|
| В давние времена жили старик со старухой. Бедные они были. Всей скотины у них — пять овец да пять коз. Молоко, курт, масло и ежегодный приплод от них —этим и питались старики. А из шкур и шерсти они мастерили себе обувь и одежду. И скота у них не прибавлялось и не убывало. Пять овец и пять коз сами паслись, сами ходили на водопой, сами домой возвращались. Не стали они добычей ни хищных птиц-зверей, ни воров-грабителей. Когда они возвращались с пастбища, старик со старухой пересчитывали их и впускали во двор, утром, пересчитав, выпускали. А берегли этих овец и коз, растили в целости-сохранности пастух — баран, да сторож — козел. Старики полагались на их ум, души в них не чаяли, словно не баран с козлом это были, а их родные дети. Если баран и козел приводили стадо с пастбища раньше времени, старики знали— быть дождю или бурану, и заранее готовились к непогоде. Если же овцы и козы, возглавляемые бараном и козлом, начинали беспокоиться, блеять, метаться — значит, крадется следом волк или вор, и старики принимали меры. Баран и козел были неразлучными друзьями. И поддержка, и советчик, и спутник один другому. Чего не было у одного, того хватало у другого. Неосторожный и трусоватый баран был разиней, но надеялся на козла, которому храбрости не приходилось занимать. Козел был и хитрый, и умный, многое предвидел наперед. Зная это, старик и старуха считали барана и козла опорой и надеждой своей старости. Однажды старик тяжело заболел и слег. Старуха дни и ночи напролет не отходила от него, ухаживая за ним, но старину становилось все хуже и хуже. Ничего не могла старуха поделать, кроме как горевать да проливать слезы. И вот, когда старику стало совсем плохо, к ним пришел странствующий знахарь —баксы. Поиграл он на кобызе, осмотрел старика и сказал: - Надо зарезать самую дорогую вам скотину, совершить заклинание на ее крови - только так можно вылечить больного. Старик и старуха сильно испугались таких слов —как они могут предать смерти своих любимцев! — Нет, барана и козла мы не можем принести в жертву, лечите другим животным,— стали они просить-умолять баксы. Но баксы не отступается: — Только та скотина, которую отрываешь от сердца, годится для лечения. Другая не поможет, и я лечить не буду. Старик со старухой ничего больше придумать не могут. Только плачут вместе горькими слезами. Выходит, надо зарезать барана или козла, чтобы старик поправился. А если они лишатся таких помощников, пропадет все их маленькое стадо. Но, видно, слаще всего, дороже всего на свете для человека жизнь! Плакали старики, плакали, думали, думали, да делать нечего — решили зарезать козла или барана. Прознал про это козел. Разбудил он барана среди ночи, рассказал ему страшную весть. Сперва они рассердились, потом поклялись друг другу в верности и потихоньку, так, чтобы никто не увидел, ушли из родного хлева. Решили они найти целебную траву, чтобы вылечить старика. Не было за ними погони. Кому догонять? Старик болен, старухе бегать за скотом не под силу. Так и шли себе баран да козел куда глаза глядят. Шли они по безлюдным степям, по зеленым логам, по крутым горам, по темным лесам, на прибрежных лугах паслись, из студеных ключей воду пили. Прошло несколько дней. Все бы ничего, да одно плохо — на каждом шагу подстерегают их опасности. То они набредут на следы хищного зверя, те услышат ночью вой волка, рев медведя, хрюканье кабана — от страха душа в пятки уходит. А идти надо. Вот и шли осторожно, таясь от всех. Куда придут, где жить станут, баран и козел еще не придумали. Не знали они и того, где в безлюдной степи, на горах, в лесах растет целебная трава. Боязно одним. Если в степи или в лесу встретится им хищный зверь, растерзает и съест. Если же держаться поближе к человеческому жилью, то и здесь могут их зарезать и съесть. Но вдали от людей им не жить — это оба понимали. Одно у них спасение — отыскать целебную траву, а когда она найдется, без страха вернуться домой. Шли они как-то