Глава II. Призван к труду и обороне.

Прошел и этот день. Весь следующий день, да и последующие дни телевидение, радио, газеты, журналы, виртуальные издания и голоса, раздающиеся из ревущих целый день динамиков, расположенных на центральных улицах города, только и делали, что комментировали эту речь Вайля, не ленясь оценить в ней едва ли не каждое слово, назвав его плодом мысли человеческого гения. Особенно бурно обсуждалась «новаторская мысль» о всеобщей коммунизации. Даже у них на заводе активисты партийной ячейки занялись активным разъяснением, мол, тут товарищ Вайль имел в виду это, а тут – это и весь конструкторский коллектив, в котором состоял и он, Джутовский, полдня только и занимался, что обсуждал данную речь, что изрядно портило настроение нашему герою. Андри не терпелось снова приступить к работе, которая, в отличие от нудной болтовни на собрании, приносила ему и заработок и удовольствие. Когда-то, как говорили, завод производил машины и роботов преимущественно, для сельского хозяйства, теперь же 70% его продукции была военная техника, а большее разнообразие выпускаемых изделий означало больше возможности для полета конструкторской мысли, пусть ему и казалось, что раздающиеся с телеэкрана страшилки о том, что соседи только и думают, чтобы напасть на мирную республику, сильно преувеличены. Теперь же, когда весь коллектив был собран для обсуждения речи ВОЖДЯ, он досадовал, что столько времени тратится попусту….

Но, к счастью, даже самый сильный ажиотаж рано или поздно затихает, и жизнь входит в обычное русло. Работа спорилась и приносила радость, а общество его столь необычной супруги добавляло его жизни ярких красок, да и может быть иначе, когда твоя вторая половинка – яркая, творческая личность? Вдобавок, шло время и с какого-то момента Оришо начала надевать платья все более свободного покроя, указывая на то, что в их жизни приближается новое и очень радостное событие, которое в корне изменит их жизнь…. Единственное, что напоминало о пресловутой речи Вайля, было начало бурного строительства в ряде районов города. Целые кварталы начали массово сносить, застраивая небоскребами, и их громады теперь виднелись издалека. О том, что это за здания, никто толком не говорил, замечая лишь, что их возведение позволит улучшить качество жизни многих жителей города, так что вероятно, речь идет о жилье, но что за жилье и для кого – не было ни единого сообщения.

И вот, когда животик Оришо стал совсем круглым, Джутовскому неожиданно пришла повестка из Комитета по труду: явиться тогда-то и тогда-то. Это весьма озадачило Андри, ведь с занятостью проблем у него не было и в тунеядстве его нельзя было обвинить (а именно таким лицам, а также только начинающим решать проблему занятости, приходили такие повестки) и не на шутку встревожило его супругу – дескать, что еще они там придумали. Однако, как законопослушный лердиец, Джутовский явился в комитет. Принимал его маленький человечек с колоритной лысиной и редкими огненно-рыжими волосами на голове и такими же рыжими усиками. Войдя, Джутовский не преминул выразить свое недоумение повесткой, какие приходят, в основном, тунеядцам.

«Никто не собирается обвинять вас в тунеядстве. Как вы могли такое подумать? – Воскликнул чиновник: - Наоборот, вы числитесь отличным работником и вообще, для беспартийного, вы имеете хорошую характеристику.»

«Ничего себе, комплимент – «хорошая характеристика для беспартийного» - Подумал Джутовский: - Говоря простым языком, «серединка наполовинку». Того и гляди, сейчас будет читать лекцию на тему пагубности «религиозных предрассудков» для социалистического сознания.»

Но чиновник ничего такого не говорил. «Комитет по труду имеет виды на вас, как высококлассного специалиста. Не забывайте, что вы присягали, обещая все свои силы и весь свой труд отдавать во блага социалистического Отечества и таким образом, подлежите трудовой мобилизации. Ну, а для начала вам предстоит пройти медицинскую комиссию, после чего комитет примет решение относительно вас…»

Джутовский получил направление на медицинское обследование, занявшее едва ли не целую неделю, в течение

которой его тщательно осматривали врачи всех специальностей. Он побывал в разных лечебных учреждениях и порой посещал одних и тех же врачей по нескольку раз. В числе прочих пунктов была и долгая, многочасовая беседа с психологом, который учинил ему настоящий допрос, выведывая о нем буквально все, что только можно.

Наконец, обследование кончилось и он снова попал в тот же кабинет в комитете.

«Комитет, рассмотрев вашу характеристику и результаты обследования, принял решение направить вас в Скрипту, на строящийся машиностроительный завод в городе Петерсберге. Вам нет нужды тратить время и силы на сборы и подготовку к дороге или путешествие. Мы сами вызовем вас повесткой в нужный день. Перевозка к месту работы будет осуществляться организованной группой за государственный счет. Напомню вам, что это направление на работу приравнивается к призыву в армию, так что не советую уклоняться от направления.» - сухо произнес чиновник.

«А как же моя семья, ведь я женат и у нас скоро будет ребенок?» - Удивленно спросил Джутовский.

