Меновая торговля

В декабре 1759 года, спустя семь лет после возведения Петропавловской крепости, при ходатайстве султана Среднего жуза Абылая, открылась первая ярмарка, определившая судьбу будущего города. Город вырос на торговле. Причем до середины XIX века рыночные отношения в Петропавловске, как и во всем среднеазиатском регионе, носили преимущественно меновой характер. Предлагаем вниманию читателей один из исторических очерков известного ученого и краеведа А.И. Семенова, посвященный развитию и особенностям меновой торговли в нашем городе. (Статья была опубликована в местной печати в мае 1941 года.)

В истории Петропавловска торговля занимает преобладающее значение. К концу XVIII века, по сравнению с другими азиатскими городами, Петропавловск не знал себе соперников. Обладая в то время небольшим населением в 1000 человек, он вел торговлю через посредство других купцов. Цветущая торговля имела свои теневые стороны. Еще в середине девятнадцатого века наезжали зарвавшиеся негодяи, и взамен бумажных денег они расплачивались с казахами пестрыми этикетками с товаров текстильных фабрик. Что же было в XVIII веке? Сибирские линии кишели торгашами и темными личностями. Вначале военное начальство без Петербурга не разрешало торговлю и не предпринимало ни одного серьезного шага в этом направлении. Когда на Новую линию в 1753 году на постоянные квартиры прибыли два драгунских полка, то обеспечить их полным довольствием позабыли. Солдаты терпели голод. Казахи предлагали открыть «сатовку» (меновую торговлю). Она могла бы снабдить гарнизон мясом. Но начальство не разрешило сатовать. Раз из Петербурга нет указаний, значит, и торговли на Линии нет. Было дано предписание: направлять казахов для сатовки на Иртыш, в Ямышевскую и Семипалатинскую крепости, где торг был разрешен. А ехать туда - не рукой подать, даже для привычных к дальним переездам казахов.

Однако население Петропавловска прибегало к тайным сатовкам. В 1758 году на сатовке были пойманы 4 солдата и трое вольных. Они, по лаконичному приказу командира корпуса, получили за сатовку «наижесточайший штраф: - регулярных (т.е. солдат) батожьем, а нерегулярных плетьми нещадно бить». Грозный окрик командующего коснулся и выменянных товаров. «а высатованные вещи - одного барана употребить в гошпиталь, больным на пишу; одну ветхую шубу одну телячью кожу; да баранью маленькую овчинку и охочим людям с вольного торгу по настоящей цене продать». Стоило ли командиру корпуса из-за поношенной одежды нещадно бить своих солдат? Обноски выменяны были, как установило следствие, на собственную муку сатовавших.

Между тем необходимость торговли вытекала из практики военной жизни в степи. Казенный провиант поступал из Тобольска с запозданием. Надо было искать выход из продовольственного затруднения. Этот выход, очевидно, нашли бы не скоро, если б не случились сложные внешнеполитические обстоятельства. Китайцы после разгрома в 1758 году Джунгарии всячески старались привлечь казахов на свою сторону и охотно вели с ними торговлю. Появление Китая на степном горизонте встревожило Россию. Для привлечения казахов к России решили в 1759 году открыть торг в Петропавловске. Командир корпуса Фрауендорф в объявлении об открытии торга писал так: «чтоб они с имеющимися у них товарами, со скотом, лошадьми и пленными калмычатками для той сатовки в Петропавловск приезжали без всякого опасения».

В Петропавловск хлынуло купечество из Тобольска, Тюмени, Тары. Позднее появились казанские и тульские купцы. Русские купцы продавали главным образом материи: сукна разных цветов, холст, выбойку, а также чугунные котлы, таганы, юфть и в незначительном количестве - сахар. В 60-х годах XVIII века бухарские и ташкентские купцы привозили восточные ткани: шелк, бязь, бархат. Казахи продавали лошадей, быков, баранов, пушнину, невольников.

Цены были стихийными. Пуд говядины покупали за 40 копеек, барана - за 20 копеек, а ржаную муку продавали казахам по 90 копеек за пуд. Торговля за деньги была незначительной, больше преобладал обмен.

