Ф. ЭНГЕЛЬС. левого берега Рейна, — мы не стыдимся чваниться и вопить: а последней пяди вам все-таки

левого берега Рейна, — мы не стыдимся чваниться и вопить: а последней пяди вам все-таки не получить! Ох уж эти немцы! Если бы французы получили и Рейн, то мы со смехотворнейшей надменностью все же возгласили бы: Они его не получат, свобод­ный немецкий Везер и т. д. вплоть до Эльбы и Одера, пока Германия не была бы поделена между французами и русскими и нам бы оставалось только петь: Они его не получат, свободный поток немецкой теории, доколе он спокойно катит свои волны в океан бесконечности, доколе на дне его шевелит плавниками хоть одна непрактичная мудрствующая рыбешка! И все это вместо того, чтобы принести глубокое покаяние за грехи, из-за которых мы потеряли все эти прекрасные земли, за разобщен­ность и предательство идеи, за провинциальный патриотизм, жертвующий целым из-за местных выгод, и за отсутствие нацио­нального сознания. Правда, у французов есть такая навязчивая идея, что Рейн составляет якобы их собственность, но един­ственным достойным немецкого народа ответом на это заносчи­вое требование является арндтовское восклицание: «Прочь из Эльзаса и Лотарингии!»

Дело в том, что я придерживаюсь, — может быть, в противо­положность многим, взгляды которых я вообще разделяю, — той точки зрения, что для нас возврат говорящего по-немецки левого берега Рейна — дело национальной чести, германиза­ция отложившихся Голландии и Бельгии — политическая необ­ходимость. Неужели мы можем допустить в этих странах окон­чательное подавление немецкой национальности, в то время как на востоке славянство подымается все с большей силой? Неужели мы заплатим за дружбу Франции отказом от немец­кого характера наших лучших провинций? Неужели нам сле­дует примириться с завоеваниями, едва имеющими столетнюю давность, причем завоеватель даже не сумел ассимилировать того, что было им захвачено, и неужели мы должны считать трактаты 1815 г. ¹²⁹ за приговор мирового духа в последней инстанции?

Но, с другой стороны, мы не будем достойны эльзасцев, пока не сможем дать им того, чем они располагают сейчас, — свободной общественной жизни в рамках великой державы. Нет сомнения, что нам придется еще раз померяться силами с Францией, и тогда будет видно, кто достоин левого берега Рейна. А до тех пор мы можем спокойно предоставить разреше­ние вопроса развитию нашей народности и мирового духа, до тех пор мы будем работать для достижения ясного взаимопо­нимания между европейскими нациями и стремиться к внутрен­нему единству — первой нашей потребности и основе нашей

ЭРНСТ МОРИЦ АРНДТ

будущей свободы. Пока наше отечество будет оставаться раз­дробленным, до тех пор мы — политический нуль, до тех пор общественная жизнь, завершенный конституционализм, сво­бода печати и все прочие наши требования — одни благие поже­лания, которым не суждено осуществиться до конца; вот к чему следует стремиться, а не к истреблению французов!

И при всем этом тевтономанское отрицание все еще не выпол­нило своей задачи до конца: еще много осталось такого, что следует отправить восвояси — за Альпы, за Рейн и за Вислу. Русским мы оставим пентархию ^и, итальянцам — их папизм и все с ним связанное, их Беллини, Доницетти и даже Россини, если они хотят его хвастливо противопоставить Моцарту и Бет­ховену, французам — их высокомерные отзывы о нас, их воде­вили и оперы, их Скриба и Адана. Все эти нелепые чужеземные повадки и моды, все излишние иностранные слова мы прогоним туда, откуда они пришли; мы перестанем быть посмешищем для иностранцев и сольемся в единый, неделимый, мощный и — так угодно богу — свободный немецкий народ.

Печатается по тексту журнала Перевод с немецкого

Написано Ф. Энгельсом в декабре 1840 г.

Напечатано в журнале ^Telegraph.

für Deutschland» MM 2, S, 4 и 5;

январь 1841 г.

Подпись: Ф. Освальд

132 ]

Дата добавления: 2015-07-20