ты родилась?

Здесь.

 

3. У тебя есть братья или сестры?

Нет.

 

4. Чем занимаются твои родители?

Мама продает недвижимость. Насчет отца не знаю.

 

5. У тебя есть парень?

Нет, но я готова обсудить такую возможность.

 

6. Что тебе нравится в средней школе Мэриден?

Возвращаться домой каждый вечер.

 

7. Какую последнюю книгу ты прочитала?

«Введение в начала анализа: основные понятия и методы».

 

8. Желе или пудинг?

Пудинг. Ванильный.

 

9. Если бы ты могла превратиться в животное, то кем бы хотела стать?

Слоном.

 

Я отрываюсь от листка, чтобы убедиться, что за мной никто не подглядывает. Мистер Эллис в красках рассказывает о Второй мировой войне. Мне немного стыдно за то, что я его не слушаю, но ведь я и так помню наизусть почти все, о чем он говорит.

Поэтому с чистым сердцем возвращаюсь к анкете.

 

10. Что ты хорошо умеешь делать?

 

Я пропускаю этот вопрос, но обещаю себе вернуться к нему позже.

 

11. Самый постыдный момент твоей жизни на сегодняшний день?

 

Этот вопрос заставляет меня задуматься. Естественно, у меня есть свои постыдные воспоминания – взять хотя бы один солнечный денек на горнолыжном курорте Джексон Холл, лопнувшие на заднице джинсы и полосатые трусы «под зебру», выставленные на всеобщее обозрение, – однако эта катастрофа еще не произошла. Я не хочу врать Люку, поэтому пишу:

 

Знакомство с тобой, когда я была в футболке с кошкой.

 

Возможно, это не самое постыдное, но вполне сойдет. Пойдем дальше.

 

12. Самое лучшее и самое худшее в здешней жизни?

Худшее = ветер. Лучшее = люди.

 

13. Любимый напиток?

Ванильный латте из «Ява‑кофе».

 

14. Любимое занятие вечером в пятницу?

Пицца и кино.

 

15. Ты была когда‑нибудь влюблена?

Не уверена. Наверное, это значит – нет.

 

16. Фильмы ужасов – да или нет?

НЕТ!!!

 

Здесь я ненадолго прерываюсь, чтобы посмотреть в окно, и с удивлением вижу огромные белые хлопья, лениво падающие с неба. Школьный двор запорошен снегом, похожим на легкую пенку на чудесном латте. Снег прекрасен нетронутой красотой, еще не испорченной следами и грязными протоптанными дорожками.

Мистер Эллис вещает со своей кафедры с такой страстью, будто вот‑вот расплачется. Я отвожу глаза, потому что мне неловко за него и, соответственно, ужасно стыдно за себя.

Я читаю следующий вопрос, но вместо того, чтобы хотя бы попытаться ответить, комкаю листок.

Люк интересуется моим самым ярким детским воспоминанием.

Я слегка наклоняюсь вбок, чтобы незаметно спрятать анкету в задний карман джинсов. Потом снова перевожу глаза на снег и с огорчением вижу, что кто‑то уже прошел по нему.

Кто‑то с гигантским размером ноги.

Тогда я поворачиваюсь к мистеру Эллису и пытаюсь слушать то, о чем он говорит, но мои мысли уже далеко отсюда.

Я не могу закончить эту анкету.

У меня нет никаких детских воспоминаний – ни ярких, ни тусклых.

Я не помню того, что было вчера.

У меня есть только мое будущее, а тебя, Люк Генри, в этом будущем нет.

Я изо всех сил стараюсь оттянуть неизбежное, но очередной логический вопрос долбит меня прямо в лоб.

Почему я не помню Люка?

Судя по тому, что мне известно на сегодняшний момент, меня связывают с ним не только записки, но и один премилый разговор после самостоятельной работы, а значит, возможна лишь одна причина, по которой моя память игнорирует существование самого роскошного парня, которого мне посчастливится встретить в будущем.

И причина эта заключается в том, что Люка в моем будущем не будет.

Записка за понедельник не могла знать о вторничном Люке, однако во вторник Люк был тут как тут. Значит, в понедельник он все‑таки присутствовал в моем будущем.

Добравшись до этого логического вывода, я громко вздыхаю и переживаю крайне неловкие несколько секунд, в течение которых мистер Эллис и по меньшей мере восемь человек из класса оборачиваются, чтобы просверлить меня вопросительными взглядами.

Я молча выдавливаю кривую улыбку, и зеваки разочарованно отворачиваются, чтобы продолжить почтительно слушать рассказ мистера Эллиса.

Снова оставшись наедине со своими мыслями, я признаю, что ответ ясен, как день. Не надо думать, что Люк полностью отсутствует в моем будущем: возможно, я не помню его потому, что с ним связано какое‑то болезненное воспоминание, нечто настолько тяжелое, что мой разум почел за благо его заблокировать.

Но это несправедливо!

Я думаю о Пейдж Томас и о том, через что ей придется пройти. Неужели нас с Люком ждет нечто подобное?

Неужели разбитое сердце – достаточная причина для забвения?

