Выдержка из «Руководства для только что восставших из мертвых».

Когда в районе семи часов утра раздалась телефонная трель, я осознала все преимущества сна в звуконепроницаемом гробу.

- Это - зависть, моя милая, самая настоящая зависть, - сказала мама, когда я подняла трубку. Несколько лет назад она стала обходиться без телефонных приветствий, когда у меня вошло в привычку на ее «Привет» приводить кучу доводов, по которым я в тот момент не могу продолжать телефонный разговор. - Мэйвис Стабблфилд точила на меня зуб с тех пор, как я победила ее на конкурсе красоты «Мисс Хаф Мун Холлоу 67». Она много лет выжидала, чтобы отомстить мне, и вот теперь взяла и уволила тебя. Завистница.

- Да, мам, я просто уверена, что все случилось именно из-за этого, - поддакнула я, напрягая зрение, чтобы взглянуть на часы.

Погодите-ка, почему мама не кричала на меня по поводу моего исчезновения? Почему не упомянула о пережитых двадцати шести часах тяжких страданий, которые она вынесла, чтобы подарить жизнь ребенку, не желающему утруждать себя ежедневными звонками ей? Почему не напомнила мне, что сейчас семь утра, а я все еще не замужем? Мой разум выдал на-гора единственное объяснение, которое, с учетом двух ужасно коротких часов сна, показалось наиболее вероятным.

- Мама, тебе никто не звонил этим утром? – спросила я, глубже зарываясь в одеяла. – Я имею ввиду по-настоящему ранний телефонный звонок?

- О, да, дорогая, твой Габриель, - прощебетала мама так, словно они с самым сексуальным и не-совсем-живым парнем обменивались рецептами на рассвете. И когда это он стал "моим" Габриелем?

- Он объяснил … ну, точно не помню, что именно он сказал, но я так поняла, что тебе нужно было какое-то время побыть одной после такого несправедливого увольнения. Я просто рада, что ты нашла кого-то столь очаровательного, с кем можешь проводить свое свободное время.

- Ммм-ладно, - пробормотала я, глубоко сожалея, что в свое время ставила под сомнение этичность стирания памяти. Я была обязана Габриелю корзину фруктов и членство в клубе «Лучшей Крови Месяца».

- Поскольку ты сегодня свободна, то почему бы тебе не сходить на обед со мной и Дженни? – спросила она.

- Не думаю, что захочу сегодня выйти из дома, мама.

Мама издала удушливый звук:

- Что такое, милая, ты заболела? Ранена? Где болит?

- Мама! – выкрикнула я, перекрывая шум неотвратимой атаки материнской любви. - Просто приезжай, после ужина, и мы все обсудим.

Мамин материнский инстинкт был непоколебим:

- Хочешь, я что-нибудь принесу? Могу сделать пирог в горшочке.

- Никакой еды. После ужина. И захвати с собой папу. - Я повесила трубку прежде, чем она успела ответить.

Как я смогу все объяснить своим родителям? Предвидя кучу упреков и причитаний в своем ближайшем будущем, я прижала подушку к лицу в неуклюжей попытке удушиться. И тут же вспомнила, что мне не обязательно дышать. Черт возьми.

- Не беспокойся, тыковка, я заперла двери. Никто, а точнее твоя мать, не сможет войти, - сказал Джетти, материализуясь в изножье моей кровати. Я резко вскрикнула и бросила подушку сквозь нее.

- Ты не могла бы стучаться, привязать колокольчик на шею или еще что-нибудь? – рыкнула я. – Может стоило хотя бы цепями погреметь прежде, чем входить в комнату?

- Приятно видеть, что ты - все еще жаворонок, - поддразнила Джетти, бросая подушку обратно в меня. - Не волнуйся, милая, если придет твоя мать, я просто исполню свою обычную программу. Холодные мурашки, гусиная кожа, смутное чувство тревоги, словно оставила утюг включенным. Никто долго не выдерживает всю эту фигню.

- Спасибо, тетя Джетти, - поблагодарила я, провалившись в сон прежде, чем меня укрыли одеялами.

С последним лучом солнца я резко открыла глаза. И чувствовала себя великолепно. Полной энергии и свежих сил. То есть всем тем, чем этим шикарным матрацам и положено вас наполнять. Выпрыгнув из кровати, я отдернула шторы, чтобы впустить лунный свет и задалась вопросом, где можно достать те потрясные светонепроницаемые портьеры, которые используют в гостиницах. Сделала мысленную пометку обратиться к вампиру, занимающемуся обновлением Веб-сайтов.

Раздался стук в парадную дверь, и хорошее настроение мигом растаяло. Мама явилась рано. Понимая, что на переодевание времени нет, я рванула вниз по лестнице и приготовилась к родительской критике мой пижамы.

- Ау-у?

Я встала как вкопанная. Мама никогда не говорила «Ау-у».

Открыв входную дверь, я узрела на пороге пару красивых ног, выглядывающих из-под нелепо-гигантской, обернутой розовым, подарочной корзины. Окружающий мир продолжал становиться все более и более странным.

- Здравствуйте.

- Привет! – сказали ноги. - Я - Мисси Хьюстон из «Приветственного Комитета для только что восставших из мертвых», отделение штата Кентукки.

Нежелание впускать в дом незнакомую вампиршу боролось во мне с манерами, которые мама успела вдолбить в подкорку моего мозга. Манеры, подкорка и мама победили.

