Наступил вечер, такой же, как многие другие и вчера и позавчера, если не считать праздничной обстановки, царящей там, за окном. На соседней улице с висящих на столбах динамиков под бодрые марши такой же бравый голос докладывал об успехах республики, о том, что ее промышленность удвоило производство, по сравнению с прошлым годом, таким образом, годовой план досрочно выполнен и перевыполнен, сельское хозяйство бьет рекорды производительности и вообще, все прекрасно, как никогда. И снова динамики транслировали очередные песни, подобные этой:
* * *
Наша партия – кормчий наш /
Трудовой возглавляет народ.
Наша партия – штурман наш,
Под началом Великого Вайля
К благоденствию нас ведет.
Наша партия – наш рулевой [1],
Под началом Великого Вайля /
Нас ведет за счастье в бой.
* * *
Припев:
Путь к коммунизм для нас открыт /
С партией нашей Рабочей,
Партия нас вперед ведет,
Ей человек труда не забыт.
Что б капитал нам ни прочил –
Нас процветанье завтра ждет /
С Вайлем – великим кормчим!
* * *
«Славен, славен товарищ Вайль! -
Благодарный народ поет: -
Мы с тобой, о, наш вождь, ты знай!
Прославляя свободы рожденье,
Он улицы петь идет.
Флаги красные всюду видны –
Это символ освобожденья /
От тиранов родной страны.
* * *
Припев:
* * *
Угрожает нам капитал,
Наш желая разрушить строй,
И те блага, что Вайль нам дал.
Но его мы планы разрушим,
И ему вновь дадим мы бой.
Будет враг этот злой побежден,
Его козни, как прежде разрушим,
И строй будет наш защищен.
* * *
Припев:
* * *
Наша партия – кормчий наш /
Трудовой возглавляет народ.
Наша партия – штурман наш,
Под началом Великого Вайля
К благоденствию нас ведет.
Наша партия – наш рулевой,
Под началом Великого Вайля /
Нас ведет за счастье в бой.
* * *
Припев:
* * *
Заканчивалась песня и снова по улицам разносился бравый голос диктора, полный похвал в адрес партии и правительства….
«Нынче, как никогда раньше, наша республика наслаждается обильными плодами наших многолетних трудов во имя строительства социализма! Кто может похвастаться такими же успехами?! Как ни точит мировой империализм на нас зубы, никто из них не догонит нас и не помешает трудовому народу Лердии строить свое счастливое будущее. Честь и хвала за эти многолетние труды нашему правительству и Рабочей партии Лердии и лично великому ТОВАРИЩУ ВАЙЛЮ! Честь и хвала от всего многонационального трудового народа нашей планеты и всех миров, входящих в состав республики…!» - Эта и подобные ей бравые речи в сочетании с маршами и революционными и откровенно восхваляющими власть песнями, динамики транслировали с самого утра, не давая забыть, что в субботу был День республики, вспоминавший тот день, когда много веков назад на планету прибыл первый звездолет с Земли, а заодно и тот день, когда более чем через 100 лет после освоения Лердии Совет Капитанов провозгласил созданное людьми поселение независимой республикой, это было задолго до самого появления во власти социалистов и самого Вайля, которого так хвалил голос из динамика. Прохожие волей-неволей слушали все это, многие не сомневались, что говорят правду, но думали, что могли бы это послушать и потом. Точно также думал и парень лет 25, сидящий в кресле у окна, обдумывая этот первый после трех выходных (понедельник был тоже выходным) рабочий день и мечтая о тишине, чтобы отдохнуло не только тело, которое только что прибыло в родной дом и теперь отдыхало, но и уши и ум.
