Военный быт Петропавловской крепости

Неосведомленный читатель, знакомясь с описанием строительных работ в Петропавловской крепости, мог представить, что перед ним раскрывается жизнь большого первоклассного укрепления. В его описании встретим всю терминологию фортификационного искусства, данную знаменитым строителем французских крепостей Вобаном. Фланги, фасы, куртины, бастионы, платформы, брустверы, гласисы, полигоны - кажется, полный набор крепостного строительства. Невольно представляешь крепость грозного вида...

На самом деле построенная в виде шестиконечной звезды, обнесенная деревянными стенами с деревянными же башнями крепость не имела страшного вида и жернова ее пушек выдвигались лишь кое-где. На шестом году своего существования крепость располагала пятью пушками, и уверенность в боевых достоинствах этой артиллерии у командиров отсутствовала. Пушки, привезенные со старых ишимских форпостов, попадались чугунные и медные с разнокалиберными ядрами. Специалистов по стрельбе недоставало. Присланный в 1756 году из Тобольска для обучения стрельбе канонир Медведев не добился никакого эффекта в повышении качества незадачливых артиллеристов.

Внутренний вид крепости представлял бледную, однообразную картину. Похожие друг на друга как два близнеца, одноэтажные деревянные дома с крышами, обложенными дерном, или, в лучшем случае, обитыми дранкой, служили казармами.Дома офицеров по виду мало отличались от них. Один дом был приспособлен под тюрьму. Здесь же находился штаб одного из драгунских полков. В центре крепости помещалась небольшая площадь, где происходили награждения и наказания солдат.

В 1757 году в креггости несли службу 265 драгун и 35 выписных казаков. Своеобразную категорию войск составляли выписные казаки - насильно зачисленные в военный разряд сибирские крестьяне. Оторванные от своего хозяйства и семейств, они находились бессменно на линии по пяти, а иные по десяти и свыше лет. Командир Сибирского корпуса Фраундорф в 1758 году дат им такую характеристику: «От их долговременного на линиях бытия и по дальному от домов своих отлучению платьем и обувью весьма обносились, а у многих и лошади попадали. И за такою скудностью и безодежностью их не токмо в разъезды, но и в пешие караулы употреблять невозможно. Оставите ж в домах их жены и дети за их отлучкою остаются без всякого призрения и приходят во всесовершенное разорение и нищету. И когда из оных казаков кому случится выйти из службы в отставку, то принуждены будут с женами своими идетьми ходить по миру».

Что оставалось делать оборванному, кругом обиженному крестьянину? Был один выход - бежать, бежать с проклятойлинии. Уже в 1757 году побеги стали массовым явлением. Иной раз выписные казаки убегали группами по 20-30 человек. Чтобы разрядить обстановку, начальство вынуждено было значительную часть казаков отпустить домой под предлогом неимения по линиям опасности.

Долгое время не могло наладиться в крепости мало-мальски сносное житье. Чувствовался острый недостаток продовольствия. Испытывали нужду в пище особенно до 1759 года, до начала торговли с казахами. Пробовали вести хлебопашество на линии, но оно оказалось таким нерациональным, что собираемый хлеб обходился не дешевле казенного хлеба из Тобольска.

Солдаты и выписные казаки выполняли все хозяйственные вопросы. Возка дров, сенокос, строительство чередовались с военным учением и крепостной службой. Подчас солдат обязывали выполнять непосильные работы. Так, Военная коллегия в 1758 году предложила по всей Новой линии вырезать полосой в две сажени дерн, чтобы не допустить пожара травы и сена от огня, идущего со степи. Каждый солдат должен был вырезать в течение одного лета, наряду с другими неотложными работами, свыше 600 квадратных сажен дерна. Малейшее неповиновение солдат вызывало грозный суд начальников. В рапортах командиров крепости отмечается, что тюрьма переполнена заключенными. Гренадер Перфильев за ложное показание в 1757 году был наказан «гонением шпицрутен (березовых хлыстов) через тысячу человек шесть раз» в присутствии всей крепостной команды. Но так как в крепости не было тысячи солдат, то его гоняли через 125 человек 48 раз!

Познакомимся с портретами начальствующих лиц Петропавловской крепости. Гарнизонные начальники менялись довольно часто. За первые 20 лет их сменилось 11 человек. Все они люди, случайно заброшенные по долгу службы в степь. Больше всего, свыше 5 лет, пробыл в крепости генерал-майор Девиц (1766-1771 гг.). Он оставил о себе дурную славу. Открыто брал взятки от казахских феодалов, обижал казахов-бедняков, отнимал у них лошадей и создал неблагоприятные отношения со степью. Оренбургский губернатор Рейсдорф считал, что казахи были Девицем «приведены в разврат разными неприятными с ними его обращениями».

Другой гарнизонный начальник, полковник Лесток (1760 г.) занялся торговлей, сделав ее чуть ли не своей монополией. Под разными предлогами он запрещал вести торговлю с казахами российским купцам, не давал им переводчиков, а больше всех вел торговлю сам. Лесток выменивал у казахов лошатей за бесценок и перепродавал их для нужд войск.

К типам взяточника и торгового дельца добавим еще третий портрет начальника, прежде всего заинтересованного в личном комфорте. Таким был генерал-майор Станиславский (1772-1773 гг.). Вместо того чтобы заняться достройкой крепости, он отвлекал рабочую силу для обустройства своей квартиры, личной бани и других собственных строений.

Беспросветна была на линиях жизнь офицерства. Люди скучали, не знали чем заняться. Среди них, отяжелевших от безделья и пьянства, попадались натуры «романтического» склада. Поручик Биницкий, в 1778 году остановясь проездом в доме священника Лебяжьей крепости Земляницына, вскружил голову поповской дочке. Отец жаловался потом командующему корпусом: «...он, Биницкий, подговоря дочь мою родную Анну, увез воровски». Оскорбленного отца не столько беспокоила дочь, сколько то, что «во время утечки одной дочери моей снесено из дома моего 5 рублей серебряных». Прося о возврате дочки, Земляницын по своей пастырской привычке требовал взыскать с Биницкого издержки за его «прогоны» во время погони за беглянкой. Неизвестно, взысканы ли были «прогоны» с Биницкого, но дочка к отцу не вернулась.

Май 1941 г.

Дата добавления: 2015-07-16