Читайте также: |
|
Джастин испуганно смотрит на брата и торопливо ищет, на что бы присесть. Подтягивает к себе огромное ведро с краской и опускается на него, не замечая влажного белого крута на крышке.
– Эл, о чем она говорила? Ну, что ты скоро умрешь?
– Нет-нет, – смеется Эл. – Она сказала, что я йогу умереть. Это большая разница. Эй, ты легко отделался, братишка.
Тебе повезло. Думаю, этот валиум правда ей помогает. Твое здоровье. – Он поднимает бутылку и допивает остатки пива.
– Погоди, погоди, Эл, ты это о чем? Ты мне чего-то не говорил? Так что сказал доктор?
– Доктор сказал мне ровно то, что я толкую тебе уже две недели. Риск возникновения ишемической болезни сердца возрастает, если у кого-то из ближайших родственников она развилась рано – для мужчины это значит до пятидесяти пяти лет.
– У тебя повышенное давление?
– Слегка.
– Высокий уровень холестерина?
– Очень.
– То есть тебе нужно только изменить образ жизни, Эл. Это еще не значит, что тебя скосит, как… как…
– Папу?
– Нет. – Джастин морщится и качает головой.
– В Америке ишемия – самая распространенная причина смерти. Каждые тридцать три секунды у одного американца начинается какое-нибудь коронарное заболевание, и почти каждую минуту кто-то от него умирает. – Эл смотрит на покрытые пылью часы, принадлежавшие еще их прадеду по матери. Минутная стрелка движется. Он хватается за сердце и начинает стонать. Его стоны скоро переходят в смех.
Джастин закатывает глаза:
– Кто тебе наболтал эту чушь?
– Так написано в брошюрах в приемной у доктора.
– Эл, у тебя не будет сердечного приступа.
– На следующей неделе мне стукнет сорок.
– Да знаю я. – Джастин шутливо хлопает его по колену. – Вот это настрой! Отпразднуем на всю катушку.
– Столько было папе, когда он умер. – Эл опускает глаза и отклеивает этикетку с пивной бутылки.
– Так вот оно что. – Голос Джастина смягчается. – Черт возьми, Эл, в этом все дело? Что ж ты раньше не говорил?
– Я просто подумал, что побуду с тобой, перед тем как, ну, понимаешь, на всякий случай… – Его глаза наполняются слезами, и он отводит взгляд.
Скажи ему правду.
– Эл, послушай, ты должен кое-что знать. – Голос у него дрожит, и Джастин откашливается, пытаясь с ним совладать.
Ты никогда никому этого не рассказывал. – На папу страшно давила его работа. У него было полно проблем, и не только финансовых, которыми он ни с кем не делился. Даже с мамой.
– Я знаю, Джастин. Знаю.
– Знаешь?
– Ну да, я все понимаю. Папа не свалился замертво просто так, без причины. Он испытывал дикий стресс. А я нет, знаю. Но с тех пор как с ним это случилось, с самого детства, я живу с мыслью, что меня ждет та же участь. Эта мысль вертелась у меня в голове, сколько я себя помню, и теперь, когда до дня рождения осталось совсем немного, а я в неважной форме… Закрутился на работе, вот и не следил за собой. Никогда у меня не получалось делать, как ты, понимаешь?
– Эй, тебе незачем мне объяснять…
– Помнишь тот день, который мы провели с ним на лужайке перед домом? Всего за несколько часов до того, как мама нашла его… Ну, помнишь, как мы веселились всей семьей?
– Хорошее было времечко. – Джастин улыбается, сдерживая слезы.
– Ты помнишь? – смеется Эл.
– Как будто это было вчера, – продолжает улыбаться Джастин.
– Папа держал шланг и поливал нас обоих. Казалось, он в отличном настроении. – Эл озадаченно хмурится, ненадолго задумывается, потом снова расплывается в улыбке. – Он принес маме здоровый букет, помнишь, как она воткнула тот крупный цветок себе в волосы?
– Подсолнух. – Джастин слушает его и кивает.