Простите, я забыл представить нашего героя. Это Андри Джутовский, как читатель уже имел удовольствие прочитать, житель планеты, под названием Лердия, находящейся в стороне от границ крупных галактических империй, таких, как Зория и Имарадзавида, но не так далеко от Земли, как это могло показаться – всего 60 – 70 световых лет, не больше. Это было одно из мелких государств, чье влияние не выходило за пределы своей планетной системы, хоть и контролировало ее всю, основанное еще в период первой волны освоения космоса, когда человечество еще не освоило гиперпереход и летало в пределах, указанных наукой еще в древние времена, провозгласившей скорость света предельной… Планета эта очень похожа на Землю, по крайней мере, века деятельности человека сделали ее такой (впрочем, и раньше она была, во многом, схожа, отличаясь составом атмосферы и еще рядом параметров, но эти параметры были позже изменены..), может, чуть больше по массе, по остальным же параметрам почти идеально совпадая. Его мир вступил на социалистический путь развития, еще когда он был ребенком. Он смутно помнил происходящее тогда по разговорам взрослых, а что-то добавляли родители, рассказывая ему уже впоследствии, когда он повзрослел и многое они рассказывали не так, как говорили учебники. Тогда, 22 года тому назад Конрад Вайль возглавил исполнительную власть в стране, потом были события, которые школьные учебники и родители ему объясняли по-разному. Но кто бы что ни говорил, а потом последовала крупная ссора главы государства с парламентом, роспуск последнего с запрещением деятельности большинства партий, кроме правящей и ее союзников и начало настоящей гражданской войны в центральных провинциях, закончившейся, когда он уже поступил в первый класс. Потом пошла массированная социализация всего и вся, обобществление собственности, так что и у них самих чуть не отобрали их двухэтажный дом, как у «обладателей чрезмерной жилой площади» притом, что в семье было восемь детей (старшие тогда еще жили в родительском доме), передача всех важнейших предприятий в собственность государства. Но все это далеко не у всех вызывало неприятие, многие напротив, радовались этому. Однако, многие из личных вещей бывших олигархов разошлись по рукам самих экспроприаторов и нередко оказывалась на местных рынках, где ее активно покупали практически за бесценок. Так, у их соседа практически вся мебель была из собственности, конфискованной у какого-то промышленника. На улицах стало гораздо больше камер слежения, но кроме того, камеры снабдили мощным механизмом увеличения, а их компьютер – программами, позволяющими анализировать изображения и даже… читать по губам и взбреди кому-то в голову мысль совершить преступление, не только совершив, но даже сказав об этом, человек ответит перед законом. Но также и если человек скажет что-то нехорошее о властях, он тоже будет иметь неприятности. Над городами, в том числе и над бывшим Соборовским, ставшим Вайлевом, где жили Джутовские, появились таинственные башни и когда они появились, соседи стали исчезать в массовом порядке. Один из них, исчезнув много лет назад, появился совсем недавно и по словам отца, признался, что сел в тюрьму за какой-то анекдот про Вайля, рассказанный в кругу семьи. Оказалось, что на башнях стояли излучатели, испускавшие невидимые лучи, которые, прочесывая улицы, считывали малейшие вибрации оконных стекол и по этим вибрациям компьютер устанавливал, что говорили находящиеся в доме. Но и это, наверно, можно понять и многие искренне полагали, что это нужно для борьбы с преступностью и с врагами государства. Но началось преследование религии и на 90% это касалось христиан, в том числе и православных к коим и принадлежал Джутовский и его родственники и кстати, его очаровательная супруга. В школе его и его братьев и сестер, как верующих, начали притеснять, тоже самое терпели и родители на работе, в массовом порядке закрывались и уничтожались храмы, преследовались священники (в храме, который они посещали всей семьей, только за 5 лет сменились десять священников, из них восемь были посажены за «антигосударственную агитацию», заключавшуюся в «клеветнических обвинениях в адрес государства о якобы гонениях в адрес религии»). Потом все разом прекратилось, ибо началась война. Это была война с одной из соседних планетных систем, едва не закончившаяся катастрофой для Лердии и именно в этот момент притеснение верующих прекратилось, заговорили о «христианах-социалистах». Тем временем, война кончилась, наступил мир, но поворота к старым порядкам не произошло, гонения на веру прекратились. Тем временем, Джутовский закончил школу и получил возможность получить высшее образование и получил хорошую работу по специальности, занявшись проектированием разных машин на местном заводе. Что касается учебы, то немалую часть учебных программ пришлось проходить в регионах, где говорили не на мыргивском, являющемся его родным языком, а на государственном, похожем на немецкий и называемом «хардиге».
Итак, Джутовский пришел с работы. Переведя дух и отдохнув, он зашел на кухню, где уже трудилась молодая женщина.
«Оришо! К’уч бар куш барраш?[2]» - обратился к ней Джутовский.
«Халшлро! Утч эхавррошиш дзи цохорфшеест.» - Ответила та.
«Отлично.» - Ответил он, сейчас же подключившись к происходящим на кухне процессам.