Купец сам устанавливал желательный для него эквивалент. За 7 аршин синего сукна купец получал лошадь, в другом случае за 3 аршина того же сукна - тоже лошадь. Насколько был выгоден обмен для купца, можно судить по такому соотношению: 25 аршин сукна стоили в то время 75 копеек, а лошадь - 12-15 рублей. В этом обмене не было никакого норматива. Все зависело от ловкости и сметливости купца. Воротилами рынка были сибирские купцы. Они действовали дружно. Не покупали скот у казахов сразу, а затягивали торг на несколько дней, чтобы сбить цену. Казахи прибывали на торг караванами. Когда караван подходил к рынку, в крепости били в барабаны, и на рыночную площадь выстраивался караул. Под барабанный бой стекались русские купцы и выкладывали свои товары. Скот, который казахи не успели променять, оставляли на ночь пастись вблизи рынка. Количество сатовавших казахов значительно возросло. Затри месяца 1772 года их было 1700 человек. Российских купцов в первые годы торговли собиралось одновременно 30-35 человек. Торговля невольниками не ограничивалась. Каждый мог их покупать и продавать. Царское правительство, желая блеснуть своей «гуманностью», объясняло допуск такой варварской торговли непоправимой бедностью казахов. Только в 1825 году была запрещена продажа невольников, но и то не всех. Из-за недостатка в Сибири женщин по-прежнему разрешаюсь покупать у кочевников детей женского пола.

В 1777 году в Петропавловске было продано 69 человек, в 1779 - 21 человек. В основном продавались «калмыки» и «калмычки». Цена калмыка колебалась от 65 до 160 рублей, калмычки - от 65 до 173 рублей. Среди проданных были «саксонец», он пошел за 150 рублей, и «персиянин», купленный за 120 рублей. Невольников меняли на лошадей, сукно, шелк. Терский купец Шихов выменял «девку 25 лет» за сермяжный зипун, а «бабу 45 лет» купил за 12 рублей.

Петропавловск быстро обогнал по торговле другие крепости. Географически он удобно стоял по отношению к степи. С открытием здесь торговли начался ее упадок на Иртыше. В 1777 году Петропавловск выменял степных товаров на 60759 рублей 64 копейки, а 4 иртышских крепости (Усть-Каменогорская, Семипалатинская, Ямышевская и Омская) выменяли все вместе на 51881 рубль 50 копеек.

Успешный рост Петропавловского торга вызывал обострения с прежними хозяевами степной торговли - Семипалатинской и Ямышевской крепостями. Колыванское областное правление, в ведении которого находился торг по Иртышу, ставило преграды Петропавловской торговле. Тобольский губернатор Кашкин во время объезда по губернии наблюдал, как Колыванское правление не пропускало среднеазиатских купцов в Петропавловск, а предлагало против их воли торговать в Семипалатинской крепости.

Сибирские администраторы, надзиравшие за степной торговлей, приходили к заключению, что она не дает надлежащей пользы государству. Иркутский губернатор Якобий, проезжая по линиям, заметил, что по таможням царит беспорядок и «торговля предоставлена для обогащения одних только жителей». Якобий видел причину торговых убытков государства в тайных сатовках. В 1782 году последовал указ Сената об учреждении таможенной цены и стражи на сибирских линиях в целях прекращения потаенного провоза товаров через границу, а в 1790 году был опубликован другой указ о том, чтоб «выменянный у киргиз-кайсаков скот и лошадей, во отвращение тайных промыслов, клеймить железными таврами». Эти указы проводились в жизнь не спеша. Для разнузданного и оголтелого мошенничества имелись неприкрытые лазейки. Наступила пора обеднения степи. Царизм считал более легкой задачей наложить ярмо на обнищавших людей. Русский же купец имел в степи непринужденную свободу, он помогал правительству завершить насильственную колонизацию.

Однако было бы неправильно представлять, что российская колонизация степи имела одни только отрицательные стороны. Она принесла для степи и пользу. Во-первых, пример преимущества оседлой жизни перед кочевой. Во-вторых, разнообразие готовых изделий, в-третьих, земледелие и многое другое. Эти положительные стороны колонизации воспринимались казахами. Казахи силами русских строят для себя первые бревенчатые дома, заводят рыболовные снасти, сеют пшеницу. Письменные сношения с русским начальством требовали наличия грамотных людей. В степь пробиваются проблески грамотности. По сравнению с варварскими набегами джунгар на казахскую степь, российская колонизация выделялась некоторой организованностью и сдерживалась военной дисциплиной. Она не была настолько губительной для казахского народа, как набеги джунгар, уводивших с собой все живое в плен. У царизма во второй половине XVIII века накопился уже достаточный колонизаторский опыт. Действовать одними методами убийств и разбоя считалось уже неуместным.

Май 1941 г.

К 200-летию Петропавловска

Дата добавления: 2015-07-16