Янычары

У цитировавшейся выше фразы Карамзина есть продолжение: "...Строгий суд

истории, без сомнения, его упрекнет во многих ошибках, но та, которая его

погубила, звалась -- слабость".

Не столько "слабость", сколько -- "благородство". Петр III проиграл

Екатерине исключительно из-за самых привлекательных сторон своего характера

-- благородства, доброты, гуманности. Простодушно полагая, что коли уж он

законный государь, опасаться ему нечего, Петр попросту забыл, что находится

в России, где способен выжить и удержаться на троне только самодержец, не

боящийся проливать кровь...

Зато Екатерина, даром что чистокровная немка, это прекрасно помнила. И

сподвижников себе подобрала соответствующих. По сути, совершенный ею

переворот мало чем отличается от поведения современной вульгарной бабенки,

вздумавшей оттяпать при разводе мужнину жилплощадь, -- разница только в

масштабах...

Признаться, я испытываю к этой стерве нечто вроде суеверного уважения

-- именно из-за масштабов стервозности. Захватить власть в одной из

величайших европейских империй и изменить судьбу державы на сотни лет вперед

исключительно для того, чтобы отделаться от ненавистного мужа, -- это все же

впечатляет...

И жажда власти, конечно. В своих записках Екатерина предельно

откровенна: "Не могу сказать, чтобы он мне нравился или не нравился, я умела

только повиноваться. Дело матери было выдать меня замуж. Но, по правде, я

думаю, что русская корона больше мне нравилась, нежели его особа... никогда

мы не говорили между собою на языке любви: не мне было начинать этот

разговор".

Именно эти и подобные строки укрепляют в убеждении, что Павел не был

сыном Петра. Свидетельство Дашковой "Петр III был совершенно равнодушен к

великому князю Павлу и никогда его не видал" подкрепляется сообщениями из

других источников. А потому можно смело говорить, что Петр был последним

Романовым на русском троне.

Почему же немка без капельки русской крови смогла свергнуть родного

внука Петра I?

Ответ прост и заключается в одном-единственном слове.

Гвардия.

У Екатерины была поддержка большинства гвардии, а у Петра ее не было. И

неудивительно. Петр относился к гвардии именно так, как она этого

заслуживала, зато Екатерина сыграла на самых низменных струнках души тупого

и никчемного сброда, именовавшегося "русской гвардией".

Возможно, кому-то такая оценка покажется излишне резкой. Что ж,

рассмотрим тему подробнее...

Начать следует с того, что после смерти Петра I русская гвардия никогда

(вплоть до 1914 г.!) не участвовала в военных действиях. Вообще не воевала.

Даже Дашкова скороговоркой упомянула: "Гвардейские полки играли значительную

роль при дворе, так как составляли КАК БЫ ЧАСТЬ ДВОРЦОВОГО ШТАТА. Они не

ходили на войну; князь Трубецкой (генерал-фельдмаршал русской армии! --

А.Б.) не исполнял своих обязанностей командира".

Более подробно развивает тему Андрей Болотов: "К числу многих

беспорядков, господствовавших в гвардии, принадлежало и то, что все

гвардейские полки набиты были множеством офицеров; но из них и половина не

находилась при полках, а жили они отчасти в Москве и в других губернских

городах и вместо несения службы только пытали, вертопрашили, мотали, играли

в карты и утопали в роскоши; и за все сие ежегодно производились, и с такою

поспешностью, в высшие чины, что меньше нежели через 10 лет из прапорщиков

дослуживались до бригадирских* чинов и по самому тому никогда и ни в которое

время не было у нас так много бригадиров... нужно было только попасть в

гвардейские офицеры, как уже всякий и начинает, так сказать, лететь, и,

получая с каждый годом новый чин, в немногие годы, нередко, лежачи на боку,

дослуживался до капитанов; а тогда тотчас выходил либо в армейские

полковники* и получал полк с доходом, в несколько десятков тысяч состоящим,

либо отставлялся бригадиром" [73].

* Бригадир -- воинский чин, средний меж полковником и генералом. При

переводе в армию гвардейские офицеры не просто получали автоматически

следующий чин -- "прыгали" через чин: подпоручик -- в капитаны, капитан -- в

полковники.

Это описание относится к последним годам царствования Екатерины, но во

времена Петра III все обстояло точно так же (разве что не было чина

бригадира). Новорожденных (а иногда еще и пребывающих в материнской

утробе**) тут же, пользуясь связями, записывали рядовыми или сержантами в

гвардию, и, достигнув совершеннолетия, недоросль, благодаря мнимой "выслуге

лет", становился офицером, хотя в жизни не бывал в "своем" полку...

** Что, легко догадаться, влекло некоторую конфузим -- в случае, если

еще до рождения записанный в гвардейцы младенец появлялся на свет

девочкой...