История того, как Джутовский обрел свою будущую супругу, довольно интересна. Однажды, по своим студенческим делам он прибыл в город Бела-Гура, названный так из-за находящегося поблизости огромного одноименного вулкана. Здесь ему предстояло поучаствовать в ряде семинаров, организованных институтом, где он учился. В один из воскресных дней он пришел в местный храм. Намереваясь подать записку на проскомидию[3], он пришел в местную лавку. И тут позади раздался голос: Dü Je schpöh deam hardige? - Вы говорите на хардиге? Вопрос повторялся три раза. Ответом было молчание - похоже здесь на государственном языке никто не говорит и тогда он решился, ответив "Ja". Позади стояла странная девушка. Нет, она не была не зеленая, ни синяя, а самая обычная, с каких-то южных земель: смуглая кожа, черные, как смоль волосы, собранные в длинную, ниже пояса, косу, несколько выдающийся вперед нос. Однако одета она была совершенно вопреки СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ МОДЕ - какое-то длинное, по щиколотку, платье с диковинным орнаментом и странная круглая шапочка на голове, тоже цветастая. "Какая-нибудь студентка, прилетевшая на Лердию с другой планеты, не иначе." - Думал он. Незнакомка стояла и смотрела на него в замешательстве и лишь потом заговорила на хардиге, объясняя, что пришла в храм помолиться и поставить свечку, а никто здесь на хардиге «ни бум-бум». Из-за этого ему пришлось устраивать нечто вроде экскурсии по храму... Уже после службы (служба полностью была на мыргивском - как она пыталась молиться, не понимая ни слова?!!) она представилась - Оришо Коштор - долианка, что удивило его, чего-чего, а на Адзиоре ВУЗов хватает. Неужели, только по идеологическим соображениям за образованием надо было лететь через 10 световых лет? Причем, у них оказалась одинаковая специальность, так что говорить у них было о чем. А вот, как она попала в Бела-Гуру, где народ плохо говорит на государственном языке, она так и не сказала....
Таким образом они и познакомились и Джутовский еще не раз встречал ее, то в Бела-Гуре, то в Бергсонхомме, где ему пару раз пришлось бывать на выездных семинарах, то еще где-нибудь (она всякий раз оказывалась там, куда он прибывал и всякий раз она говорила, что это не более чем совпадение). Довелось ему познакомиться и с ее сестрой Шалламунной, которая тоже училась здесь и тоже хотела стать инженером. Обе одинаково игнорировали распространенный среди своих местных сверстниц стиль одежды, продиктованный лучшими домами моды Социалистической республики в целях «социалистического воспитания населения Лердии» и примером тех красавиц, которые в праздники проходили многотысячными колоннами во время транслируемых из далекой столицы парадов по центральной площади.
«В такой одежке хорошо в огороде копать картошку или делать зарядку, но не ходить по улице.» - Говорила в таких случаях Оришо. Надо ли говорить, что обе они резко выделялись в общей массе одинаково одетых девиц и на них всегда обращали внимание, как на «студентов из братских стран» и на них наседали журналисты с желанием взять интервью?! Джутовский, я скажу, в этой компании выглядел странно, но он вполне мог сойти за переводчика, так как говорить приходилось с ними на хардиге, ибо девушки хорошо знали именно этот язык, совершенно не зная других языков Лердии. Общаясь с ними, он познакомился с другими долианцами и был удивлен, увидев, что их столь много. Впрочем, его заверили, что это еще немного, ибо «в столице их сотни».
Так они виделись много раз и надо ли говорить, что все кончилось свадьбой? Правда, странная получилась пара - твоя жена не говорит на твоем родном языке, и общаться с ней приходится на каком-то другом. Впрочем, вскоре она поневоле научилась кое-как изъясняться на мыргивском, но все же больше предпочитала говорить на хардиге, который она знала отлично. В этот же период обнаружился еще один талант Оришо. Дело в том, что она любила вставлять в разговор какие-нибудь поговорки, бытующие у ее народа, разумеется, проговаривая их на родном языке, а затем, объясняя их значение. Это привело к тому, что Джутовский поинтересовался чем-то в ее языке (кажется, речь шла о письменности, ведь он слышал, что долианцы пользуются латиницей, но оказалось, что не все – многие используют свой собственный алфавит и именно такая письменность оказалась для нее родной - это были буквы, напоминающие какие-то кружки, завитки и крючки) и этого только и надо было долианке. Она ответила на вопрос, но затем устроила ему настоящий курс долианского языка, оказавшегося невероятно сложным по своей грамматике. Трудно судить об успехе, но в разговор с женой он теперь нередко вставлял фразы на ее родном языке, что облегчало общение (для них самих, что касается окружающих, то они нередко, выпучив глаза, смотрели на их разговор, особенно на него, как он, сроду не знавший этого языка, вдруг заговорил словами, вроде: «Бахашэрш адза тэ» - «благодарю вас», «Дзэш» - «да», «инш» - «нет»).