– И было очень жарко. Помнишь, как тогда припекало?
– Ага.
– Папа закатал штаны до колен и снял ботинки с носками. Трава намокла и липла к его ногам, а он все бегал и бегал за нами… – Эл улыбается далекому воспоминанию. – Тогда я видел его в последний раз.
А я не в последний.
В памяти Джастина тут же всплыла картина, как отец закрывает за собой дверь гостиной. Джастин забежал в дом, чтобы сходить в туалет, от возни с водой он едва не лопался. Насколько он знал, все его домашние еще играли на улице. Он слышал, как мама бегает и смеется над Элом, а пятилетний Эл просто визжит от смеха. Но, спускаясь по лестнице, он увидел, как папа выходит из кухни и идет через холл. Джастин спрятался за перилами, чтобы выпрыгнуть и застать отца врасплох.
Тут он заметил, что у папы в руках. Бутылка, которую хранили взаперти в кухонном шкафчике и доставали только по особым случаям – когда из Ирландии приезжали в гости папины родственники. Они пили из этой бутылки и пели песни, которых Джастин раньше никогда не слышал, но его папа знал все слова наизусть, смеялись, рассказывали истории, а иногда плакали. Он не знал, почему эта бутылка сейчас в руках отца. Может, сегодня он хотел петь, смеяться и рассказывать истории? Или плакать?
Потом Джастин увидел у него еще и баночку с таблетками. Он знал, что это таблетки, потому что они были в такой же баночке, что и лекарства, которые принимали мама с папой, когда болели. Джастин так надеялся, что папа не заболеет и что он не будет плакать. Он смотрел, как отец закрывает за собой дверь, держа в руках таблетки и бутылку. Ему бы знать тогда, что собирается сделать папа, но он не знал. Он снова и снова думает об этой минуте и пытается заставить себя тогдашнего крикнуть и остановить отца. Но девятилетний Джастин его не слышит. Он так и стоит, пригнувшись, на лестнице, ждет, пока папа выйдет, чтобы выпрыгнуть и напутать его. Проходит время, и он уже чувствует: что-то не так, но он не очень понимает, откуда взялось это чувство, и не хочет проверять, как там папа, чтобы не испортить задуманный сюрприз.
Он подождал еще несколько минут, которые показались ему часами, но из-за двери по-прежнему не доносилось ни звука. Сглотнув комок в горле, Джастин встал. Он слышал, как на улице хохочет Эл. Хохот звучал и когда он вошел в комнату и увидел зеленые от травы ступни. Он так ясно помнит эти ступни, папу, распростертого на полу. Помнит, как провел взглядом по ногам, по телу и разглядел папины глаза, безжизненно уставившиеся в потолок.
Он ничего не сказал. Не закричал, не дотронулся до него, не поцеловал, не попытался ему помочь: он хоть и мало что понимал тогда, знал, что помогать уже поздно. Он просто медленно попятился прочь из комнаты, закрыл за собой дверь и выбежал обратно на лужайку перед домом, к маме и братику.
У них оставалось пять минут. Еще пять минут, пока все шло, как раньше. Ему было девять лет, он проводил этот солнечный день с мамой, папой и братом, и он был счастлив, и мама счастлива, и соседи улыбались ему нормально, как и всем другим детям, все, что они ели на ужин, было приготовлено его мамой, и, когда он плохо вел себя в школе, учителя кричали на него, как им и положено. Еще пять минут все продолжалось, как всегда, пока мама не вошла в дом, и тогда ничего уже не было таким, как прежде, тогда все изменилось. Пять минут спустя он перестал быть девятилетним мальчиком с мамой, папой и братом. Он не был счастлив, и мама тоже, и соседи улыбались ему так печально, что ему хотелось, чтобы они вообще этого не делали. Все, что они ели, приносили в контейнерах женщины, жившие на той же улице, и они тоже глядели на них печально, и, когда он плохо вел себя в школе, учителя просто смотрели на него с тем же выражением на лице.
У всех было одно и то же выражение. Пять лишних минут – это совсем немного.