Внезапно весь сегодняшний день становится совершенно невыносимым. Мое будущее слишком тяжело для урока истории. Мне нужно выйти. Я хочу разыскать Люка, вытащить его из школы, взять за руку и поцеловать, потому что мне нужно торопиться, раз уж он собирается вскоре разбить мне сердце.

По крайней мере, пусть у меня останется что‑то хорошее, прежде чем начнется плохое.

Все мое тело наэлектризовано энергией – оно хочет двигаться, действовать, но вместо этого сидит, прикованное к жесткому пластиковому стулу в последнем ряду кабинета истории. Я судорожно впиваюсь руками в края стола, на меня вдруг накатывает бессильное бешенство от понимания вопиющей несправедливости моей жизни.

Обычные девочки могут встречаться с кем хотят, не спрашивая советов у будущего.

Почему я не могу быть обычной?

Я думаю о Карли Линч, которая будет безостановочно менять парней до самого конца средней школы, и кровь бросается мне в голову. Карли в сто раз хуже меня, но даже она может позволить себе беспечно шагать по жизни.

Я тоже хочу быть беспечной!

И тут, словно для того, чтобы окончательно добить меня и напомнить о том, насколько я далека от беспечности, меня снова переносит на кладбище.

Моя мать безутешно рыдает справа от меня. Слева виден все тот же зловещий каменный ангел. В стороне от выстроившихся полукругом скорбящих, одетых во все черное, стоит небольшая группа; пожилая женщина, комкающая белый кружевной платочек, молодая девушка в декольтированном платье и импозантный лысый мужчина.

Мужчина почему‑то кажется мне похожим на непробиваемую стену.

На какое‑то мгновение я задерживаюсь взглядом на маленькой черной броши, приколотой к джемперу пожилой женщины. Насколько я могу разглядеть, брошь сделана в виде украшенного драгоценными камнями жука, в любом случае она слишком броская для похорон. Потом я зачем‑то вспоминаю статью, которую мне предстоит прочитать в будущем, где говорится о том, что древним египтянам клали в гроб изображения жуков.

Может быть, для нее это особенная брошь.

Возможно, она просто любит жуков.

Я делаю робкий вдох, страшась впустить в себя смрад разлагающихся в земле тел, но неожиданно чувствую два своих самых любимых запаха: травы и дождя. Некоторые люди пришли на кладбище с зонтами. Некоторые уже промокли.

Мне хочется увидеть как можно больше и в то же время поскорее стереть из памяти увиденное.

Когда я снова оказываюсь в кабинете истории, от этих противоречивых желаний у меня сводит плечи. Я стискиваю челюсти с такой силой, что боюсь раскрошить зубы.

На лбу выступает пот, а глаза вдруг превращаются в два маленьких калейдоскопа. Мне кажется, что я сейчас ослепну, и от страха у меня начинает бешено колотиться сердце, а плечи сводит еще сильнее. Дыхание становится быстрым и затрудненным, и я боюсь, что у меня случится инфаркт – прямо здесь, на уроке мировой истории.

Мальчик, имени которого я никогда не узнаю, несмотря на то, что, судя по напоминалке, просижу с ним за одной партой до конца этого года, наклоняется ко мне и шепотом спрашивает:

– Ты в порядке?

– Нет, – шепотом отвечаю я. – Кажется, мне нужно выйти.

Безымянный мальчик поднимает руку, и когда мистер Эллис спрашивает его, в чем дело, он говорит:

– Мне кажется, Лондон срочно нужно в кабинет медсестры. Она заболела или типа того.

Мистер Эллис тоже спрашивает, все ли со мной в порядке. Мне казалось, мы уже прояснили этот вопрос, но все равно отвечаю, что нет.

Наверное, я просто довела себя до панической атаки, но мало ли что.

Мистер Эллис быстро выписывает мне пропуск и просит, чтобы медсестра непременно позвонила ему, когда я доберусь до ее кабинета. Затем, не дожидаясь, пока я соберу свои вещи и выйду, он возвращается к теме противостояния союзников и стран «Оси».

 

Через час, все еще злясь на медсестру за то, что она устроила переполох на пустом месте, я уже не слишком задумываюсь над тем, что делаю.

– Кому пишешь? – спрашивает мама.

– Джейми, – бормочу я, не сводя глаз с маленького экрана.

Потом захлопываю телефон и смотрю на дорогу, пока моя мама выруливает свою «тойоту приус» с покрытой слякотью парковки на дорогу.

С каждым поворотом колес моя мечта встретить потенциального экс‑бойфренда после уроков превращается в дым. Сегодня в моей жизни не будет никакого Люка, а это, вполне вероятно, означает, что его не будет совсем.

Если только я не сделаю то, что задумала.

Согласна, наверное, это неразумно. Да, на свете существует огромное количество по‑настоящему тяжелых ситуаций, которые совсем не зря называются «травматическими событиями». Да‑да, одно из таких событий случится со мной из‑за Люка.

Но прежде чем все эти неприятные мысли успевают завладеть моим рассудком, я выбираю Люка.

Страдание потом, счастье – сейчас.

Я выбираю Люка.

 


Дата добавления: 2015-07-20; просмотров: 50 | Нарушение авторских прав


<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Глава восьмая| Глава десятая

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.024 сек.)