- Может быть хотите поставить это где-нибудь?

- Спасибо. Сверхъестественная суперсила или нет, но эта штука жутко тяжелая, - раздраженно вздохнула гостья, опустив гигантскую корзину на стол в моем холле. На Мисси был веселенький, цвета лепестков роз, костюм – подделка под Шанель, гармонирующая с ним фальшивая сумочка от Coach[1] и шпильки в тон. Даже лента в ее потрясающе блестящих волосах цвета шампанского была розовой. Стало настоящим облегчением узнать, что в своей загробной жизни мне не придется отречься от одежды пастельных тонов. В черном я выгляжу изможденной.

- Так приятно встретить новенькую, - произнесла Мисси, растягивая букву «р» в приторно-сладкой манере, такое произношение свойственное скорее Техасцу, чем жителю Кентукки. (Мы привыкли при произношении злоупотреблять растягиванием буквы «я», но не… всеми остальными буквами.) Мисси пожала мою руку так, что хрустнули пальцы. Будучи неуверенной, являлось ли это своего рода тестом, я сделала усилие над собой, чтобы не вздрогнуть и ответила на рукопожатие.

- Джейн Джеймсон, - представилась я, удерживая слабую, приклеенную к лицу улыбку. - Как вы узнали, что я …

- Обращена? Инициирована? Примкнула к легиону бездушных кровососов? – При виде озадаченного выражения моего лица она произнесла, снова растягивая «р», - О, дорогуша, вам следует сохранять чувство юмора в связи со своим новоприобретенным немертвым образом жизни. Иначе, вам просто прямая дорога в пропасть безумия.

Еще один меткий слоган, заслуживающий быть вышитым на подушке.

- Я могу ощущать местоположение других вампиров, их энергию, - принялась объяснять Мисси. - Новички, как правило, испускают мегаволны, когда восстают. Вот почему я отвечаю за приветственный фургон с подарками.

- В этом есть смысл, - кивнула я. – Я прежде не могла вас где-то встречать?

- На рекламных щитах, скорее всего. Почти два года назад, я была одним из лучших агентов по работе с недвижимостью в радиусе нескольких штатов. Потом отправилась на конференцию в Бока-Ратон[2], перебрала «Маргариты» [3], познакомилась в баре с высоким, бледным, и привлекательным парнем, а очнулась уже вампиром.

- Меня перепутали с оленем и застрелили, - поделилась я.

- О. - Наконец-то, Мисси лишилась дара речи. Но не надолго. - Мне всегда нравился этот дом. Он в великолепном состоянии, учитывая возраст. Таких уже больше не делают. Высокие потолки. Огромная кухня. Замечательные окна. Отличное естественное освещение, даже если теперь у вас уже нет возможности оценить этот факт по достоинству. «Родные» деревянные полы?

Я кивнула, наблюдая как тетя Джетти материализовалась на своем письменном столе. Я обернулась в сторону Мисси, которая все еще приценивалась к моим полам, стуча тонюсенькими шпильками по отполированному дереву. Она не замечала ныне покойного горячего фаната «Уайлдкэтс», хмурящегося в углу.

- Так вот, это – просто скромные приветственные презенты от местного отделения Совета, - пояснила Мисси. – Своего рода вспомогательные наставления из недр корзины. Солнцезащитный крем SPF 500, пищевые добавки с содержанием железа, зубная нить, шесть упаковок искусственно синтезированной крови первой группы, бутылочка протеина плазмы, и номера телефонов всех близлежащих дружественных вампирам банков крови и плазмы в радиусе трех штатов. А также экземпляр «Руководства для только что восставших…».

- Есть руководство? – спросила я, выхватывая книгу из обернутого в розовый рога изобилия. - Слава Богу.

Тетя Джетти откашлялась и повела глазами в сторону Мисси.

- Ладно, это все очень мило, - заторопилась я. - Правда ценю. Уверена, еще свидимся на какой-нибудь местной вечеринке или еще где.

Мисси рассмеялась, покачивая на руке крошечную розовую сумочку.

- Ты станешь настоящей «бомбой» на сходках, это точно.

Сходки? Я же просто пошутила.

Еще несколько минут вежливой болтовни, и Мисси была прочно устроена на сидении своего черного Кадиллака. Проследив в окно, как скрылись задние фары ее машины, я обернулась к тете Джетти.

- Что это были за лицевые шарады?

- Я просто не выношу эту Мелкую Перекупщицу, – скривилась Джетти, пока я тащила корзину в ярко-желтую кухню с пестрыми синими занавесками и ставила ее на облицованной белым кафелем столешнице рядом с банкой печенья в форме нахального енота. Джетти взгромоздилась рядом с раковиной. – В прошлом, пока была жива, она пыталась уломать меня на продажу этого места. Говорила, что возможно мне было бы лучше переехать в один из тех чудесных домов престарелых. Маленькая соплячка.

- Почему она тебя не заметила? Я думала, что способность видеть призраков - одна из привилегий немертвых.

- Я не хотела, чтобы она меня видела, - сказала Джетти.

- Ну, она принесла угощения, так что мне сложно считать ее воплощением зла, - заметила я, снимая огромный розовый бант. В животе заурчало, пока я вчитывалась в этикетку бутылки с искусственной кровью первой группы. Из того, что я слышала, она была своего рода «Роллинг Роком»[4] на рынке синтетической крови. Легкая и приятная, с нежным привкусом и ста двадцатью процентами рекомендованной суточной нормы гемоглобина.