Прошло время. Долианка и в браке, даже в повседневности не изменяла своим привычкам. Так, она никогда не тратилась на покупку одежды, всегда покупая только ткани, а одежду себе изготовляя самостоятельно, по своему вкусу, будучи, не признавая пристрастия местных. Надо сказать, в этом она могла поспорить с кем угодно, ибо в шитье и раскройке одежды она понимала не хуже профессионалов (то и дело соседи поражались совершенству, с которым она отделывала свои платья и блузы и каждый раз поражались, слыша, что она все это сделала сама). Конечно, не вся ее одежда была вычурной и цветастой, ибо не всегда и не везде это уместно, но она любила этот стиль, вероятно, являющийся каким-то важным элементом национальной одежды долианцев. Вторым ее свойством было то, что практически каждый день, готовя еду, она говорила, что «сегодня у нас популярное среди долианцев блюдо». Вообще, она оказалась очень способным человеком, подчас, если что-то у нее ломалась, она не звала его, справляясь со всем сама и делала это блестяще. Это наводило Джутовского на мысль, что она, возможно, вышла отнюдь не из города и эта мысль подкреплялась тем, что Оришо питала слабость к вокальным упражнениям, частенько сопровождая этим свои повседневные дела и надо ли говорить, что 90% этих песен были на ее родном языке! Пение у долианцев, как оказалось, было довольно необычное и Джутовскому оно нравилось. Вдобавок, в особых случаях она показывала ему какие-то свои народные танцы и это были отнюдь не кружения, наподобие вальса и не те дергания и прыжки, которые нынче распространены у нас на дискотеках (да и в мире Джутовского тоже есть нечто подобное), а какие-то сложные и часто чрезвычайно лихие танцы. В общем, с женой ему повезло во всех отношениях и он не жаловался. Что делать? Таков уж был Джутовский, что наиболее подходящей второй половинкой к нему оказалась эта странная личность, какова была Оришо Коштор. Что касается родни Джутовского, то для его семьи выбор нашего героя показался странным, кое-кто даже воспринял этот выбор в штыки, но при всей своей странности в их глазах Оришо оказалась открытой к общению и скоро отношения с родней наладились и на странности молодой невестки просто перестали обращать внимание. Не так просто складывалось дело с обществом, ведь для многих ее неприятие распространенного среди лердийцев стиля одежды, да и многих обычаев было равносильно неприятию самого государственного строя Лердии, но когда сам Джутовский спрашивал в начале их взаимоотношений о том, как же она согласилась влиться в строго организованное лердийское общество, не принимая многие его порядки, в ответ она показала фотографию Эшпо Шткэтриша – руководителя Рабочей партии Южной Долиании – на ней был колоритный мужчина в белых шароварах и такой же рубахе навыпуск и круглой долианской шапочке на голове. Довершала образ окладистая черная с проседью борода до пояса. Без пояснения лично он бы ни за что не догадался, что это легендарный лидер всего долианского рабочего движения, а не какой-то дикарь. Но в конце концов, она прилетела с другой планеты и обывателей она с ее особенностями и твердостью в следовании своим обычаям заставляла относиться с уважением или по крайней мере, терпеливо. Это можно отнести как к простым людям, так и к партийным чиновникам, которые поначалу любили придираться к странной избраннице Джутовского, как к «носительнице реакционных порядков».
«Партийная ячейка на нашем предприятии решила устроить всем нам экзамен.» - Объявил Джутовский, когда они сели ужинать.
«И в чем же он состоит?» - Поинтересовалась Оришо.