«Об этом можете не беспокоиться – государство позаботится о ней, так что вам не придется тратиться на перевозку

вашей жены, для которой это путешествие может быть очень вредно. Впрочем, замечу, что отныне ваша семья – рабочий класс Лердии и завода, где вы будете работать, а остальное, пожалуйста, ради вашей же пользы, выбросьте из головы, в том числе и гражданку Коштор, которую вы называете вашей женой. Кстати, перед вашим направлением на место работы, согласно правилам, будет проведена замена ваших документов, в том числе и паспорта, при этом, возможно, будут изменены ваши имя и фамилия и ваши свидетельства о браке с гражданкой Коштор будут аннулированы. Ваша семья - рабочий класс и все силы свои вы будете отдавать не кому-то, а народу Лердии, так что извините, ваш брак для этого придется расторгнуть. О гражданке Коштор и будущем ребенке позаботится государство.»

Кровь прилила к голове Джутовского, при этих словах и он готов был сказать «пару теплых слов» чиновнику, но все-таки сдержался. С тяжелым сердцем он сообщил новость жене. К его удивлению, Оришо прореагировала на это относительно спокойно.

«Что Бог сочетал, человек да не разлучает и не разлучит никогда, что бы ни делало государство, но с точки зрения нашей веры мы останемся мужем и женой. – Сказала она: - Но до чего же нелепо это решение – ломать через колено веками сложившийся институт семьи. Воистину, он не ведают, что творят…..»

Завершила ее тираду какая-то реплика на родном языке, и он не понял, что она сказала….

Потянулись эти последние несколькие дни, которые он мог провести вблизи своих родных и друзей, а главное – своей дорогой Оришо. Особенно удручало то, что дурацкая повестка пришла именно тогда, когда в их жизни намечалось такое радостное событие, как появление нового члена семьи Джутовских. Чем ближе была эта дата, тем больше тревожилась ранее сдержанная Оришо, тем более, что о том, что ему предстоит отправка на другой конец континента Андри не давали забыть напоминания в виде сообщений, приходящих на его мобильный телефон и в почтовый ящик его карманного компьютера (ох, как в эти минуты ему хотелось выбросить злосчастные приборы, чтобы они не действовали ему на нервы этими сообщениями). Скрепя сердце, он собирал вещи, горячо молясь, прося Бога, чтобы ему успешно пройти это новое испытание и поскорей вернуться к нормальной жизни, а главное – вразумить людей, желающих разрушить их семью, созданную лишь недавно и вообще, ликвидировать институт семьи, как «буржуазный».

Но перед смертью не надышишься и как бы ему ни хотелось отодвинуть их наступление, а они рано или поздно наступают. За два дня до наступления этого срока его вызвали для вручения новых документов.

«В целях борьбы с проявлениями буржуазного национализма и ксенофобии и иными, чуждыми социалистическому государству идеями комитет по общественной безопасности принял решение изменить ваши имя и фамилию, Забудьте впредь ваши прежние имя и фамилию и четко запомните – теперь вы – Сόревольс Хиндешвайльс («Ну и ну – подумал Джутовский: - Скажешь кому-то, будут смеяться до слез»). Теперь вы носите новые, революционные имя и фамилию взамен устаревших. Будьте достойны этого имени, переводящегося как «Социалистическая революция – детище Вайля». Еще раз поздравляю вас.» - Приветствовал его чиновник, вручавший документы. Он, судя по всему, искренне радовался этому событию, но Джутовского наречение такими нелепыми именем и фамилией порадовать не могли.

«Ну и нарекли же тебя, дорогой. – Скривилась Оришо, увидев новый паспорт нашего героя: - Конечно, как бы они тебя ни назвали, для меня ты всегда будешь Андри, Эндреш, как говорят у нас, в Долиании, имя, переводящееся, как «мужественный». Чувствую, это качество тебе вскоре понадобится. Я не показывала это раньше, но я очень переживаю за тебя….»

И она повисла на шее мужа. Джутовский и сам чувствовал тяжесть на сердце, покидая дом и завод, где хорошо себя зарекомендовал и у него сложился отличный коллектив, а главное, половина работников проектного бюро были людьми верующими и многих он видел каждое воскресенье в храме, как бы это ни раздражало отдельных партийных функционеров, но со времен установления терпимости к верующих у этих радикалов были связаны руки и они не могли строить им козни. Общность взглядов еще больше сплачивала этот коллектив и это во многом способствовало более продуктивной работе во благо ОТЕЧЕСТВА, которое, как говорило телевидение, пребывает в постоянной опасности со стороны многих космических держав. И вот, теперь его вырывают из этого, уже сложившегося мирка и посылают в неизвестность. Но еще больше удручал этот грубый разрыв с супругой, так, что с точки зрения государства, их брака уже не существовало (но они тайно от всех обвенчались в церкви, так что это не разрушило этого брака). Это огорчало и даже возмущало его, но что он мог противопоставить этой огромной государственной машине, могущей раздавить его, если он один полезет на рожон.

И вот, этот страшный для него день настал. Пока он собирался в дорогу, Оришо вдруг вспомнила одну из своих песен и начала петь. Она может быть, не была столь необычной, как другие, но в ней она вложила такую искренность, что наш герой не мог слушать ее без слез:

* * *

Снова, мой друг, ты уходишь, долг тебя вдаль понесет,

И ты прощения просишь / за твой столь скорый уход.

Ждет тебя там вновь работа – щит для Отчизны ковать.

Пусть отпускать мне тебя неохота, я не могу не понять –

Дата добавления: 2015-07-25