- Незнакомка оставляет искусственную кровь на пороге твоего дома, и ты собираешься ее выпить? – спросила Джетти. - Я думала, что у нас был долгий и обстоятельный разговор об угрозах со стороны незнакомцев, когда тебе было семь.

- Пломба не сорвана. - Я подняла бутылку, чтобы продемонстрировать. - Или это, или мне придется охотиться на путешествующих автостопом, чтобы утолить голод.

Джетти прижала ладонь к глазам, хотя она все еще могла видеть происходящее сквозь собственные руки. Меня определенно не прельщала перспектива подкрепиться кровью, эквивалентной «Чизу-Уизу»[5], но к ней нужно было привыкать. Никоим образом я не собиралась переходить на регулярное питание от живых существ. При жизни я и мысли-то не могла вынести об охоте. Очевидно, это было, своего рода, жестоким смутным сверхъестественным предзнаменованием.

Какого черта. Если на вкус окажется стремной, у меня всегда есть печенье с начинкой и сливочной помадкой, которым можно посыпать сырой гамбургер из холодильника.

Искусственная кровь первой группы разливалась в небольшие пластмассовые емкости, напоминающие мне бутылки из-под молока. Я открутила крышку и принюхалась. Неплохо, слегка пенистая и солоноватая. Джетти придвинулась, чтобы рассмотреть получше.

- Есть возражения? – спросила я, когда она подняла карандаш и ткнула им в мой правый верхний клык. Поднеся бутылку к губам, я зажала нос и сделала глоток. Кровь потекла по моим губам, густая и равномерная. Меня не вырвало, что показалось хорошим знаком.

- Ну как? - спросила Джетти.

- Неплохо, - ответила я, чувствуя, как по языку стекают остатки. – Обладает, как будто остаточным привкусом диетической колы, искусственным и крепким.

- Из твоих уст это звучит почти как деликатес, - фыркнула Джетти, пока я продолжала опустошать бутылку. Вытерев рот, я бросила бутылку в мусорное ведро.

- Итак, ты мертва, - констатировала я. – Вчера вечером я была слегка не в себе и не спросила, чем конкретно ты занимаешься целыми днями? Кроме того, что прячешь мои ключи.

- Я прослушиваю твои телефонные звонки. Заставляю тебя чувствовать себя так, словно за тобой наблюдают. Перемещаю вещи. Воздействую на холодовые точки[6]. – При этих словах я впивалась в нее взглядом. Оставаясь неподвижной, она подняла мое блюдо с «Поцелучиками»[7] лишь для того, чтобы продемонстрировать свои способности. - Иногда я вижусь с другими призраками в городе. Ты ни за что не поверишь, насколько привлекателен для них Холлоу.

- О, думаю, мой разум готов для новых открытий, - сухо сказала я. - Приведешь пример?

- Хорошо, поле для гольфа. Если бы люди знали, сколько мертвецов в уродливых штанах там ошивается, то даже близко бы туда не подошли, - ответила она, ухмыляясь как кошка из пословицы про канарейку и/или сливки. - Включая твоего дедушку Фреда.

- Ах, я любила дедушку Фреда, - вздохнула я, надув губы, что было довольно сложно сделать при наличии клыков. - Очень не хочется думать, что он обречен вечность блуждать по земле одетым в шотландку из полиэстра.

- О, он в порядке, милая, – махнула рукой Джетти. - Счастлив как ребенок. И еще счастливее теперь, когда мы встречаемся.

- Ты имеешь в виду, «встречаетесь» в смысле свиданий? Если честно, то не знаю, что на это ответить, - покачала я головой.

- Я ничего не могу поделать, если твоя бабушка повыскакивала замуж за всех красавчиков в городе. Наши пути просто обязаны были когда-нибудь пересечься, - сказала Джетти, пожимая плечами.

В ее словах был резон. Чтобы в памяти всплыли детские воспоминания о моей бабушке, мне не нужен запах овсяного печенья или мыла «Айвори», достаточно аромата липовых «Шанель №5» и произнесенной вслух фразы: «Дорогая, я встретила самого замечательного мужчину на свете». Бабушка Рути была замужем четырежды, достаточно много, чтобы я начала называть дедушкой каждого встреченного в продуктовом магазине старика. Мама положила этому конец после Фреда - дедушки номер четыре. Он был хорошим человеком. Тем досаднее вспоминать о том ударе молнии.

Все мужья бабушки Рути умерли при невероятных стечениях обстоятельств. Грузовик с молоком сбил Джона, моего настоящего дедушку, в те далекие дни, когда этот продукт еще доставлялся прямо к дверям. У дедушки Тома обнаружилась прежде не наблюдаемая у него аллергия на ревень и случилась анафилактическая реакция на бабушкин знаменитый землянично-ревеневый пирог. Дедушка Джимми скончался от яда коричневого паука-отшельника[8], укусившего внутреннюю стенку его горла. Статья его доктора по поводу маловероятности такого укуса была опубликована в нескольких медицинских журналах. И бедный Фред, поджаренный разрядом молнии у двенадцатой лунки Хаф-Мун Холлоуского общественного поля для гольфа. Удивительно, почему бабушка не попала под подозрение полиции или, хотя бы, почему не получила крутое прозвище типа «Черной Вдовы».

Хотя, конечно, такое прозвище, вероятно, было бы дурного толка, учитывая то, что случилось с дедушкой Джимми.