раз по ровной степи. Козел посмотрел на тучу, что поднималась с наветренной стороны, и говорит: — Сегодня будет проливной дождь, давай, дружище, построим шалаш. Баран отвечает: — Построй шалаш для себя. У меня шкура толстая, жиру много, я и под дождем переночую. Начал козел траву щипать да в пучки собирать. Наберет охапку — и закинет на куст таволги. Так и построил себе теплый шалаш. К вечеру погода испортилась, черные тучи, клубясь, закрыли все небо, засверкали молнии, загремел гром. Дождь полил как из ведра - только шум стоит. Козлу дождь нипочем, лежит себе, отдыхает- В теплом шалаше сухо, уютно. А баран улегся снаружи, подставил под дождь и ветер свой жирный и круглый, как опрокинутый казан, курдюк. Но не долго терпел баран: ледяная вода заливает сверху и снизу, порывистый холодный ветер пронизывает толстую шкуру до самых костей. Баран продрог и задрожал от холода. Наконец он не выдержал. — Козел, а козел! Просчитался я, сам себя наказал. Если ты меня не впустишь — совсем худо мне будет,— взмолился баран. А козел ему: — В другой раз будешь поумнее! Делать нечего, придется потесниться,— и впустил барана в шалаш. На утро дождь перестал. День разгулялся. Баран и козел отправились дальше. К полудню по небу снова заходили тучи. Козел посмотрел на них пристально и сказал: — Сегодня может быть снег с бураном. Давай строить шалаш! А баран опять храбрится: — Снег — это тебе не дождь, не промочит. А от холода я курдюком прикроюсь. Вот у тебя шерсть редкая, шкура тонкая, тебе обязательно шалаш надо строить. Козел ничего не ответил. Нарвал травы, накидал поверх чия-тростника, сделал себе теплый шалаш. И опять к вечеру погода испортилась. Набежали черные тучи, закрыли небо и повалил густой снег. Налетел холодный вихрь, закружил, завыл свирепый буран, и скоро не стало видно ни земли, ни неба — одна сплошная белая пелена. Козел в теплом шалаше лежит себе полеживает —и буран ему не страшен. А барану, хоть и прикрылся он от ветра жирным и круглым, как перевернутый казан, курдюком, несладко приходится. Злой буран, лютый холод пробирают насквозь. Наконец баран не выдержал. — Козел, а козел! Худо мне, дружище! Если не впустишь, замерзну совсем. Впредь во всем тебя буду слушаться!— просит баран. А козел ему: — В другой раз умнее будешь!—подвинулся и впустил друга в свой шалаш. Наутро буран стих, небо прояснилось, стало тепло. Баран и козел отправились дальше. Козел по дороге все примечает: где какая птица пролетела, где волк пробежал, где заяц проскакал, где медведь прошел, где кабан тропку протоптал,—оберегает себя и барана. Завечерело, и когда опустились сумерки, козел вдруг остановился. — Э, дружище! Мы ведь вышли к волчьему логову! Вон сколько здесь следов кругом!— говорит козел.
— Ой-ой-ой, козел! Теперь нам конец пришел!-затрясся от страха баран. Но козел не испугался, не засуетился, не растерялся. — Убежать отсюда мы не сможем,— говорит козел,— учуют и догонят. Один у нас выход — спрятаться в самом логове. Баран пуще прежнего задрожал, ничего путного сказать не может, только повторяет: — Что это он придумал? Что придумал?! Да ведь не оставаться же одному! Вот и побрел баран за козлом. Скоро дошли они до просторного волчьего логова. С одной стороны в нем была вырыта глубокая нора. Влезли они в нору. Козел встал у самого входа, а барана поставил сбоку. — Когда я скажу «бей!», ты бей волка что есть силы, не бойся,— говорит козел. Всю ночь прождали они волка. Под утро ленивой трусцой возвратился с охоты усталый волк, ни о чем не подозревая, спрыгнул в логово и полез в нору. Тут козел подцепил его за горло своими острыми, как пики, рогами, припер к потолку норы и закричал: — Бей, барашек, бей! Баран ну поддавать волку в бок — только ребра затрещали! А рога у него большущие, тяжелющие, как камень. Волк взвыл от боли, извернулся, свалился и — кому же умирать охота!