- Думается, ты знаешь, что сегодня Вайль должен выступать в Генеральной Ассамблее республики? Так вот, партийные функционеры обязали всех нас посмотреть трансляцию этого мероприятия, обещая завтра нас опросить.
- Так ведь, не думаю, что он скажет что-то новое, ведь съезд Партии был совсем недавно, а все важнейшие решения принимаются именно в партии.
- Хм-м, они, очевидно, так не думают.
Оришо пробормотала что-то на родном языке. Он не стал допытываться, что она сказала, косясь на окно. К счастью, оно было закрыто шторами, и прослушивания можно было не бояться. Разумеется, никаких «антигосударственных разговоров» они не вели, но мало ли что послышится тем, кто следит за тем, что уловил луч с башни, ползущий вдоль окон домов. Тем временем, наступил вечер, наступил час, когда в записи воспроизводилась трансляция данного заседания. Как всегда, луч передал изображение огромного зала в форме амфитеатра, чьи стены были украшены мраморными колоннами. На трибуну в центре зала поднялся человек. «Верховный комиссар Лердийской республики товарищ Конрад Вайль.» - Объявил голос. Огромный зал, наполненный солидными людьми внезапно огласился неистовыми овациями и криками, подобно тем, какими фанатичные болельщики встречают своих любимых спортсменов. Но вот, человек (а это и был Вайль) поднялся и воздел вверх руку, подавая знак залу и тот сейчас же успокоился. Воцарилось молчание и тогда товарищ Вайль начал речь, то говоря спокойно, то начиная возвышать голос до крика. За полтора часа, пока он говорил, было, по традиции, сказано о том, что показатели сбора урожаев сельхоз. продукции и промышленного производства растут невиданными для всего мира темпами, как отметил оратор, «по этим показателям значительно опережая аналогичные показатели основных космических держав», что «мировой империализм точит на нас зубы и потому мы совершенствуем оснащение нашей армии, которая уже сейчас способна дать адекватный отпор любому агрессору». Короче говоря, Джутовский и вправду слышал то, что он сотни раз слышал и раньше: «народ Лердии счастлив, как никогда раньше, все бесконечно прекрасно, но мы можем жить еще лучше, а потому будем к этому стремиться». Но все же под конец речи Вайль сказал нечто, что раньше не звучало.
«Социализм делает невиданные успехи и многие в мире видят преимущества социалистического пути (аплодисменты). – Говорил Вайль: - Но в то же время мы с вами наблюдали целую серию настоящих катастроф: пал прекрасный, хорошо отлаженный социалистический порядок в Гельвадрии и там все закончилось казнью нашего великого друга Течвора Окреши. Бенийское содружество, составляющее основное число социалистических стран, в результате этих переворотов теряет одного члена за другим и последней потерей стала очередная реставрация капитализма в Форключенсии, а актив Народной рабочей социалистической партии Форключенсии вынужден был просто бежать из страны. По счастью, великий Орху Винцежи не разделил судьбу Течвора Окреши и Жюрайца Кортиша, но теперь он живет в эмиграции, а попав в лапы новых властей своей родной страны, он рискует все-таки разделить их судьбу. Почему же это происходит? Мы с вами уже обсудили одну причину – козни мирового империализма и сопротивление внешней и внутренней реакции, не желающей мириться с потерей влияния, но если причина лишь в этом, то почему падают столь прогрессивные режимы?! Только ли в этом причина? Я уже говорил по этому поводу и повторю еще раз для тех, кто еще не слышал мою точку зрения. А она состоит в следующем: причина кроется не только в сопротивлении сил реакции, но в том, что собственнические настроения не до конца вытравлены из умов людей (аплодисменты). Мы, конечно, принимаем меры для борьбы с этим чуждым нам явлением, но достаточно ли этого? Да, частная собственность в нашем государстве ликвидирована, со спекулятивной торговлей развернута беспощадная борьба, как и со многими другими явлениями, чуждыми нам (бурные продолжительные аплодисменты, все вскакивают с мест, успокаиваясь лишь после призыва председателя к порядку, поданного поднятием рук). Но что изменилось в жизни простого человека? Теперь жилье, в котором он живет и даже огород, который он возделывает, принадлежит не ему одному, а всему народу (аплодисменты), но разве что-то от этого меняется? Все ли понимают, что все вокруг – общенародная собственность? На