Вот почему мне разрешили пойти в аквапарк «Улетные Горки» с Рей Саммеролл в день похорон Джимми. Очевидно, мама, наконец, поняла, что не нормально для маленькой девочки иметь специальное платье для похорон. После Фреда она заявила бабушке, что пришло время притормозить ее подзатянувшийся свадебный марш смерти. Бабушка встречается с очень хорошим человеком по имени Боб на протяжении вот уже пяти лет. Четыре с половиной из которых они помолвлены.

Боб стал доказательством того, что медицинская наука может удержать на этом свете практически любого. Его желчный пузырь, одно легкое, часть поджелудочной железы, и простата были удалены. Он провел больше времени в больнице, чем вне ее. Так почему же этот милый человек обручился с моей бабушкой? Могу только предположить, что он на самом деле хотел умереть, и брак с ней казался ему единственным выходом.

- Пока Рути продолжает убивать мужей, мне гарантирована социально-активная загробная жизнь, – заявила Джетти, прихорашиваясь.

- Звучит довольно вульгарно, - поежилась я. – Хотя, может быть, твой неблаговидный посмертный адюльтер отвлечет маму и папу от моего новоиспеченного экстравагантного ночного образа жизни.

Джетти побледнела.

- Твои родители приедут сюда? Сейчас? О, милая, это добром не кончится.

- Спасибо за поддержку, - сказала я ей, выбрасывая розовый бант и целлофан в мусорку. – Ставлю десять баксов, что мама принесет пирог в горшочке.

Мамин практически-самодельный куриный пирог в горшочке при жизни был моей любимой едой. Весь покрытый корочкой снаружи и с сочным куриным великолепием внутри. Я уже по нему скучала, несмотря на то, что в моей морозилке их уже штук семь хранилось. Мама вела себя так, словно мне было восемь, и я не в состоянии позаботиться о своем пропитании. Для нее физически невозможно переступить порог моего дома, не принеся с собой еды. Как-то раз она пыталась всучить мне сырные крекеры из своей сумочки, пока мы стояли посреди моей кухни.

Как и бабушка Рути, мама приписывала посмертную волю Джетти в отношении меня и Речных Дубов старческому маразму. Очевидно, было бы намного лучше, оставь она семейную резиденцию моей сестре, Дженни, которая смогла бы должным образом позаботиться о доме. Будучи хитроумной, прижимистой, и гордой владелицей профессионального пистолета для клея, Дженни заставила бы Марту Стюарт[9] на своем фоне казаться бездомной нищенкой. И она оправдала каждую надежду, возложенную моей матерью на своих дочерей, тем, что (a) была избрана капитаном группы поддержки в старших классах, (b) вышла замуж за хиропрактика[10] сразу после окончания юридической школы, (c) стала матерью двух мальчиков, Эндрю и Брэдли. Их едва ли можно было назвать детьми; нет, правда, они больше похожи на неугомонных барсуков в футболках «Аберкромби энд Фитч» [11].

Тем не менее, Дженни была твердо убеждена, что плоды, понесенные ее чреслами, дают ей право на автоматическое наследование всего семейного имущества. После того, как я переехала в Речные Дубы, мне стали попадаться множество крошечных «Дженни» меток на огромном количестве тех старинных вещей, которые она «забила». В ожидании дня, когда тетя Джетти упадет замертво, Дженни тайком помечала мебель, статуэтки, и семейные портреты небольшими синими точками, чтобы заявить свои права на то, что считала своей долей наследства. К счастью, довольно твердое и весьма однозначное изъявление последней воли тети Джетти предотвратило то, что, как я уверена, стало бы посмертным грабежом. Но я по-прежнему находила эти метки в самых непостижимых местах. Понятия не имею, как ей удалось поставить их незаметно от меня.

Просто жадный ниндзя какой-то.

Через входную дверь я услышала, как мама делится рассуждениями с моим отцом об этом старом месте и о том, что одинокая девушка, вроде меня, не способна справиться со стрижкой лужайки или прочисткой водостоков. Вообще-то у этого дома не было водосточной системы, но указать на это означало бы дать им намек на мой суперслух.

- Дженни могла бы превратить это место в настоящую «конфетку», - причитала мама, пока они поднимались на крыльцо. - А Джейн, ну, в общем, у нее никогда не было чувства прекрасного. И я очень переживаю, что она живет здесь совершенно одна.

- Она может позаботиться о себе, Шерри, - возразил папа усталым голосом. Вероятно, в течение всех этих дней ему было гораздо труднее иметь дело с мамой.

Мой отец. Что можно сказать о человеке, который читал мне каждый вечер со дня моего появления на свет? И я говорю не о «Спокойной ночи, луна»[12] или «Погладь зайку»[13]. Держу пари, что я - единственный человек на земле, прослушавший две биографии Линкольна до наступления своего первого дня рождения. Папа был главой исторического факультета в местном "общинном" колледже[14]. Это отразилось на его методах воспитания.

Отец был тем, кто убедил маму не принуждать меня к участию в конкурсе «Юная Мисс Хаф Мун Холлоу». Это он заявил, что неправильно сажать меня за стол с другой семьей на свадьбе собственной сестры. Если бы не дурной вкус в выборе вторых имен, папа стал бы Отцом Века.

