ГЛАВА 10. Мать увезла Наташку домой.

Мать увезла Наташку домой.

В общежитие Наташка зашла, только чтобы взять вещи. Была она мало похожа на себя. Лицо её осунулось, а тело было ещё грузным. Грудь была плотно перевязана, чтобы перегорело прибывающее молоко.

Наташка смотрела куда-то вдаль. И — мимо людей, и — мимо предметов.

Мать собирала вещи, а Наташка сидела за столом. Она не плакала. На похудевшем лице карие глаза её казались огромными.

Девчонки сидели напротив, не зная — что сказать, как пробиться через непроби­ваемый вид Наташкиной матери.

И тогда Наташка сказала свои единст­венные слова.

— Простите меня, девочки, — сказала она. — Простите меня.

Наташка встала, и девчонки встали. И долго, долго они стояли обнявшись, все впятером. Пока Наташкина мать не ска­зала:

— Пора.

Ни сочувствия, ни осуждения не позво­лила Наташкина мать. Ни словечка не поз­волила сказать — ни в свой адрес, ни в ад­рес дочери, ни в адрес всей ситуации в целом.

Обе они — высокие, статные, красивые, медленно вышли из комнаты, и медленно пошли по общежитскому коридору.

Они шли, поддерживая друг друга. По­том они начали спускаться по лестнице. И только девчонки, с порога своей комна­ты, смотрели им вслед.

После отъезда Наташки девчонки и пош­ли в церковь — в первый раз. В первый раз — в своей сознательной жизни.

Таня Макарова, Настя Кулешова, и Зина Ипатьева.

До церкви надо было ехать на трамвае. А хорошо было в Ленинграде, в начале ле­та! Хорошо! Трамвай звенел, листва шелес­тела... Хорошо!

К церкви подходили со страхом, подтал­кивая друг друга вперёд. Наконец, Танька

Макарова потянула за ручку массивную церковную дверь.

Церковь сразу окружила их своим осо­бым полумраком, и своим непривычным запахом.

— Что же вы без платков? — встала у них на пороге ворчливая старушка.

— Мы не знали...

— То-то, не знали! Знать надо!

— Да мы — в первый раз... — пыталась оправдаться Настя.

— Первый, первый, — не унималась ста­рушка. — Чего пришли-то? Опять — на экскурсию? Нечего тут глазеть! Тут — храм Божий, а не выставка!

— Уймись, Вера, — из глубины храма вышла другая старушка.

В отличие от первой, это была настоящая «петербургская» старушка. И даже просто повязанный платок не мог спрятать её ум­ного, доброжелательного, «интеллигентно­го» взгляда.

— Что же вы хотели, девочки? — спро­сила интеллигентная старушка.

— Младенца помянуть.

— Вот как... крещённый младенец-то

— Нет... Не крещённый. Она и прожила-то... одни сутки...

— Не поминает церковь не крещённых, — сказала старушка.

— А как же... а как же быть-то? — спро­сила Зинка.

— Церковь — не поминает, а вы — може­те поминать. В домашней молитве можете по­минать. Каждая из вас, в своей молитве.

— А мы и не молимся... — сказала На­стя. — Мы и не знаем ничего, по вере-то... только чувствуем. Потому и пришли.

— А вы-то сами — крещённые? Или комсомолки?

— Я — да. И крещённая, и комсомолка.

— И я.

— И я.

— Помилуй вас Бог, дети, — сказала старушка. — Если крещёные, молитесь вы Господу нашему, Иисусу Христу. Молитесь, как можете, и когда можете. И выведет вас Господь на дорогу правильную, и Сам вас приведёт в храм, когда ваше время придёт. Приведёт, как сегодня привёл. Берите вы по свечке, да идите к иконам. И помолитесь о том, что у вас на сердце ле­жит, да покайтесь в том, в чем вас совесть укоряет. Имя-то дали девочке?

— Юлия.

— Юлия... а за новопреставленную Юлию — помолитесь дома.

— А как вообще молиться-то? - спроси­ла Настя.

— Как? «Господи, помилуй меня, греш­ную», — вот как, — сказала старушка, и со­крушённо покачала головой.

Он взяли по церковной свече, и пошли к иконам.

Церковный полумрак обнимал их своим покоем, как путников, зашедших отдохнуть после тяжёлой дороги. И их молитвы, первые в их жизни, поднимались вверх, к церковно­му куполу, а оттуда — прямо к небесам.

— Помилуй меня, грешную, Господи, — просила Бога Таня Макарова. — Меня поми­луй, и дай мне силы вытерпеть всё, что со мной происходит... И не возненавидеть ни кого, и обиды простить. Дай мне, Господи, выстоять, и выдержать все предательства...

— Помилуй меня, грешную, Господи, — просила Бога Настя Кулешова. — Помилуй меня, и дай мне хоть немного уверенности в себе. Помоги мне разобраться в своей жизни, Господи, и в своей любви. И дай мне силы... выдержать все предательства...

— Помилуй меня, грешную, Господи, — просила Бога Зина Ипатьева. — И меня помилуй, и дай мне силы... до Серёжки добраться... пусть он полюбит меня... только меня... и дай мне силы... выдержать все предательства...

Дата добавления: 2015-07-25