— хромая, пустился наутек. А баран с козлом — за ним, не отстают, вот-вот догонят. Козел на бегу приговаривает: «Бей, барашек, бей!» Слыша такие слова, волк помчался что есть мочи — того и гляди душа со страху выскочит. Насилу убежал. Наступило утро, взошло солнце. Идут баран и козел, где попасутся, где воды попьют. И всю дорогу целебную траву ищут. Тут козел пригляделся к дороге и говорит: — Вот напасть! За нами двенадцать волков гонятся. Бежим скорее вон к тому тополю! Только баран и козел прибежали к тополю, что рос на высоком берегу глубокой речки, а вдалеке уже пыль клубится — бегут, обгоняя друг друга, волки. Козел легко взобрался на макушку дерева. А баран, как ни старался, не смог подняться даже на самую нижнюю ветку — такой был тяжелый. Тогда козел спустился на землю и, подталкивая барана сзади, помог ему влезть на нижнюю ветку тополя. Сам залез повыше и стал наблюдать за волками. Один из двенадцати волков был хромой — тот самый, которому баран ночью лапу повредил. Увидев барана и козла, волки обрадовались, высунули языки, даже слюну пустили и принялись за дело. Сперва они решили свалить тополь и начали рыть вокруг него землю. Но глубокие корни дерева оказались толстыми и прочными. Видят волки — ничего у них не получается, бросили рыть. Стали на дерево прыгать. И опять без толку. Только поушибались все. Наконец придумали они сделать живую лестницу — встать друг на друга и так достать барана и козла. Самым нижним был хромой волк. Когда наконец двенадцатый, самый верхний, добрался до нижней ветки и уже приготовился схватить барана за курдюк, козел, не зная, что придумать, крикнул: Бей, барашек, бей! Тут хромой волк так перепугался опять, мол, по ребрам лупить будет, выскочил из под низу и давай бог ноги! Остальные одиннадцать волков так и посыпались с кручи прямо в реку. Выбраться на берег они не могли, и вода сносила их все дальше вниз. Баран же, когда волки окружили тополь, со страху лишился чувств и непременно свалился бы в реку, если бы не зацепился за ветку своей густой шерстью, которая спасла его от неминуемой гибели. Снова друзья отправились в путь. Где попасутся, где воды попьют. Вот пришли они в дремучий горный лес. Тут пострашнее, чем на голой равнине. Когда идешь по лесу, оглядываясь по сторонам, каждая мохнатая елочка кажется присевшим медведем. Хруст веток под ногами напоминает о волке, что притаился за кустом, чтобы накинуться на тебя. Вдруг козел остановился под большой толстой елью. Погляди, дружище, говорит козел.— Вот голова и кости волка, с которого охотник сиял шкуру. Баран онемел от страха. Это нам пригодится, сказал козел и привязал голову волка к курдюку барана. Пошли они дальше. Наступила непроглядная ночь. Кругом камин да скалы, и густой лес замер, словно притаился. Осторожно идут баран и козел и слышит только цоканье собственных копытец да стук своих сердец. Так пробирались они сквозь чашу, замирая от страха и озираясь по сторонам, и не заметили, как вышли на поляну, где сидели и сушились у огня волки. Убежать нельзя волки все равно учуют. Не бойся, говорит козел другу, положи здесь волчью голову и иди за мной! и храбро зашагал к волкам, что торчали вокруг костра словно черные островерхие холмики. Приветствую вас! Сказал козел и уселся поближе к огню. Перепуганный баран остановился у него за спиной. Волки сильно удивились, потом обрадовались, потом, довольные, стали пересмеиваться, переглядываться. И как это вас бог сюда привел?—говорит один из них, самый матерый. Козел хоть я понял, что волки вот-вот на них набросятся, но не подает виду, что испугался. Да вот захотелось полакомиться, потому и пришли к вам в гости Вы любите баранинку, мы же, по божьей воле, полюбили волчье мясо, говорит козел. Волки снова изумленно переглянулись. Гм гм... Угощение для дорогих гостей готово,—начал было матерый с издевкой. Козел посмотрел на трясущегося от страха барана. - Видать, они не собираются угошать нас по-хорошему. Принеси-ка голову одного из одиннадцати привязанных волков, опалим ее и перекусим,— сказал он. Баран пересилил страх и не спеша отправился за головой, которую они с козлом бросили неподалеку. Волки не на шутку перепугались. Нет-нет, да и поглядят в ту сторону, куда ушел баран. Наконец двое из них не выдержали. — Пойдем-ка посмотрим, что там такое,—сказали они и исчезли. Немного погодя со словами: «Где это они запропастились?»