- Привет, детка, - сказал он, когда я открыла дверь. Папа чмокнул меня в щеку, от него пахло старыми книгами и «Аква Велва»[15]. Прежде, чем я успела ответить, мама сунула мне в руки горячий, обернутый фольгой, сверток и отправилась проверять мою мебель на наличие пыли.

- Не нужно волноваться, милая, все будет хорошо, - сказала она, вихрем проносясь через кухню, чтобы проинспектировать ее на наличие грязной посуды.

Отложив в сторону пирог в горшочке, я выпроводила маму в гостиную прежде, чем она успела начать раскладывать мои специи в алфавитном порядке. И затем мы преступили к нашим обычным пассивно-агрессивным словесным баталиям.

- Не беспокойся, что тебе не удастся найти другую работу, - сказала мама, проводя пальцами по моей каминной полке.

Ответ моего внутреннего голоса: Такое мне в голову не приходило, но спасибо тебе, мама.

- Никто, из тех, с кем я разговаривала, не думает, что увольнение произошло по твоей вине.

Со сколькими именно людьми ты говорила?

- Я уже обсудила с Диди возможность твоей работы в магазине стеганых одеял вместе со мной.

Всемилостивый и всеблагой Святой Иуда[16], отведи беду.

После того, как Дженни и я выпорхнули из родительского гнезда, мама устроилась на неполный рабочий день в «Своевременный Стежок»[17], магазин, специализирующийся на продаже тканей и стеганых изделий. За те пять лет, что она там работает, я получала стеганые жилеты на каждый свой день рождения и Рождество.

Надеюсь, это дает вам некоторое представление о том, с чем мне приходится иметь дело.

Навещая свою мать, я не могла заскочить в этот магазин дольше, чем на несколько минут за раз. У меня обнаружилась аллергическая реакция на сортировку тканей и старушенций, донимающих вопросами, когда же я, наконец, устрою свою жизнь. Работа в этом месте стала бы моим проклятием на вечные муки преисподней, каким бы кругом ада ни заправляли художники по тканям и не в меру любопытные люди.

- О, мам, я не думаю, что это возможно. Когда-либо.

Справа от меня появилась тетя Джетти, всем своим призрачным телом сотрясавшаяся от смеха. Я издала рык на децибел ниже человеческого слуха.

- Давай помогу, - шепнула Джетти. Я незаметно покачала головой. Она закатила глаза и исчезла из поля зрения.

- Мама, я думаю, что вам с папой стоит присесть…

Мама издала вздох.

- Джейн, я не хочу, чтобы ты оставалась в этом большом старом доме и продолжала хандрить. Думаю, что сейчас тебе стоит вернуться обратно к нам с отцом.

Вот теперь Святому Иуде предстоит нехилая работенка. У меня вырвалось что-то среднее между визгом и хрипом. Видя мое бедственное положение, папа сказал:

- О, Шерри, оставь девочку в покое. Ты разве не видишь, что она хочет нам что-то сказать?

- О, гм, спасибо, папа, - выдавила я, жестом приглашая их сесть на кушетку. Мама взбила подушки и, стряхнув с них невидимые пылинки, устроилась поудобнее.

Внезапно прямо за кушеткой возникла Джетти. Было так странно, что мои родители понятия не имели о ее присутствии менее, чем в футе(30,48 см - прим. пер.) от них.

- Скажи им, что беременна от женатого священника, а потом «Шучу, я – всего лишь вампир», - предложила она.

- Это не поможет, - шепнула я.

- В чем дело, детка? – спросила мама, стирая следы от пальцев с моего журнального столика.

- Ну, у меня есть кое-какие интересные, захватывающие новости, - сказал я, оттягивая момент.

- Это о том парне, Габриеле, не так ли? – взвизгнула мама. – Ты обручена?

- Мама, я всего три дня как с ним знакома! – воскликнула я.

Мама поцокала языком так, как это умеют только матери.

- Хорошо, но ты, по крайней мере, видишься с ним? Пыталась одеться чуть более женственно? Предпринимаешь какие-то шаги? Ты же знаешь, что не становишься моложе.

Я фыркнула. Раз уж на то пошло, то и старше мне уже не стать.

- Мама, я не думаю, что тебе…

- Ты никогда не выйдешь замуж, если чуть-чуть не снизишь планку.

- Мама…

- Разве ты не хочешь устроить свою жизнь? Выйти замуж? Завести семь…

- Мама! – перебила я. - Я не обручена. Ни с кем не встречаюсь. Я… Я…

Время замедлилось. Я могла разглядеть каждый мускул, каждую пору на лицах моих родителей. Прищурив глаза, отец внимательно изучал меня. Тревожные морщинки залегли в уголках его глаз. Мамин рот приоткрылся, очевидно, в ожидании дурных вестей из разряда «Увольнение вашей дочери сопровождалось поистине безобразной сценой, о которой будут судачить еще многие месяцы». Эмоции едкими волнами исходили от них. Замешательство, разочарование, недовольство, уныние, нетерпимость смешались в кислотное облако, заставившее мою голову раскалываться на части. И все это только от мамы. Глаза защипало от непролитых слез. Как можно сообщить кому-то, что его ребенок умер? Как можно объяснить подобное, если этот самый ребенок сидит перед ними, судя по всему, живой? Как сказать своим родителя, что вы выпали из их эволюционной шкалы? И теперь вашей матери придется ставить на стол бутылочку крови рядом с ее соусом на День Благодарения?

Ладно, я не смогла. Потому что оказалась огромной трусихой.