Многозначительная деталь: в штатном обозе гвардейского полка простому

сержанту для его пожитков совершенно официально, согласно уставу, отводилось

шестнадцать повозок. Для сравнения: армейский полковник имел право только на

пять... [110]

Никакого обучения военному делу практически не существовало -- не

только для "заочных" гвардейцев, но и для тех, кто находился в строю. Лишь

кое-как обучали держать строй и не путать правую ногу с левой да объясняли,

где следует дернуть у ружья, чтобы оно выпалило... Главной и единственной

обязанностью гвардейцев было стоять в карауле во дворце. Сплошь и рядом

"господа гвардия" отправлялись исполнять эту почетную обязанность, едва

держась на ногах (и тридцать лет спустя Павел I будет снимать с постов

вдрызг пьяных гвардейцев -- на улицах Петербурга, средь бела дня...).

Стоит ли удивляться, что Петр (всегда заботившийся об армии и флоте,

что подтверждается многочисленными документами) к гвардии относился без

малейшего уважения, еще будучи наследником, называл гвардейцев "янычарами" и

говорил: "Они только блокируют резиденцию, неспособны ни к какому труду, ни

к военным занятиям и всегда опасны для правительства".

В этом отзыве нет ни малейших преувеличений. Если называть вещи своими

именами, картина рисуется самая неприглядная: многотысячное скопище

бездельников десятилетиями жрет, пьет и роскошествует за государственный

счет, не принося стране ни малейшей пользы... Петр с первых дней своего

царствования попытался указать "янычарам" их настоящее место. Для начала он

упразднил лейбкампанию -- гвардейскую роту, чьей единственной заслугой было

участие в возведении на престол Елизаветы. Затем издал вполне здравое и

толковое распоряжение, согласно которому все до единого, числившиеся

гвардейскими офицерами, должны были соизволить нацепить соответствующие

мундиры (многие -- впервые в жизни) и исполнять отныне свои служебные

обязанности.

Легко понять, что гвардию этот указ привел в злобный ужас -- кое-кто и

представления не имел, где расположены "его" казармы, а в чем заключаются

азы службы, решительно не представлял... Однако император был непреклонен --

и на плацу появились ошарашенные господа "офицеры", маршировавшие еще хуже

рекрутов Петра I, которым привязывали к ногам пучки сена и соломы.

Даже спустя полтора столетия одно из самых здравых решений Петра III

лихо именовали "тупым самодурством"... Дашкова оставила примечательные

строки: "Гвардейские полки (из них Семеновский и Измайловский прошли мимо

наших окон), идя во дворец присягать новому императору, были печальны,

подавлены и не имели радостного вида".

Ну еще бы! Кончилось тянувшееся десятилетиями безделье. Гвардию

оскорбили самым жесточайшим образом, потребовав от нее настоящей военной

службы. Чуть позже Петр поразил "янычаров" в самое сердце, дойдя до крайних

пределов "самодурства": он осмелился заявить, что отправит гвардию на войну!

Циничное тиранство сего решения не оставляло императору никаких шансов

уцелеть на престоле, вообще выжить... Такого гвардия уже не могла перенести

-- благо под рукой имелась матушка Екатерина, обещавшая вернуть исконно

гвардейские вольности... То есть -- прежнее сытое безделье.

И все же стоит уточнить: даже в гвардии нашлись честные люди. Вопреки

распространенным легендам, агитация сторонников Екатерины среди гвардейцев

вовсе не встретила единодушной поддержки. Когда измайловцы и семеновцы уже

открыто перешли на сторону Екатерины, преображенцы колебались, кричали, что

умрут за Петра. Только после того, как арестовали Преображенских офицеров --

С.Р. Воронцова, П.И. Измайлова, П.П. Войекова и многих других, -- полк

удалось вывести на улицы.

Однако и впоследствии, в первые дни после переворота, не было

"всеобщего ликования". Один из очевидцев утверждал: "Я лично видел, как один

матрос плюнул в лицо гвардейцу, сказав при этом: "Ты, бессовестный тип,

продал императора за два рубля". Секретарь французского посланника К-К.

Рюльер, очевидец переворота (и ярый сторонник версии о "тупом самодуре"),

все же признавал, что видел, как матросы упрекали в кабаках гвардейцев, "что

те за пиво продали императора".

Возможно, в Петербурге после успешного переворота и обстояло так, как

описывала Дашкова: "Улицы были запружены ликующим народом, благословляющим

нас; звон колоколов, священники в облачении на паперти каждой церкви,

полковая музыка производили неописуемое впечатление".

В Москве (как свидетельствует тот же Рюльер) обстояло несколько иначе.

Получив манифест о восшествии Екатерины на трон (где Екатерина, в частности,

цинично уверяла, что пойти на этот шаг ее, изволите ли видеть, слезно

просили некие "выборные депутаты от народа"), губернатор огласил его перед

военным гарнизоном и жителями столицы. Потом выкрикнул здравицу в честь

новой государыни.

В ответ -- всеобщее молчание, угрюмое, многозначительное и жуткое.

Губернатор провозглашает здравицу вторично -- и вновь молчание. Только в

третий раз "Ура Екатерине!" подхватывают несколько голосов -- это кричат

стоящие рядом с губернатором офицеры, которым он злым шепотом приказывает

немедленно изобразить "глас народа". А тем временем в солдатских рядах

слышится глухой ропот: "Гвардия располагает престолом по своей воле..."

Вскоре Петр III будет убит кучкой пьяных гвардейцев -- о возможности

такого финала Екатерина, конечно же, и подумать не могла в доброте своей...

Дата добавления: 2015-07-16