практике – очень многие в нашем обществе еще не вытравили из себя начатки индивидуализма, склонности вместо воспитания в себе коллективистского самосознания отгораживаться от общества стенами и заборами, вырыть себе нору и жить там, стаскивая туда все, что попадает в его распоряжение. Что это, если не собственническое поведение? Не понимать это преступно и если мы будем попустительствовать, то человек, преуспевший на ниве стяжательства завтра может сказать: «А почему, если это МОЁ, я не могу сделать эти блага моими во всех отношениях, без совета с остальными или разрешения государства, почему я не могу их продать, подарить или передать по наследству?» А это уже идеологическая основа для возможной реставрации капитализма. Не это ли происходит с отдельными, дружественными нам странами? Какой же выход можно предложить? Мое мнение – с проявлениями индивидуализма надо бороться беспощадно, а особенно же - с желанием отдельных, несознательных элементов обзавестись собственной скорлупой и сидеть в ней («Задумали воевать с самой человеческой природой, ведь в психологию человека заложена идея личного пространства, в котором человек чувствует себя комфортно» - Пробурчала на родном языке Оришо) (бурные аплодисменты). Социалистическое сообщество должно сметать все барьеры, которые возникают между людьми по причине несознательности отдельных личностей и только скрепляя узы братства между людьми и сметая все преграды в общении людей, мы можем построить по-настоящему сплоченное общество, общество коллективное, а значит, способное дружно идти в светлое социалистическое будущее (Бурные аплодисменты, крики «Браво»). Но как этого добиться? Выход только один - человека нельзя научить такой сплоченности, пока каждый индивидуум разделен стенами. Только живя вместе, единой семьей, люди по–настоящему учатся этой сплоченности («Не каждому это дано» - Снова сказала Оришо). Как это сделать? Рецепт этого уже есть – построенные во множестве сельскохозяйственные товарищества и коммуны. Теперь настала пора создавать такие сообщества в промышленности, ибо коллектив рабочих должен быть единой семьей не только на рабочем месте, но всегда и только так рабочий класс Лердии будет подлинно един и готов отстоять свои права (бурные продолжительные аплодисменты). С этой целью мы будем создавать промышленные коммуны. Я не говорю о коммунизации всей жизни общества одним махом, ибо это очень сложный процесс, пути решения этого вопроса нужно сначала рассчитать и уже затем осуществлять. Однако уже ясно, что одно дело – создание коммуны на основе коллективов, показавших себя с лучшей стороны и показавших высокую социалистическую сознательность, а другое - работа с коллективами, состоящих из лиц, чей коэффициент благонадежности средний или низкий. Но главное – коммуна должна стать новой, социалистической семьей, которая заменит семью буржуазную, сложившуюся на основе эксплуатации человека человеком и индивидуализма, семью, которая, увы, до сих пор доминирует в нашем обществе («Какая мерзость» - Сказала Оришо)….
Прошло длительное время и наконец, закончилась речь и все вытянулись. Зазвучал гимн:
* * *
Есть в мире много цветов,
Но лишь один, я знаю,
Цвет крови наших бойцов,
Что за свободу сражались /
Нашей страны родной.
Социализм внедряли,
Мир улучшая мой,
И лишь один, я знаю,
Красный – цвет наших знамен,
Что был в руках героев /
Славных прошлых времен.
Им подражать мы будем,
Мир создавая новый.
Их мы завет не забудем,
Как закон наш с тобою,
Как завет священный,
Будем его соблюдать.
Социализм полноценный /
Будем мы созидать.
Их мы достойны будем /
По нашим славным делам.
Горе нужды забудем,
Счастья народу дадим,
Строй новый мы создадим,
Значит потомки наши,
Скажут спасибо нам.
Родина будет краше /
Лердия славная наша!
Будем вперед к коммунизму /
Строем, Лердийцы, идти,
От гнета капитализма /
Братьев надо спасти.
Их мы, давай, поможем /
С плеч кровопийц стряхнуть.
Их мы в гробы уложим,
Братьев свободу дадим,
Вместе тогда мы сможем /
Волю народам вернуть.
Всем миром дружно люди /
Выберем правильный путь.
Мы коммунизм построим,
Счастье свое создадим.
Равенство в мире будет,
Этого все мы достойны.
Так встанем, о, Лердийцы,
Дата добавления: 2015-07-25; просмотров: 75 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| От автора. | | | Глава II. Призван к труду и обороне. |