- Мам, прямо сейчас я не готова бегать на свидания с кем бы то ни было, - сказал я, с силой прижимая пальцы к глазам. - И я не собираюсь переезжать обратно домой. Мне просто нужно какое-то время, чтобы сосредоточиться на поисках новой работы и решить, что делать дальше. Со мной все будет в порядке.

- Я же уже сказала, что ты будешь работать в магазине стеганых одеял вместе со мной, - продолжала настаивать она.

- Нет. Нет, и все тут.

Мамина нижняя губа задрожала, она вздохнула и уставилась в потолок. Ох, дерьмо. Она сделала то же самое, когда я объявила им, что собираюсь учиться в колледже за триста миль от дома и наконец-то перерезала эту удушающую «пуповину». В то Рождество я получила свой первый стеганый жилет. Остается лишь восхититься женщиной, умеющей мстить через изделия кустарного производства.

- А что не так с работой в магазине стеганых одеял?

- Ничего! – повысила я голос.

- У тебя есть планы получше? – требовательно спросила она.

- Нет, - пришлось сознаться. - Но я планирую не работать в магазине стеганых одеял.

В поисках поддержки я перевела взгляд на папу, но он с озадаченным выражением лица смотрел в окно.

- Тогда что это за важные новости? – наседала мама. - Ты сказала, что у тебя были важные новости.

Я лихорадочно искала путь к отступлению. К счастью, именно в тот момент папа заметил отсутствие Большой Берты.

- Джейни, а где твоя машина?

- О, она сломалась пару ночей назад, - ответила я чуть поспешно. – Сейчас она в мастерской «У Мерфи». В каком-то смысле, я именно поэтому и была так занята последние несколько дней.

Папа тщательно изучал мое лицо. Я внимательнейшим образом разглядывала лепнину на потолочных карнизах. Я никогда не умела лгать своему отцу. И сдавала саму себя прежде, чем кто-нибудь успел бы меня уличить. Однажды в колледже я покурила травку, а на следующее утро позвонила папе, чтобы сознаться, потому что мне было тошно от одной только мысли, что он мог узнать об этом как-то иначе. Выразив крайнее разочарование и заставив меня ощутить себя двух футов ростом, он обещал не рассказывать маме, потому что в ту же минуту она заставила бы меня бросить колледж, чтобы лечь на реабилитацию. Конечно, это не совсем здоровая динамика, но что имеем, то имеем.

Мне удалось утихомирить их обоих достаточно надолго, чтобы описать пост-Шенаниганскую поломку Большой Берты. Мама продолжила чихвостить отца из-за нерегулярного техобслуживания «этой старой груды металлолома». Перекрывая шум, я выдала сильно отредактированную версию той долгой ночной прогулки домой. Я решила опустить ту часть, где была застрелена и опознала пьяного охотника. Бад Макилрой не вызывал у меня симпатии. Но, в то же время, я не хотела, чтобы мои кузены, Дуайт и Оскар, до смерти избили его носком, полным батареек[18]. Это можно считать прощением?

Я старательно вырезала фрагмент «была превращена в вампира» из своего повествования. И снова отпраздновала труса. Сказала им, что мне нужно было зализать раны, нанесенные моей гордости, и просто не хотелось никого видеть. Что «залегла на дно» в одном тихом месте, чтобы прийти в себя. Технически, это не было ложью. За уши притянуто к правде, но все еще не ложь.

- Но ведь мы - твоя семья, - обиделась мама, так растягивая слово «семьяяяя», что у меня заныли клыки. Семееейные узы, в мамином понимании, оправдывали множество вещей, включая регистрацию меня на сайте знакомств без моего ведома и попытки проэпилировать мои брови воском, пока я сплю. - К кому же еще ты можешь обратиться, если не к собственной семье? Именно поэтому тебе нужно переехать к нам, Джейни. Кому-то следует позаботиться о тебе.

- Мне двадцать семь! – закричала я. - Я могу о себе позаботиться! Мне не нужно, чтобы ты складывала мое белье после стирки, а по утрам заливала мне хлопья молоком.

Джетти появилась слева от меня и прошептала:

- Я могу стянуть ключи от их машины, тыковка, только скажи.

- Ты думаешь, я хочу помешать им уехать? – шепнул я в ответ.

- С кем ты говоришь? – требовательно спросила мама, поворачиваясь к отцу. - Джон, она разговаривает сама с собой.

- Я не.. – начала было я, но тут же пересмотрела разумность нового знакомства родителей и моей дорогой, почившей тети Джетти, которая, в общем-то, никогда не питала особой любви к моей матери. - Да. Да, я разговариваю сама с собой.

- Ты не хочешь даже задуматься о возвращении домой? – спросила мама.

- Мама, ты же помнишь, на что это было похоже, когда я жила дома. Думаю, что один из нас сошел бы с ума, - сказал я. - И сомневаюсь, что это будешь ты.

- Ну, знаешь, если ты собираешься продолжать в том же духе, то я не намерена стоять здесь и выслушивать оскорбления. - Мама выдала свой коронный «Тебя не волнует, как сильно я за тебя переживаю» вздох мученика, чопорным жестом зажала сумочку подмышкой и направилась к двери. - Джон?

Папа метнул в меня изумленный взгляд и поднялся.

- До скорого, солнышко.

- Пока, пап. - Я поцеловал его в щеку. - Люблю тебя.

Отец сжал мою руку и подмигнул.