Мама сказала им, что у папы случился сердечный приступ. Она сказала это родственникам и всем, кто заходил к ним с домашней едой или пирогом.
Джастин так и не заставил себя признаться, что он знает правду: отчасти потому, что хотел верить лжи, а еще он думал, что мать в конце концов и сама в нее поверила. Так что он держал все в секрете. Он не раскрыл его даже Дженнифер, потому что произнесенные вслух слова сделали бы его тайну правдой, а ему не хотелось подтверждать такую правду. И вот теперь, когда их матери уже нет в живых, он – единственный, кто знает правду об отце. История смерти их отца, придуманная, чтобы им помочь, в итоге грозовой тучей нависла над головой Эла и тяжелой ношей легла на плечи Джастина.
Он хотел прямо сейчас рассказать все Элу, действительно хотел. Но чем знание правды могло бы ему помочь? Вышло бы еще хуже, и ему бы пришлось объяснять, почему он все эти годы скрывал правду от брата… Зато тогда он освободился бы от невыносимой тяжести на душе. Наверное, ему все же стало бы легче. А еще он избавил бы Эла от страха перед сердечным приступом, и они могли бы справиться со всем этим вместе.
– Эл, я должен тебе кое-что сказать, – начинает он.
Неожиданно звонят в дверь. Пронзительный звук мгновенно прерывает их размышления, раскалывая тишину, как тяжелый молоток стекло. Все их мысли, разбившись вдребезги, падают на землю.
– Кто-нибудь откроет? – кричит Дорис, нарушая их молчание.
Джастин с белым кругом, отпечатавшимся на штанах, идет к двери. Дверь не заперта, и он распахивает ее настежь.
Перед ним на перилах висят его вещи из химчистки. Костюмы, рубашки и свитера упакованы в полиэтилен. Рядом никого нет. Он бежит вверх по подвальным ступенькам, чтобы узнать, кто оставил его вещи за дверью, но лужайка перед домом пуста – только контейнер для мусора.
– Кто это? – спрашивает Дорис.
– Никто, – отвечает озадаченный Джастин. Он снимает свои вещи с перил и заносит в дом.
– Ты хочешь сказать, что этот дешевый костюм сам позвонил в дверь? – иронизирует она, все еще сердясь на него из-за того, что произошло раньше.
– Не знаю. Странно. Бэа собиралась забрать их завтра. Я не договаривался с химчисткой о доставке.
– Может, это дополнительная услуга для лучших клиентов, ведь они, похоже, почистили весь твой гардероб. – Она с отвращением смотрит на его одежду.
– Ага, и я уверен, что дополнительная услуга обернется дополнительным счетом, – ворчит он. – У нас с Бэа сегодня вышла небольшая размолвка, может, она решила так извиниться?
– Ах ты упрямец! – Дорис закатывает глаза. – А тебе не случалось хоть на секунду задуматься, что это тебе следует извиниться?
Джастин бросает на нее подозрительный взгляд:
– Ты разговаривала с Бэа?
– Эй, смотрите, с этой стороны прикреплен конверт, – показывает Эл, пресекая новую ссору в зародыше.
При виде знакомого конверта сердце Джастина немедленно подпрыгивает. Он бросает груду одежды на пол.
– Осторожно! Их только что погладили. – Дорис поднимает одежду и вешает на дверь.
Он вскрывает конверт и, задыхаясь, читает записку.
– Что там написано? – спрашивает Эл.
– Наверное, кто-то угрожает его убить, ты только посмотри на него, – взволнованно говорит Дорис. – Или о чем-то просит. Иногда попадаются такие забавные письма с просьбами. Что у них не так и сколько они хотят? – хихикает она.
Джастин достает карточку, которую получил вместе с корзинкой маффинов, и соединяет карточки так, чтобы они составили целое предложение, – его охватывает озноб.
Дата добавления: 2015-07-20; просмотров: 53 | Нарушение авторских прав
<== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
Глава двадцать восьмая | | | Глава тридцатая |