— убежали еще два волка. А когда вернулся баран и в свете костра стала видна окровавленная волчья голова, кинулись бежать и все оставшиеся волки во главе с вожаком. Баран же с козлом подвесили голову над костром, а сами преспокойно проспали всю ночь. Наутро снова вышли в путь. Вот идут они по дремучему лесу. Вдруг козел заметил в чаще крупные следы и тут же услышал вдалеке голоса — это волки что-то громко кричали. — Волки, которых мы обманули ночью, пожаловались медведю, и теперь они все вместе идут по нашему следу,— говорит козел. —Давай быстрее влезем на ель и там спрячемся! Они выбрали толстое дерево с густыми ветвями. Козел сперва помог взобраться барану, потом запрыгнул сам. В это время большущий бурый медведь— он неуклюже переваливался с боку на бок — и с десяток волков с шумом, ревом и воем подошли как раз к той самой ели, на которой сидели баран и козел. — Ну и глупые вы! Таких глупых в жизни не видел!— говорит медведь.— Чтобы еда сама в рот шла— и ее лишиться! Храбрый волк убегает от трусливого барана — ведь это же позор! — Да, да, сглупили мы, опозорились, уважаемый медведь!— зашумели волки. — Эх, попадись они мне... Я бы их вот этими острыми, как пики, когтями разодрал!.. А пока не добыть ли нам медку, а то, как знать, придется ли сегодня отведать жирного курдюка,— с этими словами медведь вразвалку подошел к ели, где сидели баран и козел, и привалился спиной к стволу. Вокруг медведя стали рассаживаться и волки. Языки их свесились, глаза горят.
| Баран, видя это, так испугался, что потерял сознание. Теперь он не мог поддерживать свое тело, упираясь ногами в ствол; ветка, на которой он сидел, затрещала под ним от тяжести и сломалась. Козел увидел, что баран падает, и закричал: — Самого лучшего бери! Самого жирного! Тут баран и свалился прямо медведю на голову, да так, что свернул ему шею. Волки бросилилсь врассыпную, а медведь взревел от боли — да и дух вон. Козел помог другу подняться, и они пошли дальше. Который уж день идут они сквозь густой лес, а ему все конца нет. И целебной травы никак не найдут. Пощиплют по пути травки, попьют в ручье воды — и дальше спешат. Знают они: не зря в чаще волки воют—хотят отомстить барану и козлу и уже ходили жаловаться на них черному медведю и самому снежному барсу и теперь бегут-рыщут по их следу. Однажды - дело к вечеру - увидел козел следы на тропинке, услышал лающие голоса, которые еле-еле долетали издалека. - Множество врагов гонится за нами. Идем быстрее! Потянуло свежестью, видно впереди большая река. Надо скорее до нее добраться, - говорит козел. Прибавили они шагу и скоро вышли к большой полноводной реке. Посреди реки - большой остров, за островом широко разлилась вода, а там, дальше, опять суша. Тут и погоня показалась Говорит козел барану: — Ну, дружище, теперь твой черед нас от смерти спасать... Я плавать не умею, ты же отличный пловец. Спускайся в реку и греби прямо к острову. А я ухвачусь за твой курдюк. Тут уж баран не оплошал. Велел козлу передним ногами обхватить его курдюк и, как лодка, поплыл по глубокой реке. Ночью с шумом, с воем прибежали волки и остановились в растерянности на берегу. Черный косматый медведь взревел от досады: — Все равно им не уйти! Прыгайте в воду!— приказал он волкам.