- Я тоже тебя люблю, тыковка.

- Джон! – крикнула мама, стоя на крыльце. Как только папа вышел, она просунула голову в дверной проем. – Поставь пирог в духовку разогреваться при трехстах пятидесяти градусах минут на тридцать. – После чего исчезла, оставив нас с Джетти изумленно таращиться ей вслед.

Я плюхнулась на кушетку.

- Меня удочерили, ведь правда? Или, может быть, у папы был какой-нибудь жаркий роман с блистательным, но здравомыслящим профессором гуманитарных наук. Я стала результатом их страсти, и отец вынудил маму воспитать его побочного ребенка как ее собственного?

- Нет, - возразила Джетти, качая прозрачной головой. - Она - твоя мать. Я спрашивала. Плюс, ты действительно на нее немного похожа. Когда сердитесь, у вас обеих закладываются эти напряженные линии вокруг рта… Вот, вот как сейчас.

- Тебе повезло, что ты уже мертва, - проворчала я, запустив подушкой, которая пролетела прямо сквозь нее и отскочила от телевизора.

- Итак, ты им не сказала, - подытожила Джетти, когда я направилась в кухню, отчетливо шлепая босыми ногами по кафелю.

- Ничего-то мимо тебя не проходит, – буркнула я, снимая алюминиевую фольгу с маминого пирога. – Я просто не смогла. Ты видел выражение их лиц? Они уже переживают из-за «безработной незамужней дочери, живущей в одиночестве». Не думаю, что хочу добавить «мертвой», и «пьющей кровь» к этому перечню прямо сейчас.

- Ты должна сказать им, Джейни, - произнесла Джетти более строгим тоном, чем тот, которым говорила со мной обычно. – «Вы в курсе, что Джейн - вампир?» - не то, что твоим родителям хотелось бы услышать сидя в «Кофетерии».

- Я скажу им, как только найду подходящий момент. Мне просто нужно научиться контролировать свои способности, составить план на будущее …

- Трусиха, - пробормотала Джетти.

- Полтергейст, - парировала я. Пирог был все еще теплым, чудесная золотистая корочка смялась под моими пальцами, когда я зачерпнула пирог рукой. Но вонял он так, словно куриная начинка протухла. А запах лука был настолько силен, что на глазах выступили слезы.

- Солнышко, ты же не хочешь этого делать, - увещевала Джетти. - Ведь, есть же определенный столовый этикет для этого пирога.

- Я не ела твердой пищи уже три дня, - возразила я ей.

- Не знаю, смогу ли смотреть на это, - сказал Джетти, бледнея. - Пирог в горшочке – это не то, что едят руками.

- Спокойно. - Я сунула пригоршню ароматного, теплого пирога в рот, предвкушая чудесный вкус, связанный в воспоминаниях моего детства с домашней едой. Пирог в горшочке был одним из немногих блюд, по поводу которого мы с Дженни могли прийти к согласию, так что мама часто его готовила. Семейные обеды, как правило, проходили без напряжения, потому что с набитым ртом я не могла затеять спор с кем бы то ни было.

Вместо такого домашнего и приятного вкуса детства я ощутила на языке нечто невообразимое. Пепел. Грязь. Пот. Я выронила горшочек, выкрикнув что-то вроде: “Фу! Фу! Бее!", - и ломанулась к мусорной корзине. Расставшись со скудным содержимым своего желудка, я вытерла язык синим клетчатым полотенцем.

- Это словно … Фу, на вкус это как обманутые ожидания и жареная подошва. Такое ощущение, что это ты готовила, – содрогнулась я.

Джетти нахмурилась.

- Не понимаю, почему последний комментарий был так уж необходим.

- Правда может причинять боль.

- Так значит никакой твердой пищи? – просияв, спросила она. - Полагаю, что теперь можно выбросить ту коробку с кексами «Хостесс»[19]. В конце концов, ты же не сможешь их съесть.

- А вот это был удар ниже пояса.

Сноски:

1. Coach — самый популярный аксессуарный бренд в США. В России марка пока не сравнялась по популярности с Chanel и Dior, но все шансы для этого у Coach есть.

2. Бока-Ратон (англ. Boca Raton) — небольшой город на восточном побережье южной Флориды расположенный между городами Форт Лодердейл (англ. Ft. Lauderdale) и Западный Палм-Бич (англ. West Рalm Beach). В переводе с испанского означает «крысиная пасть». Бока-Ратон является одним из самых богатых городов на территории Соединенных штатов Америки. Там проходят различные культурные мероприятия, одним из таковых является ежегодный Festival of arts-Boca Raton.

3. «Маргарита» - коктейль из текилы с лимонным или лаймовым соком и апельсиновым ликёром, подается в охлажденном стакане с ободком, слегка окунутым в соль.

4. Rolling Rock – известный брэнд пива, а так же марка. Впервые был представлен в 1939 году, Inbev приобрел права на эту марку в 1987 году.

5. «Чиз-Уиз» (англ. Cheez Whiz) – продукт, символизирующий эру синтетической и генно-модифицированной пищи, принято считать, что в нем нет вообще ничего натурального. Предыстория:«Еще несколько десятилетий назад все было гораздо проще и безопаснее, в том числе и пища. Люди употребляли картофель, мясо, ели овощи, пили чистую воду и молоко. Но в 50-60-е годы американцы сильно изменили своим пищевым привычкам и стали вводить в ежедневный рацион другие продукты. Нерафинированная, натуральная пища стала уступать место иной - более простой, более экономичной. И началось все с сырной пасты Cheez Whiz, которая тогда обосновалась в каждом американском холодильнике.

В 1953 году американцы перестали делать тосты с сыром, предпочтя им практичное изобретение компании Kraft - сырную пасту, которая по вкусу практически не отличалась от традиционного сыра, но содержала большое количество консервантов, эмульгаторов, ароматизаторов. Такие продукты очень быстро нашли своего покупателя. Производитель, изготавливая подобные продукты, тратит денег гораздо меньше, чем этого стоит натуральная пища, а так как это дешевле, покупатель не заставляет себя ждать - он платит меньше за практически тот же самый вкус. Тем более что значительное количество консервантов увеличивает срок годности продукта, что очень удобно. Сегодня по этой же причине продовольственный рынок полнится именно такими продуктами.»

6. Холодовая точка - мельчайший участок кожи, при раздражении которого возникает особенно четкое ощущение холода; предполагается, что на каждом квадратном сантиметре кожи имеется 12-15 холодовых точек.

7. «Поцелучики» (англ. Hershey Kisses) - Товарный знак шоколадных конфеток в форме капельки, в обертке из фольги с бумажным "хвостиком", на котором написано "Kisses" (запатентован в 1924); выпускаются фирмой "Херши" [Hershey Co.] с 1907 г.

8. Коричневый паук-отшельник (лат. Loxosceles reclusa) — вид аранеоморфных пауков из семейства Sicariidae. Распространён на востоке США. Яд опасен для здоровья человека. В отличие от большинства пауков, имеющих восемь глаз, данный вид характеризуется наличием шести глаз, организованных в три пары: одну медиальную и две боковых. От других пауков с шестью глазами (семейство Scytodidae) отличает отсутствие цветных узоров на брюшке и конечностях.

9. Марта Стюарт - обожаемая американцами «богиня стиля» и гуру домашнего дизайна.

10. Хиропрактика (греч. cheir - рука + praxis - действие) - концепция в лечении путем вправления подвывиха позвонков ручным способом, примерно соответствует нашему понятию «мануальная терапия».

11. «Аберкромби энд Фитч» - Популярная американская марка одежды. История этого брэнда началась в 1892 году. У истоков компании стояли маленькая фабрика и небольшой магазинчик в Нью-Йорке. Основатель бренда по профессии был рыболовом. Кроме этого, - заядлым путешественником. Именно активный образ жизни подтолкнул будущего мэтра к открытию магазина, где бы продавались только самые качественные товары для экстремального отдыха. В те далекие годы многие спортсмены и путешественники стремились купить оборудование и снаряжение только в магазине компании David Т. Abercrombie Co. Кстати, по прошествии стольких лет, мало что изменилось. Сегодня купить Abercrombie and Fitch - очень престижно, не смотря на то, что эту компанию не раз обвиняли и до сих пор обвиняют в дискриминации толстяков (из-за отсутствия больших размеров одежды в ассортименте) и в расизме (из-за нежелания компании нанимать на хорошие должности «цветных» людей). Символ компании – изображение лося.

12. «Спокойной ночи, луна» (англ. «Good Night, Moon») - короткая «колыбельная» поэма Маргарет Уайз Браун для детей дошкольного возраста, впервые издана еще в 1991 году, но до сих пор пользуется в Америке огромной популярностью.

13. «Погладь зайку» (англ. «Pat the Bunny») - произведение Дороти Кунхардт, для детей от года до двух лет.

14. Местный, "общинный" колледж - двухгодичный колледж, готовящий специалистов средней квалификации для работы на территории местного сообщества.

15. «Аква Велва» (англ. Aqua Velva) – линия средств для мужчин по уходу за собой. Интересный факт: в основу средства для полоскания рта из этой линии, представленного в 1929 г. «ДжейБи Уилльямс Компани», входил алкоголь, причем в таких количествах, что во время Второй Мировой Войны американские моряки использовали его как алкогольный напиток.

16. Святой Иуда (Иуда Фаддей, Иуда Иаковлев или Леввей) — согласно Библии — один из 12 апостолов, брат Иакова Алфеева, сын Алфея или Клеопы. При этом он назван «Иуда, не Искариот», чтобы отличить его от Иуды — предателя. Считается покровителем в безнадежных делах. Согласно преданию, апостол Иуда проповедовал в Палестине, в Аравии, Сирии и Месопотамии, и умер мученической смертью в Армении во второй половине I века н. э. Предполагаемая могила расположена на территории армянского монастыря святого Фаддея на северо-западе Ирана.

Память апостола Иуды Католическая церковь отмечает 28 октября, Православная церковь (по юлианскому календарю) — 19 июня и 30 июня (Собор двенадцати апостолов).

17. «Своевременный Стежок» (англ. «A Stitch in Time») - часть пословицы «a stitch in time saves nine» - "один стежок, сделанный вовремя, стоит девяти", то, что делается вовремя, экономит много труда впоследствии.

18. Носки, набитые монетами или(как в данном случае) батарейками не слишком рспространенное, но довольно-таки известное подручное оружие, способное нанести ощутимый физический вред.

19. "Хостесс" (Hostess) - широко известный в Америке, довольно популярный и великовозрастный брэнд различных сладостей. Наибольшей любовью у американцев пользуются кексики.

Дата добавления: 2015-07-16