— Заверните их, притащите сюда! Волчья стая, та самая, что разбежалась от костра, во главе с матерым вожаком попрыгала в реку. За ними кинулись остальные волки и поплыли вдогонку за бараном и козлом. Да только волки неважные пловцы, нет у них настоящей сноровки: бултыхаются в воде, то нырнут, то вынырнут. Иные столкнутся друг с другом и тонут. Скоро многие из них оставили погоню и бросились кто куда, спасая свои души. А баран с козлом плыли, не сворачивая, и скоро добрались до острова на середине реки. Баран, видя, как барахтались в воде волки, и радовался, и боялся: вдруг они достигнут острова? Козел же, не долго думая, побежал искать целебную траву. Животных на острове почти не было и кругом раскинулось пышное разнотравье. Между небольшими плоскими камнями росли невысокие, цветущие яркими, пестрыми цветами кустарники. Вот около такого камня и нашел козел целебную траву. Он завернул пучок в большой лист лопуха и крепко привязал к рогам барана. Волков, которые отправились в погоню, было очень много. И медведь, стоя на берегу и не глядя на то, что они плохо плавают, грозно рычал и посылал в воду все новых и новых. Нескольких волков несло течением прямо к острову. Было ясно, что некоторые из них все-таки доберутся до него. Перешли баран с козлом на другую сторону острова, что напротив другого берега и приготовились плыть Как только волки достигнув берега начали выбираться из воды, они прыгнули в воду и быстро поплыли к противоположному берегу реки. Растерялись волки, прикусили с досады языки и столпились на острове, не зная, что делать. А баран и козел даже не оглянулись ни разу. Вышли на берег и пошли прямо вперед, никуда не сворачивая. До рассвета было еще далеко, стояла темная ночь. Но и ночь не могла им помешать, они все шли и шли: козел впереди, баран позади. — Волки смогут добраться и до этого берега и тогда обязательно пойдут по нашему следу. Потому нам нужно во что бы то ни стало найти до света какое-нибудь убежище,— сказал козел своему другу. А баран так верил в ум козла, что ни словом ему не возразил. Что козел ни скажет, баран только согласно кивает головой. Наконец друзья пришли на ровную поляну. А на той поляне стояло множество копен свежескошенного сена. Козел повел за собой барана, и они обошли копны все до одной. Баран очень удивился. — Что толку, что мы обошли все копны, если ни у одной не остановились? — Мы оставили следы. А теперь можно и спрятаться. Если волки придут сюда, они отправятся по нашему следу и переворошат все эти копны. Так что нас найдут не сразу. А там, может, и хозяева сена подоспеют...— объяснил козел. Восхищенный таким глубоким умом друга, способным предвидеть будущее, баран воскликнул: «Милый мой! Какой же ты умница!»— и, крепко обняв козла, заплакал. И козел плакал, обнимая друга. Наконец они успокоились, забрались под копну и крепко заснули. Под утро прибежали волки. Кинулись они по следу и давай копны ворошить-разбрасывать—искать барана с козлом. Тут забрезжил рассвет. От шума и воя проснулись косари. А когда увидели, как серые разбойники раскидывают сено, похватали кто вилы, кто грабли, кто косу — и на волков. Как раз в это время волки начали разгребать копну, где прятались баран и козел. Еще одна охапка — и волчьи зубы впились бы в жирный курдюк барана. Но, услышав крики косарей, звери бросились прочь. Когда косари прибежали, баран и козел вылезли из-под копны, пошли людям навстречу и, плача в голос, как дети, остановились перед ними. Вот теперь-то поняли косари, почему волки разбросали все копны, и им стало очень жалко бедных животных. — Не будем их трогать. Отправим лучше в аул и пустим в отару, авось будет от них какой-нибудь прок,— сказал один старик. Услышав это, баран и козел уняли слезы, запрыгали от радости, а потом подошли к старику и низко ему поклонились. — Апырмай! Да они же все понимают! Не тронем их, несчастных!— сказал косарь помоложе. Баран и козел снова запрыгали и поклонились этому косарю. Люди стали их ласкать, гладить по голове, хлопать по спине, а когда привели животных к своему жилью, один из косарей, что здесь оставался, вдруг воскликнул: — Ойбай-ау! Так ведь это же баран и козел стариков из Акшокы! А они, бедные, повсюду их ищут, всех о них расспрашивают... Впервые после того, как покинули родной кров, баран и козел спали так крепко и безмятежно.
|
|
